Молодость может многое

Теперь в каникулярные вечера Платон и Павел частенько играли дома в бильярд-хоккей, верх в котором в подавляющем большинстве случаев брал Платон.

А тот придумал играть в бильярд и в хоккей с мячом, давая на тайм два удара. В общем, как и должно было быть, получилось среднее между футболом и хоккеем с шайбой. Они даже сыграли с Павлом свой чемпионат Мира по хоккею с мячом, оставшись довольными и игрой и результатами, затем подтверждёнными истинными итогами, когда к 16 февраля в шестой раз из шести чемпионом Мира стала сборная СССР, по два раза обыгравшая сборные Швеции и Финляндии.

Неожиданно рано, уже 20 февраля, сборная СССР по футболу сыграла в Колумбии свой первый в этом году товарищеский матч со сборной страны, победив 3:1, и взяв реванш за досадную ничью в Чили в 1962 году.

Тем временем у Платона набрал ход уже четвёртый семестр, а их группа получила обозначение М2-22. И в субботу вечером, почему-то именно 22 февраля, Платон договорился зайти к Юре Гурову и вернуть ему использованный его конспект лекции, лежачий почерк в котором, наверно кроме его хозяина и почему-то Кочета, никто не разбирал.

Такой, в виде мелковолнистой линии, почерк Юры был очень экономичен, так как пальцы и кисть совершено не уставали и позволяли писать с большой скоростью. Из-за этого Юра был единственным, во всяком случае, в их группе, кто всегда успевал записывать лекции слово в слово.

Как-то Пётр Петрович предложил сыну изучать стенографию, которой сам ещё владел, чтобы уметь быстро и полно записывать слышимый текст. Но у заинтересовавшегося Платона на это не было времени и не предвиделось в обозримом будущем. Поэтому и эта его мечта так и осталась мечтой.

Так что теперь вся надежда переписать полностью текст лекции у него была только на Юру Гурова.

А после этого у него наступало его свободное время, и он уже предавался планам по его использованию. И, как иногда у Платона бывало в игре в шахматы, когда рассчитав многоходовую комбинацию, он забывал самый первый и правильный ход, он и на этот раз поспешил с выходом на улицу, не зайдя на дорожку в туалет, так как ещё и не очень-то хотел.

– А, ладно! В крайнем случае, у Юрки зайду! – решил он с улицы уже не возвращаться домой.

Отдав тетрадь и поблагодарив друга, Платон почувствовал, что свой накапливающийся груз он вполне донесёт до дома. Да и беспокоить хозяев по такому поводу было бы неудобно.

И он уже по улице Ленина подходил к дому, предвкушая, что сейчас опорожнит свой мочевой пузырь, как навстречу ему попалась весёлая компания молодёжи, включавшая Настю, Павла и его друга Николая.

– «О! Платон! Какими судьбами?! Поедем с нами!» – зазывали его девчонки во главе с самой молодой, но самой активной Галей Беляковой.

– «Да нет! Я домой! Мне заниматься надо!» – отговаривался Кочет от не интересных ему девиц.

– «Да ты нас тогда только проводи до автобусной остановки!» – убедил его Павел.

И, взятый с двух сторон девицами под руки, Платон решил ещё немного потерпеть.

Но когда подошёл автобус, Павел и Николай под руки и под довольный смех девчонок просто внесли Платона в салон.

– «Ну, и куда вы меня везёте?!» – нарочито громко спросил он всех.

– «Платош! Не сердись! Мы решили поехать в кафе на Арбат!» – несколько пыталась успокоить Настя внешне спокойного, но уже напрягшегося от насилия, недовольного брата.

– «Паш, только у меня с собой денег нет, да и ссать я хочу!» — лишь шепнул Кочет Олыпину.

– «Да ничего! У меня есть! Да и парни добавят!? А ты дотерпишь?!».

– «Постараюсь!» – поморщился Платон, оценивая свои силы.

Их бывший автобус № 209, с декабря ставший № 509, за полчаса с небольшим доставлял пассажиров до станции метро «Измайловский парк».

До 1963 года она называлась «Измайловская», и в детстве Платон ездил до неё от Кировской кататься в Измайловский парк на лыжах с отцом, а позже на физкультуре с классом.

И Платон пока терпел, тем более, дальше их путь без пересадок пролегал до станции метро «Библиотека имени Ленина».

– Ладно! Вроде до кафе как-нибудь дотерплю! – понял он, выходя из метро на проспект Калинина.

Дойдя до ресторана «Прага», компания в поисках кафе свернула на Арбат.

– Ну, слава богу! Дошли до туалета! – расслабился у писсуара Кочет, когда они вскоре нашли маленькое кафе.

– «Ну, что? Кайф?!» – спросил Павел повеселевшего шурина, ожидая своей очереди.

– «Да! Хорошо!» – натужно улыбнулся Платон, безуспешно пытаясь выдавить из себя остатки.

Теперь он был счастлив и мог, что угодно делать и с кем угодно говорить.

Отдохнув и весело наговорившись, выпив по чашечке кофе с пирожными и мороженое, компания направилась на выход. Платон хотел было опять на дорожку забежать в туалет и доделать недоделанное, но постеснялся мнения девушек о себе.

И компания пешком теперь направилась к станции метро «Площадь Революции».

Платон опять шёл, с обеих сторон взятый под руки девушками-хохотушками. И в процессе разговоров он стал явственно ощущать не только прилив физических сил и энергии от хорошего перекуса, но и прилив излишков ненужной жидкости. Ощущение переполненности мочевого пузыря становилось всё ощутимее и стало беспокоить Платона. В конце концов, он не выдержал и передал девушек другим парням, сославшись на необходимость срочно переговорить с Павлом.

– «Паш! А я опять ссать захотел! Отвлеки пока девчонок, а я подворотню найду и отолью!» – попросил шурин.

– Ладно, давай! А что ты там не сходил?!».

– «Да постеснялся, дурак, так часто ходить!».

И Платон замкнул шествие компании, заглядывая в подворотни и ища удобный уголок. Но подходящего места нигде не было. То оно было освещено, то там был посторонние, а то и вообще укромных уголков не было вовсе. Так и дошли они до Александровского сада и Кутафьей башни, под которой Кочет ожидал спасительный для себя туалет. Но к ужасу Платона тот оказался уже закрытым. И не в силах больше терпеть и идти к следующему туалету на подъёме между Арсенальной и Никольской башнями, он нашёл относительно уединённый уголок у соединения Кутафьей башни и стены.

Но как только Платон приладился у стены и начал получать наслаждение от процесса, к нему направился, как назло дежуривший рядом на площадке, милиционер.

– «Товарищ сержант! Извините! Ноу меня больше нет сил терпеть, а туалет почему-то закрыт!? Так что я прямо, извините, здесь!».

– «Так он на ремонте!.. Потом ко мне подойдёте!» – учтиво разрешил страж порядка доделать начатое дело.

Оправившись, Платон подошёл к милиционеру, расплываясь в смущённой, но благодарной улыбке:

– «Спасибо вам большое! Спасли меня!».

– «А где вы живёте?!».

– «Да тут, почти рядом, на Дзержинке!» – специально для форсу, наполовину соврал Кочет.

– «Ладно! Идите! И больше так не делайте!» – как показалось Платону, чуть ли не подобострастно отпустил его милиционер.

– Он наверно это сделал на всякий случай, побоявшись нарваться на отца аборигена, не дай бог ещё и от госбезопасности? – лишь подумал Платон, оценив свою находчивость.

– «А как тебе удалось избежать наказания?!» – с удивлением спросил Павел.

– «А он спросил, где я живу! А я ему сказал, что на Дзержинке! Он и отстал, на всякий случай!».

– «Ну, ты и молодец! А если бы он проверил?».

– «А я же у отца на Сретенке бываю!? Да и родился и жил там одиннадцать лет! А она продолжение улицы Дзержинского!».

– «А-а! Ну, да! Так получается, что ты безнаказанно обоссал Красную площадь, Кремль!?» – сделал неожиданный философский вывод Олыпин.

– «Да! Но только не Красную площадь, а Александровский сад!».

А уже на буднях, не поздно вечером возвращаясь с занятий с друзьями в электричке, Платон услышал разговор двух поблизости стоящий зрелых девиц, обсуждавший красный цвет его губ.

– «А интересно, у парня цвет губ это его, или он мажет их помадой?!» – спросила одна.

– «А ты подойди и спроси! А ещё лучше поцелуйся с ним, и поймёшь!» – посоветовала другая.

– «А я и не против!».

– «Так и я тоже!».

Но Платон опередил их, демонстративно облизнув свои губы и ответив:

– «Не бойтесь, это свой цвет!».

– «А мы и не боимся! Это ты боишься, раз не захотел поцелуем проверить! А только облизываешься, как мартовский кот!» – под совместный хохот друзей и девушек ответили те.

К этому времени завершился и четвёртый круг чемпионата СССР по хоккею с шайбой, как и третий, уверенно выигранный московским «Динамо» с победами над лидерами, в результате чего вплотную подобравшемуся к ним, отставая от ЦСКА на одно очко, а от «Спартака» на два. И у Платона и здесь появились вполне обоснованные надежды.

Так что жизнь в это время у Платона Кочета проходила стабильно и даже временами весело. Незаметно и зима стал переходить в весну.

Но её астрономическое начало было омрачено неприятной неожиданностью, когда в воскресенье 2 марта стало известно о советско-китайском пограничном конфликте на острове Даманский, расположенном на реке Уссури в 230 километрах южнее Хабаровска и 35 километрах западнее райцентра Лучегорск.

– «Вот к чему привело недопонимание между нашими компартиями!? А ведь как мы им помогали?! И воевали бок о бок!» – в разговоре с сыном по телефону сожалел о случившемся Пётр Петрович.

– «А я думаю, что со временем сама жизнь всё равно заставит нас снова дружить! Это хорошо понятно, если посмотреть на географическую карту!» – успокаивал отца Платон.

А вскоре Платону снова пришлось смотреть на географическую карту СССР. Получив, на этот раз вместо поздравительной открытки ко дню рождения, письмо от Владимира Лазаренко с его фотографией и поздравлением, Платон испугался за друга. Ведь тот служил в железнодорожных войсках как раз в тех краях недалеко о границы с Китаем.

Но его опасения за Володю были напрасны. Единственное, что могло ещё достать солдата, так это огромные и кусачие кровожадные местные комары, по словам старослужащих к лету ожидавшие молодых, здоровых и полнокровных новобранцев.

От опасений его отвлекли и хлопоты с покупкой подарков своим многочисленным женщинам. И на этот раз Платон как надо поздравил всех своих женщин с праздником 8 марта, включая, опять собирающуюся в деревню, бабушку. Только Настя на этот раз не оказалась в их числе, так как уже имела своего зарабатывающего мужчину.

Но кроме него она ещё имела подруг и друзей, в том числе одноклассников, помнивших свою принципиальную классную старосту.

Как всегда днём возвращаясь из института домой на электричке, Настя в полупустом вагоне увидела в тамбуре очень высокого курсанта военного училища, который почему-то улыбался ей. Она несколько раз взглянула на него и поняла, что его лицо ей кого-то напоминает. А когда вышла в тамбур, то услышала от него:

– «Ну, я это! Я! Не узнаёшь?!».

– «А-а! Володя!» – наконец узнала она, вымахавшего за почти два года и ставшего на голову выше неё, Володю Лодыгина.

– «Ну, вот, узнала, наконец!».

– «Володь! Так значит, ты будешь военным?! А не боишься… китайцев?!».

– «Так будем надеяться, что это лишь временное и досадное недоразумение!?».

Но 15 марта советско-китайский военный конфликт на острове Даманский повторился. Однако в этот раз в нём кроме пограничников с обеих сторон приняли участие и регулярные армейские части. И в результате Советской армии пришлось применить против многократно численно превосходящего противника сорокаствольные калибра 122 миллиметра реактивные системы залпового огня (РСЗО) БМ-21 «Град», нанеся противнику большой урон. И после этого из-за взаимного опасения перерастания конфликта в полномасштабную войну, боевые действия с обеих сторон прекратились.

В этот же вечер в Швеции стартовал XXXVI-ый чемпионат Мира и XLVII-ой чемпионат Европы по хоккею с шайбой. На этот раз в двухкруговом турнире участвовало только шесть команд. И Платон больше заочно болел за нашу сборную, обычно по возвращении из института узнавая результаты. И лишь вечерами в четверги, но больше в субботы и в воскресенья он мог болеть за наших хоккеистов по телевизору.

В воскресенье 16 марта досрочной и убедительной победой московского «Динамо» завершился XXI-ый чемпионат СССР по хоккею с мячом. Динамовцы дважды обыграли своих главных соперников армейцев из Свердловска, отрыв от которых составил одиннадцать очков (!), догнав их по девятому чемпионству. А те лишь на одно очко превзошли своих одноклубников из Хабаровска. Зато лучшим бомбардиром с 54 голами опять стал армеец из Свердловска Николай Дураков.

Как обычно, в день рождения сына в среду 19 марта, Платон с работы поздравил его и Варю, получив приглашение к ним в гости на субботу.

И 22 марта, он уже лично был у Гавриловых, вместе нагулявшись на улице и в квартире отметив четырёхлетие Славика, уже ходившего в детский сад, и потому больше не нуждавшегося в няне. А после застолья Платон наговорился на разные темы преимущественно уже с генерал-лейтенантом, явно соскучившимся по внимательному собеседнику, немного выпив с ним.

Возвращался Платон домой под лёгким хмельком, не взявшим его, до этого плотно поужинавшего.

– Ничего! Завтра утром всё лихо растрясу! – вспомни он договорённость с товарищами завтра, в воскресенье утром начать футбольный сезон на втором этаже, строящегося напротив входа на стадион, магазина «Маяк».

Этот двухэтажный магазин на углу квартала строили долго, с длительными перерывами. И сейчас он стоял под плоской крышей с широкими зияющими оконными проёмами. Его второй этаж был просторным и сухим, лишь с кое-где проложенными на полу трубами и незначительным строительным мусором. В общем, студенты-вечерники выбрали именно его.

И утром в воскресенье в оговорённое время игра началась. Правда пришли не все, но это было даже лучше для играющих, иначе было бы тесно.

Игра сразу приняла весёлый характер, так как приходилось обыгрывать не только соперников, но и трубы с кучками мусора. Иногда мяч неожиданно несанкционированно отскакивал в сторону, вызывая всеобщий смех.

Постепенно все вошли в азарт, приспособившись к обстановке. И в один из моментов мяч после неудачного удара Кочета вылетел в окно в сторону стадиона «Старт».

– «Платон! Ты никак решил продолжить игру на стадионе?!» – не успел пошутить Игорь Заборских, как Кочет, не раздумывая, впорхнул вслед за мячом в окно.

– А высоко, однако!? Надо бы постараться долететь до сугроба! – энергично перебирая в воздухе ногами, лишь успел подумать Платон.

Но его полёт со второго, но высокого этажа оказался коротким, и ступни больно ударили в асфальт у самой кромки, ещё не растаявшего с северной стороны снега. Однако его ноги самортизировали, и он, присев, не упал.

– А ничего получилось!? Но сам бы я никогда не прыгнул! – лишь азартно промелькнуло в его голове.

Поднимаясь с мячом по лестнице на второй этаж, Платон услышал удивлённые высказывания ребят:

– «Ну, Платон и дал жару!» – первым послышался звонкий голос Юры Гурова.

– «Н-ну, П-платон и зверь! Как он, н-не раздумывая, лихо п-прыгнул!» – восторгался и Витя Саторкин.

– «Хоть и Кочет, а как полетел?!» – чуть завистливо вставил своего юмора всегда весёлый Игорь Заборских.

– «А я и не знал, что петухи так летают!?» – в тон ему злорадно добавил, недавно к ним присоединившийся, завистливый Вова Стольников.

– «Да! Сразу видно: наш Кочет – птица высокого полёта! Наверно моя мать его прыжок из окна видела?!» – возвратил всех на землю Гена Петров, проживавший от магазина через перекрёсток по диагонали, и за редкой игрой которого с опаской наблюдала мать.

Неожиданной приятной новостью для всех явилось сообщение 28 марта, что по случаю тридцатилетия со дня окончания в Испании Гражданской войны, в стране объявлена полная амнистии для всех её участников.

И в этот же день сборная ЧССР по хоккею второй раз обыграла сборную СССР, вызвав патриотические волнения населения во многих районах страны.

Однако это не дало ей преимущества над нашей сборной, так как с 15 по 30 марта сборная СССР по хоккею дважды обыграла всех остальных своих соперников, а сборная ЧССР в свою очередь и тоже дважды проиграла шведам. В результате у этих трёх команд, дважды обыгравших и всех других соперников, оказалось по 16 очков в зачёт чемпионата Мира, и по 8 очков в зачёт чемпионата Европы по играм только между европейскими командами.

Равное количество очков и нулевая разность шайб в играх этих трёх команд между собой привели к распределению призовых мест по общей разнице забитых и пропущенных шайб на чемпионате Мира и отдельно на Чемпионате Европа. А она в обоих случаях оказалась худшей у сборной Чехословакии, а лучшей у сборной СССР, ставшей в девятый раз чемпионом Мира и в тринадцатый – чемпионом Европы. Лучшим бомбардиром опять стал московский армеец Анатолий Фирсов, но с десятью шайбами. Но на этот раз в сборной СССР из «Динамо» (Москва) кроме защитника Виталия Давыдова играли Александр Мальцев и Владимир Юрзинов.

В это же воскресенье 30 марта Платон опять съездил к Гавриловым и лично поздравил с днём рождения Александра Васильевича, долго обсуждая с ним итоги чемпионата мира по хоккею после гуляний на улице с сыном.

– «Платон! До чего же я люблю с тобой поговорить?! Ты приезжай к нам чаще! А я вообще давно мечтаю, что бы ты жил у нас! И мы бы с тобой говорили бы каждый вечер, а?!» – разоткровенничался подвыпивший генерал.

– «Александр Васильевич! Так я четыре вечера допоздна в институте!? А в другие дни мне дома заниматься надо! И мама мне создал все условия! Но мне бывает даже с нею некогда парой слов обмолвиться?! Да и дома я практически ничем ей не помогаю! Ну вас я нахлебником быть не хочу! Да и от занятий я бы у вас всегда отвлекался?! Так что уж извините! Пока никак!» – разочаровал того неофициальный зять и студент-вечерник.

– «Саш! Да не приставай ты к Платону! Он всё правильно делает! Учёба сейчас у него самое главное!» – пришла на выручку гостю главная хозяйка, провожая его до двери.

– Чего захотел Александр Васильевич?! Так бы он меня всегда бы забалтывал!? А тут ещё Славик, Варя? А наверняка все потом бы косо на меня стали смотреть!? Мол, нахлебник тут живёт, дела не делает, деньги не даёт! – по дороге в Реутов размышлял Кочет.

А через день во вторник 1 апреля, словно реализуя чью-то недобрую шутку, Настю надолго положили в больницу с обострением язвы желудка и осложнением на сердце после гриппа.

В этот же вечер в международный день смеха Платон с Юрой Гуровым по пути из института в трамвае досмеялись до договоренности, что, когда они окончат МВТУ, то совместно напишут юмористический сборник под названием «Социал», в который войдут все смешные истории, собранные ими в повседневной жизни.

Настроение у них обоих было приподнятым, так как Витя Саторкин пригласил друзей на свою свадьбу с Людмилой Лысиковой из ЦИЛа, запланированную на 1 мая.

А пока в пятницу 4 апреля стартовал XXXI-ый чемпионат СССР по футболу. На этот раз все участники были разделены на две равные подгруппы по десять команд, которые на предварительном этапе должны были определить по семёрке лучших для участия в финальном турнире. А в нём учитывались только результаты игр между прошедшими в финал командами.

Московское «Динамо» стартовало в первой подгруппе плохо, проиграв 2:3 в Ереване и 1:2 Баку. В то время, как армейцы столицы выиграли по 1:0 в Одессе и Ростове-на-Дону.

А во второй подгруппе сразу четыре команды набрали по три очка: «Спартак», динамовцы Минска и Тбилиси и торпедовцы Кутаиси.

В субботу 12 апреля в день космонавтики Платон съездил к Гавриловым отметить двадцать третий день рождения Вари.

К этому времени в чемпионате СССР по хоккею с шайбой завершился пятый круг, и отставание динамовцев от армейцев к удовольствию Александра Васильевича возросло ещё на три очка. Но к его неудовольствию «Спартак» продолжал опережать армейцев всё также на одно очко.

Тем временем весна в Москве уже набрала силу и одаривала москвичей новыми пряными запахами от набухающих почек зацветающих деревьев и кустов.

Радостный щебет птиц разносился по столице, даря её жителям радость жизни, весны и любви. Но активизировались и люди. На улицах стали появляться нарядные девушки, которым всё чаще стали улыбаться мужчины, некоторые из которых стали соперничать друг с другом из-за самок.

Платон невольно стал свидетелем такого соперничества. На три года младший брат Володи Лазаренко Михаил учился в одном классе вместе с соседями по дому двойняшками Сашей и его большеглазой сестрой Надей Лаврущенко, теперь ставшей настоящей красавицей.

На неё первым обратил внимание и влюбился Миша Евдокимов, начав с нею встречаться пока во дворе. Но вскоре у него появился соперник Альберт Ломов – приёмный сын Крашенинникова, как-то случайно днём увидевший красавицу из своего окна.

Почти тридцатипятилетний спортсмен и крупный красавец-мужчина влюбился в юную девушку с первого взгляда и стал добиваться её внимания, пользуясь своим опытом и внешней привлекательностью.

И постепенно юный воздыхатель Миша Евдокимов, было приударивший за красоткой, был безнадёжно для него отшит своим взрослым конкурентом, жившим на ним.

Но Альберт был действительно хорош, и на лицо и телом. Внешне он вполне мог сойти за артиста. И он знал это, всегда пользуясь вниманием женщин, хотя явно страдал нарциссизмом, с детства привитым ему любящей и избаловавшей его матерью-красавицей Аллой Петровной, до сих пор любовно, даже при всех, звавшей великовозрастного сына Аликом.

По утрам в выходные он играл в любительский футбол во всё поле, корыстно всегда беря себе в напарники, не только забивного, но и много пасующего моложавого мужчину Олега Садова – бывшего центра нападения реутовской футбольной «Волги».

Во время игры периодически можно было слышать страждущий визгливый возглас Ломова в штрафной площадке соперника, обращённый к Олегу: «Алька, молодец!» или «Алька, отдай!», «Алька, пас!».

– Хорошо Алик устроился! Привык, что о нём всё время кто-нибудь заботится!? Садов всех обыгрывает и ему мяч выдаёт, как на блюдечке – только ногу подставить! – посмеивался Кочет над взрослым мужчиной, визжащим как капризный эгоистичный ребёнок.

– Ну, точно! В игре, в азарте человек всегда неожиданно раскрывается, демонстрируя и свои негативные черты характера! Та что, Алик, ты против меня всё ещё просто маменькин сынок! – сделал Платон на этот раз психологический вывод, возможно где-то в самой глубине своей души чуточку завидуя удачливому красавцу-кобелю, но, сейчас, пока не докапываясь до сути.

Но дотошный и всегда пытающийся докопаться до сути, Валерий Попов по весне прочитал книгу «Женская сексопатология» и периодически теперь делился своими новыми заветными знаниями с товарищами. От него Кочет узнал, что такое по-правде «манда», и что женщины по расположению половых органов делятся на корольки, мутовки (центровки) и сиповки.

Но ему, привыкшему больше к возвышенному, было противно говорить на эту тему. И тогда он решил оригинально закрыть её.

– «Валер! А помнишь, как Магомаев пел о враче-сексопатологе? Кажется, песня называлась «Позови меня»?» – с серьёзным видом спросил Платон.

– «Как это?!» – сначала не понял Валерий.

– «Ну, там ещё были такие слова: «Если вдруг трудно встанет, если вспомнишь ты о любви, позови меня, позови меня, хоть когда-нибудь позови!».

– «Ну, ты, Платон, и шутник!».

– «Так это не я, а Магомаев!».

– «Ты это, ты, а не Магомаев и не автор слов!».

– «Так слова написал сам Магомаев! Но и на «ты-ты» тоже такая песня есть! Там есть ещё слова: «Ты, ты, ты!». А поёт Эмиль Горовец!».

– «Платон! А ты оказывается ещё и знаток песен!?».

– «Нет! Не песен, а языка!».

– А я тебя сейчас проверю, как меня проверял Лазаренко!».

– «Что-о!? Он тоже врачом-сексопатологом заделался?!».

– «Да нет! Он проверял меня на знание русского языка, и я засыпался! Вот назови мне множественное число от слова «Дно» и слово, в котором подряд идут три буквы «е», а-а! Слабо?!».

– «Ну, дно во множественном числе будет донья! А вот с тремя «е» будет сложнее, но я попробую!».

И Платон задумался, сразу поняв, что это непременно связано с окончанием слова, например, длиннее.

– А! Значит, я должен найти слово, видимо прилагательное, отвечающее на вопрос, какое, и с окончанием на гласную! – лихорадочно размышлял Кочет.