скачать книгу бесплатно
Впервые и у Платона Петровича Кочета подорвалось личное доверие к Дмитрию Анатольевичу Медведеву, как и у того к Юрию Михайловичу Лужкову.
И тогда Платон предложил своим знакомым теперь считать 28 сентября Всероссийским Днём выказывания недоверия!
И лишь к концу года из интервью президента он услышал членораздельное объяснение причины этого, и согласился с ним, восстановив в своём сознании высокий президентский рейтинг.
– «Да! Деньги портят людей! Особенно большие деньги… больших и хороших людей!» – невольно вслух для Ксении согласился он с изложенными президентом фактами и приведёнными доводами.
Начался октябрь. Платон теперь жил дома, вечерами периодически сидя за компьютером. Углубляясь в своё творчество, которое просто поглощало его, он полностью отвлекался от всех иных забот и посторонних мыслей.
Но как-то раз от любимого занятия его неожиданно оторвал характерный звук пришедшей SMS-ки. И в очередной раз, устно послав подальше надоевшего оператора, Платон вновь углубился в свои занятия.
За ними он полностью становился самим собой. В эти моменты с него окончательно слетало ещё оставшееся вынужденное, наносное, искусственное, ему ненужное.
И он постепенно, строчка за строчкой, превращался в творца своих идей и мыслей, эмоций и переживаний, просто в ТВОРЦА!
И Платон действительно творил. За компьютером он распечатывал ранее написанные стихи, ещё раз редактируя их. Но текст прозы он набирал сразу, дополняя, подправляя, переделывая, переставляя и переиначивая его.
В общем, он работал серьёзно, причём много, практически все вечера, всё своё свободное, и не только, время. Он просто так привык относиться к своему любимому делу, отдаваться ему без остатка, а то и без оглядки, не тратя силы и время на пустое созерцание, и потребительское восприятие окружающей действительности, воистину, как настоящий творец и созидатель!
К сожалению, многие женщины не видят в своих мужьях проявлений Творца и Созидателя. К ним относилась также и жена Платона Ксения.
Невольно перечитывая свои старые, первые произведения, с целью их редактирования перед изданием, Платон увидел, что за прошедшие шесть лет его мастерство возросло, он стал выражать свои мысли точнее и сочнее.
И, главное, он теперь занимался делом, любимым и, как ему тогда казалось, важным делом – тем, чем он мог плодотворно заниматься с пользой для себя и для других людей.
Платон вдруг вспомнил, что ему ещё с детства было смешно смотреть на разного рода бездельников, в том числе, как ни странно, в частности, на поющих и особенно танцующих людей.
Почему-то в такие моменты он всегда смотрел на них свысока, невольно относясь к ним высокомерно. Хотя уже в молодости и ему самому приходилось часто танцевать, но только исключительно с целью познакомиться и в буквальном смысле тесно пообщаться с девушками.
Как-то одна из его знакомых откровенно созналась ему:
– «Танцы – это повод пообниматься с незнакомым мужчиной!».
Все эти золотые октябрьские дни Платон думал о целесообразности посещения концерта Жана Татляна в Кремле. Его смущало обилие других артистов, указанных в афише. Их вместе с ансамблями набиралось два десятка. Да и на даче дел, как всегда, было много.
Если каждый из них пропоёт хотя бы одну песню, то тогда, сколько же останется петь непосредственно самому Жану Арутюновичу?! – рассуждал раздосадованный поклонник.
А слушать других, да ещё за такие деньги, ему было ни к чему.
Своими сомнениями он делился и с близкими ему людьми, тоже почитателями творчества «Золотого Жана», но те, понимая коллегу, всё же дружно советовали сходить на концерт.
– «Платон Петрович! Но это же бенефис Вашего кумира! Да ещё в Государственном Кремлёвском дворце! Это же праздник! А все дела Вы всё равно не переделаете! А не пойдёте – будете потом жалеть и переживать!» – уговаривала неожиданно для неё засомневавшегося коллегу бывалая интеллигентная москвичка Галина Александровна, тоже хорошо знакомая с творчеством Татляна, любившая и уважавшая его.
Дни шли, и сомнения Платона постепенно стали рассеиваться.
Ладно! Живём ведь один раз! В конце концов, когда ещё мне доведётся его увидеть и услышать вживую? Да и я ведь никуда больше не хожу, пенсионерские деньги попусту не трачу! – начал он сомневаться.
А если я не схожу на концерт Жана Татляна, ведь потом всё время буду сожалеть об этом, ругать себя за малодушие! А дачные дела действительно никуда не денутся! Неравнозначно это! Ладно, пойду! – всё же окончательно решил он.
Седьмого октября Платон на себя и Ксению купил билеты на концерт, решив, что именно в золотую осень ему тем более и следует послушать своего «Золотого Жана», который уже давно, как птица Феникс, возродился из пепла.
И вот, отложив дачные дела, в субботу девятого октября Платон с Ксенией поехали на бенефис Жана Татляна в Государственный Кремлёвский Дворец.
Уже на выходе из метро «Площадь революции» спрашивали лишний билетик.
Давно такого не было! – порадовался Платон за своего кумира.
Народу шло много. Со всех направлений потоки зрителей стекались в Александровский сад и к Троицким воротам Кремля. Но там их ждали заграждения и даже конная милиция.
Платон с Ксенией за счёт манёвренности бывшего футболиста умудрились протиснуться вперёд, обойдя многих вальяжных зрителей, сократив время и расстояние.
Однако в рамке металлоискателя внутри Троицких ворот «железного» Платона ждало очередное разочарование.
Хоть он и переложил весь мыслимый металл из карманов в пакет, но сразу предупредил охрану, что рамка всё равно будет звенеть, даже если он разденется догола.
Так оно в очередной раз и получилось. Не поверивший ему охранник вскоре убедился в устойчивой тенденции, и, дабы не задерживать любопытно нервничающую толпу за спиной бедолаги, пропустил того через ручной металлоискатель, «обнюхав» его телом своим переносным прибором с положительным для Платона результатом.
Поскольку супруги Кочет во многом как всегда из-за женщины в этот раз немного припоздали к запланированному Платоном времени, им не достались ни программка, ни фонарики, ни какие-либо другие возможные сувениры и информационные материалы.
Места оказались в середине балкона, а зал был почти полон.
Платон, конечно, не удивился обилию своих ровесников, но его опять поразило обилие зрителей и всех других возрастов!
И вот волшебное действо началось! И Платон сразу успокоился.
Оказывается, многие песни на своём бенефисе его кумир, под аккомпанемент легендарного Ленинградского джазового коллектива Диксиленд, исполнял дуэтом с заявленными в афише артистами, не забывая и солировать.
Но начался концерт традиционным фильмом о Жане Арутюновиче Татляне, озвученным приятный закадровым голосом Артёма Карапетяна.
Затем Жан Арутюнович спел несколько песен, в том числе дуэтом с Юлией Савичевой, Татьяной Булановой, Тамарой Гвердцители, Ларисой Долиной, Вероникой Агаповой, Армине, Астой, Александром Олешко и Владимиром Маркиным.
На концерте также выступил и его персональный гость – известный итальянский певец Альбано, но спевший дуэтом с Армине.
С группой «Доктор Ватсон» Жан Арутюнович также исполнил «Лучший город Земли», а с ансамблем «Самоцветы» – «Корабли».
Платон заметил, что маэстро иногда стал забывать слова текстов песен. Это было слышно опытному почитателю его таланта.
Иногда это делалось Жаном Арутюновичем специально, заранее обдуманно.
Но иногда чувствовалось доли секундное замешательство.
И тут же маэстро придумывал довольно удачное другое слово, чем вызывал восторг благодарных слушателей. И только всего лишь один раз в соседних строках куплета он вынужден был повториться.
Но больше всего Платону понравилась, неожиданно приятно удивившая его, реакция жены Ксении на выступление его кумира.
Ксения не только фотографировала, но и дольше всех аплодировала, не забывая и кричать «браво»!
Она ещё раз согласилась с мнением мужа о красоте, силе и многообразии голоса его кумира, о его необыкновенном умении дышать во время исполнения песен.
Да и сами песни понравились Ксении.
Платон тоже не бездействовал, записывая на свой диктофон только лишь новые песни своего кумира, коих оказалось три.
Особенно на него произвела впечатление песня «Рай любви» на известную мелодию «Бесамо муче». А прекрасные новые слова к этой всемирно известной музыке были написаны самим Жаном Татляном.
Платон тогда ещё подумал, что оказывается, Жан Арутюнович всё-таки использует новые тексты на старые мелодии!?
А завершил он своё выступление конечно коронным «Русским блюзом».
После окончания концерта Платон с Ксенией встретились в условленном месте у выхода из Дворца со своими свояками: Егором с Варварой и Александром с Наталией.
Вшестером не спеша прогулялись по Александровскому саду и Красной площади до Васильевского спуска.
Лишь вначале пути пожилые мужчины, как собачонки, отметились в знаменитом бесплатном общественном туалете около Исторического музея.
Ксения в основном фотографировала, соскучившиеся по общению женщины без умолку щебетали, а шедшие позади них мужчины прикрывали их тылы неспешным обменом мнениями об увиденном и услышанном, и не только на концерте.
Они давно не были в центре столицы у Кремля. Поэтому восторженно реагировали на обновленные здания и экстерьер Красной площади.
Художник Александр обратил всеобщее внимание на красоту модернизированных и отремонтированных Манежной площади, Александровского сада, Нового здания гостиницы «Москва», Исторического музея, Кремля, Красной площади и Храма Василия Блаженного.
Уже расставаясь, все обратили внимание на необыкновенный пейзаж Красной площади со стороны Васильевского спуска, который Ксения сфотографировала всем на память.
И словно напоминанием им о только что завершившемся концерте Жана Татляна, опять для них сияли «Мои ночные друзья – фонари»!
Распрощавшись, Егор с Варварой свернули на Москворецкую набережную в сторону своей высотки, а остальные пошли по Москворецкому мосту и по большой Ордынке до станции метро «Третьяковская».
Распрощались перед входом на эскалаторы. Пожимая руку, Александр как-то виновато улыбнулся Платону. Ему ведь в этот раз так и не удалось излить душу другу по поводу новых поворотов в их взаимоотношениях с Наталией.
Платон же с Ксенией, довольные друг другом и проведённым вечером, вновь возвращались к своим домашним заботам.
На следующий день символично наступило 10.10.10.
Золотая осень, голубое небо, морозно ночью и жарковато днём, чистый воздух – красота, да и только!
Как никогда в приподнятом настроении Платон работал на даче, пытаясь за одно воскресение всё же выполнить двухдневный план своих работ. И это ему, накануне прекрасно морально отдохнувшему, во многом удавалось.
Но в понедельник, 11 октября, золотая осень вдруг закончилась. Небо заволокла сплошная облачность, стало пасмурно.
Из-за такой погоды у Платона прихватило горло. А причиной того был поход в Кремль с непокрытой головой после её дневного мытья и короткого, из-за задержки Ксенией дома с ремонтом, перерыва перед выходом на улицу.
На следующий день начался сильный листопад. Особенно усердствовал клён со своими жёлтыми, просто густо-золотыми листьями. Но другие деревья оголяться не спешили.
Ещё летом, неожиданно от жары сбросив пожухлую листву, они теперь не торопились с последними листьями, стояли под листвой до конца октября.
И вообще, октябрь в этом году выдался сухой и солнечный. Дожди были редки и мелки. Даже болота, канавы и озерки на даче у Платона так и остались пересохшими.
Ну, надо же? Такого раньше никогда не было! Прям, как мои отношения с Гаврилычем! – подумал писатель.
Ведь его отношения с Гудиным давно стабилизировались на уровне пассивного, исключительного производственного общения.
Окончательно утряслось и с работой Платона. Стабилизировались и все отношения между сотрудниками. Каждый в принципе знал свои плюсы и минусы, свои возможности и манёвры, свой предел.
На фоне этого у Платона появилось свободное время и возможность поработать, как писателю, с архивными и новыми материалами, чем он и не преминул воспользоваться на работе в рабочее время.
Его усидчивые занятия этим на работе лишь периодически прерывались редкими производственными заданиями, обеденным перерывом и лечебной физкультурой.
Во время этой почти получасовой паузы он невольно, через полуподвальное окно, с интересом наблюдал за повадками голубей. Их кормление уже давно полностью взяла на себя хозяйка корма.
Утром или ближе к обеду Надежда Сергеевна брала один или два пакета льняных или овсяных семян, подходила к окну, и через форточку рассыпала их под окном, по-деревенски причитая при этом:
– «У, ти, мои гусеньки! Ваша мамочка пришла, щас вас накормит!».
Голуби со всей округи слетались под окно Платона и своими клювами, как маленькими отбойными молотками, дружно долбили по жестяному подоконнику и бетонному отливу у стены.
Поскольку Надежда не беспокоилась и не задумывалась о последствиях высыпания ею корма как попало, то иногда зёрна оказывались рассыпанными чуть ли не одной кучей, из-за чего многие голуби не могли подойти к корму, и были вынуждены лезть по головам и телам своих сородичей. Из-за этого между ними частенько вспыхивали ссоры, а клевали они просто остервенело, не замечая ничего вокруг.
И как-то раз такое кормление закончилось для голубей трагедией.
Жившая неподалёку пара бездомных чёрных дворняжек, кормящая своё молодое потомство, удачно завершила свою охоту поимкой самого нерасторопного из глубей.
Услышав необычный шум за окном, Платон выглянул в него и увидел чёрного кобеля, лежащего напротив окна на безопасном для себя расстоянии.
Платон всё понял, и доложил об этом начальнице.
А та, в оправдание, успокоила коллегу:
– «Да я этих собак знаю! Их две. Они живут в сарае, где, помнишь, два черепа нашли? Сучка недавно ощенилась, и теперь кормит своих щенят! А я её и всех их иногда сама подкармливаю!» – услышал Платон оправдание любительницы живой природы.
– «Так вроде череп находили один?!» – нарочно перевёл он разговор на другую тему, невольно протягивая несчастно руку моральной помощи.
– «Да, нет! Потом ещё один нашли!» – с удовольствием схватилась она за спасительную соломинку.
Тогда Платон вышел на улицу осмотреть поле брани. Пёс всё также лежал напротив окна, словно выжидая корма и для себя. Его морда напомнила Платону уродливо-злой собачий персонаж одного из мультфильмов.
Пёс вскочил, и на всякий случай попятился от предполагаемой линии человеческого пути к противоположному зданию, как бы совершая «противозенитный манёвр» от возможного нападения.
А-а! Знает собака, чьё мясо съела! – невольно осенило Платона.
Но никаких следов собачей трапезы он пока не обнаружил.
Отчитав псину, он невольно пошёл дальше, и тут увидел в дальнем углу двора, лежащую на газоне, такую же гладкошёрстную чёрную сучку, общипывающую свой деликатес. Подойдя ближе, Платон обратил собачье внимание на себя. Мать-кормилица, совершенно без тени смущения, и, как показалось Платону, даже с довольной улыбочкой на морде, не боясь, посмотрела на него, продолжая разделывать свою добычу.
Ну, что ж с тобой поделаешь! Тебе ведь тоже надо! Такова жизнь! – успокоил себя человек – в конце-то концов, голуби сами виноваты в этом…, или Надька?! – вдруг осенило его.
С тех пор, при появлении малейшей опасности, голуби моментально все разом взлетали, и на карнизах и крышах выжидали ухода своих смертельных врагов. А те иногда даже специально выслеживали птиц, тайком наблюдая за ними из своего укрытия.
Но такую ситуацию очень чётко просчитали, очень часто голубями обижаемые, и с виду простые, знаменитые для Платона московские воробьи.
