скачать книгу бесплатно
– Мы где-то час назад вернулись домой, а Эбигейл нет! Поначалу подумали, что она пошла к подруге. Но телефон у нее выключен, и никто из ее подружек не знает, где она.
– И подружки не знают? – переспросила Ханна, проходя вслед за Наамит в дом и далее в гостиную. Это оказалась совсем небольшая комнатка, с простецкой потертой мебелью. На поблекшем белом ковре стояли два дивана, между ними – круглый деревянный кофейный столик.
– Ну да… Ее лучшая подруга, Грейси, не отвечает на звонки, ее родители тоже. Рон поехал к ним домой, но там темно, и никто не открыл.
– Понятно. Может, они взяли Эбигейл с ее подругой с собой в кино или еще куда-нибудь?
– Ничего не сказав нам? – возразила Наамит. – Я не могу в это поверить.
У Ханны сразу возникло чувство, что именно произошло. Тем не менее она не намеревалась высказывать свое предположение вслух – речь шла о пропавшем ребенке.
– А сколько лет сейчас Эбигейл? – осведомилась она.
– Двенадцать, – дрожащим голосом отозвалась Наамит.
– Хорошо, где вы сами были, когда она ушла из дома?
– На вечеринке, – ответила Наамит. – Нельзя было оставлять ее одну! Я хотела позвонить своей маме, попросить ее приехать, но Эбигейл все твердила, что она уже не маленькая, что нянька ей не нужна…
– Так-так… На вечеринке? Не по случаю Дня святого Патрика? – Ханна приподняла брови.
– Нет, не совсем, – сказала Наамит. – Это был корпоратив, у нас в офисе. И все знали, что мы иудеи, так что праздновали и День святого Патрика, и Пурим[5 - Пурим – еврейский праздник, установленный, согласно библейской Книге Есфири, в память о спасении евреев, проживавших на территории Древней Персии, от истребления Аманом-амаликитянином, любимцем царя Артаксеркса. Дата празднования определяется по еврейскому лунному календарю, поэтому по григорианскому календарю она каждый год разная.].
– Ах да. – Пурим и вправду был уже на носу. Ну что ж, по крайней мере, это объясняло наряд Наамит. – А когда начался этот корпоратив?
– Начали в шесть, но мы немного опоздали. И вышли-то из дому только около семи.
– Понятно. А вы сказали Эбигейл, когда вернетесь?
– Сказали, что нас не будет где-то до полуночи, но вечеринка закончилась чуть раньше. Фирма у нас совсем небольшая. Все мои коллеги там были, но даже с супругами едва дюжина народу набралась. И мы решили не засиживаться.
Ханна вздохнула. В общем, дочка решила, что раньше полуночи родителей ждать не стоит, настояла на том, чтобы никто с ней не оставался, а родители вернулись гораздо раньше, чем обещали. Ее лучшая подруга тоже пропала, вместе со своими родителями. Ханну подмывало ответить, что Эбигейл с минуты на минуту войдет в дверь и выяснится, что она просто ходила на какой-нибудь концерт, на который мама не разрешила ей пойти, или что-нибудь в этом духе.
– А где Рон? – спросила Ханна.
– Ездит по району, ищет ее, – ответила Наамит.
– Послушайте, – начала было Ханна, но вдруг на секунду примолкла. – Вы сказали, что телефон у нее выключен?
– Верно.
Если и была какая-то подробность, которая вызвала у Ханны смутное беспокойство, то это она и была.
– А Эбигейл иногда выключает телефон? – спросила она.
– Нет. Всегда посылает или читает эсэмэски, или разговаривает с кем-нибудь, или еще что. Эта штука постоянно вибрирует.
– И вы сказали, что у Грейси и ее родителей телефоны включены – просто не отвечают, я правильно поняла?
– Да. Но я не думаю, что она с ними. И Эбигейл не отправилась бы куда-нибудь на ночь глядя, не предупредив меня.
Еще как отправилась бы, но Ханна не видела причин это оспаривать.
– Хорошо, можете дать мне свежее фото дочери?
– Ну конечно. – И Наамит поспешила из комнаты.
Присев на краешек одного из диванов, Ханна припомнила саму себя в подростковом возрасте. Бунтовщицей тогда ее вряд ли можно было назвать, но даже она порой отличалась не лучшим поведением. Тырила мамины сигареты и втихаря курила их со своей подругой Тиной. Первый раз напилась в пятнадцать – вернулась домой в таком виде, что сразу же рухнула в кресло, едва войдя в дверь. Украдкой выскальзывала из дому посреди ночи, чтобы встретиться с Гэри Джонсом – первым мальчиком, с которым целовалась. Ханна даже улыбнулась, припомнив этот поцелуй, неловкий и конфузливый, – его рот открыт, ее губы крепко сжаты, оба не совсем хорошо понимают, что делают…
И где же в данный момент Эбигейл?
Вернувшись, Наамит сунула Ханне маленькую фотографию в рамке.
– Это с ее последнего дня рождения, – объяснила она.
Ханна посмотрела на робко улыбающуюся девчонку. Эбигейл была в том неуклюжем возрасте, когда различные части тела растут, не договариваясь друг с другом. Ступни у нее были большие, руки длинные, но личико сохраняло детские черты, с щенячьим жирком на щечках. Золотисто-каштановые волосы опускались чуть ли не до самого копчика. По бокам от нее стояли Наамит и Рон, гордо ухмыляясь в объектив.
Ханна набрала центральную диспетчерскую со своего телефона. Ответ на звонок поступил практически мгновенно.
– Отдел полиции Гленмор-Парка, у телефона Кэндис.
– Кэндис? Это Ханна.
– О, привет, Ханна! – жизнерадостно отозвалась Кэндис. Всем сотрудникам отдела нравилось, когда она оказывалась за пультом – сообразительная, быстрая, славная.
– Послушай, у меня тут пропавший ребенок. Эбигейл Лисман, двенадцать лет, вышла из дома где-то между семью и девятью вечера, до сих пор не вернулась.
– Ладно, давай описание и адрес.
– Лаветта-уэй, двадцать три. Рост около пяти футов, европейская внешность, светло-каштановые волосы. С ней может быть еще одна девочка, примерно того же возраста, зовут Грейси… – Она бросила взгляд на Наамит.
– Дарем, – подсказала та.
– Дарем.
– Ладно, нет проблем, Ханна, сейчас передам патрульным.
– Спасибо. – Детектив отключилась. Оставалось надеяться на то, что кто-то из патрульных отыщет Эбигейл и привезет ее домой, предварительно напугав до усрачки. Чтобы неповадно было потом смываться вот так из дому. С детишками такое регулярно происходит. Ханна была озабочена, но особо не переживала.
– Поезжу немного по округе, – сказала она. – Может, и сама ее найду.
– Ладно, спасибо тебе огромное…
Но тут слова Наамит перебил телефонный звонок. Она бросилась к своей сумочке, порылась в ней и вытащила мобильник.
– Алло? Да? – Пару секунд послушала, глаза ее распахивались все шире. – Нет. Здесь ее тоже нет. Мы уже звонили в полицию, их сотрудница уже у нас. Мы никак не могли до вас дозвониться, Рон ездил к вам, и… – Она ненадолго примолкла, кивая, потом встретилась взглядом с Ханной. – Нет, конечно. Я ей передам. Да, пожалуйста.
Наамит отложила телефон.
– Это Карен – мама Грейси, – объяснила она дрожащим голосом. – Они ходили на День святого Патрика. Грейси тоже пропала и до сих пор не отвечает на звонки. Ее родители уже едут сюда.
– Сейчас позвоню напарнику, – сказала Ханна, кивнув.
Вот теперь она действительно распереживалась.
Глава 2
Бернард Глэдвин всем сердцем любил своих детей. Больше ничего на свете его так не заботило. Тем не менее они отнюдь не стремились упростить ему жизнь. И их было слишком уж много.
Пока их было всего двое, он неплохо с ними управлялся. С двумя детишками много чего можно сделать. К примеру, можно рассказывать одному сказку, в то время как его жена Кармен играет со вторым. Один родитель против одного ребенка – честная игра.
Вообще-то это представлялось настолько посильной задачей, что они с Кармен решили: третий ребенок – это просто отличная мысль.
Дело в том, что Бернард не понимал, что трое – это уже слишком, только пока они не завели этого третьего, – а в тот момент уже не вернешь младенца в магазин, точно? Теперь, с тремя, он мог рассказывать одному сказку, в то время как его жена Кармен играла со вторым, а третья тем временем ставила дом на уши: втыкала вилки в электрические розетки, пыталась поджечь на себе одежду и выбрасывала игрушки брата в унитаз. Все это напоминало работу циркового жонглера, которую Бернард так пока и не освоил. И подозревал, что никогда и не освоит.
Теперь они с Кармен пытались разобраться с другой непростой ситуацией – сексом. Все-таки неплохо заниматься этим делом время от времени. Но у детей было другое мнение по этому вопросу, особенно у Рори, пребывающего в младенческом возрасте. Похоже, у младшенького резались зубки, хотя никаких наглядных свидетельств тому пока не наблюдалось. Рори не знал, как сказать: «У меня режутся зубки, пожалуйста, помогите!» – или еще хоть что-нибудь, раз уж на то пошло. Просто просыпался каждый час или два и истерически орал, напрочь отказываясь угомониться. Кармен говорила, что дело просто в зубах. Но временами Бернард подумывал: уж не является ли этот младенец воплощением зла? Иногда он подмечал в глазках Рори злобный огонек – такой, который до сих пор видел лишь в глазах у психопатов.
Секс практически недоступен, когда знаешь, что в любой момент тебя прервет орущее дитя. Наверное, это был невольный рефлекс, призванный сократить уровень конкуренции. «Никакого секса» означало «больше никаких мелких братьев и сестер». Бернарду хотелось сообщить Рори, что тому не о чем беспокоиться. Больше братьев и сестер у него не будет. Никогда. Не будет, пока от Бернарда в этом доме еще хоть что-то зависит.
Хотя нынешний вечер выглядел многообещающе. Рори проспал без просыпу целых три часа подряд, а Джина с Томом вроде как не намеревались что-нибудь отчебучить. Перед Бернардом забрезжил лучик надежды.
Они с Кармен сидели на диване перед телевизором. Он даже не вникал, что там показывают. Его жена привалилась к нему, забросив свои длинные ноги ему на колени. На ней были черные шорты для йоги в обтяжку, и между ним и экраном маячили изгибы ее бедер и попки, полностью затмевая смысл того, что творилось в телевизоре. Бернард бросил взгляд на ее лицо – она завороженно уставилась в экран, широко распахнув свои карие глаза и слегка раздвинув губы. На ней была одна из его собственных футболок; ее широкий ворот открывал ее золотисто-коричневую кожу, и изгиб одной из грудей так и манил к себе. Да, определенно было самое время. Но сначала требовалось привести ее в нужное настроение.
– Эй! – шепнул он. – Как насчет секса?
Кармен покосилась на него, ухмыльнувшись.
– А что, неплохая мысль.
Да, он настоящий мастер совращения!
Правда, не ему одному пришлось просидеть без секса почти две недели.
Он склонился над ней, одна рука его скользнула ей под футболку, другая стала ласкать щеку. Бернард нежно поцеловал ее, его пальцы нашли что-то, что можно пощекотать и стиснуть…
И тут зазвонил его телефон. Он бросил на него взгляд.
– Даже не думай! – прошипела Кармен.
Бернард на секунду замер, потом ухмыльнулся.
– Ну естественно, – отозвался он, проводя пальцем по ложбинке между ее плечом и шеей. – Я, по-твоему, с ума сошел?
Кто бы это ни был, вполне может подождать. У них сейчас дела поважнее.
Они позволили телефону трезвонить дальше. Бернард лизнул горло Кармен, она возбужденно задышала, ее спина выгнулась, их тела стали тереться друг о друга…
И тут послышался звук, которого так страшился Бернард, – Рори. Плачет. Телефон разбудил его, и ребенок вспомнил, что обязан и дальше рушить жизнь своего отца.
– Вот черт, – буркнула Кармен.
– Угу.
– Продолжение следует? – бросила она, выскальзывая из-под него.
– А то, – отозвался он совершенно упавшим голосом.
Кармен на цыпочках поспешила в комнату Рори.
Бернард с ненавистью глянул на телефон. Эта штуковина до сих пор звонила. Он бросил взгляд на экран. «Ханна». Подобрал его, ответил:
– Хей.
– Привет, Бернард. Я тебя ни от чего не оторвала?
– А если даже и так? Ты что, повесишь трубку и оставишь меня в покое?
Пауза.
– Нет, – наконец ответила она. – Мне очень жаль.
– Не думаю… Так в чем дело, Ханна?
– У нас две пропавшие девочки. Двенадцати лет.
Он бросил взгляд на наручные часы. Начало двенадцатого.
– Когда они пропали?
– Где-то между семью и девятью. Есть причины для беспокойства, Бернард. Не думаю, что они просто засиделись в гостях.
– Угу, – отозвался он, уже направляясь в прихожую одеваться. – По-любому уже поздно. Они наверняка уже вернулись бы домой.
– Верно… И я знаю мать.
Вот блин!
– Где ты сейчас?
– У нее дома. У матери, в смысле.
– Ладно, – сказал Бернард, бросая виноватый взгляд на свою жену, которая вопросительно смотрела на него, держа на руках Рори. – Уже еду.
* * *
Ханна сидела в гостиной, Рон и Наамит устроились напротив нее. Правой рукой Рон обнимал жену, левой нервно теребя подол рубашки. Одет он был в белые брюки и белую же рубашку, с черными кружочками, прилепленными к одежде, – маскарадный костюм для Пурима. Видать, Рон изображал то ли пятнистую собаку, то ли корову – трудно было сказать. Ханна даже сомневалась, что он сейчас сможет это припомнить.
Наамит перестала плакать, что оказалось большим облегчением, но ее глаза были широко раскрыты и пусты, и Ханна отчетливо видела в них страх. Она просто не могла представить себе весь тот ужас, который сейчас испытывала эта женщина. Ханна и сама была очень озабочена, хорошо представляя себе возможные варианты развития событий, начавшихся хорошо и закончившихся не столь весело: бойфренд постарше, или две девчонки пошли прогуляться по охваченным праздником улицам и потерялись, – и мысленно молилась, чтобы это оказался как раз тот случай, хотя была хорошо знакома и с совсем другими исходами. Педофилы и извращенцы, хватающие детей и затаскивающие их в темные переулки… Пьяные водители, которые сбивают случайных прохожих и тут же уезжают прочь, оставив свои жертвы истекать кровью на асфальте… Дети, которые исчезают и никогда больше не объявляются, оставаясь в памяти лишь в виде лица в полицейской ориентировке: «Внимание! Пропал ребенок!»
