скачать книгу бесплатно
– Нет. Она в общей визитнице лежит, – киваю на огромный альбом с визитками формата А4 и толщиной сантиметров в семь, – достать?
– Да, но чуть позже. Сначала я допью этот сказочный кофе и почувствую себя безобразно счастливым человеком.
Вырезка из ежедневной утренней газеты Тикку-Ньюс от 12/03/2570 года
… До сих пор в обществе не утихают споры о правомерности признания полноценными людьми тех, кто добровольно подверг себя технологической трансформации для получения статуса КВИПа, так как подобная операция приводит к тому, что достаточно большой процент от общего веса тела и количества органов человека заменяется имплантатами искусственного происхождения. И уже этот, условно, человек приобретает физические возможности, намного превосходящие среднестатистический уровень наших сограждан. Поэтому правительство вынесло на голосование закон об ограничении процента искусственных имплантатов для сохранения статуса человека для Кибернетических Водителей Интерактивных Продуктов…
Констанс-Тикку 12/03/2570 год 11:03
Площадь Ретлэнд перед общежитием КВИП-центра
Кристиан
Выхожу в холл общежития, одновременно одергивая рукава парадной белой рубашки и борясь с отчаянным желанием удавиться галстуком насмерть. Галстук, кстати, у меня в сумке лежит. Руки сегодня меня не слушаются, и завязать его нормально не получилось. Надо будет сейчас Тэми об этом попросить. Я видел как-то, что она его Рону завязывала, еще одному КВИПу из нашей смены, славящемуся просто феноменальной неуклюжестью при прохождении тестировочной трассы. У нас даже есть некое крылатое выражение, которое всегда кричится по громкой связи, когда он гоняет своих Гномов: Плаксу, Балбеску и Забияку. Звучит оно так: «Внимание, Рон на трассе!!!» и вызывает дикий переполох как среди людей, так и среди всего движущегося, что обитает на станции. Обычно в такие моменты то, что в состоянии передвигаться самостоятельно, хватает все, что только попадается на глаза или анализаторы, и оттаскивает от трассы на безопасное расстояние. От греха подальше…
Сквозь стеклянные огромные двери общежития в холл заглядывает утреннее солнце. Сейчас на мощеной бордовым булыжником площади перед этим зданием до неуютного малолюдно и тихо. Вернувшиеся с завершившейся смены КВИПы и другие работники станции уже приняли душ, позавтракали и легли спать. А те, кто заступили, еще только принимают дела, поэтому от здания станции напротив пока не слышно привычного гула кондиционеров, грохота, издаваемого роботами на трассе или ремонте, и прочих сигналов жизнедеятельности довольно крупного ремонтно-диагностического центра.
Встреча с Тэми вне работы невольно вызывает у меня легкую щекотку под ложечкой и желание вытереть вспотевшие руки о штаны. И дело совсем не в симпатии, как могло бы показаться, к ней, как к женщине. Хотя я признаю, что Тэми с ее экзотической для здешних мест внешностью намного красивее, чем моя фигуристая, волнующая до глубины мысли и желания Падма.
Просто я уже давно сопоставил факты и понял, что даже мимолетное появление ее на периферии моих действий или жизни вне работы оказывает, в лучшем случае, эффект неуправляемого тайфуна. В худшем – все варианты, планы и выверенные возможности мгновенно сгорают в эпицентре некоего нейтронного взрыва. Однако, в результате этого незамедлительно открываются совершенно неожиданные альтернативные пути.
Я вообще не склонен к фатализму, но даже то, что сейчас, как дурак, нервно топчусь у входа в пятнадцатиэтажное здание общежития для сотрудников КВИП-цента, которое, правда, заселено лишь на четверть, – результат моей встречи с Тэми. Хотя мы с ней на тот момент еще даже знакомы не были.
Мне было семнадцать. Мы отмечали окончание предпоследнего учебного года в пентхаусе родителей Дерека. На самом деле нам предстояло учиться еще недели полторы, но мы решили, что это будет генеральная репетиция вечеринки, знаменующей начало каникул. Помню, в квартире яблоку негде было упасть. Народу собралось человек сорок, а может даже больше. Считать тогда всем было лень. Главное, что алкоголя пока еще хватало.
Наша первая кустарная запись потенциального хита и победителя музыкальных чатов стояла на повторе третий час подряд, и меня уже начинало тошнить от того, что наши с Дереком голоса сливались в неком чересчур пронзительном соло. Видимо у соседей оказалось просто бесконечное терпение. Ну или тяжелая степень глухоты.
В нашей рок-группе «Сволшир» состояло пятеро парней. Я, Дерек Отл, Майкл Скодди, Пит Экан и Томас Адамс. Мы были круты настолько, что одноклассницы сами лезли к нам в штаны и покупали выпивку. Собственно говоря, отмечали даже не столько начало финишного года, сколько то, что «Сволшир» позвали на прослушивание в какой-то чахлый ночной клуб. Но тогда для нас это было невероятное достижение.
Я выполз на веранду, находящуюся на высоте пятого этажа, чувствуя, как мысли вяло шевелятся в моей голове, и с третьего раза закурил какую-то на редкость вонючую сигарету. На заднем фоне, поверх нашей песни плескались смех, крики, топот танцующих, влажные звуки поцелуев, переходящие постепенно в жаркое пыхтение, ознаменовывающее быстрый перепих абы где. Школьная дива, Шарлотта Нойрон, полвечера воротившая нос от влюбленного в нее с третьего класса Пита, который все таскал ей пиво в пластиковых стаканчиках, теперь демонстративно блевала в урну с прахом всеми уже забытого Дерековского предка. Урной с изображением каких-то кривых лаковых роз сизых расцветок было принято гордиться и демонстрировать гостям по всякому удобному и не очень случаю.
– Дурдом… – появившийся рядом черноволосый лохматый Дерек с хищным волчьим лицом отобрал у меня зажигалку и закурил несколько демонстративный из-за длины косяк.
– Может стоит забрать у Шарлотты урну? – равнодушно поинтересовался я, выдыхая дым в настающий рассвет, – и отволочь ее в ванную?
– Пусть Пит сам разбирается, – Дерек шумно шмыгнул носом и прикрыл глаза, – а насчет моего предка не переживай. Отец пять лет назад, вешая на стену свою очередную коллекционную шпагу, случайно снес эту вечно плохо закрытую вазу с камина. С тех самых пор там живет сигаретный пепел из забегаловки на Сент-Авеню.
Мы рассмеялись. Дерек жестом предложил мне косяк, но я отрицательно покачал головой.
– Как хочешь, – он довольно пожал плечами, и снова затянулся, – ты, кстати, сказал своему отцу, что не пойдешь учиться на финансиста? И что тебя ждет сцена?
– Нет еще, – я равнодушно сплюнул вниз и почесал бровь большим пальцем, – ему не до этого. Отец и так по жизни только себя любимого слушает, а мне только приказы отдает и контролирует исполнение. Ему мои желания по барабану. А тут он себе очередную шалаву завел…
– Симпатичная хоть?
– Да черт ее знает, я в красоте ходячих силиконовых хранилищ не разбираюсь… – неловко сбиваю пепел с сигареты, дергая щекой, – она ему в рот смотрит, а он и рад стараться. Видимо у меня очередная мачеха наклевывается…
– Это какая уже по счету? – Дерек морщит лоб, диковато поглядывая на меня из-под кустистых бровей, – шестая?
– Восьмая… – закатываю глаза. Из комнаты поверх наконец-то сменившейся композиции разносится вопль двоюродной сестры Дерека Лианы: «Отпустите меня, я ссать хочу!»
– Мда… Печально…
– Да я уже привык. Это все равно ненадолго. Полгода, год максимум… – выбрасываю сигаретный бычок. Слюна горчит как-то особенно тягостно, – кстати, а что нам этот клуб обещал за выступления?
– По бутылке виски на человека.
– А почему не деньгами? – смотрю на поднимающееся в легком тумане солнце. И тут…
Я не слышу, что говорит мне Дерек. От открывшегося зрелища у меня воздух застрял в глотке и предательски дрогнули колени.
Словно древние титаны, тянущие на своих бронированных плечах рассвет, нехотя вливающийся в наш мир густым маревом, из туманной дымки выныривают медленно идущие человекообразные роботы- ГНОМы. Их поступь, что должна была попирать землю, заставляя ту стонать, звучала лишь призрачным эхом чуть слышно шелестящих отлаженных механизмов. Так древние короли возвращались с поля брани, опьяненные внутренней силой и новыми знаниями о жизни и тем, что за гранью. Сердце мое будто перестало помещаться в ребрах. Перед этими гигантами, двигающимися словно чужой сон, хотелось склониться в почтенном поклоне. Ничего прекрасней, как мне казалось, я в своей жизни не видел. Но уже через несколько секунд, я понял, что поспешил.
Находившиеся на плечах своих бронированных гигантов КВИПы громкими криками поддерживали идущего впереди ГНОМа и совсем крохотную девчонку, что стояла на его плече, вцепившись в свою малиновую шапку обеими руками. Ее снежно-белые волосы нещадно трепал ветер. А темно-карие глаза горели таким огнем, что остальное лицо просто терялось на их фоне.
– Там слишком узко! – неожиданно закричала девчонка в шапке, указывая пальцем на просвет между домами, – Мэтт не пройдет!
– Не выдумывай, Тэми! – радостно отозвался крупный накачанный парень с каким-то лисьим острым лицом, – твой Мэтт не такой толстяк, как ты думаешь. Там два таких, как он, проскочит спокойно!
– Я боюсь, он зацепит балконы! Или споткнется о машину припаркованную! – не унималась девчонка, постоянно оглядываясь на спутников.
– Не зацепит, если пойдешь посередине дороги! – отозвался другой мужик с длинной светлой бородой, напоминающий викинга, – не дрейфь! Для того, кто только месяц назад начал работать со своим ГНОМом, у тебя все отлично получается! И потом ты не одна, мы с Софьяном тебя страхуем. Да и Мэтт твой не страдает сбоями стабилизации. Пока…
– Не пугай ее! – рявкает тот, кого назвали Софьяном, – Тэми, не слушай Рона, все будет отлично! Еще пятнадцать кварталов, и мы у цели!
– Хорошо! – откликается девчонка с улыбкой, не переставая терзать свою шапку. Я вижу это так ясно потому, что голова и плечо ее робота оказываются прямо рядом с балконом, на котором мы с Дереком курим, – а вдруг он на что-то стратегически важное наступит!
И в этот момент ГНОМ неожиданно поворачивает к ней свою голову, похожую на округлую подушечку большого пальца, и свет анализаторов освещает ее ласковым голубоватым светом. И его полифоническая трель разносится над миром улыбчивой укоризной. Девчонка смотрит в наручный компьютер и невольно хихикает…
– Что там?
– Он говорит, что на верхних веках у меня по двести двадцать семь ресниц. Это на четыреста пятьдесят четыре больше, чем у него. И соответственно, я в четыреста пятьдесят четыре раза красивее… И что я его уже достала своими волнениями, и он все прекрасно перед собой видит…
КВИПы разражаются хохотом, а девушка порывисто обнимает лицо ГНОМа, явно стараясь не задеть голубые полосы анализаторов.
Они скрылись за поворотом, а я все стоял, оглушенный увиденным. На балкон, пошатываясь, вышла Ингрит из параллельного класса и повисла на моей руке. А перед моим внутренним взором встала картина скользящих утренних лучей по плечу явно с любовью начищенного ГНОМа. Мягкий свет анализаторов, обращенных на девчонку в странной малиновой шапке с двумя детскими бесячими помпончиками, еще несколько минут назад невольно коснулся и меня. И кожа, запомнившая это, теплела какими-то неясными солнечными воспоминаниями, полными покоя и уюта. Мне хотелось закрыть глаза и нырнут в этот голубоватый свет с головой, так чтобы ощущение от этого электронного взгляда проникло в меня и успокоило то тягучее удушливое чувство где-то за грудиной, в котором я привык жить с раннего детства. И от этого стало так хорошо, что начало мерзко пощипывать глаза. Я словно нырнул в невесомость. Оторвался от людей, что меня окружали, от бесконечных нравоучений отца, который старательно диктовал мне мое будущее, не желая ничего слышать в ответ. Даже музыка, что позволяла мне проорать в этот мир свои обжигающие чувства и мысли, неожиданно показалась мне лишь ненужным шумом, опустошающим изнутри, оставляющим растерзанным и травящимся собственным сигаретным дыханием.
Зависть, обидная как смех в лицо над твоей слабостью, вдруг поднялась во мне шипящей змеей. Почему? Ну вот почему этой непонятно как держащейся на плече ГНОМа на шквальном ветру девчонке достается этот покой и ощущение силы, а мне постоянно приходится срывать голос, вопя в пустоту вокруг и получая в ответ лишь искаженное эхо своих проклятий и просьб? Это нечестно! Несправедливо! Я тоже так хочу!! Стоять на плече короля мира, проделывая с ним весь путь по еще спящему городу, смеяться от порывов ветра, на которые можно лечь животом, и чувствовать, как волосы встают дыбом от страха упасть вниз. А кстати, почему эта беловолосая недомерка не падала?
Этот вопрос несколько отрезвил меня и заставил еще раз зарыться в воспоминания. Она стояла на относительно узком плече ГНОМа, держась только за свою малиновую шапку, и ветер рвал ее белую майку и шорты до середины бедра, надетые поверх черного облепляющего ее тело, как вторая кожа, термокостюма. На ногах у нее не было никаких спецкреплений, только ботинки до колен с пластиковыми защелками, напоминающими детские роликовые коньки. И она довольно бодро переступала ногами, по гладкому блестящему от недавно нанесенного защитного масла железу, поворачиваясь к лицу своего робота. Тогда почему она не падала, если ветер едва не уносил ее глупую детскую шапку с двумя легкомысленными помпончиками.
Следующие три дня я провел в интернете. События вокруг меня сменялись однообразным калейдоскопом. Я краем глаза замечал, что вот я на уроке, вот в школьном кафетерии, поддакиваю Майклу, который взахлеб рассказывает о новой девушке на потоке, у которой просто огромные (далее фигурное изображение руками этого самого огромного), а потом сижу за стремительно остывающим ужином, на который вдруг заглянул отец и высказался по поводу того, что учеба наконец-то заинтересовала меня, если я даже за едой не отрываюсь от планшета. Вот мелькнули платиновые волосы, болтающиеся тонкими прядями почти до поясницы и имя, которое я даже не потрудился расслышать. И так по кругу…
На третий день, в пятницу, дочитав прямо на ходу по школьному коридору не знаю какую по счету статью о правилах обслуживания ГНОМов и особенностях их идентичности строения с человеком, я неожиданно для самого себя выключил планшет, подошел к автомату в коридоре и купил себе простой черный кофе. Руки у меня подрагивали, и я пил его бездумно, пялясь на свое отражение в висящем рядом с учительской зеркале. На меня смотрел тощий, длинноносый патлатый подросток с семью кольцами в правом ухе. Темно-зеленые глаза казались намного светлее, чем обычно, из-за залегших под ними сизых теней. Кольцо на нижней губе с длинным шипом под ней придавали мне угрюмый вид. Немытые крашеные в модный синий цвет волосы висели неопрятными прядями. Я помню, что мои костлявые пальцы с черными ногтями обнимали пластиковый стаканчик, стараясь согреться. В школе было уже по-летнему душно, но утраченная уверенность в том, что я собирался делать, отзывалась в моей душе воющим холодом.
Я достал телефон и не сразу решился набрать номер, хотя знал его наизусть. Он снился мне по ночам. Я находил его отголоски на ценниках и артикулах товаров в магазинах. Видел в перевертышах-координатах навигаторов, в телах математических примеров. Но из-за того, что отец отслеживал мои контакты, я почти никогда не решался набирать его. Но сейчас мне было плевать на то, что ровно через пять минут после моего разговора по этому номеру позвонит разъяренный отец и потребует полный отчет.
Раздался треск звонка на урок, и я наконец решил нажать на вызов. Гудки звучали для меня в разы громче торопящихся на урок людей. Один… Два… Четыре… К горлу подкатил липкий комок, заставляя морщиться при попытке сглотнуть… Семь…
– Кристиан? – будто не верящий в происходящее робкий голос со всего маха ударяет меня под дых, заставляя подавиться торопящимися звуками.
– Мама… – кислород ест легкие дикой тоской, что копилась во мне последние полгода, с ее прошлого звонка. И я чую, что она плачет. Беззвучно ее слезы касаются моих щек, губ, заставляя выдыхать неуклюже и яростно громко. Реальность вокруг двоится, размывается, наплывает неровными волнами, и я не могу ничего ответить ее торопливым словам, полным слишком острых граней. Они будто режут меня, распарывая прочно вросшие стальные нити пут, что формируют защитный кокон, отгораживающий мое я от собственных страхов, мыслей и желаний. Я слышу, как она зовет меня, и сцепляю до боли зубы, втягивая в себя новую порцию воздуха.
– Мама…
– Да?
– А что, если я изменился? И не знаю… Не знаю, как…
– Жить дальше? – ее вопрос звучит пониманием. И от этого только больней. В ее светлых глазах, оставшихся в моем раннем детстве, всегда жила улыбка и что-то, что я до сих пор считаю Знанием.
Киваю, но она чувствует мой ответ.
– Шаг за шагом, Кристиан, – тихий мамин голос рисует на моем лице новые блестящие дорожки и отражается в звуке капель, падающих на резиновые носки моих кед, – шаг за шагом. Все на самом деле не так страшно. Начни с малого. И постепенно двигайся навстречу новому.
– А если я ошибусь?
– Все ошибаются, Кристиан. Жизнь состоит из ошибок и работы над ними. Но помимо этого есть еще и счастливые моменты, когда ты все сделал правильно. И вот ради них стоит идти вперед, даже когда страшно и совсем не уверен в себе.
Молчание между нами наполнено океаном невысказанных фраз. Они бушуют, пытаются перекричать друг друга, но мы будто закрываем их в себе, стараясь насладиться секундами, в которых мы рядом. Пусть не физически… Но все же…
Телефон дает предупреждающий сигнал о том, что на второй линии висит отец. И мне просто орать хочется: «ОСТАВЬ НАС В ПОКОЕ!!!»
Мама тут же сбрасывает мой вызов, и в мою голову острой спицей врезается требовательный холодный голос отца.
– Зачем ты ей звонишь? О чем вы говорили? Я жду!
– Сегодня день матери, – получилось прозвучать совершенно спокойно и ровно. Ложь привычно выскакивает из меня, хотя внутри все клокотало от желания разбить телефон о стену и заорать так, чтобы стекла в окнах задрожали. – Я поздравлял.
– Десять минут? Ты что ей венок сонетов из четырнадцати частей читал?
– Нет. Просто, когда я ей позвонил, к ней пришел посыльный с товарами из интернет-магазина и пришлось подождать, пока тот найдет все ее заказы в необъятной сумке и проведет три оплаты и два возврата.
– А перезвонить позже было нельзя? – недовольство отца можно было потрогать руками.
– Эм… – замешательство у меня изображать получалось всегда на отлично, – да как-то не подумали об этом, если честно…
– Ясно, – припечатывает отец, – по-моему с последней похвалой по поводу твоего интеллектуального роста я погорячился. Вечером поговорим.
В ухо полетели гудки. Я сунул телефон в карман рюкзака и скривился на свой окончательно остывший кофе.
«Шаг за шагом, Кристиан… Шаг за шагом…»
Мамин голос все еще звучал в моей голове, когда я решительно бросил свой еще почти полный стаканчик в урну и стремительно пошел на четвертый этаж в кабинет, где сидел инспектор по учебной части, занимающийся, помимо школьных дел, еще и помощью в выборе будущих вузов старшеклассникам и распределением на дополнительные курсы подготовки. У инспектора было непроизносимое индийское имя, и поэтому он просил обращаться к нему просто Мистер Джей, максимально упростив этим жизнь не только школьникам, но и себе.
Дверь в его кабинет оказалась открытой. Тощий, как спица, Мистер Джей с почти негроидным загорелым лицом копался в папках одного из бесчисленных стеллажей с личными делами учеников.
– Здравствуйте, к вам можно? – я решительно прошел в комнату, задавая вопрос скорее постфактум.
– Прайс? – он окинул меня цепким взглядом и указал рукой на свободный стул, – не думал тебя здесь увидеть.
– Почему? – я присел, скинув рюкзак на пол.
– Ну с тобой и твоим распределением вроде все и так понятно, – Мистер Джей, подошел к соседнему стенду и почти не глядя вынул папку с моим именем, уселся за свой стол, уютно поерзав в мягком кресле, и раскрыл ее, – твой отец сообщил еще в начале прошлого года, что ты поступаешь на финансовый факультет в университет «Войран». Верно? Или что-то изменилось?
Несколько секунд я собирался с мыслями явно пораженный, что оказывается моя судьба была решена почти два года назад. А потом наклонился вперед.
– Мистер Джей, я могу рассчитывать на то, что наш с вами разговор останется строго между нами?
– Да, – индус понимающе кивнул и отложил мою папку в сторону, – слушаю тебя, Кристиан.
– Что мне нужно сделать, чтобы поступить в технический вуз?
– Все зависит от того, на какую специальность ты собираешься. Где-то будет достаточно и тех баллов, что у тебя есть сейчас. А для некоторых направлений придется попотеть.
– Кибернетический Водитель Интерактивного Продукта. Таких, как вы понимаете, готовят только в одном месте. В учебном центре робототехники и программирования «Марон».
Повисло молчание. Я наблюдал, как Мистер Джей странно шевелит нижней губой.
– Отец в курсе твоего желания? – наконец осторожно спросил он, внимательно заглядывая мне в лицо.
– Нет.
– Угу… – индус кивнул сам себе, сцепляя пальцы в замок, – знаешь, Кристиан, моя работа порой состоит не только в том, чтобы помочь вам определиться со своим будущим, но в и том, чтобы отговаривать вас от откровенно недальновидных решений. И это как раз тот случай, когда я хочу тебя предостеречь. Чаю хочешь?
– Нет, спасибо, – я отрицательно покачал головой. Мне нравился Мистер Джей. Особенно тем, что он был способен слышать окружающих и не давить своим мнением, а просто раскладывать любую ситуацию по полочкам, как папки с личными делами учеников.
– Хорошо, КВИП, безусловно, очень благородная профессия, но сопряжена с рядом рисков. Настроение в обществе относительно КВИПов довольно нестабильно. И хотя верхушка общества и власти пока что придерживаются мнения, что они являются полноправными членами человеческого общества, позволяющими остальным не рисковать собой на довольно сложных и опасных работах, есть довольно большой процент населения почти всех стран, считающих КВИПов не совсем людьми. Ведь благодаря дополнительному позвоночнику и искусственным нервным системам в некоторых сферах КВИПы вполне логично начинают опережать простых смертных. И это естественно вызывает волну недовольства. Люди не любят тех, кто выделяется в лучшую сторону. Это было, во-первых. Во-вторых, само вживление – это довольно рискованная операция, требующая последующей адаптации к жизни в течение почти месяца, а то и двух. В-третьих, подписывая контракт с фирмой-владелицей робота, на котором работаешь и обслуживаешь, ты рискуешь попасть в самую настоящую кабалу. Ты следуешь за роботом, куда бы его не направили работать. И по окрестностям города и даже на другой континент с привязкой к новой станции обслуживания. И отказаться ты не можешь, потому что робот выполняется с техническими параметрами, подходящими именно тебе. Ну или тебе должно очень повезти, и ты найдешь человека с точно такими же характеристиками. И то не факт, что хозяева робота на это согласятся. Ты готов будешь бросить свою семью просто потому, что твой подопечный будет теперь работать на другом конце земного шара?
– Мистер Джей, у меня через несколько месяцев появится восьмая мачеха, – я с усталой улыбкой разглядывал свои тощие коленки, – а за десятиминутный разговор с матерью раз в полгода меня сегодня ждет двухчасовая лекция отца на тему моей неблагодарности и тупизны.
– Угу… – индус снова странно пошевелил нижней губой, прищурив большие выпуклые глаза. Потом он открыл верхний ящик своего стола, доставая какие-то брошюры, и пододвинул к себе клавиатуру древнего компьютера. – Значит так, Кристиан, если твой отец узнает, что я тебе помогаю, то я вполне рискую вылететь с работы. Так что надеюсь, он сильно ошибается на твой счет по поводу уровня интеллектуального развития. Тебе нужны высшие баллы по математике, физике, химии, анатомии…
– Анатомии? – невольно перебил его я, наблюдая как его пальцы по паучьи бегают по клавиатуре.
– Да. Я не шучу, а также программированию и физкультуре. Про физкультуру я тоже не пошутил. Чтобы выдержать на себе сцепку с роботом, твоя физическая подготовка должна быть почти как у космонавта. Ты должен быть здоров, Кристиан. Медкомиссия отсеивает почти половину абитуриентов еще перед допуском к экзаменам. А он будет перед самым Новым годом. На пять месяцев раньше, чем во все остальные вузы страны. Так что у тебя есть время, чтобы привести себя в более или менее божеский вид. И я сейчас не о твоих серьгах или волосах, которые к слову выглядят круто, – он усмехнулся, окидывая меня приятным теплым взглядом, – не удивляйся, мне нравится молодежная мода. Подойдешь к медсестре Ивэт. Я предупрежу ее, что тебе нужна медкомиссия так, чтобы твой отец не узнал об этом. Она все сделает и даст рекомендации. И по поводу спорта тоже. Далее, я выпишу тебе направление на бесплатные курсы робототехники при университете «Марон». Занятия начнутся через две недели. Ходить обязательно. Это увеличивает шанс на поступление. Конкурс на КВИПов всегда дикий. В прошлом году был тысяча двести человек на место. Причем даже изначальное поступление не гарантирует тебе, что ты КВИПом станешь и отправишься на вживление. Но плюсы в том, что тебя все равно обучают смежным направлениями деятельности так, что без работы, в любом случае, не останешься. Все решает последний экзамен после четвертого курса. Его можно сдавать в течение трех лет после окончания учебы, уже даже работая. Имей ввиду, Кристиан, что бешенная конкуренция в этом вузе – норма жизни. А уж на экзаменах идет настоящая мясорубка. Так что я бы на твоем месте еще раз подумал, стоит ли так рисковать своим будущим. Но в тоже время я желаю тебе удачи.
Он пустил на печать несколько листов, заполненных данными о необходимых оценках, баллах и навыках для поступления в «Марон» и дружелюбно улыбнулся мне крепкими желтоватыми зубами.
– Спасибо вам… – я несмело протянул руку и забрал у него распечатки.
– Не думаю, что буду сильно оригинален со своим заявлением, но я в тебя верю, Кристиан. Так что пробуй. И однажды гигантский робот, повинуясь твоим командам выйдет из ворот станции обслуживания и отправится туда, где людям не место, чтобы делать прекрасные полезные дела.
– Кристиан! – краем глаза, замечаю, как из какой-то очень дорогой машины незнакомой марки выходит Тэми, одетая в кремовую шелковистую кофточку с треугольным вырезом и черные брюки со стрелкой. – Привет. Извини, я опоздала на десять минут.
Она подходит ко мне, цокая аккуратными довольно высокими каблучками.
– Ничего страшного, – улыбаюсь. Эти извинения вызывают почему-то умиление.
