скачать книгу бесплатно
– Если есть кто-то на стороне. Группа, или организация, или, черт побери, нация, или политическая фракция, или отдельный параноик, помешанный на теории заговоров, где-то в нашей стране. О чем бы ни шла речь, если есть какая-то заинтересованность в знаниях Вильяма, ему же, наверное, известно?
– Если такой имеется, – сказал он и кивнул, – то преемник Вильяма, вероятно, в курсе.
Кристина не сказала больше ничего. Ждала. А Пальмгрен знал, какие слова она хотела от него услышать.
– Я посмотрю, может, мне удастся связаться с ними.
Чувство благодарности заставило Кристину опустить взгляд, шумно вздохнуть. Сейчас она пожалела, что не заказала кофе, тогда смогла хотя бы изучать его, только бы не встретиться с глазами Пальмгрена как раз сейчас.
Пальмгрен взял ее за руки наклонил голову, словно пытаясь поймать взгляд Кристины вопреки ее желанию.
– Все будет хорошо, – заверил он. – Я обещаю, все будет хорошо.
Тепло его рук вкупе со словами благотворно на нее повлияло, на душе стало немного легче, и впервые после исчезновения Вильяма она позволила себе чуточку расслабиться и дала волю слезам.
В конце концов подняла глаза на Пальмгрена. Благодарно улыбнулась в ответ.
И даже если они оба знали, что никто из них ничего не может обещать, все равно ни один из них не сказал этого.
Во второй раз на протяжении одного и того же дня Вильяма вели по бесконечным каменным коридорам замка. Но сейчас Коннорс не говорил ничего. Позволил Вильяму идти, погруженному в собственные мысли, дал время переварить услышанное, прекрасно понимая, что тому сейчас не до географии.
Они шли в тишине, пока не миновали комнату, где Вильям проснулся тем же утром. Далее в том же коридоре находилась другая дверь, и Коннорс открыл ее (тоже никаких замков, констатировал Вильям) и показал ему маленькую комнату, находившуюся за ней.
– Здесь ты будешь работать. Посмотри, может, тебе чего-то не хватает.
Вильям огляделся. В качестве помещения для работы комната была не особенно большой. Она располагалась вдоль той же стены, что и его спальня, и из нее открывался столь же шикарный вид. Четыре больших окна смотрели на горное озеро, а вдоль боковой стены стоял длинный стол с мониторами и компьютерами, и рабочими материалами, и даже ручками и бумагами, а также офисный стул, выглядевший очень привлекательно.
В первый рабочий день он вошел в свой кабинет.
Довольно приличный, надо признать.
– Узнаешь? – спросил Коннорс.
– Извини?
Вопрос казался абсурдным, и Вильям поднял глаза на генерала, одарил его недоуменным взглядом. Но Коннорс лишь еле заметно улыбался, явно не собираясь ничего объяснять, и Вильям снова повернулся в сторону комнаты.
Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что здесь ему многое знакомо.
А еще через мгновение до него дошло почему.
Это были его собственные компьютеры.
И поставлены точно таким же образом, как и в его квартире. Мониторы, и системные блоки, и специальное встроенное оборудование, которое он нарисовал сам и заказал строго секретно. А на полках над мониторами красовалась его собственная литература, папки, все находившееся в его кабинете дома, все необходимое ему для работы здесь.
Только окинув взглядом стол в третий раз, он понял, что лишь одно не сходится. Он сделал шаг вперед, к серо-зеленому ящику из стальных листов, формой напоминавшему куб, установленному на краю, в стороне от всего другого.
Это не мог быть он. Ни в коем случае.
Он положил на него руку, провел пальцами по холодной поверхности. Повернул его так, что перед ним предстали ряды разъемов и выключателей, установленных на плоской панели, составлявшей его заднюю стенку. Он выглядел кустарным изделием из восьмидесятых годов.
– Как, черт возьми, вы заполучили его? – спросил он.
– Заказали.
– Заказали?
Вильям посмотрел на Коннорса. Этот блок уж точно нельзя было купить в магазине. Или украсть, вломившись куда-нибудь и прихватив с собой. Пришлось бы преодолеть массу преград в виде систем сигнализации и, возможно, толстых стальных стен, чтобы добраться до него. Удалось бы справиться, только заполнив кучу бумаг и получив бесконечное количество подписей под ними.
В этом он был уверен почти на сто процентов.
Поскольку собственными руками создал данное устройство.
Начал конструировать весной 1992 года и доводил до ума поэтапно в течение двух лет. Оно являлась основой ультрасекретного научного проекта и использовалось в течение едва ли семи лет, после чего его поместили в мешок с силикагелем и положили в пещеру, как хорошо охраняемую тайну. И даже если каждый отдельный компонент сам по себе прилично отставал от времени, самодельный компьютер на столе перед ним был создан для одной-единственной задачи. И возможно, по-прежнему оставался одним из самых действенных инструментов по раскодированию зашифрованной информации в мире.
И назывался Сарой. В честь его знакомой с таким же именем.
– У нас есть кое-какие контакты, – пояснил Коннорс в ответ на его вопрос.
– Я понимаю, – сказал Вильям. – Я догадался об этом.
Его удивили чувства, нахлынувшие на него. Это же были просто бездушные машины. Но одновременно они напомнили ему о тех временах, которые он пытался забыть, или умалить их значение, или, по крайней мере, относиться к ним с пренебрежением, а сейчас ему напомнили обо всем, внезапно, с совершенно неожиданной стороны и с огромной силой.
Он посмотрел на Коннорса и кивнул.
Это означало «спасибо».
Даже если он не хотел признаться себе в этом.
Коннорс оставался в комнате и наблюдал за Вильямом Сандбергом еще минуту, видел, как тот наклонился над своим оборудованием, проверил разъемы и провода, убедился, что все соединено надлежащим образом. В конце концов почувствовал себя лишним, решил не мешать и повернулся, собираясь уйти.
Он как раз открыл дверь, когда услышал голос Вильяма у себя за спиной.
– Коннорс, – позвал он.
Сандберг стоял сбоку от своих компьютеров. И то, как серьезно он смотрел, удивило Коннорса, и впервые он по-настоящему понял, что человек напротив него всего сутки назад пытался покончить с собой.
От усталого ироничного взгляда не осталось и следа. В нем появилось нечто иное, некий налет доброты, которого он не ожидал, хотя и следовало бы, и в какой-то момент Коннорс боролся с желанием подойти к нему, похлопать по спине, сказать, что все будет хорошо.
Но к сожалению, Коннорс сомневался в таком финале. Он просто кивнул в ответ. Спрашивай.
Вильям перевел дух. Обдумал каждое слово. Очень тщательно.
– Я вижу только одну причину, почему ООН понадобилось бы создавать секретную полувоенную организацию под своей эгидой.
Коннорс стоял неподвижно. Ничего не сказал, просто ждал продолжения.
– Если есть конкретная, всеобъемлющая угроза, направленная не против какой-то отдельной страны. Если что-то затронуло бы нас всех и возникли опасения относительно неизбежности такого развития событий. Если бы все обстояло так. И в случае беспокойства о последствиях в том случае, если общественность узнает. Тогда пожалуй.
Если у Коннорса еще и оставалась улыбка на лице, когда он повернулся, сейчас она исчезла. Он стоял неподвижно и смотрел прямо в глаза Вильяма, не отводя их ни на миллиметр.
Сандберг назвал причину, проще он сам не смог бы сказать.
Ни один из них не произнес больше ни слова.
А потом Коннорс повернулся и покинул комнату.
Уже далеко за полночь Кристина вернулась в редакцию. В руке она держала видавший виды пакет из супермаркета с бесцветными макаронными изделиями в столь же бесцветной бумажной упаковке. Не от голода, а по причине того, что по всем меркам вроде бы должна испытывать его, она собиралась разогреть их в офисной микроволновке уже неизвестно в какой раз, а потом съесть часть и оставить остальное у себя на письменном столе, чтобы уборщица забрала вместе с содержимым корзины для бумаг, когда придет спозаранку. Сама она надеялась к тому времени уже уйти домой.
Пребывание в офисе ночью вызывало какое-то особое чувство. Темп был ниже, те, кто работал, делали это в тишине, телефоны главным образом молчали, и сейчас их обычную для дневных часов непрерывную трескотню заменял шум вентиляторов, компьютеров и люминесцентных ламп. Если кто-то не хотел идти домой и, сидя в полном одиночестве, таращиться на себя в зеркале, редакция представлялась отличной альтернативой. Ты был не один, но единственное общение с коллегами сводилось к усталым кивкам, когда кто-то проходил мимо. И по ощущениям Кристины, именно это требовалось ей в такой вечер.
По крайней мере, обычно так все и получалось.
Но на письменном столе прямо напротив стеклянной стены ее кабинета горела настольная лампа, освещая включенный компьютер и одинокую кепку, лежавшую на блокноте рядом с ним.
Лео еще не ушел домой. И прежде чем она успела оглядеться и определить его местоположение, шум опрокинувшейся кофейной чашки со стороны кухни громом прозвучал среди монотонного гула электроприборов и заставил Кристину повернуться в ту сторону.
Он стоял у длинной мойки посередине кухонного отделения и с помощью огромного количества бумажных полотенец пытался помешать светло-коричневой луже из смеси молока и кофе стечь на пол и разбежаться по нему. Кристина молча наблюдала за ним, двигаясь в его сторону. Решала, можно ли ей улыбнуться из-за всего этого или надо испытывать беспокойство по поводу того, что ей достался такой помощник.
– Ты еще здесь? – спросила она наконец.
Лео поднял глаза. Он не слышал, как подошла Кристина. Просто развел руки в стороны, как бы показывая, да, вот он.
А на обратном пути те же руки захватили с собой кофейную чашку. Она лежала на боку, и он выругался про себя, прежде чем взялся за рулон с полотенцами снова, отмотал еще кусок и начал новые спасательные работы с целью остановить вражеский ручеек, уже прорвавшийся к самому краю стола.
– Ладно, – сказала она. – Раз уж мы все равно здесь…
Она поставила свою упаковку с макаронами в микроволновку и включила ее. Прислонилась к рядам кухонных шкафов и коротко рассказала о своей встрече с Пальмгреном, об их совместных размышлениях относительно того, кто и почему, и о его обещании попытаться выяснить, имеют ли оборонительные силы хоть какое-то представление о происходящем.
Особо не о чем было разговаривать, и она замолчала еще до того, как ее еда успела разогреться. Призывно посмотрела на Лео, словно передавая эстафету ему. Но он просто кивнул. Перевел дух, словно хотел сказать что-то, но не нашел нужных слов и повернулся к кофейному аппарату с целью снова наполнить свою чашку.
Ей приходилось все вытягивать из него клещами.
– А ты сам? Что ты узнал?
Он печально посмотрел на нее. Сформулировал мысленно ответ, прежде чем начал говорить.
– Немного, – сказал он. – Я пообщался с транспортной фирмой. Если верить им, они никого не посылали туда. То есть по адресу Вильяма. Но соседи уверены, что у грузчиков на спецодежде красовалась надпись «Стадсбудет».
– В какое время они там были?
– Никто не хочет признаваться, как внимательно они следят за соседями. Сначала они не знают, потом начинают наводить тень на плетень. Но где-то около полудня.
Кристина кивнула:
– А когда он исчез из больницы?
– Последний раз его видели в одиннадцать. Больше ничего не знают.
Пауза, прежде чем он продолжил:
– Записи с камер видеонаблюдения отправлены в полицию. Но никто не надеется там ничего найти. Ты же понимаешь. Больница. Неприкосновенность и независимость личности и все такое. Там камер всего пара штук. Если знаешь, как идти, пройдешь почти везде и ни разу не засветишься.
Следующее, сказанное им, удивило Кристину.
– Я попытался немного прогуляться везде сам. И после нескольких заходов прекрасно представлял, каких путей надо придерживаться. Это не составило особого труда.
– Ты побывал там?
– Мне же требовалось поговорить с ними.
Кристина кивнула. Не понимала, почему, собственно, это удивило ее. Возможно, она поступила бы так и сама. В принципе можно ограничиться и телефоном. Но лучше смотреть людям в глаза, когда разговариваешь с ними. Просто в глубине души она ожидала, что Лео выберет самый легкий путь. И когда он не сделал этого, она обрадовалась своей ошибке.
– Я просто не знала о твоей поездке туда, – объяснила она.
– Я же все равно был в городе, – пожал плечами он. – На Страндвеген, и потом «Стадсбудет» находится в Вазастане, а больница расположена почти по пути домой.
Ничего себе. Она не смогла не улыбнуться.
– И что тогда, черт побери, ты делаешь здесь?
Лео поднял на нее глаза. Он услышал нотки теплоты в ее голосе и вынужден был сконцентрироваться на чем-то другом, лишь бы не покраснеть.
– Я… подумал, – ответил он, расставив акценты так, что получилось вроде бы законченное предложение. Конечно, прекрасно сознавая, что это звучит по-идиотски, но предпочел лучше так, чем, кроме того, выглядеть смешным.
На какое-то время снова воцарилась тишина.
– Когда ты в последний раз смотрел на часы? – спросила Кристина.
Лео пожал плечами. Конечно, был в курсе, что уже поздно. Но у него имелась причина вернуться в редакцию. Он бросил взгляд на компьютер и задумался на минуту.
Он мог бы рассказать. Но не хотел делать этого. Не сейчас. А вдруг он ошибается.
Пожал плечами снова, хотя точно знал, сколько времени.
– Иди домой, – предложила Кристина.
Лео колебался.
– Я, пожалуй, побуду еще немного, – сказал он.
Кристина посмотрела на него.
Сколь бы странным это ни казалось, но сейчас она услышала от Лео первое предложение, когда он не запинался и не начинал сначала, а произнес его четко и спокойно. И Кристина просто не поверила своим ушам и снова не смогла сдержать улыбку.
– В чем дело? – спросил он.
– Ничего. Просто устала. И ты тоже.
