О тех, кого помню и люблю

скачать книгу бесплатно


Учиться было интересно. Среди преподавателей были известные белорусские ученые-химики: члены –корреспонденты АН БССР Тищенко, Ольдекоп, Старобинец и другие. Так же постепенно я втянулся в исследователькую работу в СНО. Помню в 1970 г. кажется весной меня послали на Всесоюзную конференцию студентов в Ригу. Должен был ехать С. Верещагин, но он почему-то не мог и поехал я. Это была моя первая конференция, я доложил нашу работу по совместноосажднным гидрооксидам. Были интересные доклады, например, дипломника Жарского из нашего Технологического института, в дальнейшем он стал ректором. Был доклад студента-дипломника из Еревана на тему получения коньячных спиртов путем экстракции и выдержки в сосудах, содержащих дубовые стружки и др. В общежитии в Риге мы жили вместе с В. Стомой он был студентом биофака БГУ, в последствии он стал писателем на экологические и популярные темы. В соседней комнате жил В Тыворский с нашего химфака ( он был старше меня на 1–2 года) со своим другом, который прекрасно пел итальянские и неаполитанские песни. Были экскурсии в Домский собор и музеи.

Летом 1970 и 71 гг. я работал в лаборатории и потом мы с родителями ездили на юг.

Надо вспомнить и поездку летом 1971 на турбазу “Белое озеро” возле Бреста. Мы поехали с Сашей Арсеньевым, сам он был из Бреста, 2 дня были у него дома. Также были и в Брестской Крепости, для меня в первый раз, это был год 30-летия Брестской обороны, к которому был открыт специальный музей с множеством экспонатов и туристов. Я помню, что спускаясь по заросшему травой склону метров 30 от полуразваленных красных стен Крепости выходишь прямо к Бугу, там он совсем узкий не больше 35 м совсем рядом с польской границей, чуть дальше – мост. Интересно, что на мелком речном дне совсем рядом с кромкой берега лежали несколько уже прокорродированных винтовочных или пулементных гильз, реальный военный след жестоких боев 30-летней давности.

Турбаза “Белое озеро” – прекрасное место, лес с корпусами и палатками, три небольших озера, связанных узкими каналами, все в отличном сосновом лесу. Нам дали лодку на все время, директор турбазы был знакомый Сашиных родителей. Ловили рыбу и сушили на леске рядом с палаткой, где жили. Там были и Сашины знакомые, маленькая красивая и пухленькая 25-летняя Муся с сестрой и мужем. Он хорошо играл в шашки и был сильно удивлен, когда я у него выиграл пару партий. Я умел играть, но всегда предпочитал шахматы.

На турбазе еще одним нашим с Сашей времяпровождением было чтение, там мы читали том Бомарше из БВЛ, Женитьбу Фигаро мы даже читали по ролям (помню, этот том я помог купить Саше в магазине подписных изданий). Быть может, кто-то сильно удивится сейчас этому, мол «бобики» какие-то или чокнутые, но для нас книжников и любителей книг это было и нормально и интересно.

ЧЕРТИ !! – ЧИТАЙТЕ КНИГИ И ХОДИТЕ В БИБЛИОТЕКИ ИЛИ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ В БИБЛИОТЕКУ M. МОШКОВА httm://lib.ru !!

На 4-м курсе в 1971 надо было делать курсовую работу и мне немного изменили тему – совместные гидроксиды циркония и марганца с интересным методом исследования – электронным парамагнитным резонансом ЭПР. Это довольно сложный физический метод исследования ионов в твердых телах. Двухвалентный марганец имеет характерный спектр ЭПР, сложности заключались в том, что он легко окисляется в процессе получения смесей. Я получил довольно интересные результаты, они потом в 1974 г. были опубликованы в первой моей статье в Известиях АН СССР, серия “Неорганические материалы”. С моей работой по этой теме произошел интересный случай на экзамене. Кажется зимой 1971, надо было сдавать курс физическим метододам исследования, преподаватель был доц. Ю. Глазков, зав каф строения вещества. К тому же он был зять ректора Севченко. Он знал о моей работе в СНО и пригласил меня на свою кафедру. Я не хотел менять каф. неорг. химии и ВВС и отказался (не догадался ответить уклончиво) – поэтому оценку 5 я не получил. У Глазкова потом работал мой товарищ С. Арсеньев. Он делал дипломную работу по ядерному магнитному резонансу ЯМР. Саша способный и талантливый. После университета он поехал в аспирантуру в Москву, защитил кандидатскую дисертацию по ЯМР и потом довольно быстро – докторскую. Сейчас он работает в Институте биохимии им. Шамякина АН РФ.

В 1971 г. Всесоюзная Научная студенческая конференция была в Минске в Ждановичах, я помню интересный докад акад. Красина, лауреата Ленинской премии, о развитии ядерной энергетики.

В конце 4 курса летом я был вместе со всей мужской частью курса на военных сборах в Старых Дорогах возле Слуцка. Там был химический батальон, к которому нас прикрепили. Жили в палатках. Было хорошее теплое лето. Грибы росли прямо на занятиях – помню в березовой роще майор Журавлев нам что-то объяснял, а рядом в траве росли молодые боровики. На сборах мы были дней 50, потом в конце августа 5 студентов вместе со мной отправились в Минск – мы были в группе, выезжающей на практику в ГДР.

На военных сборах, Старые Дороги, 1972

ГДР

В сентябре 1971 г. мы поехади поездом через Варшаву, Познань, Франкфурт на Одере в Берлин. Это была моя первая зарубежная поездка. В группе было 5 девчат и 5 парней. Руководитель – доц. Гилевич. Выезжали вечером 1 или 2го числа и на вокзале сразу же произошел неприятный случай. Мы стояли на перроне, разговаривали, были очень возбуждены. Чемоданы стояли рядом (в чемоданах были вещи, колбаса лучших сортов, копченая, типа салями и достаточное количество бутылок водки – сами мы не пили, но нас предупредили, что немцы, к которым мы едем, очень любят русскую водку). Когда стали садиться в вагон, то хватали любой чемодан, стоящий в куче, какой-то мужчина нам помогал, мы думали, что это родственник кого-то из нас. После отъезда стали разбирать вещи в свои купе и выяснилось, что чемодана у одной девушки нет. Мужчина вышел с ним, это был опытный жулик. Когда приехали в Берлин, мы сбросились и она купила себе новый чемодан и все вещи. Такое вот начало практики.

Мы ехали в Йену в университет, у БГУ был договор о сотрудничестве с Йенским ун-том. Это на юге ГДР в Тюрингии, великолепные леса и невысокие горы (кстати, Тюрингию в 1945 г. освобождали американские войска). Жили в общежитии в старых домах, помню душ был холодный без горячей воды. В университете были в лабораториях. Запомнились экскурсии на завод Шотта, где производилось оптическое и химическое стекло, колбы, химические стаканы и все лабораторное оборудование. Помню большие печи по плавке стекла, нам показывали весь процесс. Были на Заводе Карла Цейсса, где производили научную и военную оптику лучшего мирового качества, спектроскопические приборы. У нас на кафедре в Минске был ИК- спектрометр К. Цейса, меня в 1974-75 гг. назначили ответственным за его функционикование. У него были большие сменные призмы из бромида калия. Помню в БГУ было несколько этих приборов, и на физфаке доц. Серафимович был ответственным за сложный ремонт всех аппаратов, он – физик, я же был химик и моих знаний было недостаточно для сложного ремонта и наладки. На этом приборе многие сотрудники снимали спектры, я то же снимал много спектров для моей диссертации. Качество спектров было хорошее.

В Обсерватории Йенского университета был большой телескоп с зеркалом 6 м в диаметре, зеркало изготовлено на заводе К Цейса. Изготовление такого зеркала длится несколько лет, расплавленное стекло охлаждается по специальной программе на доли градуса в час, чтобы обеспечить нужное высокое качество поверхности. В Европе было всего 5–6 телескопов этого размера. В городе также был Планетарий с большим аппаратом цейсовского производства. Я не писал, что много раз был в Москве в планетарии с таким же большим цейсовским аппартом. Все планетарии в СССР имели цейсовские большие и малые аппараты и точно такой же аппарат я видел в 1981 г. в Гаване в планетарии, расположенном в Капитолии на центральной площади.

Интересно, что при проведении сложных ночных наблюдений неба в этой обсерватории в Йене, по согласованию с властями в городе полностью выключается свет, чтобы избежать значительного рассеяния света в атмосфере, искажающего результаты наблюдений.

Было много поездок: Эрфурт (выставка цветов), Лейпциг, Дрезден, маленькие города, названия которых не помню. Дрезденская галлерея, другие музеи. Императорский дворец в Сан Суси, галлерея Грюн Гемелде (“зеленая”).

Еще одно очень интересное воспоминание связано с этими поезками. Мы ездили в основном на поездах, железные дороги как известно в Германии отличные. Вагоны европейские, иногда в 2 этажа. Конечно, мы вели себя довольно шумно.

Помню, что часто к нам подсаживались немцы в возрасте около 50 лет и начинали разговаривать на хорошем русском языке. Это – гитлеровские солдаты, возвратившиеся из плена в 1950–52 гг. Хорошо помню, что они нам рассказывали свои только положительные впечатления о Союзе, и это несмотря на то, что их заставляли много работать, отстраивая разрушенное по их же вине. Важно, что этих мужчин никто не заставлял ни подсаживаться к нам, ни тем более говорить то, что они говорили. Для меня ясно, что это было их искренное желание, завидев советских студентов, поделиться своим мнением о нашей стране, о политической системе и о жизни. Кстати, жизненный уровень в ГДР до 1989 г. был высок, одно время лет 30 назад эта страна была 10-й в мире по уровню экономического развития. Думаю, что это также важный момент, который показывает, что реально представлял СССР в то время для людей из других стран и даже для бывших врагов.

Посетили мы также и Бухенвальд. На въезде – ворота со знаменитой надписью.