скачать книгу бесплатно
– Ой, как хорошо…
– А что часто сомневаешься, – сказал он, – значит, растешь. Дураки всегда во всем уверены и ни в чем не сомневаются.
– Отец Дитрих, – сказал я с раскаянием, – душа моя полна сомнения и смятена весьма, однако же в ней упорно зреет зерно, однажды вброшенное Господом, ибо ничего без его воли не делается в этом мире.
Я размашисто перекрестился, что не обмануло отца Дитриха, его лицо стало серьезным и настороженным. Уже знает, что если демонстрирую такое христианское рвение, то явно подложу какую-то очень крупную, откормленную в долгих размышлениях свинью.
– Поделись своими сомнениями, – проговорил он кротко, тоже не очень-то голосом великого инквизитора. – И что в твоей душе там за такое зерно. Может быть, вовсе не Господь его заронил…
– Я читал Библию, – сообщил я. – Вернее, перечитывал. Мы ведь все ее только перечитываем, верно?
Его лицо не изменилось, а когда увидел, что я вроде бы жду ответа, произнес так же мирно:
– В Библии есть все. И даже, как зорко заметил еще Тертуллиан, слова, что доставляют столько головной боли Ватикану: «Надлежит быть ересям».
– Ереси, – сказал я, – это ветви могучего дерева. Но, конечно, если выживут, дереву только польза.
Он напомнил, не давая мне, как обычно, увильнуть от острой темы и уйти в красивые разглагольствования, так характерные для размагниченного интеллигента:
– Так в чем твои сомнения, сын мой?
Я вздохнул и сказал:
– Отец Дитрих, все наши законы написаны людьми и для людей. Однако мы видим, что даже животные, такие как наши собаки и кони, демонстрируют верность и преданность, столь ценимые в нашем обществе. Потому уже раздаются голоса, что нельзя ради забавы мучить животных.
Он кивнул, но выражение лица оставалось таким же настороженным, когда сказал спокойно:
– В Библии есть прямой запрет.
– Как здорово, – ответил я. – А то помню, что у гуманизма вроде бы оттуда ноги растут. Из Библии, хотя и не хочется признаваться.
– Животных мучить нельзя, – сказал он. – Даже диких. Но тебя не это тревожит, верно?
– Верно, – признался я. – Я трус по натуре, всегда отпрыгиваю от острых тем. В общем, хочу сказать, что законы Божьи писались для людей, а не для эльфов или троллей… во всяком случае о них там ни слова, как нам кажется.
Он вскинул брови.
– Только кажется?
– Мудрость Создателя безгранична, – сказал я благочестиво, – он предвидел этот момент и эти вопросы! Разница только в том, что он нам продиктовал базовые ценности, а мелочами и надстройками поручил заниматься самим.
Он хмыкнул.
– В общем-то, это верно, хотя и не помню прямого указания в Библии на такие установки.
– В Библии все вкратце, – ответил я. – Где-то, хорошо помню, было сказано, как Творец сказал Адаму: вот я создал прекрасный сад, теперь поручаю его тебе, смотри же не засри его, не разрушь, а расширь на всю землю!
Он усмехнулся, лицо чуть подобрело, я виновато подумал, что сейчас он думает, будто я уже все сказал, а я только просунул под дверь предварительную лемку, что не закрылась.
– В целом, – сказал он с одобрением в голосе и в глазах, – ты толкуешь Библию верно.
– Я вот вспоминаю, – продолжал я благочестиво и широко перекрестился, что снова его насторожило, – все десять заповедей, что получило человечество из рук Моисея… Честно говоря, я на месте Творца дал бы запретов больше. Человек – свинья, ему нужны ежовые рукавицы. Для себядержания, если есть такое слово. А если нет, то пусть будет.
Он сказал мягко:
– Нельзя брать тяжелую ношу в долгий путь. Такие нерасчетливые быстро выдыхаются и, горько сказать, сбрасывают ношу на землю.
– А то и возвращаются, – добавил я.
Он кивнул.
– Вот-вот. Так часто бывает с теми, кто по неопытности берет на себя повышенные обязательства.
– Видел, – признался я. – И таких людей, и даже целые монастыри, где сгоряча и от излишнего усердия приняли строгие уставы, а потом не выдержали и разбежались.
– Вот видишь…
– Но сейчас, – сказал я, – говорю о самых базовых:
1. Не имей других богов.
2. Не служи другим богам.
3. Не изображай бога.
4. Соблюдай субботу.
5. Уважай родителей.
6. Не убий.
7. Не укради.
8. Не желай дома ближнего.
9. Не желай жены ближнего.
10. Не лжесвидетельствуй.
Он выслушал, кивнул:
– Ты ничего не пропустил, сын мой. Какая заповедь тебя больше всего тревожит? Восьмая или, как всех мужчин, девятая?
Я помотал головой, пропуская мимо ушей ощутимую насмешку в его участливом голосе.
– Я в тягостных думах и размышлениях о судьбах нашей родины пришел к выводу, что все эти заповеди применимы как к людям, так и к эльфам или троллям. В той же степени!..
Он снова вскинул брови, взгляд стал строже.
– Странные выводы.
– Господь ничего не делает для себя, – напомнил я, – только для человека, как сказано в Святой Книге. Но и человеку оставил немало работы как для рук, так и для его души. Он дал нам законы, так сказать, на вырост. В смысле, они позволяют нам интерпретировать их согласно запросам нашего усложняющегося и умнеющего мира.
Он задумался, строгий и серьезный, видит, что говорю очень обдуманно, и вроде бы не дурак, хоть и свой.
– Похоже, сын мой, тебе это пришло в голову не прямо сейчас.
– Отец Дитрих, – вскрикнул я обиженно, – я в самом деле размышлял долго и тягостно!
– Долго, – уточнил он, – это сколько? Минуту? Или целых две?..
– Отец Дитрих!
Он покачал головой.
– Что подтолкнуло тебя на такую мысль?
– Наверное, – сказал я и перекрестился, – сам Господь.
– Не богохульствуй, – сказал он строго. – Господь следит за всеми, но лишь гордыня заставляет думать, что следит и за тобой. Скажи, только ли твое милосердие и человеколюбие, что в таком юном возрасте обычно находится в зародыше, подтолкнуло?.. У многих милосердие вообще не прорастет и до глубокой старости.
Я виновато развел руками.
– Каюсь, отец Дитрих. Вообще-то такие благие побуждения возникали и раньше… ну, когда гномы сковали мне доспехи и меч, или когда эльфы мою драгоценную шкуру спасли. Потом как-то забывалось за суетой суетной жизни и, как бы сказать помягче, личными интересами. Мы хоть и христиане, но все же язычники. Все-таки сперва я, а родина потом. Ну, а всеобщее благо так и вообще где-то за горизонтом.
– Ну-ну, а теперь?
Я тяжело вздохнул, посмотрел ему прямо в глаза.
– Да вот что-то заставляет и про общее благо. Не за бесплатно, правда.
– А-а-а, ну-ну, дальше. Теперь понятнее.
– Гномов, – сказал я деловито, – нужно привлечь в борьбе с Маркусом. Многие из них погибнут, сражаясь с нами плечом к плечу. Если потерпим поражение, то погибнем все, но если победим… справедливо ли только нам рвать яблоки успеха?
Он покачал головой.
– Очень сложный вопрос. Гномы сами по себе народ трудолюбивый, что угодно Господу, но они все язычники…
– Мои Бобик и Зайчик, – возразил я, – тоже ничего не знают о Христе и церкви!.. Но я их люблю и защищаю. Любовь и привязанность не зависят от веры, разве не так?.. Думаю, постепенно и они могут прийти к пониманию Христа. Я имею в виду гномов и эльфов, а не Бобика и Зайчика. А пока что, как я предполагаю, достаточно и того, что они исполняют некоторые заповеди, которые дал людям Творец. Я опять же имею в виду…
Он отмахнулся в некотором раздражении.
– Понял-понял. Ты так часто общается с людьми глупыми?
– А куда деться, – спросил я безнадежным голосом, – если только я один в белом?
– Ну да, – буркнул он, – военные… Так какие заповеди гномы соблюдают?
– К примеру, – сказал я, – уважай родителей, не убий, не укради, не желай дома ближнего… Наверняка у них запрещено и лжесвидетельство.
Он подумал, кивнул.
– Да, это уже основа для серьезного разговора.
– Думаю, – сказал я, – у них работает и насчет не желать жены ближнего, иначе любое племя распадется.
Он подумал, вздохнул.
– Сын мой, ты поднял очень сложные и нелегкие для понимания и даже для обсуждения вопросы. Скажу сразу, большинство иерархов церкви будут против. Однако скажу тебе одну крамольную вещь, которую нельзя говорить мирянам: реформа церкви не прекращается никогда! Ни-ког-да. И только благодаря реформам и через реформы она остается тем пылающим факелом, что ведет народы через тьму невежества… Прекратятся реформы – погаснет и факел церкви. Но сейчас давай оставим этот вопрос до времен… сам понимаешь каких.
Я сказал с благодарностью:
– Святой отец, не знаю, как и благодарить за такую поддержку!
– Я не поддержал, – отрезал он.
– Но и не отвергли с ходу, – уточнил я. – А это для меня вы не представляете, насколько ценно.
Он протянул руку, я поцеловал и весь исполненный почтения вышел. Не знаю, каким будет мир после Маркуса, но если победим, то увидим мультикультурный, где на улицах городов можно будет встретить эльфов и гномов.
Даже тролли будут, хотя те наверняка предпочтут жить в лесах, а в города наведываться только для торговли.
В большом зале неспешно прохаживается степенный лорд, в котором я сразу узнал хозяина: высокий, дородный, в прошлом явно бывалый боец, сужу по шрамам на лице.
Едва я показался на лестнице, он заторопился навстречу.
– Ваше Величество!
– Лорд де Флер? – спросил я. – Дорогой сэр Робер, я благодарен вам, что достойно встретили отца Дитриха и предоставили ему все условия для работы.
Он воскликнул:
– Он почтил меня своим присутствием, как же иначе?
– Спасибо и от меня, – сказал я. – Будете в Геннегау – заходите.
Он посмотрел настороженно, но и с надеждой.
– А вы будете?
– Уже скоро, – пообещал я.
Бобик то и дело уносится в стороны, не забывая ревниво держаться впереди копытного, а я укрылся под роскошной гривой и с тоской вспоминал свою идею, теперь уже вижу, что малость преждевременную, насчет Великой Хартии Вольностей.
Больше всего я постарался внедрить ее в Мезине, которую только что нагнул, подавив мятеж против законного правительства, потому проводить реформы легче, но потом пришлось забрать практически всех своих лордов и войска, оставив только Шварцкопфа с довольно большой армией, а когда пришла весть о новой напасти под именем «Мунтвиг», поспешно велел и Шварцкопфу со всем войском спешно идти на границу Скарляндии и Варт Генца на соединение с Меганвэйлом.
Таким образом Мезина осталась без моих войск, а никакая Великая Хартия Вольностей не выживет без поддержки копий и мечей моей армии, когда против все лорды королевства, как и сама королева.
