Салага-2

За столом сидел пожилой охранник в черной форме со страдальческим лицом. Тупая боль в висках от знакомства с мощным электрошокером до сих пор мучила его.

Володин представился. В ожидании нагоняя охранник понуро поднялся.

– Присаживайтесь, Дмитрий Иванович. – Иванушкин подвинул подполковнику второй стул:

– Сам присаживайся, бледный вон, как прединфарктник. И вы тоже, – повернулся подполковник к охраннику и сердито клацнул костяшками пальцев сжатых в кулаки рук по крышке стола. – Что, секьюрити, обделался?

– В-выходит, так, – робко произнес охранник.

– С кем, кстати, имею честь беседовать?

– Бабушкин Илья Степанович.

– Как я понимаю, Илья Степанович, с вас все началось. Рассказывайте.

Бабушкин в скучном протокольном стиле стал излагать. как около часу ночи к больнице подъехал бусик с надписью «Аварийная», как прибывший в нем мужчина в форменной куртке и с чемоданчиком для инструмента сообщил ему, что прибыл по вызову из хирургического отделения.

– Я проверил. Не подтвердилось, – продолжал Бабушкин, несколько оживляясь по мере приближения к кульминационному моменту. – Сообщил о том сантехнику. Тот выругался и заявил, что по поводу ложного вызова обязан составить акт. Бланк показал и попросил меня разрешить его за столом в нормальных условиях заполнить. Просьба как просьба, ничего странного. Сидя да при свете оно сподручнее. Я сжалился, дверь открыл. А стоило к нему спиной повернуться, как он меня в благодарность за доброту сзади и оприходовал…

– Электрошокером. У Ильи Степановича на шее я два характерных красных пятна обнаружил, – уточнил Иванушкин. – А он на моей.

– Неприятная штука. В котелке до сих пор будто тараканы бегают, – пожаловался Бабушкин.

Подполковник посмотрел на него без особого сочувствия и спросил:

– Предъявить служебное удостоверение, как я догадываюсь, вы от сантехника не потребовали?

– Виноват. – Охранник покаянно поник плечами. – Он, пройдоха, каждую мелочь учел, чтобы мою бдительность усыпить. Служебный транспорт, куртка с фирменными нашивками, чемоданчик с инструментом. Короче, постеснялся я лишние формальности разводить. Душевность проявил.

Володин усмехнулся:

– Сие нам знакомо. Извечная российская болезнь проявлять душевность там, где не нужно и наоборот.

– Меня теперь уволят? – упавшим голосом спросил Бабушкин.

Подполковник присмотрелся к нему внимательнее. Нездоровый желтоватый цвет покрытого глубокими крупными морщинами лица, мешки под глазами, седые виски. Похоже, по жизни не с попутным ветерком налегке мчался.

Володин махнул рукой:

– Никто вас не уволит. Электрический разряд в сотни тысяч вольт наверняка вас кое-чему научил. Вы теперь битый. А за одного битого двух небитых дают. К слову, где вы проходили профессиональную подготовку?

– Чего? – не понял Бабушкин.

– Где на охранника учились?

– Шутите? Какой же дипломированный охранник на такое жалование пойдет. Тут только «партизаны», вроде меня, держатся. Сам я моряк по профессии, на рыболовецких судах в последнее время ходил. Наше судно признали нерентабельным и иностранцам в аренду сбагрили, команду распустили. Потыкался я туда-сюда – не берут меня в море. И не удивительно, молодых безработных моряков полным-полно. Оформил досрочную пенсию. Вдвоем на нее и на зарплату жены-воспитателя детского сада как-нибудь бы протянули. Да дочка у нас младшая в институте учится, ей помогать надо. Я же ничему, кроме морского дела, не обучен. Выбора особого не было, вот сюда прибился. Сутки через двое дежурю. Заработок небольшой, но твердый. Работы немного. Посетителя вредного или больного успокоить, за транспортом присмотреть, чтобы, где попало, не парковался, детвору из соседних домов, если нагрянет, со двора выставить или соображальщиков на троих за ворота попросить. Это днем, а ночью и того меньше. Бывает, пострадавшего привезут – впущу, компания хулиганистая к нам забредет – в милицию сообщу. Но последнее редко случается. Район у нас тихий, и объект не дискотека какая-нибудь или ресторан.

– Да, с выбором вы, пожалуй, не промахнулись. Если бы мне, к примеру, довелось выбирать между больницей и дискотекой, я бы тоже больницу выбрал. Денег меньше, зато на душе покой. А без него любые деньги не в радость, – перехватил инициативу Володин, жаждущий совершенно других сведений, – Но мы, по-моему, отклонились от темы. Давайте вернемся к налету.

– Как прикажите. – Охранник сделал паузу, вспоминая, с какого места ему следует продолжить. – Пролежал я, значит, в беспамятстве минут двадцать. Очнулся. Тишина вокруг. Двери настежь, стол опрокинут, настольная лампа и телефон на полу. Ну, думаю, милицию вызывать пора. Но она ведь вопросами забросает. Я же, кроме того, что меня вырубили, ничего не знаю. И телефон разбит, все равно не позвонишь. Тогда я решил сперва по больнице пройтись и установить, что случилось, пока я без памяти лежал. Ведь не ради же развлечения на меня напали. Через внутреннюю дверь попал в вестибюль, где ночью одна дежурная лампочка из экономии перед лестничной клеткой горит, потому темновато. Слышу, у гардероба постанывает кто-то. Я туда. Вижу, на полу человек сидит, за голову держится и мне навстречу: «Стой, стрелять буду!» Остановился, себя назвал. Он, – рассказчик указал на Иванушкина, – к себе подпустил и велел подняться помочь. Как на свет вышли, удостоверение предъявил. Меня сюда, на мое рабочее место, отослал и велел никакой инициативы без его ведома не проявлять, а сам наверх ушел. Вернулся только перед вашим приходом. Это все, больше мне добавить нечего.

– Внешность напавшего на вас запомнили?

– Ну… повыше меня и в плечах шире. Спортивного такого телосложения. Возраст… Мужчина в соку, я бы сказал, лет тридцать-тридцать пять. Лица не разглядел. У него фуражка с длинным козырьком по самые глаза надвинута была. У меня верхний свет горел, и он голову, видать, специально чуть вперед наклонил, чтобы тень от козырька на лицо падала. Одни губы и подбородок на свету оставались. Единственное могу утверждать – бритый он, ни бороды, ни усов, а на нижней губе пятнышко вроде веснушки.

– Он точно один приехал?

– Из микроавтобуса вылез один. Оставался ли в кабине кто, утверждать не берусь, я в нее не заглядывал.

– На номер микроавтобуса не обратили внимания?

– Какое там! Он боком к моему наблюдательному пункту стоял. Уазик, кажется. Такой, знаете ли, не первой молодости, цвета военной техники.

– Хорошо. Продолжайте выполнять свои обязанности здесь, а мы со старшим лейтенантом поднимемся наверх.

Через погруженный во мрак вестибюль Володин и Иванушкин, как мотыльки, устремились мимо пустого гардероба и служебного лифта к освещенному входу на лестничную клетку.

За дверью хирургического отделения их ждал длинный пустынный коридор с белыми стенами, устланным линолеумом полом и запахом медикаментов. В нем было тихо, как на дне глубокого колодца, однако благодаря паре галогенных светильников достаточно светло. Одна из ламп ближнего ко входу светильника беспрестанно подмигивала. Володин, разглядев на концах стеклянной трубки сероватый налет копоти, мысленно огласил ей приговор, словно одушевленному лицу: «Не жилец».

Иванушкин открыл дверь палаты Петрова. Володин прошелся по ней. Поднял с кровати книгу, прочитал название.

– Твоя? – спросил он лейтенанта.

– Моя.

– Не помогла?

Иванушкин, опустив голову, промолчал.

– Не помогла, – сам ответил на свой вопрос подполковник, бросив книгу обратно на кровать, и проследовал к открытому окну. – Постеснялся при охраннике наш позор афишировать, потому только теперь спрашиваю: ты хоть представляешь, до какой степени мы опростоволосились?

– Дмитрий Иванович! – Иванушкин гордо выпятил грудь. – Оправдываться не стану. Готов понести наказание.

Володин резко повернулся к нему лицом с застывшей на нем мрачной усмешкой:

– Полагаешь, все так просто: накажу тебя, и на душе у всего управления полегчает, а проблема рассосется сама собой? Узко мыслишь, дорогой. За твое головотяпство и мне, и Рожнову по шапке достанется. И как достанется! Генерал о Петрове в Москву доложил. Заинтересовались им там. Сегодня людей прислать обещали. Приедут, а мы: «Извините, гражданин Петров ночью исчез. Как, почему и куда не знаем». И как гриб после дождя поднимется вопрос, что за кадры в нашем управлении на государственный счет содержатся. Не пора ли некоторых за ушко да вон? А первыми кандидатами на выбывание станут подполковник Володин и генерал Рожнов. За то, что подчиненных – читай между строк старшего лейтенанта Иванушкина – правильно службу нести не научили. Твоей задачей было неотлучно находиться рядом с Петровым. Ну, скажи, с какого зуда ты по больнице расхаживал?

– Петров, сидел на подоконнике и курил, не спалось ему чего-то. Я книгу читал. Вдруг внизу что-то грохотнуло. Врать не буду, моя профессиональная интуиция безмолвствовала, и грохот меня не насторожил. Меня в сон клонило, а шум стал поводом для прогулки, чтобы взбодриться. Когда с освещенной лестницы в темный холл первого этажа ступил, меня шокером сзади – бах! Очнулся возле гардероба. Первым делом за кобуру схватился. Но нет, пронесло: оружие на месте. Затем вижу, чья-то фигура на меня надвигается. Я за пистолет, потом разобрался – охранник. Как вник в ситуацию, назад кинулся. Залетел в палату – никого. Обежал все хирургическое отделение, но Петрова не нашел ни живого ни мертвого. Нашел дежурную медсестру без сознания. Привел в чувство. Она в небольшой нише, отгороженной от коридора стойкой сидела, когда перед ней этот гад появился.

– Сестричка, – говорит, – я сантехник аварийной службы. Надо акт о ложном вызове подписать.

Медсестра к стойке подошла, а он схватил ее за волосы, повалил грудью на стойку, пистолетом в затылок ткнул и пригрозил пристрелить, если не скажет, в какой палате больной с огнестрелом лежит. Бедняжка номер палаты назвала, после чего он ее высоковольтным разрядом отключил, – закончил Иванушкин.

– Веди меня к ней, – приказал Володин.

Круглолицая молоденькая медсестра, обхватив ладонями чашку, медленно цедила горячий кофе. Выглядела она неважно. Белое, как простыня, лицо, размазанная по щекам тушь, синие, будто от долгого пребывания на морозе губы. В красивых карих глазах девушки болезненный блеск. Не знай Володин о недавнем нападении, подумал бы, что бедняжку жених бросил, и теперь он видит на ее лице следы недавней истерики.

Подполковник назвал себя. Девушка попробовала проявить веждивость, но ее попытка встать закончилась безуспешно.

– Извините, ноги подкашиваются, – конфузливо пожаловалась она, – Лечусь вот горячим питьем, при поражении электричеством оно помогает. А зовут меня Лидой.

– Конечно, Лидочка, сидите себе на здоровье и пейте свой кофе. – Подполковник повернулся к Иванушкину. – Слышал, что медработник говорит? Горячее пить после удара током полезно.

Лиза утвердительно закивала:

– Наукой доказано. Я, между прочим, ему тоже предлагала, а он отказался. Вы бы, как старший товарищ, повлияли.

– Обязательно, – пообещал Володин, – но прежде вы на пару моих вопросов ответите?

– Отвечу. И, если хотите, всю вашу группу кофе напою. Растворимым, правда, другого нет.

– Какую группу? – удивился Володин.

– Следственную.

– Ах, вот оно что! Вы, наверное, любительница детективных фильмов?

– Нет, я про любовь смотреть люблю. К сожалению, сейчас кино без криминала большая редкость. Непременно его втиснут. Поневоле знаний нахватаешься.

– Ну, лишние знания в любой области не помешают, – флосовски заметил Володин, кладя локти на широкий верхний край стойки, отделявшей уголок дежурной медсестры от остального коридора. – Но в кино, позволю себе открыть вам маленькую тайну, показывают, так сказать, осредненный вариант нашей работы. У нас же сегодня скорее частный, нетипичный, случай.

– Вы будете вести расследование один?! – Лида удивленно свела брови.

– Почему один? А лейтенант? А вы? Разве вы мне не поможете? Я на вас, признаюсь честно, очень рассчитываю.

– К сожалению, я ровным счетом ничего не видела. А что видела, – она кивнула на Иванушкина, – молодому человеку рассказала.

– Вы после обморока от слабости еле языком шевелили, – напомнил Иванушкин, – и могли упустить что-нибудь.

Лида поставила на стол чашку и задумчиво наморщила лобик:

– Подошел этот бандит. Акт попросил подписать, потом как схватит. Брр… – Она сжалась в комок. – Как вспомню, опять колотить начинает.

– Бандит был мужчина лет тридцати – тридцати пяти в кепке с большим козырьком и форменной спецовке, – с целью экономии времени подсказал подполковник.

– Не в спецовке, а в джинсовом костюме и в вязаной спортивной шапочке, натянутой до самой переносицы. И меньше тридцати ему, готова об заклад биться.

Володин и Иванушкин переглянулись.

– В джинсовом костюме и шапочке? – на всякий случай переспросил подполковник. – Вы ничего не напутали?

– С какой стати? – обиженно воскликнула Лида. – Он в двух шагах стоял, как вы. Зрение у меня отличное, я даже прыщ у него на щеке разглядела.

– Пятно, похожее на веснушку, на нижней губе ваше соколиное зрение случайно в память не отложило?

– Не было у него ничего подобного. Его толстые, как вареники, губы мне сразу в глаза бросились.

– Больше ничего вам в глаза не бросилось?

– Кожа на лице не очень чистая, нос приплюснутый, боксерский. Подбородок квадратный. Глаза серые. Как повалил меня на ограждение и вплотную приблизился, я запах табака почувствовала.

– Ох, какая же вы молодчина, Лидочка! – с неподдельным восхищением похвалил девушку Володин.

– Какая же я молодчина, – стушевалась медсестра, – если больного человека бандиту выдала?

Заметив, как на глаза девушки наворачиваются слезы, Володин не замедлил ее утешить:

– Не казните вы себя так. Он бы и без вас его нашел. Потратил лишних пять минут, заглядывая по очереди в каждую палату, и нашел. Палат-то у вас не так уж много. А теперь разрешите откланяться.

– Подполковник отступил от стойки, отделявшей его от Лиды.

– Уходите?! – Молоденькая медсестра схватилась за ручку электрического чайника. – А кофе?

– В кофе кофеин, Лидочка. Мы же и без него сейчас такие нервные, что вот-вот заискрим, – отшутился Володин.

Покинув отделение хирургии, Володин и Иванушкин обошли остальные отделения больницы. И не впустую. Пронзительное завывание мотора, рванувшей с места под самыми окнами больницы машины, привлек внимание дежурного врача приемного отделения Она выглянула во двор, но успела лишь проводить глазами свет задних фонарей неразличимого в темноте автомобиля. Женщина хотела было вернуться к своим делам, когда из-за пункта охраны на освещенную фонарем часть двора выскочили трое мужчин. Как будто пораженные чем-то, они на несколько мгновений замерли на месте. Потом все трое побежали по дороге в сторону ворот.

Врач взялась за телефон, желая выяснить у Бабушкина, что происходит во дворе. Охранник не брал трубку. Отправиться на его поиски она поленилась и вскоре забыла о машине и людях во доре. Вспомнила о них лишь с подачи Володина.

На обратном пути в город подполковника продолжала мучить мысль, пришедшая на ум еще в ту минуту, когда он узнал о налете на больницу: каким образом информация о местонахождении Олега столь скоро стала известна его преследователям? Ею владели Рожнов, Лазуткин и двое его подчиненных. Подозревать в предательстве кого-то из подчиненных было тяжело, кого-то из начальства – страшно.

Глава 5

Покинув двор сгоревшего дома, аварийная выехала на безлюдную ночную улицу.

– Куда двинем? – спросил у нового знакомого Олег.

– Прямо. В пяти минутах езды отсюда есть магазин. Ты его должен знать, «24 часа» называется.

– Я не местный.

– То-то улавливаю, говорок у тебя ненашенский. Из каких краев будешь?

– Из Красноярска.

– Мать честная, куда тебя занесло!

– Да уж, – едва слышно пробормотал Петров, поворачивая в предложенном направлении.

– Вроде меня от ребят с растопыренными пальцами бегаешь?

Олег тягостно вздохнул:

– Хуже.

– Расскажи, легче станет, – предложил Ефим.

– Длинная история.

– Не горит, отложим. Прихватим бутылочку с закусочкой и махнем в мое логово. Там отметим чудесное спасение и потолкуем. Как на такое смотришь?

– Домашние твои в обморок упадут, среди ночи гостя в пижаме увидев?

– Не упадут. Я с подругой живу, а она в отъезде.

– Повезло подруге, – усмехнулся Олег, – получит от жизни на один стресс меньше.

Ефим показал два пальца и поправил:

– На два! Тебя не увидит, и на могилке моей рыдать не придется. Ведь если бы не ты, я бы сегодня до утра не дожил.

Магазин «24 часа» снаружи был облагорожен белым виниловым сайдингом. Над его входом полыхала реклама: «Мы обслужим Вас в любой час дня и ночи».

Олег заметил у магазина сгорбленную на манер приматов забулдыжного вида мужскую особь с бутылкой и на всякий случай спросил Ефима:

– Ты уверен в качестве товаров этого заведения?

– Я в себе уверен, – важно ответил тот, проверяя наличность своего бумажника. – Хозяин магазина мой знакомый. Каждый продавец о том осведомлен и обслужит меня как себя самого. Признавайся лучше, ты виски употребляешь? А то всякое крепкое спиртное иного рода на следующее утро вызывает в моем организме протестные последствия.

– Виски так виски, – покладисто согласился Олег. – Давай только шустрее. Место злачное, наверняка у ментов на особом прицеле. Если принесет их, обязательно заинтересуется, почему рядом с магазином, торгующим вином и водкой, служебная машина стоит. Сунутся, а я в больничной пижаме. Больше ни о чем спрашивать не будут – отправят прямиком в свой обезьянник.

– Я вихрем, – дал слово Ефим.

Слово он сдержал. В обнимку с покупками через пять минут сидел рядом с Петровым.

– К твоему дому подъезжать не будем, – предупредил Олег.

– Почему?

– Машина в угоне.

Ефим вздрогнул. Из рук бандитов попасть сейчас в руки милиции показалось ему не многим лучше. Его наверняка сочтут соучастником угона. Впрочем, сбежатьлт выручившего его человека он тоже не мог. Потому всю дорогу просидел как на иголках.

Не доезжая квартал до проспекта, чей вид своим фасадам украшал нужный им дом, Ефим велел свернуть во двор. В свете фар мелькнули, натянутые между столбиками бельевые веревки, доминошный столик, детские качели. Чудом не раздавив зазевавшегося кота, аварийная протряслась мимо кривого, как Пизанская башня, турника.

– Приехали, – объявил проводник, – тормози.

Снаружи было прохладно. Олег в своей легкой пижаме порядком продрог, пробираясь следом за Ефимом окольными путями к пятиэтажной «сталинке». Лифт в доме отсутствовал, и в квартиру на последнем этаже хозяин и его гость поднялись пешком.

В прихожей, щелкнув выключателем, Ефим впервые ясно разглядел лицо своего спасителя, в том числе и следы побоев на нем. Заострять на них внимание из деликатности не стал и подтолкнул гостя вглубь прихожей, предложил:

– Проходи, осваивайся.

– Мне бы сперва в ванную.

Ефим указал на дверь на стыке прихожей и короткого коридорчика, ведущего в кухню.

Поначалу Ефим хотел отметить свое счастливое освобождение в кухне за обеденным столом. Потом рассудил, что по такому поводу можно размахнуться и пошире.

В единственной комнате, служившей одновременно и гостиной, и спальней, он зажег высокий модерновый торшер, журнальный столик на колесах передвинул к софе. Для полной теплоты атмосферы не доставало спокойной красивой музыки. Фима пошарил на полке книжного шкафа, отведенной под аудиокассеты. Отложил в сторону одну, вторую. Остановился на третьей. Загнал кассету в кассетоприемник музыкального центра, втиснутого в открытую нишу мебельной стенки, и вернулся на кухню готовить стол.

Острый консервный нож вспорол тонкую жесть банки со шпротами легко, как бумагу. Вывалив, шпроты на блюдце, Ефим занялся бутербродами.

В кухню заглянул Олег. Увидев, как под ножом в умелых руках его нового знакомого стремительно укорачивается тонкий стержень сырокопченой колбасы, похвалил:

– Профессионально режешь.

– Ресторанная школа, – не без гордости сообщил Ефим.

– Ты повар?

– До выхода в начальство вкалывал и поваром, и официантом, и барменом. А последняя моя должность директор.

– Никогда бы не подумал, – признался Олег.

– Почему это? – Ефим одну за другой поставил на большой круглый поднос тарелки с закусками, бутылку виски «Старая лошадь» и два стакана из толстого стекла.

– Слишком тощ ты и молод для директора. Тебе же от роду лет тридцать, верно?

– Тридцать три.

– Все равно мало.

– Эх, отстал ты от жизни, приятель. Это в Стране Советов директора ресторанов были медлительными упитанными дядями или тетями преклонного возраста с партийным билетом в кармане. Они понятия не имели ни о какой конкуренции, отчего нисколько не стыдились убогого меню своих заведений. Обворовывали неизбалованного советского клиента, подавая ему разбавленное спиртное и занижая вес блюд, с чего имели стабильный навар к скромной зарплате. Для долгого и безоблачного пребывания в служебном кресле от них требовалось выполнение всего двух главных условий: соблюдать некоторое чувство меры и уметь дружить с вышестоящими и проверяющими органами. Их лафа закончилась, как только прорабы перестройки разобрали рельсы перед мчащимся в коммунизм бронепоездом социализма.

– Благодарю за ликбез. – Олег отвесил шутливый поклон. – Так это, значит, по новым правилам жизни более энергичные ровесники сначала тебя в сортире чуть не утопили, затем на шашлык пустить собирались?

– То бандиты, звери. Наехали на меня, сволочи. Знаешь, сколько их сейчас развелось?

– Догадываюсь. Я же не с Марса к тебе на огонек залетел.

– Для меня, что с Марса, что из Красноярска, почти одно и то же, – признался Ефим, вытаскивая из холодильника формочку для льда; за неимением специального ведерка он высыпал кубики льда в мелкую кастрюльку из нержавейки и указал Олегу на заставленный закусками поднос. – Неси в комнату, а я с остальным через пару минут подтянусь.

Первый тост Ефим хотел поднять за своего спасителя. Но тот заупрямился:

– Много чести. Вся моя заслуга, что в нужное время в нужном месте оказался, – Он коснулся оттопыренного кармана пижамы, где лежал шокер. – Остальное электричество сделало.

– А кто двух крутых быков с волынами не испугался, не ты? – не согласился с ним Ефим. – Другой бы слинял тихо, только его и видели.

– На них же не было написано, какие они и с чем, – возразил Олег. – А выпить предлагаю просто за твое спасение.

– Давай за все сразу, – пошел на компромисс Ефим.

Их стаканы сошлись над столом.

Первые сто граммов пропущенных на пустой желудок виски, быстро наполнили теплом, еще не успевшее толком отогреется после ночных странствий тело Олега. Кровь бурно зациркулировала по венам и артериям. Легкий приятный жар добрался до щек, заплясал веселыми огоньками в глазах. Олегу вдруг захотелось хотя бы на время отделаться от довлеющего над ним комплекса беглеца. Он попробовал отрешиться от гнетущих его проблем, войдя в роль беззаботного человека, впервые приглашенного в гости к новому знакомому. С чего бы такой начал? Скорее всего, со своих впечатлениях о квартире.

Олег обвел взглядом комнату.

– Хоромы у тебя, Ефим, классные. Пусть однокомнатные, а с размахом. До потолка вон, небось, три с полтиной, и жилая площадь им под стать.