banner banner banner
Океан Николь
Океан Николь
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Океан Николь

скачать книгу бесплатно


– Но разве наркотики придают человеку индивидуальность?

– Нет.

– Зачем же Георг употреблял наркотики?

– Употреблял… какое дурацкое слово… какой банальный сюжет, не правда ли?.. Никогда не любила наркоманов… Но Георг… В нем я любила все, и даже такая помарка меня не смущала… Просто Георг хотел больше того, что имел. Он пробовал все. Он хотел всегда новых впечатлений, ощущений, фантазий… Он чувствовал себя свободным. Он делал то, что хотел.

– Но иногда играл.

– Конечно. Мы все иногда играем. Без этого мы бы не выжили.

– Играть интересно? Это как закон Джунглей? Противоречие.

– Как и вся жизнь.

– Значит, когда мы играем, можем и переиграть?

– Так и случилось. Георг переиграл. И сразу потерял свободу. Он сразу перестал рисовать. Вернее, писать. Так говорят художники. Он только пытался что-то нарисовать… Написать… Он…

Длинные, бледные, дрожащие пальцы держат сигарету. Сигарета горит, горит, и пепел с нее падает на стол, рядом с пепельницей. Рука резко, с силой сжимает сигарету в кулаке.

– Что вы делаете!?

– Хочу, чтобы мне стало больно. Физически больно.

– Зачем?

– Чтобы стало немного легче.

– И вам больно?

– Нет!

– Успокойтесь.

– Я спокойна. Разве нет?

– Достаточно на сегодня.

Молчание. Тишина.

– Меня никто никогда не понимал… Кроме Георга… Но ведь вы меня понимаете?

– Достаточно на сегодня.

Доктор Вайс откинулся на спинку кресла. Выдохнул сигаретный дым.

– Вам не идет имя Изабель.

– А как вас зовут? – вдруг вздрогнула она. И он это заметил. Она смутилась. Она вдруг смутилась, хотя и не поняла этого. – Мне никогда, в принципе, было не интересно, кого и как зовут. Я не знаю, почему, но я хочу знать, как звучит ваше имя…

– Сезанн.

Тишина. Тиканье часов. Он усмехнулся.

– Наверно, тут можно сказать – судьба? Но вы же не верите в судьбу.

Она посмотрела на него. Долго, пронзительно. Он так же смотрел на нее.

– Верю. Конечно, верю. И это судьба, что я сейчас делюсь своим миром с доктором, у которого такое живописное имя. Доктор – художник…

– Я привык к своему имени. Его мне дали родители, имя – это, в каком-то смысле, память. И дань предкам.

Доктор снял очки, дунул на стекла.

– Знаете, вам совсем не идет имя Изабель. Вы – Николь…

Глава 6

Мы встретились в тот же самый вечер, как я и знала. Встретились на темной улице, когда шли и считали шесть домов, стоящих рядом друг с другом. Мы шли навстречу друг другу медленным шагом. А когда остановились, мы были уже рядом.

… Щелчок. Зажигается тусклая лампа. Большая комната, синие стены увешаны черно-белыми рисунками, комната почти пустая, все, что в ней есть – стоит и лежит на полу. Окно завешано темно-синими шторами.

Георг рассматривает рисунки, Николь стоит у стены и улыбается.

– Николь! И это – твой стиль? Все на полу. Есть на полу, сидеть на полу, спать на полу.

– Да, таков мой стиль. Все на полу. Это раскрепощает.

– Свобода!

Георг ложится на пол, раскинув руки. Николь ложится рядом. Они лежат и курят одну сигарету на двоих.

– Николь. Ты всегда носишь темные очки?

– Да.

– Я знаю, почему. У тебя кошачий взгляд. Ты наблюдаешь за людьми, изучаешь их. Ты смотришь на них как кошка на мышей, да. Темные очки скрывают это, и ты можешь спокойно продолжать свое занятие. Оно тебя забавляет. Ты узнаешь много интересного. Знаешь, наверное, я тоже буду носить темные очки.

– Ты не станешь хуже видеть цвета, господин художник?

– Я не просто вижу цвет. Я его чувствую. Тебе же знакомо это чувство?

Сигарета погасла. Георг выкидывает окурок в окно.

– Георг! Загадай желание!

– У меня одно желание. И я его прекрасно знаю… Тебе надо приклеить свои рисунки к потолку. Можно будет лежать и смотреть на них. Мне нравятся твои рисунки.

– Посмейся немного. Я хочу услышать твой смех.

Георг берет руку Николь в свою.

– У тебя красивые пальцы, Николь. Спорю, что тебе понравились мои пальцы, потому, что они похожи на твои?

Они засмеялись.

– Неужели у меня мужские руки?

– У тебя женские руки…

– И мужские пальцы.

– Бывают мужские пальцы, женские пальцы, пальцы музыканта, пальцы художника, пальцы каменщика. У тебя пальцы художника.

– Зато я услышала твой смех.

Георг опускает руку Николь, привстает на локте, наклонился к ней, внимательно всматриваясь в ее лицо.

– Николь. Николь. Николь. Какое красивое имя, не правда ли… Тебе не подходит это имя. Ты другая. Николь – просто красивая и хрупкая. И красота у нее теплая, детская. А ты – сильная, у тебя тайна. Твоя красота нарисована в холодных тонах. В белых, сиреневых и голубых. Ты – Изабель.

– Зови меня как хочешь. Не имеет значения.

– Изабель. Изабель. Изабель… Я хочу нарисовать тебя…

*** *** ***

Николь лежит на кровати, глядя в потолок, бормочет:

– Как же ты ошибался, Георг, как ты ошибался. И как я тебе поверила? Холодные тона. Белый, сиреневый и голубой. Неверно. Ты сам потом сказал. И не обратил внимания. И я не обратила. Бывают мужские пальцы, бывают женские пальцы… Бывают на руках мужские жилки – такие руки только у мужчины. И бывают на руках женские жилки – такие руки только у женщины… Все, что остальное – искажение.

Над кроватью склоняется лицо медсестры:

– Не хотите бульона, мадемуазель?

– А мою бабусю вы уже накормили? Она любит малиновое варенье. Но прежде, чем есть варенье, бабуся, дай, я заплету тебе косу. Нельзя же быть такой неряхой!

– Поешьте же бульона, мадемуазель.

– Все живое. Все только живое. Краски живые. Кисти живые. Листья живые. Камни живые. Бульон живой.

Она видит, как бульон в тарелке глухо булькает.

– Вот!

– Как хотите, мадемуазель.

Медсестра уходит. Николь берет в руки тарелку с бульоном.

– Ты мне улыбаешься, милый? Давай, я расскажу тебе одну печальную сказку… Семейный рождественский стол с пирогом… Все сидели, молчали, про себя страдали и любили, и никто не знал, что уже остывший яблочный пирог, стоявший на столе, любил кастрюльку с манной кашей, которая стояла в холодильнике. Яблочный пирог не видел ее весь день за белой, тяжелой, холодной дверью… Поэтому яблочный пирог тоже молчал. Страдал. И любил… Все живое. А когда живое, то оно чувствует, а значит, ему тоже бывает больно… А бабуся любила малиновое варенье и ей было все равно, больно ли малине, когда ее варят…

Кити тронула доктора Вайса за рукав.

– Что это с ней?

Доктор нервно дернул плечами.

– Бывает… Последствия отравления. Еле вытащили ее с того света.

И он быстрой походкой пошел вглубь коридора.

Кити долго смотрела доктору в спину.

Глава 7

Георг открыл дверь. Николь засмеялась.

– Мы у тебя? Или все еще у меня? Это мой стиль? Или твой стиль? Есть на полу, сидеть на полу, спать на полу. Все на полу.

Георг делает гротескный реверанс.

– Это наш стиль. Прошу вас, проходите в мое жилище. Пожалуйста, познакомьтесь с моими кисточками, красками, и – о, какой шедевр! – с этим важным холстом! Прошу вас, королева красок, повелительница кистей, фея вдохновения, садитесь вот сюда. Я буду вас рисовать. Ты устала? Можешь пока закрыть глаза.

– Ты еще не решил, будут ли твои картины на потолке? Можно было бы лежать и смотреть на них.

*** *** ***

Доктор Сезанн Вайс не мог уснуть. Он думал о своей пациентке со странными глазами. Наконец, он встал, тихонько вышел в коридор и направился в ее палату. Он знал, что никого не встретит в коридорах. В этот час вся клиника спала. Буйных у него не было.

Она тоже спала, разметавшись на кровати. В этой больничной пижамке, с рассыпанными в беспорядке по подушке волосами, она казалась совсем маленькой и беззащитной. Ее ресницы черными иглами лежали на порозовевших щеках, изредка подрагивая. Он видел, как под закрытыми веками у нее движутся глазные яблоки. Она видела какой-то сон… Ее губы напоминали ему бутон цветка… Он сел рядом с ней на кровать, осторожно взял ее руку в свою. Рука у нее была маленькая, теплая и влажная. Над губами у нее тоже высыпали биссеринки пота. Вдруг она заметалась и что-то прошептала. Сезанн Вайс склонился над ее губами и прислушался. Она снова завозилась и прошептала:

– При чем здесь моя машина… чертовка…

Он выпрямился и долго рассматривал ее. А она вдруг отчетливо произнесла во сне:

– Вернись…

*** *** ***

Часы на стене. 12.00. Изабель сидит с закрытыми глазами, а Георг рисует ее. На холсте – размазанные желто-розовые линии.

Часы на стене. 15.00. Изабель сидит с закрытыми глазами, Георг рисует ее. На холсте – все те же линии, сквозь них просматривается лицо.

Георг осторожно отложил кисть.

– Я собираюсь жениться на Анжелике.

– Я знаю.