скачать книгу бесплатно
– Да какой-то «деловой» или банкир, или что-то в этом роде. Для дочки своей. Лошадей будут разводить.
– Что, все поле?
– Да. Уж и дом поставили. Там наверху, у леса. Ух, и быстро строили. Говорят, по какой-то канадской технологии. Фундамент залили, сразу же стены подняли, под крышу подвели. А помнишь, сколько мы мучились. Тогда ни досок, ни кирпича нельзя было достать, а сейчас – раз и дом стоит.
– Да, здорово… – вяло согласился Андрей. – Неужели всё поле купил?
– Всё, всё, – отец тяжело поднялся из-за стола. Было видно, что этот разговор ему не нравился, беспокоил. – Мало того, местный председатель колхоза… Новый председатель. Молодой. Старый-то ушёл на пенсию. А этот ловкий, но тоже любит это, – отец чиркнул пальцами по шее. – Пьянчужка, в общем. Так ты видел его, наверное. Тот, что на «газике» по дорогам, как сумасшедший, носится…
Андрей неуверенно кивнул, не очень представляя о ком идёт речь.
– Так этот председатель все пахотные земли распродаёт по дешёвке…
– Он и собаку соседскую переехал, – перебила мать.
– Да подожди ты со своей собакой, – нахмурился отец. – Тут о другом разговор. А те, у кого деньги имеются, эти земли у него с радостью и покупают. Люди неглупые, знают, что земля-то никогда не дешевеет. Лошадей, говорят, будут разводить.
– А коровы-то куда делись?– поинтересовался Андрей.– Здесь же ещё тем летом целое стадо ходило.
– А нет коров,– отец развёл руками.– Закончились этой зимой. Все до последней. Под нож пустили. На мясо. Вот, лошади теперь будут.
Андрей насупился. Какой-то противный голосок внутри него начал зудеть:
«Что же это такое? Каких ещё лошадей? За каким лешим сдались они?..»
– Да что мы все говорим да говорим, – подхватилась мать.– Нам-то что до этих коров. Наши что ли? Чужое имущество перебирать, да чужие деньги считать – грех большой. Ты, Андрюша, ешь. Пирожки свежие. А ты, отец, иди. Нечего баламутить. Иди, новости, что ли, свои посмотри. От телевизора теперь не оттащишь… Что ты со своими коровами пристал к нему? Посмотри, какой он худенький, будто пахали на нем. Работы, наверное, много…– мать сочувственно взглянула на сына.
Андрей грустно усмехнулся. Какая там работа. Одна суета.
– Покушаешь и пойди, отдохни, – наставляла мать, пододвинув ему поближе вазочку с вареньем. – Поспи немного. Или, если хочешь, сходи за грибами. Крынкины вчера ходили, так целую корзину белых принесли.
– А где ходили-то? – оживился Андрей. Напряжение от того, что сказал отец, сошло сразу. И правду, что нам до их коров и лошадей – у нас своих проблем хватает.
– По просекам. В глубине грибов пока нет, а по просекам пошли, и корзинку набрали. Сходи. Пожарим к ужину.
– А и правду, давай-ка схожу, – Андрей поднялся из-за стола.– Посплю ночью, как все люди.
Мать улыбнулась, но продолжала внимательно следить за сыном. Вроде всё на месте: жив, здоров, немного исхудал, но это поправимо, однако что-то в нем не так – какой-то задумчивый, даже вялый. Наверное, на работе проблемы.
«Спрашивать пока не буду. Захочет – сам расскажет», – благоразумно решила она. – «Всё равно помочь ему ничем не сможем. Эх…» – мать махнула рукой, отгоняя навязчивую муху от пирогов, встала и принялась убирать со стола.
Андрей быстро переоделся в простую, свободную одежду, на ноги одел разношенные кроссовки, взял корзину, на дно бросил нож. Проходя по дому, заглянул в одну из комнат. Отец сидел на диване и смотрел телевизор.
– Ну, что там? – лениво поинтересовался Андрей.
– Стреляют, – отец устало махнул рукой в строну экрана. – Пуляют, пуляют… А что пуляют и сами не знают.
– Ну ладно. Я пошёл.
– Иди вдоль просеки,– напутствовал он. – Вглубь не ходи. Грибов там нет. Рано ещё.
Андрей вышел на улицу. Проходя мимо дворов, он с интересом заглядывал внутрь, но шага при этом не сбавлял. Если кого примечал из знакомых – бодро выкрикивал:
«Доброго здоровьечка!» – и шёл дальше.
Улица дачного посёлка выходила прямо в поле. За последним домом она сужалась до тропинки, что, изогнувшись, упиралась, как в стену, в густые заросли орешника, скрывалась в лёгком зеленоватом сумраке, царящем под лесными сводами, и уползала дальше, плутая среди деревьев. Если следовать по этой тропинке и потом на развилке свернуть налево, то можно выйти к большим просекам, где по слухам появились белые грибы.
Андрей шел, с наслаждением вдыхая влажный воздух, поднимающийся от земли. Прислушиваясь к лесным звукам, смотрел как косые солнечные лучи, пронзая листву, рисовали на земле золотистые пятна света, а внутри него, будто зажатая до отказа пружина начала ослабевать и распрямляться, подбрасывая разные мысли, которые закружились в его голове, перекликаясь на разные голоса, рассуждали и спорили.
– Разломали всё до основания, от института камня на камне не оставили. Как в песне: до основания, а затем?
Над головой среди ветвей какая-то птица проводила шагающего внизу человека такой заливистой трелью, что Андрей остановился и, задрав голову, взглядом попытался отыскать невидимую певунью.
– Как мелодично, будто по нотам, – восхищённо прошептал Андрей.
– А что затем-то? Мы новый мир построим? Кому он нужен такой мир? – продолжил нападать какой-то визгливый, затравленный голос.
– Кому-то нужен… – вяло защищался Андрей от самого себя и зашагал дальше, – не может быть, что никому не был нужен.
– Кому-то нужен, но ты лишний, – проскрипел другой голос.
– А может – обойдется? Всё опять наладится? – Андрей шёл, рассеянно смотрел себе под ноги. Пробежав взглядом по кустам, он палкой поднял ветви, в траве ничего не было. Слишком близко к исхоженным местам, нужно пройти подальше.
– Наладится, но не завтра и не через год. Ты тогда точно никому не будешь нужен. Поезд без тебя уйдёт. Работа твоя устареет, знания станут не нужны, и … прощай, дорогой товарищ, да и лет тебе будет, как тому пню…
– А что тогда, после этого прощай? – прошептал Андрей.
Не получив вразумительного ответа ни от хриплого, ни от писклявого голоса, он нагнулся и, заглянув сквозь листву, сразу заприметил три коричневых бугорка, высовывающиеся из спутанной травы. Голоса настороженно замолчали, мысли, будто подхваченный вихрем сор, унеслись прочь, голова очистилась, он сосредоточился на найденных грибах.
«Вот они! Попались, голубчики…» – с удовлетворение подумал Андрей, взглядом пробежал вокруг, пошевелил траву палкой и нашёл ещё два гриба. Крепкие, с толстой, расширяющейся к низу ножкой, с ровной плотной шляпкой. Нагнувшись, он разгрёб сухую листву, аккуратно срезал каждый гриб под самый корень и заботливо присыпал обнаженную грибницу землёй.
Поднял и внимательно осмотрел со всех сторон.
«Хороши! Крепенькие какие! Ещё бы несколько штук таких найти и к ужину хватит. С картошечкой пожарим, с лучком».
Обернувшись, он внимательно посмотрел вокруг себя – может ещё кто-то прячется в траве, но ничего не нашёл и пошёл дальше, помахивая палкой.
Шагах в двадцати от того места ему попалось целое семейство – штук восемь. Потом были другие. Через час он набрал почти полную корзину и весьма довольный собой решил вернуться. Приятно потяжелевшую корзину он бережно нес, то в одной, то в другой руке, продолжая, однако, посматривать по сторонам. Не так внимательно как раньше, но, всё же, с надеждой «выловить» ещё один-два гриба.
Голова очистилась, все мысли были о том, как родители обрадуются и удивятся, увидев сколько грибов он нашёл, как мать побежит к Крынкиным рассказывать, а вечером они пожарят грибы, вынесут стол в сад и будут ужинать на открытом воздухе, под звездным небом.
Андрей вышел из леса немного в стороне от того места, где тропинка ныряла в орешник и решил пройти к дому напрямик через поле.
Теплый ветер скользил над землёй, трава шелестела под ногами, невидимый жаворонок заливался высоко, высоко в небе. Андрей, прикрыв ладонью глаза от солнца, попытался взглядом отыскать крохотную голосистую птичку. За спиной у него послышались ритмичные сухие удары «Стук, стук…, стук, стук…», будто кто-то бил молотком по бревну, звук усиливался и быстро приближался. Андрей опустил руку и, обернувшись, увидел как прямо на него несётся лошадь.
Всё, что потом с ним произошло, Андрей воспринимал так, словно перед его глазами прокручивали замедленное кино, хотя на самом деле прошло не более одной-двух секунд.
Откровенно говоря, увидев несущуюся на него галопом лошадь, он растерялся настолько, что замер, как вкопанный, не зная как поступить в такой ситуации: то ли бежать нужно, то ли упасть на землю ничком или подпрыгнуть повыше, чтобы улететь подальше.
Если бы это происходило в городе и на него мчался автомобиль, то он особенно не задумываясь уступил бы дорогу, прыгнув на спасительный тротуар, где чувствовал бы за собой право поступать в дальнейшем как ему заблагорассудится, конечно в рамках допустимых приличий, но здесь было поле. Ровное поле. Направо, налево, спереди и сзади – всюду поле. Беги куда хочешь. Скачи куда нравится. Во всех направлениях ровная, одинаковая земля. Зачем же скакать прямо на человека? Зачем скакать прямо на него? Почему не свернуть в сторону? Места, что ли, мало? Может быть, лошадь взбесилась? Быки ведь нападают на людей, почему лошади не могут?
Мысли бешеным хороводом носились в голове Андрея, но ни одну из них поймать не получалось, и пока он безуспешно пытался сообразить, что же делать, лошадь со всего размаху налетела на него. Перед глазами промелькнула оскаленная морда с дико вращающимися глазами, судорожно раздувающиеся ноздри, на губах пена, грива развивается по ветру, а в седле всадник. Точнее сказать – всадница, в бордовой жокейской кепи с длинным козырьком, из-под которой на Андрея в упор смотрели колючие и злые глаза. Пригнувшись к лошадиной шее, она что-то кричала ему прямо в лицо, но разобрать слов Андрей не мог. Слова не доходили до его сознания, все чувства будто отключились, он только видел открытый рот и горящие глаза. Потом, вдруг, словно в его голове открылось окно, и звуки мощным потоком хлынули в мозг:
– Пошёл! Пошёл! Пошёл прочь! Прочь с дороги! – наездница взмахнула хлыстом, словно собиралась стегнуть опешившего Андрея, он инстинктивно отшатнулся, сделал неловкий шаг назад, ноги его запутались в траве, и он упал на спину, выронив корзину. Грибы рассыпались в траве.
Обдав жарким, потным духом, лошадь пронеслась мимо него, как вихрь. Из-под копыт взлетели комья вывороченной земли. Наездница, пригнувшись к гриве, приподнялась на стременах, и всё время хлестала лошадь по бокам. Она ловко свернула вначале в одну сторону, потом вильнула в другую и скрылась из виду за гребнем холма, через несколько секунд появилась на противоположном склоне и поскакала в сторону того самого нижнего поля, через которое Андрей не смог пройти сегодня утром.
– Лыжню, что ли, уступить? – растерянно пролепетал Андрей, сидя на земле, среди рассыпанных грибов, перевернутая корзина валялась у его ног.
– Это что же такое, а? – забормотал он, провожая взглядом удаляющуюся всадницу. – Это как же?
Противоречивые голоса, которые Андрей иногда слышал в своей голове, и которые, расслабившись, задремали было за то славное время, пока он собирал грибы, сейчас подпрыгнули и завопили, как бешенные, отчаянно споря друг с другом.
– А вот так же! – кто-то отвратительно взвизгнул, передразнивая.– Пошёл вон – вот что это значит! Тебе же откровенно сказали, что нужно делать.
– Но куда же?! – обиженно оттопырив губу, зашептал Андрей.
– А куда хочешь! – издевался голос в его голове.– Работы у тебя теперь нет и здесь тоже тебе места нет!
– Это почему же? – шептал Андрей, уставившись на корзину, по краю которой уже побежали черные мураши, привлеченные грибным запахом.
– Ты что идиот? – спросил его другой, басовитый голос.– Прикидываешься или в самом деле не понимаешь?
Андрей смотрел на рассыпанные вокруг грибы и молчал. От удара о землю у некоторых грибов оторвались шляпки, другие остались невредимыми.
– Понимаю. Не дурак, всё-таки. Деньги…
– Ну, раз понимаешь, то и слава Богу, – пробубнил солидный голос. – Тот дядя, кто купил нижнее поле для дочки своей, которую ты только что имел удовольствие лицезреть, скорее всего, выкупил и это. Вот только заборчиком обнести не успели.
– А не жирно ему будет? – ехидно спросил вредный писклявый голосок, что, судя по всему, всегда находился в оппозиции.
– Нет. Не жирно. Но если он даже не купил его сейчас, то, скорее всего, присмотрел для следующей покупки, потому что оно, это поле, у леса. Вот его дочка и носится здесь, как ошпаренная. Хозяйка новая. Владычица.
– А как же мы? Как же я? – Андрей растеряно оглянулся по сторонам. – Я же здесь всю жизнь ходил и никому не мешал, а сейчас… Нате вам, пошёл вон! И куда пошёл?
– Это моя земля! – вдруг хрипло каркнул он пересохшим горлом, в ту сторону, куда ускакала наездница.
– Какая она твоя?! – взорвался внутри него голос-оппозиционер.– Ты привык здесь ходить, но земля не твоя и никогда твоей не была, и, судя по всему, не будет. Понял?!
Андрей с досады плюнул и попал в пролетающего мимо шмеля, от чего тот перевернулся в воздухе и, потеряв ориентацию, со всего размаху влетел в траву, и повис там, на листочке, обиженно жужжа. Андрей поднялся на ноги, подобрал рассыпавшиеся грибы и поплёлся своей дорогой. На душе у него было так тяжело, что ноги подгибались, и корзина казалась неподъёмной.
Кое-как доковыляв до дома, он отдал матери грибы, а сам ушёл в дом и заперся в своей комнате. Рухнул на диван и провалялся там, не поднимаясь, до самого вечера. К ужину, однако, он встал. Из комнаты вышел весь помятый, чувствовал себя уставшим и разбитым.
Как Андрей и предполагал, стол накрыли в саду, под старыми яблонями. Под тяжестью плодов деревья опустили ветви к самой земле, и, чтобы ветви не сломались, отец подставил под них специально подготовленные рогатины.
Алый диск клонящегося к горизонту солнца просвечивал сквозь листву. На стол выставили жаркое, из холодильника закуски и запотевшую бутылку.
Андрей вяло ковырял вилкой рассыпчатую картошку, подцепив на вилку гриб долго, но безо всякого интереса, рассматривал его со всех сторон, прежде чем положить в рот. Вдруг в небо взлетели три яркие ракеты и с громким хлопком рассыпались на множество разноцветных звёздочек. Следом ещё три, а потом ещё и еще…
– Во дают… – равнодушно прокомментировал отец, не поднимая головы от тарелки. – И так каждый выходной.
– Люди жизни радуются. Красиво-же… – мать суетилась вокруг стола, выставляя новые закуски.
– А где это? – уныло поинтересовался Андрей.
– Да у миллионера дочка развлекается.
– У какого миллионера? – вначале не понял Андрей.
– Да у того, кто поле купил и лошадей собирается разводить.
Андрей замолчал, насупившись, а в небо продолжали взлетать всё новые и новые ракеты. Есть что-то совсем не хотелось. Посидев ещё, для вида, несколько минут, он поднялся из-за стола.
– Ты что, есть не будешь? – забеспокоилась мать.
– Нет, что-то не хочется. Пойду, прогуляюсь. Подышу немного.
Мать только и развела руками, печальным взглядом проводив сына, обратилась к отцу:
– Ну, что это такое? Не поужинав, куда-то сорвался, а? Что молчишь-то?
Отец с досады лишь «крякнул» и, раздражённо махнув рукой, направился в дом, а над головой в темнеющее небо взлетели новые ракеты.
Андрей вышел за калитку и в сумерках пошел по улице. Из открытых окон доносился звон расставляемой посуды, обрывки музыки, голоса, на верандах зажгли свет, в беседках собирались компании, шутили, смеялись, задымились мангалы, а в одном дворе он увидел, как на большой треноге подвешивают казан.
«Крынкины плов, должно быть, собираются готовить», – равнодушно подумал он и зашагал дальше.
Выйдя в поле, Андрей остановился и посмотрел на небо. С той стороны, где солнце село, всё ещё виднелась светлая полоса, неровно срезанная снизу тёмными верхушками деревьев, а с противоположной стороны на ночное темное небо выползала огромная красная луна, и звёзды, будто испугавшись этого соседства, загорались лишь на середине небосвода. Воздух стал прохладен и свеж, туман пополз над полями. Андрей отмахнулся от надоедливого комара, что зудел у него над ухом, и пошёл через поле туда, где в темное небо взлетали ракеты фейерверка. Роса опустилась на траву, и через несколько шагов он почувствовал, что ноги его промокли.
«Не вернуться ли?..»– нерешительно подумал он, но что-то притягивало его к тому месту, куда ускакала дневная наездница.
Чувство это было неопределённое и во многом противоречивое: с одной стороны, он понимал, что делать ему там абсолютно нечего, и кроме неприятностей ничего он там не найдёт, но, с другой стороны, ему было до крайности любопытно – кто же это такие, что они о себе такое выдумали, что и пройти нигде нельзя без того, чтобы тебя не окрикнули и не обругали.
Шёл он осторожно, опустив голову. В сгущающемся мраке высматривал куда лучше наступить и чуть не наткнулся на сетку, растянутую на металлических столбах через все поле, такую же, как та, что была натянута внизу, у дороги. Дальше пройти не представлялось возможным. Уцепившись руками за сетку, он вытянул шею, встал на цыпочки и начал рассматривать большой дом, расположенный метрах в двухстах, от того места, где он остановился. Почти в каждом окне горел свет. Тени мелькали за занавесками. Слышалась музыка. Перед входом в ряд стояли три больших лимузина, падавший из окон свет отражался на их лакированных боках. Вдруг дверь на крыльцо распахнулась, и во двор из дома выкатилась многочисленная шумная компания. Выкрикивая что-то неразборчивое, пританцовывая, визжа и хохоча, они обошли дом и скрылись за углом, откуда немедленно в ночное небо взлетели несколько ракет. Андрей проследил за ними взглядом.
«Новые хозяева, что ли?» – мрачно подумал он – «Похоже, что так. Гуляют… Хозяева новой жизни, а ты пошёл вон. Прочь с дороги. Вот и заборчик поставили, чтобы ты, дурак, не ходил куда не просят. Пир во время чумы – точнее и не скажешь».
Повисев ещё немного на сетке, как мартышка на заборе, он тяжело вздохнул и сполз на землю.
«Вот жизнь, как сажа. Как-то навалилось всё сразу и там, и тут», – Андрей отвернулся, втянул голову в плечи и побрёл прочь, на этот раз не обращая ни малейшего внимания на мокрые ноги.
Погостив у родителей ещё денек, Андрей вернулся в город. С утра приехал в институт и к своему удивлению обнаружил, что мертвые коридоры наполнились странной жизнью и кишели какими-то маленькими людьми с чёрными прямыми волосами и раскосыми глазами над высокими скулами, бегавшими, как заводные, из комнаты в комнату, перетаскивая на себе тюки, обмотанные целлофаном.
– Это что ж такое? – растерянно спросил он проходящего мимо Леонида Самуиловича, заведующего одной из кафедр. – Откуда эти китайцы здесь объявились.
– Это не китайцы. Это вьетнамцы, – со знанием дела поправил его эрудированный Леонид Самуилович. – Китайцы – они и ростом выше, и покрепче будут, особенно те, что проживают в северных провинциях, в таких, как Уйгурский автономный район…
– Хорошо, пусть будут вьетнамцы, но откуда их столько?
