скачать книгу бесплатно
Я пробормотал:
– Я много мог бы сказать о том, что такое любовь… но лучше промолчу.
– Почему, маркиз?
– Я слишком… провинциален, – ответил я. – Я в самом деле верю, что она существует.
Они дружно захохотали, словно я отмочил невесть какую шутку,
– Любовь – это заблуждение, – наставительно сказал лорд Водемон, – которым одна женщина отличается от другой. А женщины разделяются всего лишь по принципу: порочные и добродетельные. С порочными не знаешь покоя, а с добродетельными изнываешь от скуки. Вот и вся разница.
Все снова встретили сентенцию возгласами одобрения. Я подумал вяло, что это нам эти глупости приелись, а им, возможно, самый свежачок. Я со своим арсеналом анекдотов легко вытеснил бы не только лорда Шуя, но и вообще стал бы не знаю каким остряком.
– С позволения леди Элизабет, – сказал я, – пойду пройдусь по парку. Никогда не видел еще такой красоты!
Она проводила меня недовольной гримаской, как можно покидать изысканное общество, когда можно бесплатно любоваться ее прекрасными глазами, ее чистой кожей, ее безупречным овалом лица, слушать милый щебет, удостоиться счастья заслужить улыбку и благосклонный взгляд…
Вместо прогулки по парку я поднялся в отведенную мне комнату. Молот на прежнем месте, мне показалось, что посмотрел на меня с укором, меч и лук холодно промолчали.
– В самом деле пора, – сказал я вслух. – Вы правы, ребята.
Глава 6
Вошел скромно, но богато одетый мужчина в пышной одежде и парике с пуделячьими ушами. Несколько отстраненно и почти механически отпуделился с церемонными поклонами, подскоками и помахиваниями.
– Милорд, – произнес он почтительно, – я стучал, но вы сделали неслышимость?
– Мдя… – промямлил я. – Да как-то задумался… вот и… собственно…
Он бросил любопытствующий взгляд на мое отдыхающее от служения хозяину оружие.
– Я управитель Гатум Теркиш. Я хотел только узнать, вы какие свечи изволите в своей комнате?
– Чтоб горели! – ответил я.
Он тонко улыбнулся.
– Кроме свечей, что только дают свет, у нас есть и настоящие… Мы их так называем… они действительно дают еще и тепло.
– Да ну? – удивился я. – Как оригинально…
Он не повел и бровью, пояснил с тяжеловесной грацией:
– А те в свою очередь бывают такими, пламя которых колеблется… ну, если взмахнете близко рукой. Еще могут трепетать от банальных сквозняков, а есть такие, что ни на что не реагируют. Есть быстро сгорающие, а есть очень медленные…
– С ума сойти, – восхитился я, потому что от меня ожидаются именно восторги, – вот это, понимаю, богатство и мощь! Богатство – это когда разнообразие, а не просто много. Конечно, предпочитаю золотую середину. Пусть свеча будет как свеча: с настоящим жарким пламенем, но пламя пусть не трепещет, пугая меня зверскими тенями на стенах, а то я такой робкий…
Он восхитился мной в свою очередь:
– Прекрасный выбор, сэр! Именно взвешенный, без крайностей.
Еще бы не прекрасный, подумал я. Именно так горит лампочка. Он откланялся и тут же мановением длани заменил все свечи в отведенной мне комнате. Я не уловил, когда это произошло, он бормотал что-то под нос и разводил руками, как мне показалось, недовольно, однако свечи горели уже… иначе.
– С ума сойти, – повторил я уже с опаской, – сколько ж у вас амулетов? На все случаи жизни?
Он довольно улыбнулся.
– Благополучие хозяина измеряется количеством артефактов, которые делают его жизнь приятной.
– Ну да, – сказал я, – если не надо думать о пропитании, надо думать об украшении.
– Совершенно верно, сэр, – согласился он, отвешивая элегантный поклон. – К счастью, в известных нам королевствах даже крестьяне не знают, что такое голод. Совсем не те жуткие времена, о которых рассказывают маги.
– С ними можно встретиться?
Он покачал головой, лицо стало настороженным.
– Они не общаются с простыми.
Еще раз поклонившись, управитель ушел, а я подумал, что вот уже и я попал в простые. Впрочем, здесь все простые, даже короли. Но сейчас надо думать не о магах, а о хорошем выносливом и по возможности быстром коне. Несравненного Зайчика увижу только весной, а пока нужен конь, просто конь.
Я вышел в коридор, двое встречных стражей посмотрели на меня мутными глазами, как на таракана, что понаехал и объедает их хозяина.
Внизу у входа в зал сытый и пьяненький Эйсейбио держится за косяк, чтобы не упасть, граф Гаррос деликатненько, словно лакей, поддерживает друга двумя пальцами за локоть.
Эйсейбио оглянулся, зачуяв мое приближение. Лицо восторженное, в глазах острая зависть, сказал свистящим шепотом:
– Смотрите, маркиз! Вон тот высокий красавец в желтом кафтане – сам граф Карлайн!..
– Ага, – сказал я и поискал взглядом красавца, но, по-моему мнению, тут вообще нет красавцев, кроме меня, понятно, – граф Карлайн… И что?
– Его победам несть числа, – сказал Эйсейбио и завистливо вздохнул. – Он идет от победы к победе.
– Достойный человек, – согласился я. – Он одерживал их на море или на суше? Какими войсками командовал? Или только в турнирных схватках?
Эйсейбио посмотрел на меня с непониманием, зато граф Гаррос врубился раньше и со вкусом расхохотался.
– На море или на суше! – повторил он, захлебываясь смехом. – Ха-ха-ха-ха-ха!… Надо будет это рассказать сегодня обществу. Маркиз, вы становитесь притчей во языцех. Грустно будет, если уедете от нас. Все ощутят потерю!
Я удивился:
– А что не так?
Гаррос продолжал заливаться смехом, а Эйсейбио, тоже заулыбавшись весьма ехидно, пояснил:
– Его победы более значимые, маркиз. Он сумел соблазнить графиню Черфильд, баронессу Клендер и даже жену графа Щециндера. Леди Жозефина очарована им настолько, что готова простить ему все измены! Он обольстил баронессу Помреж и завлек саму маркизу Энгеллу, прославился по всему королевству легкомыслием и беспутством, и все невесты королевства горят жаждой заполучить его в семейные сети…
Граф Гаррос, изнывая от нетерпения, как рассказчик еще более свежих анекдотов, перебил и, указывая на мелькающих придворных, пояснял, кто из них кого соблазнил, кто с кем повесничал, кто кого победил…
Слушая его характеристики, я как будто читал аннотации к тысячам одинаковых женских романов, где вот такие козлы обольщают и обольщают, обольщают и обольщают. Правда, в угоду нашим домохозяйкам подстраивается сюжетец, что такой вот влагалищник вдруг всерьез и весьма верно влюбляется. Хрень, конечно, но бабам хочется в это верить. Граф Карлайн, как и прочие карлайны, не персонаж женского романа, ни о какой влюбленности не мыслит, да козлы на нее и не способны, это только в женских грезах происходит, так что советы графа Гарроса по обольщению весьма практичны и основаны на житейских реалиях, что, дескать, все мы – козлы, а все женщины в глубине души – похотливые сучки. А у кого-то эта глубина уже на поверхности.
Пока он рассказывал, а я пытался заговорить о покупке коня, на прием прибыла светская красавица Мадлен де Флорендж. Часть ловеласов сразу ринулась во двор, отталкивая слуг, сами придвигали скамеечку и подавали руки. Я подивился, что же в этой толстушке такого красивого, но, во-первых, тогда каноны были иными, во-вторых, леди Мадлен и меня вскоре очаровала остроумием, меткими репликами, умением держаться.
С нею прибыла ее племянница, действительно красивая леди Изабелла, но я сразу уловил, почему ее так охотно берет с собой более опытная тетушка. Классическое определение флирта: это когда девушка не знает, чего хочет, но всячески добивается этого, так вот Изабелла полностью отдалась этому делу, не потрудившись заучить некоторые приемы. Сейчас радостно всем улыбается, чирикает, смотрит в глаза, даже играет в касание и не понимает, почему мужчины сторонятся ее. Чирикать с мужчинами надо, иначе другие перечирикают, но не так уж навязчиво, а то при виде толпы окружающих мужчин возникнет ощущение поношенной одежды, а этого мы не любим…
Другое дело сама леди Флорендж, даже леди Генриетта, то ли хорошо заучили уроки обольщения, то ли это у них врожденное, но умеют быть любезной со всеми и в то же время всех держать на расстоянии.
Хрень какая-то, подумал я тоскливо. Искусство обольщения… термин-то какой!.. здесь достигло полного расцвета и такой утонченности, что бабнику, чтобы соблазнить женщину, нужно больше тонкой дипломатии и хитрости, чем Бисмарку, чтобы одурачить Европу.
Нечем им больше заниматься, в собственном соку варятся. Граф Эйсейбио, иронически щурясь, пьяный уже вдрабадан, подошел ко мне и дружески обнял за плечи.
– Ну как вам этот зверинец?
– Интересно, – ответил я дипломатично. – Но я рассчитываю утром отбыть дальше. Не посоветуете, где купить хорошего коня?
Он охнул.
– Зачем вам конь?
– А что, пешим?
Он покачал головой.
– А багеры на что?
Я мысленно ругнулся, в самом деле не подумал, но сказал с двусмысленной улыбкой:
– Граф… вы вот обычное обольщение растягиваете, как не знаю что, а я растягиваю путешествие! И так интересно бывает заглядывать в такие уголки, куда нельзя на багере!
– А-а-а-а, – сказал он понимающе, – тогда да… Лучшие кони, насколько знаю, у графа Цурского. Он прямо помешан на них. Ему и женщин не надо. К вашему счастью, он тоже где-то здесь.
– Пойду поищу, – сказал я, – кстати, граф… извините, что не за любовь спрашиваю, мне интересно другое…
– Спрашивайте, маркиз.
– А чем вы занимаетесь в свободное от волочения за бабами время?
Он посмотрел на меня с укором.
– Маркиз, маркиз… Вашу бестактность извиняет только ваша простота. Это волочение, как вы изящно назвали сей изумительнейший процесс, и есть смысл нашей жизни. И цель существования. И всего бытия. А чем заниматься еще?
– Простите, – повинился я, – что-то в самом деле я не туда. Действительно, что еще делать? Бернард Шоу, старый козел, почти до ста лет доволочился… И ни о чем, кроме баб, не говорил и не писал.
– Не слыхал о таком, – сказал Эйсейбио завистливо. – Но пример достоин восхваления. Так что учитесь, маркиз! Запоминайте первое правило, чем мы отличаемся: мужчина слушает ушами, женщина – глазами. Мы – чтобы понять, что нам говорят, женщина – чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.
К нам подошли Водемон и Гаррос, слушали, похохатывали, а когда граф закончил, Гаррос сказал ревниво:
– Маркиз, маркиз! Не слушайте сэра Эйсейбио! Он ничего не смыслит в женщинах. Дамам из общества он предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи…
– И, что самое удивительное, – вставил Водемон язвительно, – всегда имеет успех.
Гаррос скривился.
– Это и удивляет. Хотя я зарекся удивляться. Правда, поэты воспевают достойное удивления, а не доверия…
– А я всегда удивляю сам себя, – заявил Водемон. Он оглянулся на приближающуюся леди Элизабет с ее свитой, договорил с поклоном: – Это единственное, ради чего стоит жить. Если не считать, конечно, внимания леди Элизабет.
Леди Элизабет победно улыбалась, встреченная очередным комплиментом. Ее прекрасные глаза, что вроде бы должны просто таращиться в прекрасную даль, давая всем возможность любоваться и восхищаться ими, тем не менее быстро и цепко оглядели меня с головы до ног.
Я поцеловал ей руку, не попытавшись задержать пальцы чуть дольше положенного или сделать вид, что собираюсь пойти с поцелуями по руке вверх и дальше, дальше, отступил на шаг со скромным видом провинциала. Скромным, но не стеснительным, стеснение – признак тонкой организации.
– У вас нездешнее сложение, маркиз, – заметила она дразнящим тоном. – Вы в самом деле какой-то медведистый!
Лорд Шуй подобострастно хохотнул.
– Вы мне льстите, – ответил я.
Она вскинула брови.
– Вы это приняли как комплимент?
Лорд Шуй снова хохотнул, а Гаррос растянул губы в ядовитой усмешке.
– Конечно, – ответил я. – Медведь не зря на гербе вашего дома. Разве павлины были бы лучше?
Она покосилась на разряженных лордов, на Гарроса и Эйсейбио, перевела взгляд на себя. Теперь ее глаза стали сердитыми.
– Боюсь, маркиз, медведей уже не осталось в наших краях. Это все в прошлом.
Я покачал головой.
– Но я здесь.
Она сказала саркастически:
– Вы – прошлое!
– Я хорошее прошлое, – ответил я грустно.
Она победно усмехнулась и прошла мимо, окинув меня взглядом свысока. И хотя я почтительно склонился в поклоне, но почудилось, что ей для такого взгляда пришлось привстать на цыпочки.
Граф Цурский, которого я заметил как приехавшего на самых красивых конях, и здесь не очень-то по бабам: на заднем дворе упражняется с учителем фехтования. Звон шпаг, выкрики, тяжелое дыхание, частый стук подошв по земле, красивые взмахи и прыжки, изящные позы, обязательные героические реплики… нет, время героев ушло, от реплик теперь требуется лишь остроумие, эффектное и яркое, как позолота на свиной коже. Хорошо еще, если в них есть подтекст, двойной смысл, это свидетельствует о мощном уме того, кто их произносит… Или хотя бы о хорошей памяти.
Я понаблюдал за обоими, налицо явный прогресс в воинском искусстве, если сравнивать с рыцарскими поединками. Здесь больше на скорости, чем на силе удара. Мое преимущество уменьшается, хотя, конечно, у меня рефлексы все еще развитее, двигаюсь быстрее хотя бы за счет того, что человечество за века стало не только выше и тяжелее, но и быстрее, смышленее, время реакции сократилось в разы.
Фехтование только зарождается, а я могу сказать, как и куда разовьется, как умрет и когда обретет вторую жизнь уже как спорт. А там голая продуктивность, никаких эффектных поз, прыжков, выкриков, подпрыгиваний… Только вытянутая в сторону противника шпага и концентрация воли на том, чтобы успеть ударить быстрее, чем противник.
Надеюсь, пробормотал я про себя мрачно, у меня будет какое-то преимущество. Я быстрее за счет рефлексов, потому рассчитываю не на удачу, а на успех. И вообще пора сматываться. Хотя на Севере еще зима, и все замерло под снегом, но и здесь мне, похоже, делать нечего… На сердце одно тягостное разочарование, не таким я представлял грозный и таинственный Юг.
