На моих условиях

В его тоне сквозит неприкрытый цинизм, и моя кожа на руках вдруг покрывается мурашками – может быть, от кондиционера, а может, от того, как холодно он на меня смотрит.

– Приходить сюда было ошибкой, – я встаю со стула.

– Напротив, я рад, что ты зашла.

Он берет со стола бумажку и что-то пишет на ней размашистым почерком. Потом подает мне.

– Время и место. Думаю, без пышной свадьбы мы обойдемся. Или ты хочешь белое платье и пятьсот гостей?

Я пробегаюсь глазами по листку, на котором стоит дата и адрес ЗАГСа.

– Через неделю? – задыхаюсь от возмущения.

Он пожимает плечами.

– Не вижу смысла откладывать. Мне нужно уехать на месяц или два.

– Ты женишься на мне и уедешь?

– А ты бы предпочла, чтобы я остался и согревал тебя холодными ночами? – тянет он насмешливо.

На минуту я представляю его рядом с собой в постели. Внутренности опаляет горячее пламя, к щекам приливает кровь.

– Спать с тобой я никогда не буду, даже если на бумаге стану твоей женой, – отрезаю я.

– Ты понятия не имеешь, от чего отказываешься, – его откровенно забавляет этот разговор. – Рискну предположить, что скоро ты сама будешь просить меня заняться с тобой любовью.

– Ты мне абсолютно неинтересен! – от возмущения я задыхаюсь. – Этот брак – лишь жалкая пародия на отношения.

– Это бизнес, Влада, – говорит он жестко. – Относись к нему так, и сразу станет легче.

Я качаю головой. Он всерьез думает, что я могу? Этот чужой человек, который вскоре должен стать моим мужем, живет в совершенно другом мире – том, где правят деньги и власть. Я никогда не пойму его, так же как и он не поймет меня.

– Неужели у тебя такой недостаток в поклонницах, что тебе приходится жениться на девушке, которая тебя не хочет? – спрашиваю я, надеясь побольнее уколоть его.

Его ответная циничная усмешка приводит меня в бешенство.

– Могу тебя заверить, этого недостатка у меня нет. Но всему есть своя цена. Без твоего участия сделка не состоится – это цена. Ты можешь заплатить ее или нет.

Кровь ударяет мне в голову, и на мгновение мне кажется, что комната качается из стороны в сторону.

Мне хочется присесть, но я чувствую, что Андреев расценит это как проявление слабости, а я не желаю доставлять ему такого удовольствия.

– Так что, Влада? – он смотрит на меня тяжело и пытливо. – Брак со мной или кредиторы отца?

– Ты мне противен, – ледяным тоном отвечаю я, ощущая, как меня охватывает чувство полнейшей беспомощности.

Что-то первобытное мелькает в его глазах, но тут же исчезает. Он улыбается одним уголком губ, словно отдавая должное моей смелости. Или глупости.

– Не я придумал это условие, – напоминает он. – Но, взвесив все, я с ним согласился. Ты можешь сделать то же самое. Это не мелодрама, и ты не бесправная героиня – никто не заставляет тебя, Влада. Уж точно не я. Ты взрослый человек и, как мне кажется, в состоянии принимать решения. Что касается всего остального, повторяю, ты меня не знаешь.

– Того, что я знаю, достаточно, чтобы сделать выводы. Если ты думаешь, что я с радостью выйду за тебя замуж, – ты глубоко ошибаешься.

– Мне не нужна твоя радость. Достаточно твоего согласия и подчинения.

– Подчинения? – взрываюсь я. Его слова, то, как он их подбирает, молниеносно подогревают во мне злость и вызывают внутренний протест. – Я не собираюсь тебе подчиняться.

– Какое у тебя живое воображение, – он вновь смеется надо мной. – Не воспринимай эту фразу так буквально. Пойми, в отношениях есть два типа людей: те, кто управляет, и те, кто подчиняется, – в этом нет ничего нового, это старо как мир. Так вот, ты не управляешь, Влада.

– Но и подчиняться тебе я не буду! – возражаю я предательски севшим голосом, собирая крупицы достоинства.

– Поживем – увидим, – говорит он задумчиво.

Глава 7

– На работе проблемы?

Отрываю глаза от нетронутого бокала виски в своей руке и встречаю любопытный взгляд Алекса Ди Анджело – моего единственного друга в московских светских джунглях. Много лет назад нас связали общая неприязнь к столичному пафосу, привычному в наших кругах, и амбициозность в достижении целей, а еще западный менталитет, которым оба пропитались благодаря длительному пребыванию за рубежом.

– На работе как раз прет, – вяло усмехнувшись, откидываюсь на спинку бархатного дивана. – Отец меня председателем назначает.

– О! – Алекс растягивает гласную в типично итальянской манере и салютует мне собственным бокалом с виски. – Ты столько зад рвал. Поздравляю.

Я киваю, но не чувствую никакой радости. Эту должность я получил не из-за своих способностей, а потому, что наступил себе на глотку. Женюсь, твою мать, на девчонке, которая меня ненавидит.

– Что-то ты не очень доволен, – проницательно замечает друг.

– Я женюсь, – говорю просто.

Я знаю Алекса много лет – его не так-то легко удивить, но сейчас у него от изумления в буквальном смысле вытягивается лицо.

– Вот это ты тихушник! – бросает он, широко улыбаясь. – Кто она?

Сказать другу правду? Он не поймет. Рожденный русской матерью от отца-итальянца, которые двадцать восемь лет назад познакомились во время средиземноморского круиза и с первого взгляда влюбились, он, несмотря на всю свою прагматичность, верит в любовь. Он бы никогда не согласился на свадьбу-сделку. И ни за что бы не пошел на поводу у обстоятельств даже для того, чтобы добиться своих карьерных целей.

– Ты ее не знаешь, – отвечаю уклончиво, не желая откровенничать.

– Красивая?

– Тебе не по зубам, – парирую я.

– Поэтому меня с ней не знакомишь? – поддевает он, сверкая в полумраке клуба белозубой улыбкой. – Знаешь же, что девочки от меня без ума.

– Говнюк самонадеянный, – говорю беззлобно.

– А спешка тогда зачем? – не сдается Алекс, а потом вдруг присвистывает. – Только не говори мне, что забыл, как резинки натягивать!

Посылаю ему насмешливый взгляд и показываю средний палец.

– Она не беременная.

– Влюбился, что ли? – таращится на меня друг, словно не веря в такую возможность.

– Слушай, давай сменим тему, – прошу я, непроизвольно морщась. – Не в настроении я об этом говорить.

Несмотря на то что любопытство сжигает его изнутри, Алекс лишь пожимает плечами. Это еще одна из причин нашей крепкой дружбы – он никогда не лезет в чужие дела.

– Ты надолго в Москву? – спрашиваю я, бесцельно болтая виски в бокале.

– До конца недели. Потом улечу в Милан недели на две-три и вернусь. Бизнес, сам понимаешь.

Я киваю и ставлю нетронутый бокал на стол.

– Знаешь, я поеду. Завтра сложный день.

Лезу в карман, чтобы расплатиться за выпивку, но друг останавливает меня нетерпеливым жестом.

– Угощаю, – говорит он насмешливо. – Я еще побуду здесь. Ты, может, у нас жених, а мне пшено у этой кормушки поклевать ничто не мешает.

Пока на улице жду такси, думаю, что зря не приехал на своей тачке – спиртное все равно не лезет в горло, плюс был бы избавлен он недвусмысленных приглашений длинноногих девиц у входа в клуб.

Устало тру переносицу, до конца не понимая природу своего раздражения. Не пойму, с каких пор меня перестали интересовать полуголые телки? Владу я видел три раза – за исключением того самого первого костюма Лолиты, одевается она крайне сдержанно. Ведет себя соответственно. Хотя это, может быть, потому, что она меня не выносит.

Ловлю себя на том, что в мыслях вновь вернулся к Ворониной. Вспоминаю, какой она была у меня в кабинете сегодня утром: сдержанная, но бескомпромиссная, взволнованная, но отважная, поверженная, но не сломленная. И очень красивая.

Бросаю взгляд на часы – почти двенадцать, интересно, она уже спит? Плакала, наверное. Видел слезы в ее глазах, когда она уходила, но при мне она не позволила им пролиться. Что бы там ни говорил мне отец, сопротивляется она не для вида. Она действительно не хочет выходить замуж. Чем же ее папаша припугнул, что она не может отказаться? Содержания лишить?

Дома я долго лежу без сна. Какое-то смутное ощущение неправильности происходящего не дает мне забыться, поэтому, едва я прихожу в офис следующим утром, сразу иду в кабинет отца, полный решимости все исправить.

– Пап, я знаю, что так не делается и что я дал тебе слово, но жениться я не могу. На дочери Воронина не могу, – говорю откровенно.

Отец хмурится. Он встает со своего кресла и, заложив руки за спину, начинает неспешно расхаживать по кабинету.

– Позволь старику поинтересоваться, в чем причина?

– Я думал, что у нас с ней полюбовная бизнес-сделка, но это не так. Не для вида она ломается, пап, – добавляю я, прежде чем он успевает возразить. – Насильно замуж я ее точно не потащу даже ради места председателя. Мы же не в Средневековье живем.

Отец бросает на меня задумчивый взгляд, под которым я чувствую себя нашкодившим пацаном.

– Проняла тебя девица, а?

– Не в этом дело.

– Я знаю, что она вчера приходила, – замечает он. – Слушай, Макс, если ты включил сейчас порядочность, скажу тебе так: у ее отца ситуация такая, что он продаст дочку с потрохами первому, кто предложит ему бабки.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно уточняю я.

– Именно то, что я сказал. Он не дурак, понимает, что девчонка – его главная ценность и гарантия того, что он и дальше может жить на широкую ногу.

– Ты знаешь, что его разорило? – спрашиваю я, испытывая неожиданную злость на Владислава Воронина.

– Это закрытая информация, но говорят, он игрок. У него жена разбилась в автокатастрофе около года назад. С катушек слетел – вот и вся история, – отец хмурит брови. – Но за нас он уже словечко замолвил. У меня завтра встреча с шишками из министерства по разработке нового месторождения на Севере.

Теперь уже моя очередь хмуриться. Не разобрался в ситуации – надавал обещаний, которые не в состоянии сдержать. Разве этому меня отец учил?

– Пап, давай девушку из этой цепочки выключим? Не дело это. Без места председателя я обойдусь. А денег ты Воронину можешь и так отгрузить за помощь.

– Так, – говорит отец строго. – Повышение ты заслужил. И документы на твой перевод у меня на столе лежат подписанные. Если бы не эта история, я бы все равно это сделал в самое ближайшее время. С девушкой – как знаешь. Партия она действительно неплохая – красивая, образованная, да и понравилась тебе, не отрицай. Но заставлять тебя на ней жениться я не буду. Воронин, скорее всего, будет права качать, свадьба была его условием, но я с этим разберусь. Не удивляйся только, если через месяц-другой увидишь девчонку с каким-нибудь стариком-толстосумом.

На мгновение я замираю, слишком ярко представляя испуганную Владу в постели с безымянным пузатым хряком, и тошнота к горлу подкатывает. Это не должно меня касаться, но почему-то касается.

– Ладно, – со вздохом говорю я, ощущая на себе тяжесть ответственности за принятое решение.

– Что «ладно»?

– В силе наша договоренность, – поясняю я. – Только, знаешь что, пап, вы к нам не лезьте. И Воронину скажи, или лучше я сам с ним потолкую. С Владой у меня все будет на моих условиях. Свадьба и все остальное. Если мы оставляем все в силе, то, как только мы поженимся, – она моя. И если я решу через месяц развестись и отпустить ее – это наше с ней дело.

Отец протягивает мне руку, и я принимаю ее, закрепляя нашу новую договоренность.

– Через месяц поговорим, – он вдруг усмехается. – Подобный альтруизм не в твоем духе. Ты ее не отпустишь.

Глава 8

Где-то безжалостно воет сирена. Отрываю от подушки лицо, опухшее от двухдневного марафона слез, и растерянно смотрю по сторонам. Сирена не умолкает, и я вдруг понимаю, что это не тревога – просто кто-то без остановки жмет на звонок у входной двери.

Медленно принимаю вертикальное положение и спускаю босые ноги на пол. В окна льется солнечный свет, от которого хочется зажмуриться, голова словно чугунная, а по телевизору, который работал всю ночь, идет ненавистная телепрограмма про здоровье.

Звонок прекращает трезвонить, но лишь на мгновение. Еще до того, как я успеваю вздохнуть с облегчением, трель возобновляется с новой силой. Первый мой порыв – спрятать голову под подушку и притвориться, что меня нет. Но, судя по уже проявленной настойчивости, кто бы ни был там, за дверью, – так просто он не уйдет.

Отдираю себя от кровати и на нетвердых ногах иду в прихожую, где предусмотрительно заглядываю в глазок. Увидев в нем обеспокоенное лицо моей лучшей подруги, отщелкиваю замок и распахиваю дверь.

– Так-так, – Варя осматривает меня критичным взглядом с ног до головы и маленьким, сладко пахнущим торнадо врывается в квартиру. – Два дня до тебя дозвониться не могу. Только не говори мне, что у Фролова новая пассия, а ты, как обычно, оплакиваешь свою уходящую молодость!

– И тебе привет, – огрызаюсь я.

Костю Фролова Варя не выносит, для меня это не секрет, а над моей безответной влюбленностью лишь посмеивается. Жаль только, сейчас она не права, ведь от мира я прячусь совсем по другой причине.

– Я угадала? – невинно хлопая глазами, спрашивает подруга, прикладываясь гладкой щекой к моей щеке.

– Не угадала. – Закрыв за ней дверь, я прохожу в гостиную и плюхаюсь на диван.

– Тогда что стряслось? – Варя пытливо глядит на меня своими золотисто-карими глазами, в которых отчетливо читается беспокойство. – Мама?

Я мотаю головой.

– Что тогда? И не говори, что ничего, – выглядишь ты отвратительно.

Мой желудок спазматически сжимается, а вместо ответа я просто хлопаю рукой по подушке дивана, приглашая подругу присесть. Даже не представляю, с чего начать и как объяснить Варе все, что со мной случилось за последнюю неделю, но поговорить с кем-то мне необходимо. Если я продолжу держать все в себе, то просто сойду с ума.

– Ты меня пугаешь. Влада, ты же знаешь, что я всегда готова прийти на помощь? Что бы там ни было… – серьезно говорит подруга, усаживаясь рядом.

Киваю, чувствуя, как слезы снова застилают глаза. Тревога в глазах подруги не оставляет мне шанса сохранить хотя бы видимое спокойствие.

– Отец хочет, чтобы я вышла замуж, – говорю сипло.

– Чего? – от потрясения голос Вари понижается до шепота.

– Он разорился. – Сама удивляюсь, насколько спокойно и безжизненно способна озвучить эту чудовищную правду. – И хочет, чтобы семья мужа, которого он мне выбрал, заплатила по его счетам.

– Ты уверена, что правильно его поняла? – недоверчиво уточняет подруга. – Это же… Немыслимо.

– Я поняла его правильно.

Варя издает звук, похожий одновременно на стон и на вздох, берет мою руку и крепко сжимает ладонь в знак поддержки.

– Ты же можешь этого не делать, правда? – в ее голосе шок, но еще надежда. – Недостатка в работе у тебя нет. Без денег отца спокойно проживешь.

– Не могу.

Произнести это непросто – теперь вся безвыходность ситуации ощущается окончательной и бесповоротной. А я ведь действительно не могу. Мои плечи начинают подрагивать, а из груди рвется глухое рыдание. Варя хватает меня в объятия и прижимает голову к себе.

– Отец сказал, что из-за проблем с деньгами несколько месяцев не платил за содержание мамы в клинике и образовались огромные долги, – бормочу я сбивчиво. – Я рассчитывала, что смогу покрыть их из своих сбережений. Ездила вчера к главврачу и попросила счета. Там больше семи миллионов, Варь, плюс еще плата за новый месяц! Можешь представить?

Мой рассказ прерывает громкий всхлип, но я нахожу в себе силы продолжить:

– Даже эта квартира, по словам отца, заложена. Если я не выйду замуж за того человека, мне придется съехать и искать что-то новое. Я просто не представляю, как все это сделать.

– Папаша твой просто мудак, – в сердцах бросает подруга. – Муж, небось, старик пятидесятилетний, которому молодую кровь подавай?

Я мотаю головой.

– Не старый.

– Урод? – Варвара кривится еще сильнее.

Я вздыхаю.

– Разве что моральный.

– Извращенец, что ли? – золотисто-карие глаза подруги становятся похожи на два блюдца.

– Я не знаю, Варь, – признаюсь я. – Не думаю.

– Ты его хотя бы видела?

Я киваю.

– И что? – не унимается она.

– Что «что»?

– Ну, и как все прошло?

– Никак. Мы трижды виделись. Один раз случайно, потом он приходил к нам домой на обед. Когда я узнала про их договоренность с отцом, пошла к нему, чтобы попросить отказаться от сделки.

– А он?

– Он не согласился. Еще сказал, что я должна буду ему после свадьбы подчиняться, – неприязненно говорю я, вспоминая грубый ультиматум Андреева. – Я что, Варь, овечка для заклания?

Подруга нецензурно ругается. Господи, как это все унизительно.

– Слушай, я могу тебе тысяч восемьсот одолжить, – говорит она деловито. – Я копила на поездку в Штаты, но тебе сейчас нужнее. На остальную сумму кредит можно взять. У Машки Селиверстовой папа в банке солидный пост занимает – через него попробовать можно.

– Варь, а отец? – спрашиваю я, вытирая тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки. – Его огласка убьет. Он говорит, что работу потеряет, если станет известно об этих проблемах.

– Он тебя продать хочет, – в словах подруги сквозит презрение. – Тебе не все ли равно?

– Я думала, что все равно. Но не могу. Себя никогда не прощу, если из-за меня…

– Да ты прям мать Тереза! А о тебе кто подумает, когда ты с мужиком чужим в постель будешь ложиться?

– Он говорит, что это не брак, а бизнес-сделка. Я с ним спать не буду.

– А говорят, что коровы летают. Влад, не будь такой наивной. А то все этим пользуются, и твой папаша – больше всех.

Я поджимаю губы и рассеянно смотрю на темную точку на паркете.

– Что собираешься делать? – после продолжительного молчания спрашивает Варвара.

– Свадьба, точнее роспись в ЗАГСе, в пятницу, – признаюсь тихо.

– Ну капец, мужики время зря не теряют, – с жаром восклицает подруга. – Звать твоего суженого как?

– Максим Андреев. Отец у него – нефтяник.

Варя таращится на меня так, словно у меня за секунду выросли рога.

– Ты серьезно? – Когда я киваю, подруга с благоговением произносит: – Если ты не собираешься с ним спать, с удовольствием заменю тебя в твою первую брачную ночь. Он же хорош собой как грех!

– Ты его знаешь?

– И ты бы знала, если бы иногда по сторонам смотрела, а не зацикливалась на Косте-неудачнике.

– Не называй его так.

– А как еще называть мужика, который в двадцать пять живет с мамой и использует твои чувства для своей выгоды? – ехидно поддевает меня Варя, цокая языком. – Максим Андреев – это же совсем другое дело. А папаша твой не промах. У парня и денег достаточно, и дети у вас будут как с картинки. Вот только интересно, зачем это Андрееву? О нем половина светской Москвы грезит, а тут брак с незнакомкой…

– Ты у меня спрашиваешь? – в отчаянии шепчу я.

– А представь, он втайне влюбился в тебя, но узнал, что ты сохнешь по Фролову. И решил увести тебя из-под носа неудачника и добиваться твоей любви.

От абсурдности этого предположения я даже улыбаюсь.

– Кто-то явно читает очень много любовных романов.

– Нет, а что? Заведете детей…

– Какие дети, Варь, ну ты чего? – пораженно восклицаю я.

– Знаешь, если бы мне предстояло замужество с таким парнем, я бы точно задумалась о продолжении рода. А что? Самое время. Тебе двадцать один – родишь, будешь молодой мамой, как Кайли Дженнер. Это вообще тренд сейчас.

– Варь, я же его не люблю, – напоминаю я.

– И прекрасно! Таких любить – себе дороже. Главное, чтобы он тебя полюбил.

– Мне это не нужно.

Подруга вздыхает и смотрит на меня заговорщически. Такое ощущение, что это не она десять минут назад крыла моего суженого самыми грязными ругательствами.

– Меня с друзьями его познакомишь? Я-то девица свободная.

Глава 9

Когда Варя уходит, взяв с меня обещание в случае необходимости звонить ей в любое время дня и ночи, я заставляю себя пойти в душ. Больше не плачу. Подруга права, все могло быть гораздо хуже, а так я хотя бы буду знать, что мама в безопасности, а отец, какие бы чувства он ни вызывал во мне прямо сейчас, не остался на улице.

Смыв с себя апатию под струями теплой воды, через двадцать минут выхожу из ванной другим человеком. «Все будет хорошо», – повторяю про себя. Мама всегда так говорила, а у меня нет причин ей не верить.

Пока я переодеваюсь в свежее белье, оживает мой мобильный. Бросаю взгляд на экран, на котором светится незнакомый номер, и застываю. Мне часто звонят с неизвестных номеров, но сейчас я почему-то чувствую, что человека на другом конце провода я знаю. Поборов желание оставить звонок неотвеченным, принимаю вызов.

– Алло.

– Здравствуй, Владлена, – звучит в трубке мягкий голос с бархатными модуляциями.

Можно сказать какую-нибудь глупость вроде «Кто говорит?», но в данном контексте она кажется мне неуместной. Я знаю, что это он, а флиртовать с ним я не вижу никакого смысла.

– Что ты хочешь? – спрашиваю враждебно.

– Поужинать с тобой сегодня.

– У меня планы. – На самом деле нет, но какое это имеет значение?

– Может быть, сможешь найти в своем плотном расписании час для меня? – не без иронии спрашивает Андреев.

– Зачем?

– Не считаешь, что нам стоит поговорить, прежде чем я надену на твой палец кольцо?

– Может быть, стоило сделать это еще раньше? До того как соглашаться надевать мне на палец кольцо?

– Может быть, – говорит он задумчиво. – Я заеду за тобой в семь.

– Нет. Скажи адрес – я приеду, – возражаю я в попытке отстоять хотя бы видимость независимости.

Я почти уверена, что он не согласится. В последнюю встречу мне показалось, что он не приемлет компромиссов и намерен подавить меня во всех смыслах, но, к моему удивлению, Максим называет адрес популярного ресторана в центре.

В трубке давно звучат короткие гудки, а я все еще прижимаю мобильный к уху. Зачем я согласилась? Эти дни до смехотворной регистрации в ЗАГСе я могла провести иначе. Не с ним.

До самого вечера я не могу найти себе места. Один раз даже беру телефон, чтобы отменить встречу, но так и не решаюсь набрать номер Андреева.

Одеваюсь с особой тщательностью – выбираю сдержанное черное платье с высоким воротом и классические лодочки на каблуке. Волосы собираю в гладкий пучок на затылке, пренебрегаю украшениями. Пусть не думает, что я хочу произвести на него впечатление, – это не свидание, и он мне неинтересен.

Когда в семь вечера я захожу в ресторан, на входе меня встречает администратор с пафосной гримасой на красивом лице. Говорю ей, кто меня ожидает, она тут же меняется – лицо начинает излучать интерес и доброжелательность, и она безропотно провожает меня в глубь зала. Интересно, имя Максима Андреева на всех так действует? Сначала Варя, теперь эта девица.

В ресторане почти нет свободных мест, но Андреева я замечаю стразу. Он сидит, небрежно откинувшись на стуле, и смотрит прямо на меня. Его взгляд несколько секунд изучает мое лицо, потом медленно скользит вдоль тела. Это глупость, но, несмотря на скромное платье-броню, у меня создается ощущение, что мысленно он меня раздевает. Кожа начинает гореть, пульс учащается. Даже дыхание становится прерывистым – бессознательно я пытаюсь задержать его, чтобы бурно вздымающаяся грудь не выдала моего смятения.

– Здравствуй, – говорит он, легко поднимаясь со стула.

Я лишь киваю, потому что дар речи мне отказывает. Максим галантно отодвигает для меня кресло, и я усаживаюсь на него, ощущая себя как на иголках.

– Расслабься, – его голос звучит чуть насмешливо.

– Мне некомфортно находиться здесь с тобой, – отвечаю я, не считая нужным врать. – И я бы предпочла провести этот вечер иначе.

– Какая честность!

– Мое лучшее качество.

Появившийся официант прерывает этот обмен колкостями. Отказавшись от вина, заказываю минеральную воду и ассорти брускетт.

– А горячее?

– Я не голодна.

Андреев диктует свой заказ и отдает официанту меню, после этого вновь берет меня в свой фокус.

– Надеюсь, за дни, прошедшие с нашей последней встречи, ты смирилась с мыслью о нашем браке.

– На это мне не хватило бы всей жизни.

Он усмехается и вновь скользит по мне взглядом, от которого меня бросает то в жар, то в холод. Как он это делает? Я работаю моделью уже два года – чувствовала на себе разные взгляды: от заинтересованных и развязных до равнодушных и презрительных. Но так, как смотрит он, на меня не смотрел никто.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я, нервно комкая салфетку.

– О том, когда тебе будет удобно перевезти вещи.

– Прошу прощения? – вырывается у меня удивленный возглас.

– В мою квартиру.

– Зачем мне это делать? У меня есть своя.

– Это не твоя квартира, – говорит он с нажимом.

– Она принадлежит отцу.

– А ты с пятницы будешь принадлежать мне.