скачать книгу бесплатно
Всю тяжелую работу по подготовке лагеря к бою выполняли воины-сич, а гвардия войска, дунгары, занималась только собой. Они тщательно начищали свои кирасы и смазывали их специальным маслом, усиливающим рикошет. Они проверяли крепление щитов, которые должны были соскальзывать на левую руку от одного движения. Свои мечи дунгары шлифовали до зеркального блеска и постоянно тренировались молниеносно выхватывать их и так же быстро убирать в ножны. Не меньше внимания они уделяли укороченным грейганам, которыми, впрочем, пользовались не так часто: стрелять – это дело сича, а сила дунгар была в рукопашной схватке.
Часть сича под предводительством канонира Шорьера перевозила из замка старые фальконеты. Их устанавливали в лагере и прямо на месте чистили – за много лет хранения наносимая слой за слоем смазка превратилась в окаменевшую смолу. Бомб для фальконетов было мало, поэтому в кузнице замка готовили чугунную дробь.
Время от времени, когда приходил обоз с рыбой или свининой, работы прерывались. Воины-сич подкреплялись сырым мясом и с новыми силами брались за работу.
Когда начали спускаться сумерки, все плановые работы были полностью завершены. Замолкли голоса, перестали стучать заступы и скрипеть колеса. На землю спустилась темнота, и в полной тишине стало слышно далекое пощелкивание гусениц тяжелых кафиров.
Стоя на выложенной бревнами площадке, устроенной на насыпи, граф Леонар и старший капитан Биррис прислушивались к доносившимся издалека звукам.
– Ну вот, Биррис, им осталось идти около четырех часов, а потом, кто знает, может, Хендрик рискнет начать бой ночью?
– С его стороны это было бы полным безумием, ваша светлость, – заметил капитан.
– Это так, но если бы у него были карты местности, эта затея не показалась бы столь безумной…
8
Едва только первые лучи солнца коснулись земли, словно побудочный сигнал грохнул выстрел одного из кафиров. Снаряд пролетел высоко над насыпной стеной лагеря и разорвался в самом его центре, разметав несколько палаток. Но поскольку сич был частью выведен из лагеря в замок, а частью размещен возле насыпных укреплений, жертв в лагере не оказалось.
Это был пробный выстрел. Войска Хендрика еще не были построены, и он рассчитывал, что ответный огонь позволит ему больше узнать о силе войска Гарди.
Однако, следуя приказу, воины-сич не отвечали и только наблюдали за передвижением противника через смотровые щели. Граф тоже находился в лагере и в окружении нескольких капитанов наблюдал за передвижением войск Одноглазого.
Хендрик уже увидел свежевырытую канаву, заполненную болотной жижей, и понял, что его вынуждают идти в обход большого болота и вытягивать войско, подставляя его под огонь с фланга.
Граф Гарди и его капитаны наблюдали, как сич Хендрика проверяет глубину выкопанного рва. Из– за обваливающегося грунта глубина оказалась меньше человеческого роста. Но преодолеть ров с ходу пехота не могла.
Однако Хендрик был достаточно хитер. Три сотни сича погрузились в торфяную грязь и начали выстраиваться поперек рва. Сообразив, что задумал враг, граф скомандовал капитану Бурроту:
– Стрелять третьим номерам с расстояния в двести локтей!
Приказ тотчас передали по рядам стрелков. Воины-сич защелкали затворами длинноствольных грейганов и замерли возле своих бойниц.
Сич Хендрика продолжал стоять по горло в грязи, а под прикрытием трех кафиров уже готовились штурмовые колонны. Наконец Хендрик отдал приказ, и, вырвавшись из-за кафиров, солдаты-сич понеслись к канаве. Стоящие в грязи воины подняли над головой щиты и образовали четыре широких моста.
Не сбавляя скорости, атакующие пробегали по живым мостам и устремлялись к насыпи. Они подбадривали себя криками и размахивали короткими мечами. Их было не более двух тысяч, и Леонар понял, что это только разведка.
Дружный залп из трех тысяч стволов паровых грейганов повалил не менее пятисот атакующих, а позиции обороняющихся затянуло облаком пара. Почти вслепую третьи номера выстрелили еще раз, но и этого было достаточно, чтобы атака войск Хендрика захлебнулась.
Не успели уцелевшие воины-сич переправиться обратно, как к непреодолимой преграде, тяжело поворачивая, поползли кафиры.
– Капитаны, сич – под стены! – скомандовал граф, и вскоре стрелки как горох покатились к основанию насыпи.
Боевые машины Хендрика подошли ко рву и дали дружный залп. Снаряды легли точно в уровень стрелковых бойниц, во все стороны полетели бревна. Раздались крики первых задавленных под стеной солдат.
– Ваша светлость, самое время ударить по кафирам, – они стоят совершенно неподвижно! – волновался Биррис.
– Нет, капитан, мы должны отразить еще одну атаку. Посмотри на наши стрелковые позиции… – В это время грянул еще один залп, и снова словно щепки полетели тяжелые бревна. – Видишь, что происходит? Хендрик уверен, что мы несем тяжелые потери, и сейчас решится еще на одну атаку. Ты заметил, что «живой мост» все еще сидит в канаве? Нет, капитан, мы тоже немного подождем…
Боевые машины сделали еще один залп и начали пятиться, освобождая место для атакующих.
– Буррот! Лонгай! Весь сич к бойницам! Кансай, две сотни дунгар под стены!
По деревянным лестницам воины-сич стали карабкаться на свои позиции. Они спешно занимали места у уцелевших бойниц и среди нагромождения расщепленных бревен.
Граф заметил пять сотен терума, которые Хендрик Одноглазый выстраивал сразу за колоннами сича. Они должны были ворваться в лагерь на плечах более дешевой пехоты.
– Кансай, еще три сотни дунгар под стены! – скомандовал граф. – Капитан Буррот, всем номерам стрелять с дистанции триста локтей!
Из укрытия к насыпи бежали еще три сотни сверкающих кирасами дунгар, а через ров переваливалась новая волна атакующих.
На этот раз их было около восьми тысяч. В поддержку атакующим кафиры сделали залп через их головы. Снаряды ударили точно в цель, войска Гарди начали нести серьезные потери.
Когда первые атакующие приблизились к насыпи на четыреста локтей, пять сотен терума, которые Хендрик готовил напоследок, начали выходить из-за кафиров. Граф Леонар понял, что пора действовать мортирам.
– Шорьер! Командуй!
Канонир скатился вниз по деревянному трапу и вскоре был уже на позициях мортир. Наводчики закрутили ручки, стволы медленно поплыли на заданный угол. Водомерщик специальным ковшом залил в мортиру воду, а следующий номер забросил щипцами калильный уголек. Послышалось шипение, которое затихло, когда в ствол скользнула карбидная бомба.
У трех расчетов все происходило синхронно. Командир первого расчета не отрываясь смотрел на манометр, стрелка которого быстро двигалась к красной отметке.
– Давление! – выкрикнул он, поднимая руку.
– Давление! Давление! – прокричали другие расчеты.
– Огонь! – скомандовал канонир Шорьер, и, извергнув клубы перегретого пара, бомбы со страшным грохотом покинули стволы мортир.
9
От частой стрельбы тысяч паровых грейганов позицию графа Гарди затянуло непроницаемым туманом. Атакующие падали шеренгами, но продолжали карабкаться вверх по насыпи. Когда первые солдаты Хендрика Одноглазого оказались на самом верху, позиции его кафиров скрылись в ослепительных вспышках карбидных бомб.
Стоявший вокруг машин сич и около сотни терума сгорели в одно мгновение. Кафиры стали медленно пятиться. Один из них загорелся.
Воины-сич начали тушить горящую машину грязной водой, таская ее в кожаных ведрах. Им удалось погасить пламя, но болотный ил забил все смотровые щели, и спасенный кафир оказался совершенно слепым. Он не мог стрелять, но две другие боевые машины продолжали посылать в лагерь неприятеля снаряд за снарядом.
Снаряды с большим перелетом ложились позади паровых мортир, в то время как канониры графа Гарди удачно обстреливали пехоту противника, стоявшую в резерве.
Граф Леонар внимательно следил за ходом боя, время от времени корректируя действия капитанов. Они сами знали, что им следовало делать, но бывали моменты, когда им не хватало хладнокровия их господина.
– Мой господин, позвольте мне атаковать! – не находил себе места капитан Кансай, видя, как легко терум Хендрика косит обороняющихся стрелков. – Позвольте, ваша светлость, я смету их!
– Подожди, Кансай. Атаковать нужно только тогда, когда мы поймем, что сич сделал все, что мог. Посмотри, они еще стреляют, а значит, терум Хендрика несет потери. Пусть мы потеряем весь сич, но мы должны уничтожить все пять сотен терума…
Продолжая гнать обороняющихся, гвардейцы Хендрика заметили военачальников войска Гарди и подняли свои грейганы. Мгновенно возникшие возле графа капитаны закрыли его своими щитами. Пули ударили по металлу и ушли в рикошет.
– Ваша светлость, нужно уходить отсюда, здесь небезопасно! – крикнул Биррис, зажимая рукой рану на плече.
– Хорошо. Кансай, атакуйте! Уничтожьте их раньше, чем остальной терум Хендрика будет здесь! – Граф указал на переправляющуюся через ров гвардию Хендрика Одноглазого.
Кансай выхватил меч и помчался к скучающим дунгарам.
– Шорьер, разворачивай фальконеты на четыреста локтей позади мортир. Они должны успеть выстрелить хотя бы два раза!
– Лонгай, нам нужно еще десять тысяч сича, приведите их из замка! – распорядился граф и в сопровождении нескольких капитанов и оруженосца начал спускаться в лагерь.
Когда дунгары капитана Кансая покончили с передовым отрядом отборных гвардейцев, оставшиеся три тысячи ринулись в атаку на лагерь войска Гарди. Повинуясь приказу, Кансай начал немедленно отводить своих дунгар за линию выстроившихся фальконетов и за спины воинов-сич.
Не встречая никакого сопротивления, гвардейцы Хендрика перевалили через насыпные укрепления и с ликующими криками побежали в лагерь неприятеля.
Увидев противника, расчеты мортир бросили орудия и побежали, спасая свою жизнь. Это еще сильнее распалило атакующих, и некоторые, самые нетерпеливые, начали стрелять вслед убегающим. Солдаты Хендрика Одноглазого бежали по лагерю, срубая на ходу столбы шатров и переворачивая котлы для готовки пищи. Даже вид стоящих на позициях фальконетов не останавливал их продвижения. Подпрыгивающей воющей толпой они неслись на врага, ощущая себя неудержимой лавиной.
Позиции войск Гарди окутались паром, и через мгновение первые шеренги атакующих полетели на землю. Следующие за ними солдаты, спотыкаясь об упавших и перепрыгивая через трупы, продолжали свое стремительное движение.
Возле фальконетов суетились канониры, спеша перезарядить их еще раз, однако времени не хватило, и только несколько орудий успели выстрелить во второй раз практически в упор, разнеся нескольких атакующих в куски. Прислуга фальконетов была изрублена, и солдаты помчались дальше.
Дружно ударил залп из трех тысяч паровых грейганов, шеренга стрелков Гарди начала отходить. Следом сделала залп еще одна шеренга, а за ней третья. Гвардейцы Хендрика бежали по трупам своих товарищей, стремясь только к победе.
Наконец первые из них врубились в податливый сич, замелькали зеркальные мечи, валя стрелков налево и направо. Один гвардеец стоил тридцати воинов-сич, но атакующих оставалось не больше восьми сотен и многие из них были ранены.
Твердое ядро гвардейцев прошило массу стрелков насквозь и наскочило на ряды дунгар капитана Кансая. Искры от клинков и кирас брызнули во все стороны, когда сошлись равные противники. Казалось, солдаты Хендрика были рады, что нашли себе достойных соперников. Они падали один за другим, с честью выполняя свой последний долг.
Не дожидаясь, когда дунгары полностью уничтожат солдат Хендрика, уцелевшие канониры вернулись к мортирам, стараясь привести их в боеспособное состояние – Хендрик потерял пехоту, но три кафира еще могли наделать много бед.
Вскоре две мортиры снова начали обстреливать боевые машины Хендрика.
Стараясь использовать любой шанс, чтобы нанести противнику урон, Хендрик Одноглазый пустил кафиры в обход болота, чтобы с близкой дистанции обстрелять замок Линструм.
Тяжелые машины медленно ползли по берегу, время от времени вздрагивая от попадания карбидных бомб, а граф Хендрик мрачно смотрел на все происходящее единственным глазом. Он так стремился прибыть к Линструму первым, чтобы ни с кем не делиться, но в результате потерял войско, и только упрямство мешало ему отвести кафиры назад и сберечь хотя бы их.
Очередная бомба пробила броню первого кафира, он взорвался, разлетевшись снопом фиолетовых искр. Граф Хендрик закрыл лицо руками и повернулся к стоящему рядом с ним раненому капитану:
– Анабай, отводи кафиры и собирай всех, кто остался. Мы уходим…
10
После боя прошло только два часа, но лагерь было трудно узнать. Спешно восстанавливались насыпи и укреплялись стены. Мертвый сич выносили за укрепления и бросали на землю – на следующий день существа эти превратятся в обычную золу.
С телами погибших дунгар и гвардейцев Хендрика Одноглазого обращались значительно бережнее. Их сносили в середину лагеря, где тела освобождались от одежды и тщательно омывались.
Уцелевшие пятнадцать тысяч воинов-сич в предвкушении вечерней церемонии были перевозбуждены, поэтому работали как заведенные, совершенно не выказывая признаков усталости.
– Это удивительно, ваша светлость, как они работают, я такого раньше не видел… – сказал Биррис, чуть заметно морщась – его рука была перевязана и, по всей видимости, доставляла ему беспокойство.
– Раньше у нас не бывало столько трофеев – четыре тысячи отборного терума, – пояснил Кансай.
– Его светлость спас наши жизни уже в третий раз и одержал блистательную победу. – Старший капитан Биррис поклонился стоящему рядом графу.
– Ну-ну, капитан, не потревожьте свою рану. Я принимаю ваши поздравления, но поверьте, без таких бесстрашных солдат, как вы, никакие полководческие таланты не помогут… Синдо, – обратился граф к оруженосцу, – найди капитана Лонгая и скажи ему, что церемонию начнем с заходом солнца.
Синдо поклонился и убежал выполнять приказание графа.
– На сколько новых дунгар мы можем рассчитывать на этот раз, ваша светлость? – спросил капитан Лайх, назначенный на место погибшего Буррота.
– Боюсь ошибиться, но на пять сотен новообращенных мы можем рассчитывать твердо…
– Выходит, ваша светлость, мы полностью покроем свои потери? – спросил канонир Шорьер.
– В пехоте – да. Мы лишились сича, но можем приобрести терум. Однако снарядов к мортирам больше нет, а армия Барнейского союза уже близко… Теперь, капитаны, я ненадолго оставлю вас, чтобы переодеться к вечерней церемонии…
11
Джек Саймон и Хейс Тернер были в пути уже десять дней, и чем ближе они подходили к горам, тем чаще их беспокоили канино.
Судя по всему, дикари поставили себе целью во что бы то ни стало разделаться с последними представителями рода человеческого и не жалели сил, чтобы этого добиться.
Джек и Хейс отбивались как могли, но совсем оторваться от погони были не в состоянии – мешали тяжелые рюкзаки. Патронов оставалось не более сотни, и по ночам Тернер уходил на охоту, вернувшись к практике упреждающих ударов.
Саймон оставался караулить драгоценные регенерационные шашки и не смыкал глаз до самого утра, а когда Тернер возвращался, они снова пускались в путь.
После ночных рейдов Хейса канино не беспокоили путешественников в течение всего дня, так что можно было выкроить пару часов для сна.
По мере продвижения холмы становились выше и острее, а спуски и подъемы круче. Приходилось тратить больше сил, поэтому расстояние, проходимое за день, сокращалось.
– Стой… – скомандовал Хейс, когда они оказались на верхушке горы, поросшей высокими елями. – Бросай мешок, будем отдыхать.
– Как скажешь, начальник, – согласился Джек, снимая с плеч тяжелый рюкзак.
– Посидим здесь полдня. Нам необходимо как следует отдохнуть.
– Как отдохнуть? А канино? – не понял Саймон.
– Канино от нас отстали. Слишком далеко отстали. Я даже опасаюсь, что отбил у них охоту к преследованию, а это плохо. – Хейс сел на землю возле своего рюкзака и с наслаждением вытянул ноги.
– Что-то я тебя не понимаю, объясни…
– Садись, Джек… Все очень просто. Ты представляешь себе, что такое десять тонн камней? Как их натаскать и погрузить в бункер вдвоем? На это уйдет неделя, за которую нас обязательно кто-то найдет и как минимум не даст грузить камни. Понимаешь?
– Еще нет.
– Нам нужна рабочая сила, Джек. Мы должны довести канино до стартовых площадок, а там разоружить и заставить грузить камни…
– Так просто? – улыбнулся Саймон.
– Это совсем непросто, и еще не факт, что у нас это получится, но пока нам нужно подождать дикарей. Поэтому давай отдохнем и разведем небольшой костерок, а то я от копченого мяса уже одурел. Горячего супчика хочется.
– У нас нет котелка.
– Ха! Пехота, она пехота и есть… Сразу видно, что привык получать паек от сержанта. Так? У меня есть толстая фольга, а из нее можно соорудить хоть кофейные чашки. – Хейс поднялся с земли и отряхнул со штанов приставшую хвою. – Твое дело дрова и дикий фитис, а я позабочусь об остальном.
