Стратегия оборотня. Космическая академия

– Любимая. – Он положил руки на мои голые плечи, повел вниз – я готова была взвыть даже от такой ласки. – Мне было приятно, что сегодня ты сама сделала шаг ко мне.

Он явно говорил не о моих нежных заигрываниях.

– Какой шаг, любимый?

– Не так быстро, Дая. Я хочу оставить самое приятное до реальной встречи.

– Ты поэтому никогда меня не целуешь?

Он положил ладонь мне на щеку, наклонился, но прижался лбом к моему. Объяснил шепотом:

– Поцелуй – это, возможно, самое важное, что случается у влюбленных. Я готов ждать хоть вечность.

– Чего ждать?

– Но я очень хочу к тебе.

И его руки притянули к себе тесно, до стона. Поцелуй в шею – не мягкое касание, а почти жадный укус. Он тоже едва держится. А зачем мы держимся?

Как и случалось десятки раз прежде, я проснулась. Сразу села и прижала руку к груди, потому что в ушах застучало в ритме сердца. Едва отдышалась, посмотрела в сторону и испуганно вскрикнула:

– Эрк?

Хозяин квартиры действительно стоял в спальне. А теперь глянул в потолок и приказал системе технического управления:

– Светлее на двадцать.

Освещение тотчас немного прибавилось. Эрк подошел, вглядываясь в мое лицо пристально, потом сел на край постели и объяснил спокойным голосом:

– Я просто мимо комнаты проходил. И услышал звуки – испугался, что тебе стало плохо.

О, мне было хорошо. Если бы я сама принимала решения, да еще и во сне, то вообще никогда не просыпалась бы. Неужели стонала? Черт, стыдно-то как… Я натянула покрывало до подбородка и заставила себя улыбнуться, чтобы моя ложь прозвучала искренне:

– Нет, ничего такого. Приснилось что-то, уже не помню.

Глаза у Эрка очень красивые – зеленые, умные, внимательные.

– Дая, кошмары – это не слабость или болезнь. Но надо обратиться к штатному психологу. Кошмары свидетельствуют о глубоком, затянувшемся стрессе, и лучше раскопать его причины до того, как ты испытаешь новое потрясение. Солдаты не имеют права на уязвимую психику.

– Да я не…

Он перебил, будто вовсе меня не услышал:

– У меня самого были кошмары. И теперь их нет. Любая проблема решается, если ее решать.

Возбуждение от недавнего сновидения еще не отступило до конца. Надо выпить воды, потом немного отдохнуть, но сейчас уже блондин из сна не казался идеальным. Вот же он, идеал, сидит прямо на моей постели. Руку протяни и коснешься. Интересно, как Эрк отреагирует на мое прикосновение? И ведь не объяснишь, что кровь закипела совсем не из-за него, но зато из-за него продолжает бурлить. Я не рискнула проверять.

– Дая, почему ты так смотришь?

Я кое-как собралась и заставила себя поддержать предложенную тему разговора:

– А почему тебе снились кошмары, Эрк?

– Долго рассказывать. Потом как-нибудь, если мы станем друзьями. – Он смущенно улыбнулся, встал и отправился на выход. – Темнее на двадцать.

Свет вновь приглушился, а я откинулась на подушку. Сам Эрк сказал, что есть возможность нам стать друзьями! Я об этом раньше и не задумывалась, но теперь невольно обрадовалась, представляя, как мы вместе выбираемся в клуб или на прогулку, как привыкают к моему присутствию его друзья-шестикурсники, как все постепенно открываются и начинают рассказывать о себе. И Эрк рассказывает… А потом понимает, что я и есть та самая… Да что со мной? Из одного болота вынырнула и сразу нырнула в другое. Триш права – у меня уже гормональный сбой.

* * *

Весь следующий день я носилась с восстановлением документов: сдала кровь, отпечатки пальцев, прошла полное сканирование организма, чтобы заново идентифицировать личность, написала заявление в полицейском квадрате о краже и блокировке старого удостоверения. С последним проблем тоже не возникло, но капитан прямо сказал, что поймать конкретного перевертыша в таком густонаселенном городе немного сложнее, чем найти нужную пылинку во всей Освоенной Территории. Пылинка хотя бы облик свой не может изменить. Да я и не рассчитывала, но впервые воочию наблюдала полное бессилие представителей власти – против оборотней они были слепыми котятами. Хорошо, что этот всего лишь поясную сумочку стащил, а убил бы или искалечил – все равно ничего нельзя было бы поделать.

Деньги на медицинские процедуры заняла у Триш – благо вышла незначительная сумма. Потом связалась по видеослайдеру с мамой и попросила перекинуть еще средств. Соврала, что необходима новая тренировочная форма. Она и так была очень недовольна, что мы с Триш переехали в Неополис, каждый день до нашего отъезда повторяла, насколько здесь опасно. Надо ли подпитывать ее страхи доказательствами? Вон даже произошло конкретное преступление, а полиция бессильна и только радуется, что можно поставить галочку «дело закрыто», выписав мне новые документы и еще отчитав, что в таком позорном случае курсант военно-полицейской академии замешан быть не может. Обошлась бы я без нового удостоверения, вообще предпочла бы промолчать о краже.

Мама вздохнула и пообещала что-нибудь придумать. С деньгами у нее было напряженно, много не отправит, стипендия тоже невелика, так что проблема с нехваткой денег всегда будет висеть над моей головой. Моя семья никогда не голодала, мама работала воспитателем в дообразовательном детском учреждении, но и роскоши мы никогда даже издали не видели. Кстати говоря, это и была основная причина моего выбора профессии – только в силовых структурах зарплата была сравнима с частным сектором. А в частном секторе надо или обладать чрезвычайной предпринимательской жилкой, или сотрудничать с нелегалами. Я была воспитана так, что даже мысли о подобном не допускала: не по мне торговля психотропами, нелегальный рынок секс-услуг, или, тем более, грабежи. Лучше уж жить как мама – в небольшом, но честно заработанном квадрате, есть честно заработанную еду, чем перед сном думать, сколько людей пострадало, чтобы у тебя появился новый видеофон или кусок натуральной курицы на столе.

Богатство же семьи Кири воспринималось принципиально иначе – командор неоднократно рисковал своей жизнью, отразил целый ряд нападений на отдаленные планеты, организовал эффективную оборону во всем Четвертом Секторе и был прекрасным стратегом. Его биографию уже включили в курс новейшей истории, чтобы современники постигали мудрость лучшего и пытались хотя бы приблизиться к идеалу. Благосостояние Кири ни в ком не вызывало осуждения, и даже легкая зависть была неуместна: ты сначала на одном крейсере встреться с армадой сару, выживи сам и спаси команду, умудрись вывернуться и заземлиться на планете, организуй местное ополчение из людей, которые в жизни не держали в руках бластера, удержи целую планету с миллионами мирных жителей до прихода подкрепления – и потом с почестями получай огромные квадраты с серыми шершавыми стенами и синтетическим мрамором. В нашем обществе не было принято обсуждать доходы силовиков в негативном свете – каждый разумный гражданин знал, чем на практике они расплачиваются за свои гонорары.

В воскресенье мне выдали новенькое удостоверение и кредитки, то есть большая часть вопросов уладилась. Пора было поблагодарить Эрка за гостеприимство и уходить. А так не хотелось! Когда еще удастся настолько близко к нему оказаться? Я уже успела пережить к нему пламенную влюбленность, потом затяжную ненависть, теперь пришла в понимающее равнодушие… а уходить все равно не хотелось.

Однако во время субботнего ужина вышла очередная неприятность. Эрк не готовил сам – заказал доставку из крупного ресторанного квадрата. И я, попробовав салями, сначала сморщилась от непривычного вкуса, а лишь затем распробовала. Неужели из настоящего мяса? Какой вяжущий, пряный и тающий вкус. И, конечно, после второго кусочка я отвесила честный комплимент этому блюду:

– Дерьяк меня дери! Эрк, и сколько же стоит такое удовольствие?!

Глянула на него и сразу поняла, что прокололась. Он натянуто улыбнулся, ничего не ответил, а я запоздало поняла свою оплошность. Ведь он открыто говорил, что ему не хочется подчеркнутого внимания к его положению! Признался, можно сказать, в самом сокровенном. И салями заказал совсем не затем, чтобы произвести на меня впечатление – просто не подумал, не учел… А я вот так, ему прямо под нос свое изумление и выпятила. Извиняться было не за что, но и разговор дальше уже не клеился. У Эрка Кири фобия, что его будут принимать за Эрка Кири. Смешно, но кто я такая, чтобы осуждать? Ведь он общается со многими – друзья нашли к нему подход. Или просто научились не выкатывать глаза из орбит, когда видят продукты из натурального мяса?

В общем, наше общение пока не сделалось приятным и теплым. Я искренне поблагодарила его за приют и гостеприимство, на всякий случай извинилась, если что-то сделала не так, но он почему-то отправился со мной. Молча. Молча же усадил в платный перевозчик и оплатил проезд – как будто понял, что у меня большая напряженка с деньгами. А мне показалось, что этим самым он окончательно перечеркнул возможность нашего сближения в дальнейшем. На прощание натянуто улыбнулся и произнес:

– Встретимся в академии.

Триш уже названивала каждые пятнадцать минут – требовала, чтобы я наконец-то явилась в общежитие и все-все-все ей рассказала, с каждой мельчайшей эротической подробностью. Я даже и не знала, чем порадовать подругу. Разве что тем, что Эрк в домашней футболке выглядит еще более привлекательным, чем в форме курсанта с нашивкой на рукаве…

На КПП никого не было. Столпотворение здесь только по утрам, когда все, кто не живет на территории, являются на занятия. Приложила новенькое удостоверение к считывающему устройству и озадачилась, услышав непривычный звук, а потом ответ робота:

– Курсант Дая Джисс уже находится на территории. С уважением, техническая база Академии военно-полицейских сил номер один. Учим во имя порядка!

– Чего? – тупо переспросила я у бездушного устройства.

Оно, конечно, не ответило, потому я, уже задрожавшими руками, снова приложила удостоверение.

– Курсант Дая Джисс уже находится на территории. С уважением, техническая база Академии военно-полицейских сил номер один. Учим во имя порядка!

Я отшатнулась – откатилась от табло на несколько шагов, начиная паниковать. Конечно, в голову сразу пришла нелепая мысль – мое старое удостоверение не заблокировано! Потому вытащила видеослайдер и набрала номер управления полицейского квадрата. Там тоже отвечал робот – он называл по порядку номера, которые я должна была набирать, чтобы решить именно свой вопрос. И в итоге после длительных мучений получила ответ:

– Дая Джисс, человек, 20 лет. Дело о краже закрыто за неимением улик для дальнейшего расследования. Удостоверение под номером 239451455 заблокировано. Выдано удостоверение под номером 239958452. Срок действия не ограничен. Служим во имя порядка!

То есть никакой ошибки. Но ошибка все же была, я никак не могла понять, где именно! Я немного прогулялась, чтобы прикинуть варианты, но минут через десять вернулась. Снова подошла к табло КПП. Осторожно, стараясь держать очень ровно, приложила удостоверение, и еще до того, как оно коснулось считывающего устройства, электронный голос оповестил:

– Курсант Дая Джисс, рады приветствовать вас в Академии военно-полицейских сил номер один. Учим во имя порядка!

– Во имя порядка, – с облегченным выдохом ответила я.

Конечно, рассказ Триш о своих эротических приключениях я именно с этого и начала. Но даже коллективным разумом мы пришли только к тому, что случился какой-то технический сбой. Почему видеослайдер изредка может зависнуть, компьютерная портативная система может поймать вирус, а пункт КПП от всех этих напастей застрахован?

* * *

Вроде бы все осталось по-прежнему, жизнь изменилась лишь в деталях. Например, встретившись в коридоре с Эрком, я теперь здоровалась. И все равно быстро прошмыгивала мимо, чтобы парень не заметил моих розовеющих щек. Пусть все идет каким-нибудь естественным путем, я сама больше не желаю оказаться в уже пережитой ситуации – если поймет, что я по-прежнему испытываю к нему симпатию, и снова отвергнет, то я не выдержу. А поводов для непринужденного общения тоже не находилось.

В обеденный перерыв мы уселись за стол к Одиру Вейру. На нас косились все присутствующие, но сильнее прочих удивлялся сам ракшас:

– Заблудились?

– Нет, – ответила ему дипломатичная Триш. – Просто здесь удобно и тихо.

– Ну да. – Он скептически скривился. – Именно поэтому я это место и выбрал.

Тем не менее выгонять нас не стал. Да и как бы ему это удалось? Отныне вот так, в напряженном и молчаливом согласии, мы теперь всегда и обедали.

Странности начались уже в конце недели, когда ко мне в коридоре поднырнул курсант из старших и тихо спросил:

– Еще есть? Возьму, если по той же цене.

– Что возьмешь? – напряженно поинтересовалась я.

– Не делай вид, что не понимаешь. – Он боязливо озирался по сторонам. – У меня перенапряжение, Дая. Только ты и смогла помочь, я давно уже так спокойно не спал.

И я поняла – как если бы мне прямым текстом подробно рассказали обо всем, что произошло. Многие курсанты борются со стрессами психотропами, но легальные психотропы вряд ли способны вызвать такой блеск в глазах. Пропавшее удостоверение, на восстановление которого ушло всего два дня… И я… находившаяся на территории академии, когда там не находилась, потому табло КПП меня и не пропускало. И этот парень, сейчас с таким отчаяньем ждущий ответа.

Отрицательно покачала головой и зашагала по коридору. Запрещенными психотропами чаще всего торгуют перевертыши. Оборотень украл мое удостоверение и теперь спокойно проникает на территорию академии, принимая мой облик. В полицейском квадрате на сто процентов уверены, что старое удостоверение заблокировано, и нет никакого способа доказать обратное. Это значит, что оборотень либо изготовил новое действующее удостоверение или перепрограммировал чип в старом. И то, и другое говорило только об одном: речь идет не о каком-то одиночке, приторговывающим в подворотнях. В деле замешана очень влиятельная преступная сеть – только она способна действовать с таким размахом. Группа оборотней может меня подставить так, что в жизни не отмоюсь.

Может, стоит бежать в полицейский квадрат и все честно рассказать? А если доказательств так и не найдут? Ведь я совсем недавно была свидетелем, с какой легкостью закрываются дела, если расследовать нечего. А тут как раз и нечего – кто-то с моим лицом и моим удостоверением продает запрещенные препараты, да еще в таком месте, где подобного никогда не случалось. Если меня заключить в тюремный квадрат, то преступление прекратится само собой. И неважно, кто на самом деле этим занимался – я или перевертыш. Преступник в любом случае уже не сможет использовать мое лицо и имя. И дело будет улажено.

Дерьяковы перевертыши! Дерьяковы оборотни, чтобы им всем сдохнуть! Дерьякова полиция, которая ради порядка готова пойти на любую несправедливость! После окончания буду просить распределения в защитные организации. Там хоть ясно, кто враг: видишь оборотня – стреляешь в оборотня. А во внутренних органах превыше всего создание видимости, что все вопросы решаются. Порядок, дерьяк его дери, лишь бы был порядок.

Я испугалась этому совершенно необычному осознанию так сильно, что даже с Триш им не смогла поделиться.

Глава 4

Я пока не определилась, можно ли рассказывать кому-то о своей тупиковой ситуации. Если и решусь, то для начала неплохо бы убедиться, что делюсь я с другом, а не перевертышем под личиной знакомого. Хотя Триш вела себя естественно, я невольно анализировала каждый ее жест и слово. В пятницу наотрез отказалась ехать с ней в клуб, она может найти себе компанию из наших одногруппников. Подруга предположила, что у меня обострилась хроническая экономность и шутливо предложила открыть мне кредитную линию. Тогда пришлось соврать о плохом самочувствии и настоять, чтобы она все же ехала без меня. Главная причина заключалась в растущей паранойе: казалось, стоит мне только покинуть академию, как здесь тотчас нарисуется моя копия. У преступной сети определенно есть способ следить за моими перемещениями. Ведь если кто-нибудь застанет нас тут одновременно, то и всему плану перевертышей конец, тогда даже полиция будет вынуждена признать факт моей невиновности.

Кроме того, у меня назрело еще одно неотложное дело. Стоило подруге, как и большей части курсантов, оставить территорию с намерением вернуться только за полночь или к утру, я вышла из своего корпуса и направилась к мужскому общежитию. Пора было признать, что мне требуется помощь. Хотя бы дельный совет от того, кто уж точно не может являться перевертышем. И, перебрав все варианты, я остановилась на единственном доступном – если этот парень не сможет помочь, то остальные вообще бессильны.

Просмотрела в холле списки. Курсант Вейр жил в комнате на седьмом этаже один – неудивительно. Коменданты наверняка тем самым предотвратили множество возможных конфликтов. Оборотень-ракшас явно не из тех, кто склонен тусить с остальными, потому я надеялась его застать. И, конечно, по всем законам подлости на лестнице столкнулась с большой компанией веселых парней и девчонок. На меня не обратили внимания – в академии нет запрета посещать чужие корпуса, но один курсант остановился. Я тяжело вздохнула и, не поднимая взгляда, поздоровалась:

– Добрый вечер, Эрк. В клуб собираетесь?

– Собираемся. Не хочешь составить компанию?

Сердце бешено заколотилось – это ведь почти приглашение на свидание! Пусть мы и будем в компании, но это приглашение! И я обязательно согласилась бы, не случись моей тяжелой паранойи.

– Не сегодня, Эрк. Может быть, на следующей неделе?

– Может быть, – отозвался он, однако все никак не уходил с моего пути. – Дая, ты пришла к своему парню?

Вопрос-катастрофа. И притом очень логичный, приходящий первым на ум. А что еще мне делать в мужском общежитии в пятничный вечер? Да еще и одной, со всей очевидностью спешащей к кому-то. Возражу – и тогда надо хотя бы что-то объяснить. Соглашусь – и на следующей неделе Эрк меня уже не позовет. Потому вместо ответа я просто широко улыбнулась и неопределенно повела плечами. А потом рванула дальше по лестнице. Сначала все равно придется уладить свои проблемы, а уж потом разгребать романтические переживания.

Тихо постучала. Одир открыл и удивленно уставился на меня. Отступил на шаг, пропуская внутрь, и недовольно пробурчал:

– Так и знал, что вы ко мне неспроста прицепились. Что вам обеим нужно?

Я махнула рукой назад, показывая, что Триш со мной нет, так что если нам обеим что-то и нужно, то обойдемся без множественного числа. Ракшас вздохнул и закрыл дверь.

Я решительно направилась к одной из двух кроватей и села. Оборотень помедлил, потом разместился напротив, ожидая, когда я уже созрею до объяснений. И я, не отрывая взгляда от собственных пальцев, выдала все, что произошло – от воровства удостоверения до торговли психотропами в самой академии. В конце разволновалась так сильно, что встала и зашагала по комнате туда и обратно.

Одир тоже поднялся, перехватил меня за плечи и заставил остановиться. Руки у него очень сильные – еще чуть-чуть и кости захрустят. Оборотень, что с него взять. Наклонился, вынуждая посмотреть в его глаза. И тогда я отчаянно выдала:

– Я не знаю, к кому еще обратиться, и не имею понятия, что делать! Хотя бы расскажи, что сам об этом думаешь. Вдруг это как-то поможет и мне?

– Для начала успокойся, – он говорил тихим, успокаивающим голосом. – Перевертыши не будут подставлять тебя. И сами вряд ли попадутся. Если уж они с таким трудом впервые проникли сюда, то сделают все возможное, чтобы здесь задержаться. И, судя по всему, они знают расположение всех камер и о твоем присутствии на территории, потому и не попались до сих пор.

Вместо ожидаемого облегчения от того, что наконец-то удалось выговориться и даже найти поддержку, я поддалась новой волне паники:

– Это понятно! Но еще понятно, что любой из их покупателей может проговориться. И показать на меня!

– Зависимые от психотропов не бегают с признаниями, – попытался успокоить ракшас снова.

У меня не иссякали контраргументы:

– Сами не бегают. Но после первого же медицинского осмотра кураторы могут заподозрить неладное и отправить на дополнительную проверку. Сколько нужно времени, когда кто-то из этих обдолбышей расколется?

Одир отпустил меня и уставился в окно. После долгих размышлений вынужденно признал:

– Да, если перевертыши где-то проколются, то попадешь ты. Если сама признаешься, то попадешь ты.

– А я о чем говорю!

Я уже едва не плакала, хотя слезливость вообще не вписывалась в мой характер. Просто дошла до точки на краю нервного срыва. Мне бессонницы, связанной со сновидениями, хватало, чтобы быть в постоянном напряжении, а тут еще и это!

– Почему ты пришла ко мне, Дая? – задумчиво спросил Одир. – Решила, что раз мы обедаем за одним столом, то стали друзьями?

– Ты оборотень! – я объяснила и без того понятное. – Если кто и понимает, как вычислить оборотня, то только ты.

Однако Вейр задумчиво поправил:

– Я ракшас, а за тебя взялись перевертыши.

От усталости захотелось рухнуть на кровать, но на месте все равно находиться не могла – дергалась от нервов. И потому снова принялась шагать – к нему, обратно, к нему. Кажется, Одир от моих метаний раздражался, потому что резко развернулся и снова схватил своими клешнями за плечи.

– Ладно. Давай подумаем вместе, только хватит скакать.

Я улыбнулась ему с настоящей благодарностью. Пусть даже не поможет, но одно намерение уже много значит.

– Одир, а есть какие-то признаки, как отличить перевертыша?

– Конечно. Мы же изучали их поведенческие модели, – напомнил он. – Перевертыш не может воспроизвести мысли человека – спроси у него, о чем он не может знать, и сразу станет понятно.

– Ну да, – я обреченно вздохнула, – если я увижу себя, то мне и спрашивать ни о чем не понадобится. Еще какие-то признаки?

Я не заметила, как его руки медленно переместились ко мне на спину, и мы приблизились друг к другу. Очнулась, только когда теплая ладонь нежно прошлась вниз и снова наверх. И голос оборотня стал мягче, почти убаюкивал:

– Вот тебе признак ракшаса. Если я вижу сексуально привлекательный объект, то невольно испытываю желание. Мне стоит больших трудов держать себя в руках во время занятий. И я очень рад, что все меня сторонятся. Поэтому разозлился, когда вы двое принялись меня донимать. Как будто осознанно провоцируете.

Я не отпихнула его, просто подумала над словами. А ведь я еще до академии знала, что ракшасы помешаны на сексе, но Одира воспринимала иначе. Но это его природа! Он и гладит меня сейчас совсем не потому, что об этом яростно мечтал. Уточнила осторожно:

– Может, мне тогда на другой конец комнаты отойти? Или наоборот, стоять так?

– Да, лучше так, – он наклонился к самому уху. – Не шевелись и не сопротивляйся, тогда я ничего с тобой не сделаю.

– Постараюсь, – у меня даже голос сбился. – Ты только помоги.

– Я думаю.

И притом его рука спустилась еще ниже и почти до боли сжала ягодицу. Теперь я даже дышать не осмеливалась. Убеждала себя, что Одир делает именно так, как ему будет лучше справиться с эмоциями. Конечно, физически он настолько сильнее, что может и изнасиловать, и на куски разорвать. Чтобы потом изнасиловать каждый кусок по отдельности. Но после этого его ждет не академия, а тюремный квадрат. Одир не идиот, поэтому делает то, что должен. И он оправдал мои надежды, когда начал монотонно рассуждать:

– Дая, это нелегальная организация. Серьезная сеть. Возможно, они случайно получили твое удостоверение. Потому что остальные курсанты обычно вшивают настолько важные документы в одежду – запросто не вытащишь.

– Мне о моей халатности уже раз тридцать сказали, – призналась я шепотом. – И в личное дело занесли с лишением баллов. Так что переходи к важному.

– Нет-нет, подожди, я сейчас говорю о другом. Предположим, какой-то перевертыш случайно получил твое удостоверение, и тогда они уже на ходу придумали этот план. Но, насколько мне известно, серьезные сети никогда не работают наобум. У тебя не взяли видеослайдер, не тронули ничего из сумочки Триш. Как будто точно знали, что и у кого нужно украсть.

Я вновь испытала прилив страха и уточнила:

– Хочешь сказать, что выслеживали именно меня? Заранее?!

– Хочу. Сказать, в смысле. И не кричи, умоляю. Все-таки лучше лечь.

Оборотень схватил меня за талию, без усилия поднял и бросил на кровать. Предупредил, хотя спокойствия не прибавил:

– Все. Не шевелись. Я ничего тебе не сделаю.

И навис надо мной, начав ритмично покачиваться. Однако меня притом даже не касался. Ракшас типичный, прямо как в учебнике. Если я правильно помню, то в данный момент он пребывает в ясном уме и пока не перешел границы. Сжалась, но постаралась вообще не двигаться. Медленно выдохнула. Одир уловил, как изменилось мое напряжение: