скачать книгу бесплатно
Азазель бросил быстрый взгляд на Михаила, тот ерзает, словно сидит на раскаленных углях, на лице страдальческое выражение, но старается выдавить улыбку.
– Ну, – сказал Азазель со вздохом, – если красив и грозен, как горилла, выпускающая когти на мышь, то сдаюсь, мне с таким не тягаться. Мишка, теперь нам предстоит подумать над решением очень насущной и как бы непростой задачи.
Михаил с облегчением ухватился за брошенный ему спасательный круг:
– Разобраться с этим красным существом?
Азазель отмахнулся:
– Это рутина. Сам же заметил, демоны свободно разгуливают по миру людей, а это недопустимо.
– Тогда что?
– Пора найти и заткнуть дырку, из которой они лезут на свет.
Он прислушался, выудил из кармашка пластинку смартфона и вышел с ним на балкон. Михаил и Обизат видели, как с самым серьезным и озабоченным лицом разговаривает вполголоса, отделенный стеклянной дверью, а в эту сторону поглядывает искоса, словно речь о них.
Обизат повернулась к Михаилу, взгляд настолько преданный, что он сказал с неловкостью:
– Не бойся, здесь хорошо и уютно, хотя и непривычно. Но это сперва непривычно. Азазель умеет устраиваться. Его квартира наполнена магией, здесь это называется продвинутой технологией.
Она ответила отважно:
– Мне с моим господином нигде не страшно!.. Я девственница, меня готовили к тому, что буду носить в чреве от самого великого воина. Таким был Кезим, но ты убил его раньше чем, теперь буду носить от тебя!
Михаил сказал смущенно:
– Как в вашем клане просто…
– Что-то неправильно? – спросила она с тревогой.
– Да нет, – ответил он с еще большей неловкостью. – Только как-то слишком в лоб. Люди такое привыкли скрывать, хотя вообще-то все то же самое.
Она спросила в изумлении:
– А зачем скрывать?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Это называется культурой, хотя я в ней не силен. Вообще-то культурными должны быть все, но это пожелание, как и то, что все должны быть красивыми, здоровыми и сильными.
Она посмотрела удивленно огромными глазищами доверчивого ребенка, который искренне верит, что взрослые всё знают и умеют.
Михаилу снова стало неловко, он отодвинул бокал с вином и выбрался из-за стола.
– Очень все вкусно, – сказал он с неодобрением. – Чревоугодничает Азазель.
– Это недостойно мужчин, – поддержала она с детской горячностью. – Мужчины должны стремиться к подвигам, а не к чревоугодству!
Он перебрался на диван, Обизат тут же с детской непосредственностью опустилась рядом и прижалась к нему плечом, чисто и доверчиво, как щенок, вверяющий себя большому и всемогущему хозяину, которого будет верно и преданно любить и всячески обожать.
– Все будет хорошо, – заверил он мягко, – ничего не бойся в этом мире. Азазель не груб, просто не заснет, если хоть кого-то не обидит. Натура такая. Но не злой.
Она спросила удивленно:
– Ты что по голове гладишь, как ребенка? Я взрослая!.. Хотя мне это почему-то нравится.
– Да это так, – сказал Михаил смущенно, не признаваться же, что проверял, как подсказал Азазель, есть ли у нее под прической рожки. – У тебя красивые волосы. И такие пышные… Так и хочется погладить.
– Погладь спинку, – предложила Обизат. – Можешь почесать. Так еще приятнее.
– Ну ты прям… Хотя ты оно и есть, чего это я… Все животные любят, когда их чешут.
– Я животное?
– Еще какое, – заверил Михаил. – Самое лучшее.
Азазель вернулся с лоджии, на ходу пряча смартфон в нагрудный карман, окинул их внимательным взглядом.
– Знаю, о чем думаете, – сказал он строгим голосом. – Мишка, ты спишь в своей комнате, а ты, Обизатка, на диване в гостиной.
Обизат вскинулась:
– Почему? Я хочу спать у ног моего повелителя! Могу на коврике у кровати…
– На тряпочке, – сказал Азазель ехидно.
– Пусть на тряпочке!
– Нет, – отрезал Азазель. – Завтра – да, а сегодня нельзя, таков ритуал. Здесь свои ритуалы и заморочки, как отрыжка буржуазной культуры и правил поведения. Не спорь, иди спи. И вообще всем спокойной ночи. Поговорим утром.
В гостиной поднялся с дивана Бианакит, потянулся, с хрустом разминая спину.
– Увидимся утром, – сказал он. – Приду, как только у вас загорится свет. Мы в доме напротив, если еще помните.
Азазель всегда спал чутко, а сейчас среди ночи звериное чутье предупредило насчет близкой беды, моментально проснулся, проскочил на цыпочках мимо спящей в гостиной Обизат и, распахивая дверь в спальню Михаила, увидел на постели огромную глыбу льда.
В лицо пахнуло холодом, он поспешно и плотно закрыл за собой дверь. Лед быстро потемнел, начал уменьшаться в размерах, открывая человеческую фигуру внутри. Еще через пару мгновений в клубах плотного пара приподнялся на локтях трясущийся и мокрый, как бобер, Михаил.
Лицо его дернулось судорогой, он в ужасе уставился на Азазеля.
– Что… что, – пролепетал он, стуча зубами, – было… Что было, Азазель?
Азазель сказал нервно:
– Хорошо, хоть не меня обвинил, как ты любишь.
– Что…
– Держать себя в руках не умеешь, – прошипел Азазель и оглянулся на дверь. – Распустился, как либерал какой!.. Прям глобалист… Но какой же я умница, сам поражаюсь…
– Азазель, – проговорил Михаил слабым голосом.
– Я как чувствовал!.. – сказал Азазель с удовлетворением. – Потому что ловлю вибрации вселенной, как звуки мировой арфы. Я в самом деле великий музыкант, а то и вовсе композер! Думаешь, зря велел тебе спать отдельно? Срочно учись контролировать себя и свои животные позывы. Это касается не только Обизат, понял? В лед не так и страшно, погубишь только себя, это можно, не жалко, хуже – если в пылающий факел или раскаленную болванку! Устроишь пожар в квартире, а здесь дорогая мебель, можно сказать, эксклюзивная из Китая.
– Азазель…
– Но и это еще не все, – сказал Азазель с жаром. – Может быть намного хуже!
Михаил пробормотал:
– Что еще хуже?
– Что? – изумился Азазель. – А уписаться в постели, когда спишь с Синильдой? Или, прости, Обизат? Ты как-то расскакался по женщинам! Нехорошо для светлого ангела. Хотя Макрону вообще-то можно, но ты сейчас вообще какой-то элементаль! А здесь элементалить нельзя.
Михаил горько улыбнулся, Азазель всегда Азазель, сказал тоскливо:
– Как же сложно быть человеком… Но как контролировать себя во сне?
– А как контролируют другие? – ответил вопросом на вопрос Азазель. – Все мочились в детстве, но потом как-то обуздали себя? А ты вроде бы в чем-то местами уже взрослый! Синильда ничего не сказала, значит взрослый…
Михаил промолчал, уже углубляясь в себя, Азазель подождал, сказал со вздохом:
– К счастью, ты пока что спал в одиночестве. Хороший я ритуал с ходу придумал? Но святые законы, как ты помнишь, не рекомендуют мужчинам ночевать в доме одним.
Михаил буркнул:
– Мне побольше семи лет.
Азазель отмахнулся:
– Все меняется со временем, Мишка. В старину Лилит предпочитала посещать, ты прав, мальчиков до семи лет, потом вообще забросила это дело, но ее дочери не забросили… Так что в наших случаях рекомендации Святой Книги то же самое, что запрет. К тому же Обизат чуть не ревела в горькой обиде. Бедная девочка не понимает, за что ее отстранили.
Михаил прошептал в муке:
– Ну не могу же я вот так взять себя под контроль во сне так же, как беру днем?
– У тебя уйма времени, – напомнил Азазель, – девать некуда. Вставай, одевайся. Сейчас нагрейся, высуши постель. Или пусть Сири займется. Она ничему не удивляется и не задает вопросов. Хоть до самого утра, а потом до вечера упражняйся, качай бицуху в том месте. Там тоже есть мышцы! У мужчин они везде, а у тебя даже в мозгах. А то Обизат, когда придет в ночной рубашке и спросит…
– Ладно-ладно, – прервал Михаил. – Просто расскажи, как взять себя под полный контроль?
Азазель сделал большие глаза.
– Кто из нас человек?.. Я мятежный ангел. Никогда не писался в постели. У меня и постели не было! Да и спросить не у кого. Разве что Метатрон пускал под себя лужи, когда был человеком! Но его опыт не пригодится. Сядь, покопайся в себе, перевоплотись в интеллигента, хотя, понимаю, противно, но если надо, то надо. Мы же тайные службы! Служим человечеству по принципу самозанятости и ложно понимаемого патриотизма. Знаешь как морскую пехоту тренируют?.. Хошь я тебя сам?
Михаил отшатнулся:
– Нет-нет, спасибо!
Глава 4
Упражнялся до утра, а когда на кухне загорелся свет, явился Азазель, похвалил, что уже не спит, помог привести в порядок комнату и постель.
Михаил вышел вслед за ним в гостиную, огляделся. На диване большой клетчатый плед, две подушечки, маленькая и совсем маленькая, на полу кокетливые домашние шлепанцы.
– А где Обизат?
Азазель отмахнулся:
– Отправил в ванную. Там целый женский мир, надолго задержится.
– Что ты всех их в ванную отправляешь? – спросил Михаил. – У тебя там магазин женского белья? Да и рискованно, девочка ничего не знает о мире людей. А вдруг наестся мыла?
– Пусть ест, – разрешил Азазель. – Там целый ящик. А в углу коробка шампуней нераспечатанная. Правда, зубной пасты мало… Если съест, да еще с тюбиком, гм… Ладно, мне для твоей верной спутницы ничего не жалко. Сейчас надо думать над главной проблемой.
– Как закрыть Врата Ада?
– Сечешь, – ответил Азазель.
Михаил уточнил:
– Сперва хотя бы найти.
– Верно, – согласился Азазель. – Как думаешь, где они?
Михаил посмотрел исподлобья.
– Это у тебя такие шуточки?
– Что ты, – запротестовал Азазель. – Просто слышал идиому «Постучать в Михаила». Но, наверное, в тебя стучать еще рано. Не созрел. Тогда, видимо, нужно спросить у Гамалиэля.
Михаил зябко повел плечами, перед глазами встала страшная картина, как убегали по чудовищно преобразившемуся миру от рассвирепевшего монстра-великана.
– У Гамалиэля или Нахшиэля?
– Хороший вопрос, – согласился Азазель. – Боюсь, в ипостась Гамалиэля он возвращается настолько редко, что… может быть, уже никогда. В любом случае, нам попасть будет сложно.
– Вот-вот, – сказал Михаил. – А к Нахшиэлю, извини, приближаться не рискну. Это раньше я был сильнейшим архангелом, а сейчас, увы, иные времена, иные правы.
Азазель взглянул на него испытующе, вздохнул, но промолчал. С кухни потянуло зовущими ароматами, донеслось звяканье металлической посуды.
– Сири старается, – сообщил Азазель. – Пойдем, она не любит, когда остывает.
Михаил промолчал, опять шуточки, мебель не может любить или не любить, потащился следом, пару раз оглянувшись на двери далекой ванной комнаты.
Обизат явилась такая же свеженькая и умытенькая, как и вчера, торопливо села рядом с Михаилом, посматривая на него с прежним обожанием, но ему все-таки чудилось, что обижена невниманием: тяжелый рейд закончен, можно отдохнуть, а он ведет себя так, словно все еще в походе, а в постели держит не женщину, а обнаженный меч.
– Что сегодня? – спросила Обизат.
