Хищник в России

– Ладно, извини, – не имея желания раздувать ссору в судьбоносный для него день, пошел на мировую супруг. – Давай хоть сегодня не будем цапаться. Нехорошо с утра заводиться, примета плохая. – Щеткин залпом допил чай и встал. – Спасибо за вкусный завтрак.

– Пожалуйста, – буркнула жена.

По этому «пожалуйста» стало понятно, угроза большого скандала миновала. Подполковник облегченно крякнул и пошел одеваться.

Форма действительно выглядела с иголочки. Красуясь перед зеркалом, Щеткин даже слегка расстроился, что придется мять ее в машине. Покрасовавшись, пользуясь свободной минутой, на скорую руку взялся набрасывать список тех, кого предстояло сегодня пригласить на предварительное обмытие его перевода в управление. Щеткин провозился над ним до самого прибытия уазика, заменившего на время его, поставленную на ремонт, служебную «Волгу».

Мчаться по шоссе в необычно теплую и сухую для второй половины сентября погоду было одно удовольствие. Яркие пейзажи за окном, свежие анекдоты от водителя и сладкие мысли о будущем очистили душу Щеткина от последних следов неприятного осадка, оставленного стычкой с женой.

Въехав в черту города, уазик свернул с оживленной магистрали и запетлял по тихим улочкам без светофоров, заторов и марева выхлопных газов. У областного управления федеральной службы исполнения наказаний, подруливая к свободному месту на служебной стоянке, водитель Щеткина выдал последний анекдот и, пожелав начальнику удачи, углубился в чтение толстого детектива.

Подполковник, стараясь не допускать бутылочного перезвона в кейсе, направился к парадному. Электронные часы над его крыльцом показывали 9:45. Рановато. Хозяева больших кабинетов одинаково не любят, когда подчиненные опаздывают и когда приходят раньше назначенного часа.

Убив пятнадцать минут в курилке, Щеткин ровно в десять открыл нужную дверь.

Худой, остроносый полковник Терешкин внимательно изучал какой-то документ. На «разрешите» Щеткина отозвался сухим «заходи». Прохладное начало заставило посетителя вспомнить об уставе.

– Подполковник Щеткин… – по форме начал было он докладывать о прибытии.

– Присядь, – оборвал кадровик.

Щеткин покорно сел, примостив свою драгоценную ношу между ног.

Обстановка настораживала. Что-то больно суров сегодня Терешкин. Раньше он вел себя куда приветливее, особенно после памятной рыбалки под Майским с банькой и грандиозным застольем у Щеткиных. Тогда расчувствовавшийся от даров и приема Терешкин даже бросился целовать Щеткина, беспрестанно повторяя о своей готовности сделает все возможное для ускорения его перевода в управление.

– Как живешь? – не поднимая глаз, спросил Терешкин.

– Ничего вроде бы, живу помаленьку.

Может, разыгрывает? Щеткин недоуменно посмотрел на острый полковничий нос, набрался храбрости и напомнил:

– Я, собственно, по поводу телефонограммы.

– Знаю, – Терешкин глухо кашлянул, поднял глаза и, глядя куда-то мимо Щеткина, шумно вздохнул. – Тут, видишь ли, такая петрушка. Зарубила тебя Москва, на своей кандидатуре настояла. Да что я тебе рассказываю, сам читай.

Щеткин принял сколотые скрепкой листы приказа. Прочитав, растерянно взглянул на областного заместителя по кадрам и еле слышно выдавил:

– От ворот, значит, поворот.

– Да не переживай ты так, – попытался успокоить его полковник. – Из списка кандидатур на выдвижение тебя никто не исключал. Ты в нем на первом месте. Наш, так сказать, главный резерв. Потерпи годок. Через год, клянусь, твой перевод в управление обязательно оформим. Кстати, у тебя же дочка в выпускной класс пошла. Зачем ей из школы в школу в ответственный момент скакать. Не ровен час, троек нахватает или и того хуже…

Потрясенный Щеткин пришибленно молчал.

«Попробуй, выдержи этот год, – думал он. – Целый лишний год изо дня в день видеть самодовольную рожу Челнодарова. Из боязни поссориться и нажить в его лице опасного врага закрывать глаза на то, как он проворачивает за твоей спиной свои делишки. Формально обладать полной властью, фактически же делить ее с другим лицом. Прямо как евнух в гареме султана!»

От обиды и злости Щеткин побледнел как покойник.

– Эй, ты чего? – будто сквозь вату донесся до него взволнованный голос кадровика. – Валосердинчику накапать?

Подполковник с трудом вышел из прострации.

– Не надо, я в порядке.

На столе противно затренькал телефон.

– Щеткин? Да, здесь. – Протянутая трубка чуть не уперлась подполковнику в подбородок. – Бери же, тебя Матвейчук разыскивает.

Щеткин заторможено повиновался. В последний момент все-таки сработал условный рефлекс на начальство. Он нашел в себе силы приободриться и относительно жизнерадостным голосом поздоровался с заместителем начальника управления.

– Ну, Фигаро здесь, Фигаро там, попался все-таки! Я в его хозяйство названиваю, а он под боком, в кадрах, сидит. Спасибо, секретарша твоя подсказала, где шефа искать, – на одном дыхании выложил историю его поисков Матвейчук.

– Мне к вам зайти? – кротко спросил Щеткин.

– Не суетись. По телефону объяснимся. К себе когда собираешься?

– Собственно, уже собрался.

– Прекрасно. К тебе сегодня человек подъедет и кое о чем попросит. Ты уж не откажи, войди в положение. – И не дожидаясь ответа, Матвейчук повесил трубку.

Правильно, чего рассусоливать? Приказ начальника – закон для подчиненного. Щеткин не солдат-первогодок, этот аз военной науки давно усвоил. Естественно, усвоил. А все равно обидно, когда тобой, как рядовым на плацу, командуют…

Прощаясь с Терешкиным, Щеткин от расстройства неловко подхватил кейс. Грустный перезвон стекла привлек внимание Терешкина. Проводив кейс немигающим взглядом до самых дверей, он смачно сглотнул слюну и со вздохом сожаления изрек: «М-да».

От Терешкина Щеткин поплелся в туалет. Наклонившись над умывальником, долго бросал в лицо пригоршни холодной воды.

Боже, как не хотелось возвращаться домой!

Скоты! Он им подарки, угощения, услуги, а они… Взять того же Матвейчука. Превратил его учреждение в кормушку для себя и своих прихлебателей. Чуть что, к нему. То деталюшку им выточи, то досок дай. Привыкли «на шару», а ему выкручивайся, списывай. И вообще, на кой было Терешкину его сюда вызывать? «Осчастливил» бы по телефону и баста. Нет, устроил, недоносок, одноактную драму с валосердинчиком.

Щеткин достал из кейса бутылку, свернул пробку и прямо из горлышка в один присест выдул граммов двести пятьдесят ее янтарного содержимого.

Исправительное учреждение №2 находилось в шести километрах от поселка Майский. Щеткин приказал шоферу, не заезжая домой, везти его туда. У административного корпуса, расположенного вне охраняемой зоны, подполковник вышел из машины. Никого не встретив, поднялся на второй этаж.

В приемной за обитым пластиком заграждением сидела его личный секретарь Светлана Махоркина.

– Привет, – мрачно поздоровался с ней Щеткин.

– Ой!.. – только и успела воскликнуть та.

Развитию диалога помешал снабженец Кулаков. Из окна он увидел Щеткина и тотчас бросился на перехват.

– Валерий Петрович! На станцию прибыл капроновый шпагат, из него у нас овощные сетки в первом цеху плетут. Надо вывозить, а завгар машину не дает. Я ему объясняю, что производство простаивает, а он, мол, ему все по… – Кулаков посмотрел на Светлану и запнулся.

– Работнички, вашу мать! – раздраженно проворчал подполковник, входя в кабинет в сопровождении горячо дышащего ему в затылок Кулакова. – Стоит отлучиться, и колония превращается в сборище разгильдяев. Совсем на голову сели. Никто без няньки ничего сам сделать не может. Скоро из нужника ко мне бегать будете с просьбой за вами дерьмо смыть.

Он поднял трубку внутреннего телефона.

– Бирюлев! – на весь кабинет командно грохотнул его голос. – Если через час машина не уйдет на станцию, я твою ж… на ленточки порежу и отдам в цех вместо шпагата. Понял?..

Едва Кулаков убрался, как впорхнувшая в кабинет Светлана нависла над столом шефа. Ее и без того короткая юбка бесстыже поползла вверх, обнажая пухленькие, аппетитные ножки до невероятных высот.

– И почему это мы такие официальные сегодня? – промурлыкала она.

– Тошно мне, Светка. Кинули меня с переводом. Как последнего фраера кинули.

Художественно подрисованные глазки округлились, их прозрачная прибрежно-морская зеленца сменилась тревожной темнотой океанских глубин.

– Как же так, Валерик?

– Вот так…

У Щеткина запершило в горле. Он отвернулся от Светланы и уставился в потолок.

– Да плюнь ты на этот перевод. – Пальчики с лакированными ноготками коснулись реденьких белесых волос начальника. – Я, например, рада, что ты остаешься. Будем видеться ежедневно. Целоваться, миловаться. Или, может, управленческое кресло c некоторых пор стало для тебя важнее наших отношений?

Жена не шила Щеткину лишнего, обвинив утром в супружеской неверности. Семь месяцев назад на дне рождения заместителя по воспитательной работе майора Железняка подполковник, одурманенный обильной выпивкой и вызывающе обозначенными узкой одеждой прелестями Светланы, не устоял. Отношения между начальником и его новым секретарем в течение вечера вышли за рамки служебных. С тех пор Щеткин страдал раздвоением личности. Одно его «я» тянуло к бурной, богатой острыми ощущениями и свежестью чувств романтике полигамных отношений, второе в диаметрально противоположное направление – к тихим семейным радостям и душевному покою единобрачия.

Светлана дожидалась ответа. Молчание Щеткина ей надоело, и остренькие коготки секретарши вцепились в мочку уха любовника.

– Отвечай, негодник, не то ухо оторву.

Реанимированный болью к действительности, подполковник ойкнул и отчаянно зачастил:

– Ты, ты, золотце, безусловно, ты. – Он поймал отпустившую ухо ручку и покрыл ее горячими поцелуями.

– Умница, давно бы так, – сладко жмуря глазки, похвалила его пылкий порыв Светлана. – Скажи еще что-нибудь приятное и, считай, прощен.

– Да запросто. Вот, пожалуйста… Ты мое солнышко, первая и последняя любовь, единственный яркий цветок в бесконечном поле серых будней… – Щеткин в безуспешных поисках продолжения уже высказанных банальностей бережно ощупывал свое покрасневшее ухо – И… и достаточно. Лучше расскажи наши последние новости.

– Как всегда тоска вперемешку с мелкими пакостями, – скорчила брезгливую гримаску Светлана. – Говорят, вчера вечером в шестом отряде драка была. Посыльный твой Кулик, с кем-то сцепился. Челнодаров его в ШИЗО укатал, а в шныри к тебе Елкина определил. К Елкину же недавно родичи приезжали, разговор с нашим главным оперативником имели. Прослеживаешь связь?

– Сукин сын этот Членодрал! – взорвался Щеткин. – Сам, небось, драку подстроил, мздоимец проклятый. Я Кулика знаю – спокойный малый…

Дверь кабинета скрипнула. Светлана стремительно изменила позу и, когда посетитель вошел, находилась уже на почтительном расстоянии от начальника.

Вошедший оказался крупным хорошо одетым мужчиной средних лет с восточным разрезом глаз и тяжелым взглядом. Щеткину он показался знакомым. Но где они могли пересекаться, не вспоминалось, хоть тресни.

– Я насчет свидания, – опуская приветствие, сказал мужчина.

– Это не ко мне. Вам в другой кабинет, – постарался с порога отфутболить его подполковник, мучительно вспоминая, откуда ему знакомо это отдающее азиатчиной лицо.

– К вам, к вам, – возразил незваный гость без тени робости, в той или иной степени свойственной простому просителю. – У вас тут на каждой двери табличка, а я грамотный.

Его настырность стала надоедать Щеткину.

– Вообще-то, учитывая занимаемую должность, мне должно быть виднее, куда вам, – строго заметил он.

– Это как посмотреть.

– Не понял! – с неприкрытой надменностью в голосе процедил Щеткин, привставая с кресла.

– Пусть женщина выйдет, я объясню.

Подполковник пожал плечами и просительно посмотрел на Светлану. Уязвленная тем, что хамоватый азиат так легко заставил любовника выставить ее вон, обиженная секретарша с гордо вскинутой головкой, поджатыми губками и оглушительным грохотом каблучков покинула кабинет.

Посетитель без приглашения опустился на стул:

– Мне нужно срочно с глазу на глаз встретиться с осужденным Юрдусовым.

Щеткин чуть не подпрыгнул. Как же он сразу не узнал! Перед ним Юрдусов-старший по кличке Патрон, а Юрдусов-младший, Хмурый, кантуется в зоне, в третьем отряде. Братья крупные авторитеты преступного мира области. Заправляют развлекательным бизнесом, оборотом наркотиков и левыми поставками горючего. Возглавляемая ими группировка в последнее время так развернулась, что ею заинтересовалась ФСБ.

Младший Юрдусов попал за решетку совершенно случайно и совсем не за свои мафиозные дела. Белым днем, пьяным сев за руль, он, на пешеходном переходе, буквально размазал по асфальту семью из трех человек, пытался скрыться, оказал сопротивление наряду милиции. Разумеется, у братьев все везде было схвачено, но вмешательство нового ужасно несговорчивого начальника областного УФСБ полковника Соколова не позволило развалить дело. Хмурый получил срок и ныне, проклиная свою дурь, парился за высоким забором исправительного учреждения №2. Патрон же продолжал гулять на свободе и, как видно, не терял былой уверенности. Из его кармана на стол перекочевала пачка денег.

– За услуги, – улыбаясь одними губами, снисходительно бросил он.

Первым порывом Щеткина было выставить наглеца вон. И вовсе не из стремления щегольнуть своей честностью и неподкупностью. Сработал инстинкт самосохранения. Связываться с персоной, за которой по пятам ходит ФСБ, опасно, можно самому нахлебаться неприятностей. Тогда уж точно о переводе в управление забыть придется. А то и хуже. Впрочем, выставить мафиози из кабинета подполковник не успел, так как Юрдусов многозначительно добавил:

– Матвейчук уверял, что мы договоримся.

Щеткин вспомнил о телефонном разговоре с Матвейчуком.

Вот оно что! То-то Матвейчук после своих туманных намеков трубку с крейсерской скоростью на рычаг бросил. От его уточняющих вопросов о визитере, увильнуть торопился.

Последнее обстоятельство нарушило план позорного выдворения Юрдусова. Выгнать его – не угодить Матвейчуку. Гневить начальство было Щеткину невыгодно. Ему нынче надо перед ним на «цырлах» ходить, чтобы шанс не потерять хотя бы через год в областную управу пробиться.

– Светлана, найди Челнодарова, – распорядился он по селекторному устройству, затем, вынудив себя через силу скорчить приветливую мину, попросил мафиози: – Не сочтите за труд немного подождать в приемной.

Челнодаров, к счастью, нашелся быстро. Большой, шумный, подвижный он, едва переступив порог, казалось, заполонил всю кубатуру кабинета. И конечно, тут же поинтересовался результатами поездки Щеткина в управление.

Подполковник не стал юлить. Выложил все начистоту, как об него ноги вытерли. Запираться не имело смысла. Пронырливый Челнодаров не сегодня-завтра все равно узнает правду по своим каналам. Далее полагалось выслушать сочувственные вздохи и прочую общепринятую в таких случаях неискреннюю ерунду. Щеткин поторопился уйти от всего этого, взяв быка за рога:

– Юрдусова-старшего в приемной видел?

Зам хлопнул себя ладонью по коленке.

– Как же я сразу-то не дошурупил! Гляжу, личность знакомая, а кто таков, котелок не доварил.

– Ты пугаешь меня, Иваныч. Пусть я его сразу не узнал, но чтобы ты…

– И не говори. Видать, первый звоночек склероза-батеньки для меня сегодня прозвенел. Но с этим мы позже разберемся, а сейчас, не томи, поведай, по какому поводу нас господин Юрдусов визитом удостоил?

– Свидания с братом добивается.

– Шиш ему! Не те времена. У него с новым начальником нашего УФСБ Соколовым терки. Унюхает какая тварь, стуканет чекистам, хлебнем потом горя. Кстати, не удивлюсь, что за ним уже хвост ходит. Соколов дело младшего братца не дал развалить, за решетку того упек. Знать, ему самое время за старшего взяться. – Челнодаров подошел к окну и выглянул во двор. – Нет, чужих вроде не видно. Хотя это не доказывает, что хвоста вообще нет. В любом случае предлагаю послать этого мафиози куда подальше.

– За него Матвейчук хлопочет. Юрдусова пошлем, к Матвейчуку в немилость попадем. Тогда мне и в следующем году управы не вилать, а тебе места начальника колонии. Так что давай, Иваныч, поднатужимся и придумаем, как нам между молотом и наковальней проскочить.

– Легко сказать «придумаем»! Патрон не хомяк, его в кармане в зону незаметно не протащишь, – проворчал оперативник.

Торопясь скорее уломать зама, Щеткин протянул ему заранее отсчитанную половину суммы, переданной Юрдусовым.

– На вот за труды.

– А, дополнительный стимул, – оживился Челнодаров. – Добро, будет Юрдусовым встреча. Пойду, подгоню свою «японку» к черному ходу, а ты сведи гостя вниз.

К кабинету начальника колонии примыкала комната отдыха с выходом на лестницу черного хода, который выводил в укромный тупичок, образуемый тыльной стороной административного корпуса, пристроенным к нему складским помещением и забором вокруг территории роты охраны. Сюда подкатил Челнодаров на своей «Тойоте».

Щеткин проводил Юрдусова во двор. Усадив его на заднее сиденье автомобиля, Челнодаров сел за руль и погнал «Тойоту» к воротам зоны.

– Эй, боец, хватит сопли жевать. Открывай! – шуганул подполковник ответственного за кнопки управления воротами охранника, когда тот высунулся из окна, вознесенной над внешней оградой колонии будки, глянуть, кто так яростно сигналит внизу.

Заслонка одностворчатых ворот отползла в сторону.

Челнодаров недовольно засопел. У клетки со специально обученной овчаркой стояли досмотрщики автотранспорта. Но его неудовольствие вызвали не они, а некстати забредший к ним почесать язык очень любопытный и болтливый прапорщик Голубович из жилой зоны.

Принесла нелегкая! Сейчас прицепится.

Досмотрщики, узнав машину Челнодарова, остались стоять на месте, главный оперативник колонии принадлежал к касте неприкасаемых.

Подполковник подрулил к внутренним воротам и, проверяя предчувствие, посмотрел в зеркало заднего вида. Так и есть, Голубович потащился следом за «Тойотой». А дебил в будке не торопится запустить автоматику вторых ворот. Не хватало, чтобы любопытный прапорщик подошел вплотную к машине и рассмотрел пассажира-мафиози.

Челнодаров, как перед первой стопкой, сделав резкий выдох, высунул голову из окна:

– Привет, Голубович. Ох и усища ты отрастил, как для книги рекордов Гиннеса.

– Мужчина без усов, Михал Иваныч, что женщина без трусов – красиво, но неприлично, – пошло сострил прапорщик. – А вы автомобильчик, гляжу, в зону на помывку гоните?

– Не угадал. Уполномоченного по правам человека везу, и времени у нас кот наплакал. Ты уж, будь добр, подстегни раздолбая, который воротами управляет, не то, чую, мы из «предбанника» до вечера не выберемся, – удачно нашелся Челнодаров.

Слово «уполномоченный» подействовало магически. Голубович со зверским лицом кинулся обратно к будке. Электропривод внутренних ворот включился, и подполковник, не мешкая, бросил «Тойоту» вперед.

В жилой зоне у входа в клуб он выпустил Юрдусова из кабины и ввел в здание. Оба, молча, поднялись на второй этаж, где у тумбочки с телефоном их встретил дневальный из осужденных. Открыв дверь своего кабинета, Челнодаров пропустил туда спутника и сделал знак дневальному подойти.

– Найди Юрдусова и приведи ко мне, – приказал он.

Вскоре в дверь постучали. Юрдусов-младший вяло доложил о прибытии. Патрон стоял спиной к двери. Услышав знакомый голос, он повернулся к брату лицом…

– Даю вам десять минут, – сказал Челнодаров, засекая время по наручным часам. Дверь за ним закрылась.. Ключ в замке резво описал два полных оборота.

Юрдусовы обнялись.

– Братишка, ты? Глазам не верю, – бубнил Хмурый, уткнув нос в плечо Патрона. – Почему не предупредил о визите по зековской почте?

– Стукачей много развелось. Боялся, пронюхают кому не следует, подготовиться успеют. Микрофонов кругом натыкают, камер. То, с чем я пришел, исключительно для твоих ушей и глаз предназначено. Откровенно говоря, мне бы самому здесь мелькать не стоило. Умнее было бы послать к тебе с весточкой фигуру менее заметную. К сожалению, полного доверия, в последнее время нет никому. Чую, обкладывают меня со всех сторон. За бугор уходить надо. Но разве улежать мне спокойно за бугром на мягких диванах, когда родной брат на тюремной шконке ночами ворочается? Потому сегодня с утра на Матвейчука насел и пробил нам свидание. Пришлось с три короба наврать по поводу срочности, чтобы не заподозрил, какую свинью я его вонючей лавочке подложить собираюсь. Сказал, завтра в Москву на операцию уезжаю. Мол, рак у меня врачи обнаружили. Вот еду, а вернусь ли назад живым – никакой гарантии. Оттого хочу с братом, возможно, в последний раз повидаться. Он, хорек, верно, до сих пор радуется. Думает, помру, и разожмется рука, что его за глотку держит.

– Постой, – заволновался Хмурый, – ты побег мне устроить хочешь?

– Ну да. Или не рад? Может, ты с какой прапорщицей смазливой жаркий роман закрутил, и зона тебе милее стала, чем «Шератон» или «Хилтон»? – усмехнулся Патрон.

– С ума сошел! Видел бы ты наших дынь ташкентских на кривых ходулях, вряд ли бы про роман заикнулся. И вообще, замечаю, что-то во мне надломилось. Ничего не радует, все опостылело и внутри тяжко, как фраерку дешевому.

– Сам виноват. Я тебя сколько раз просил не зарываться. Не слушал ты меня, отмахивался. Бился я с тобой, бился как рыба об лед. А тюрьма, гляди, какой продвинутой воспиталкой оказалась. Сразу поумнеть заставила.

– Ох заставила! Ты вытащи меня отсюда, братка, а я уж тебя, клянусь, больше не подведу. Родителями нашими клянусь!

– За тем пришел. План зоны нужен и ориентиры. Нарисовать сможешь?

– Смогу. А когда и как я уйду?

Юрдусов-старший подозрительно покосился на дверь и увлек брата подальше от нее.

– Ровно через неделю перед отбоем, – прошептал он, передавая Хмурому сотовый телефон и компактную лазерную указку с зеленым светофильтром. – Я вертолет списанный купил, отремонтировал. Перед отбоем прогуливайся во дворе отряда и жди от меня СМС с подтверждением вылета. Когда вертолет, ориентируясь по начерченному тобою плану, появится над зоной, включи указку и направь ее луч в небо. Свет даст возможность летчику определить твое точное местонахождение. Машина снизится и сбросит лестницу, а от вертухаев тебя снайпер прикроет.

Сам я завтра в Украину махну и схоронюсь там на глухом хуторке. За себя Гусака оставлю. Прикажу ему, начиная с завтрашнего дня, группу, сформированную для твоего освобождения, от внешнего мира изолировать и с семи до десяти вечера ежедневно держать наготове в вертолете. Команду на вылет дам кодированным текстом из Украины за полчаса до начала операции. Таким образом, ни одна живая душа, кроме меня и тебя, до последнего момента не узнает о дне и часе ее проведения. Гусак лично тебя встретит и от вертолета прямиком к хорошему пластическому хирургу на дачу в Подмосковье переправит, где тебе лицо изменят. Как швы подживут, сфотографируешься на новые документы. Я буду связь с Гусаком держать. Когда он сообщит, что ксивы готовы, отправлю тебе весточку с указанием места нашей встречи. Как встретимся, вместе в Турцию двинем.

– Масштабная задумка, – похвалил младший брат. – Коль выгорит, много шуму будет.

– Выгорит, я все до мелочей просчитал.

– Наводку, откуда скачал?

– Из жизни. Как-то по ящику показывали про одну бабу. Она своего дружка из австралийской кичи на вертолете вытащила.

– Да-да, припоминаю, было такое. Правда, недолго та парочка на воле гуляла. Порюхалась.

– Мы не порюхаемся, ежели ты какому-нибудь шалому ветру в свой чердак опять конопляного дыма надуть не позволишь.

– Брат! Я же нашими родителями поклялся!

– Хорошо, хорошо. Я тебе верю. И давай закругляться, Кум скоро вернется. – Юрдусов-старший потянулся к перекидному календарю на столе Челнодарова и оторвал один листок. – Рисуй план.

Челнок приземлился на поляне в лесу. Облачившись в боевой скафандр с обязательным комплектом эффективных видов вооружений и вспомогательных средств, Предейтор не удержался от соблазна прихватить на свою первую разведочную вылазку кое-что из легкого охотничьего оружия. Его выбор пал на пневматическое ружье.

В походном состоянии ружье выглядело цилиндром с карабином для крепления к поясу. В задней его части помещался блок телепатического управления стрельбой с магнитной антенной для связи, с передатчиком команд в шлеме охотника и баллон сжатого газа. В боевое положение ружье приводилось нажатием на слегка утопленную в корпус клавишу. Из цилиндра выдвигалась ручка-магазин, ствол с оптимизатором длины в зависимости от дальности стрельбы и корректор прицела. Стрельба велась уложенными в магазин короткими стрелами с конусообразными наконечниками, выбрасываемыми из ружья почти бесшумным спусковым механизмом большой мощности. При попадании в дичь наконечник выпускал из себя два десятка длинных игл, поражающих внутренние органы дичи.