скачать книгу бесплатно
За год многое претерпело изменения. Свежесть конфетно-букетной стадии ушла, и появились горьковатые нотки, предвосхищавшие расставание. Пожалуй, лишь секс сохранялся на достойном уровне. Юра много ей дал, научив получать наслаждение и дарить его в ответ. Однако в интимную сферу тоже приходило однообразие. Это все больше напоминало принцип теории Павлова, построенный по схеме «стимул – реакция». Удовольствие присутствовало, но достигалось механически, привычными телодвижениями. Долгие беседы в постели стали редкостью. Секс приносил физическую разрядку, не более. Недавно полушутя-полусерьезно Юра обронил, что Женя приезжает к нему только за оргазмами. Вслух она возмутилась, но про себя поняла – он прав.
Однажды Маша притащила на пятничное собрание в кофейне психологическую брошюру, в которой рассказывалось, что люди находятся вместе, пока не задаются вопросом: «Зачем мне это надо?» Они с Леной тогда подняли на смех обиженную Машу, которая разделяла мнение автора. Теперь же предположение, высказанное в статье, не казалось смешным. В сотый раз Женя спрашивала себя: что держит ее с Юрой вместе? И нехотя признавала, что чуть ли ни единственной причиной был неплохой регулярный секс.
* * *
Поглощая мясное рагу в компании бесшумно работающего телевизора, Женя вяло обдумывала ситуацию на личном фронте. Шел выпуск новостей, один за другим сменялись видеосюжеты. Появившаяся знакомая физиономия привлекла внимание и заставила прибавить громкость. Закадровый голос диктора сообщал:
– Таким образом, судебные инстанции дали согласие на пересмотр дела Султонбека Мирзоева. По словам адвокатов, с террориста снимут все обвинения. Смелый прогноз обусловлен открывшимися новыми фактами. Напомним, боевик обвиняется в покушении на президента в 1999 году. Он заминировал автомобиль, на котором глава государства…
Женя не стала слушать дальше – предыстория известна. Однако! Ничего себе – Мирзоева могут освободить! Она вспомнила свою эпопею годовой давности и пожала плечами. Сомнительно, чтобы власти отпустили его на свободу. Скорее всего очередная уловка защитников.
Она выкинула из головы новость, равно как и тягостные думы про Юру. В конце концов завтра интервью с Гречишниковым. К нему нужно подготовиться, а на часах – почти полночь. Вставать же – ни свет ни заря, поэтому не стоит терять время. Что за зверь «нефтяное соглашение» – известно, но информацию надо освежить. Интернет выдал достаточно сведений, и Женя взялась за их изучение.
«Нефтяное соглашение» представляло собой стратегию развития энергетической отрасли на двадцать лет вперед. За амбициозным, пафосным текстом, по сути, скрывалось намерение «все взять и поделить». Лирика про альтернативную энергию выглядела смехотворно, и между строк читалось желание нажиться на главном достоянии страны – нефти. Пресса заприметила подвох и окрестила документ «нефтяным соглашением», подразумевая под этим согласие российских чиновников позволить импортерам наложить лапу на богатство отечества.
Проект о пятистах листах изобиловал формулировками, которые можно было толковать двояко, а то и трояко. На каждой странице пытливая оппозиция и вездесущие корреспонденты находили моменты, несовместимые со светлым энергетическим будущим. Проблема сводилась к тому, что после подписания закона США и ряд других стран смогут безлимитно выкачивать из недр России черное золото. Этот самый «ряд» публику не беспокоил: у Казахстана, Азербайджана и прочих стран СНГ своей нефти хоть залейся. Но наглая попытка дать Вашингтону доступ к русским природным ресурсам была бесконечно возмутительной. Политически активные граждане поднимали на ноги общественность, созывали митинги и писали петиции. Правящие круги снисходительно наблюдали за их потугами. Дебаты по радио и ТВ напоминали дешевую комедию, сюжет которой был написан бездарным сценаристом, а потом отснят безмозглым режиссером.
Невзирая на шумиху и крики «левых», действующая власть все-таки протолкнула законопроект, который должны были принять со дня на день. Оппозиция рвала на себе волосы и протягивала руки к последнему оплоту надежд – министру энергетики Павлу Гречишникову. Его фамилия, к удивлению многих, не значилась в списке прихлебателей, составлявших текст закона. Злые языки поговаривали, что именно поэтому он занял резко-отрицательную позицию. Однако людей, веривших в чистоту его помыслов и преданность государственным интересам, оказалось несоизмеримо больше.
Женя покатывалась со смеху над такой наивностью. Ясное дело, у того имелись свои причины, чтобы выступать против. Впрочем, его мотивы, да и судьба «нефтяного соглашения» волновали ее постольку, поскольку давали возможность выкинуть из кресла завотделом Полину Мазуркевич.
Нужно разбиться в лепешку, но добраться до неприступного Гречишникова, который пару месяцев назад отказался общаться со СМИ. Такой демарш с обетом молчания многих озадачивал. Жене казалось, что она отлично представляет, какие перспективы ее ждут, если удастся разговорить господина Гречишникова. Но ей в самом страшном сне не могло присниться, чем обернется это интервью.
* * *
На следующее утро, пока Мельникова собиралась на конференцию в НИИ экологии, в аэропорту Эр-Рияда, столицы Саудовской Аравии, приземлился частный самолет. Единственный пассажир – Ларс Свенссон – сошел с трапа и сел в лимузин, прикативший на взлетную полосу. Это был автомобиль одного из богатейших людей планеты – арабского шейха Али бен Аббаса. Машина направилась в его резиденцию, где, помимо самого шейха, Свенссона дожидались еще четверо мужчин.
Трое из них, так же, как бен Аббас, были в традиционных длинных белоснежных одеждах. В чертах лиц угадывалось благородное происхождение и принадлежность к верхушке правящих кругов Ближнего Востока. Четвертым был европеец, одетый в летний костюм песочного цвета. Каждому из присутствующих было около шестидесяти лет. Сорокалетний Свенссон, появившийся на пороге дорогих, со вкусом обставленных апартаментов, оказался самым молодым среди собравшихся.
Окружавшая роскошь оставляла его равнодушным так же, как звания, регалии и статусы сидевших за столом. Бесшумно ступая по персидскому ковру, он подошел к столу и коротко кивнул в знак приветствия:
– План «Провокация» утвержден, но с некоторыми изменениями. Сначала решим вопрос о реализации оружия, затем все, что связано с фармакологией. Члены Клуба соберутся для обсуждения деталей в Лос-Анджелесе, в июле. Есть возражения?
Присутствующие покачали головами.
– Финансирование берут на себя США, Канада, Австралия и Евросоюз. Человеческие ресурсы должны быть предоставлены странами Ближнего Востока. В какие сроки возможна переброска людей в Америку?
– Как только Правление утвердит план, мы готовы приступать, – подал голос один из арабов. – Процесс внедрения займет две-три недели.
– Хорошо. Вопросы?
– Важно понимать, кто стоит во главе пирамиды исполнителей. Если наш человек, то подготовку надо начинать незамедлительно, уже сейчас.
– Нет. Правление поставит у руля своего человека. Приняты меры, чтобы организовать все должным образом.
– Кто он?
Настала очередь Свенссона покачать головой:
– Имя не подлежит разглашению до собрания Клуба.
Арабы переглянулись. Такой расклад их не обрадовал, однако никто не высказался против. Европеец уточнил:
– Когда предполагается переход к фармацевтической кампании?
– Старт программы – середина декабря. Второй этап – февраль следующего года. Каждый последующий – через шесть-восемь месяцев, в зависимости от результатов.
Слово перешло к бен Аббасу.
– Как руководитель ОПЕК я хотел бы знать, что Правление решило по энергопроекту России?
– Полагаю, вам это известно. «Нефтяное соглашение» будет подписано, – пожал плечами Свенссон. – К чему риторические вопросы, господин Аббас?
– Меня интересует, как сообщить об этом странам картеля. Все… хм, переживают, что закон отразится на поставках нашей нефти в США. Если Штаты получат доступ к российским скважинам, то спрос на ближневосточные углеводороды упадет. Придется прибегать к искусственным методам подстегивания цен на рынке. А мне хотелось бы избежать радикальных мер.
– Принятие законопроекта не скажется на ваших доходах. Даю гарантию Правления, что его интересы лежат в другой плоскости.
– Тогда не понимаю, в чем смысл…
– Полагаете, Правление жаждет контроля над нефтяным бизнесом? – Свенссон произнес эти слова с презрением, словно речь шла о мензурке с бензином, а не о всемирном господстве Ближнего Востока в снабжении человеческой расы черным золотом.
– Я не ставлю под сомнение, что преследуются иные цели. Просто не вижу логики в этих действиях.
Свенссон одарил его снисходительной ухмылкой, в которой читалось безразличие к тому, видит ли кто-то логику в чем бы то ни было или нет. Бен Аббас сжал кулаки, но сдержался и промолчал. Как ни крути, а хамоватый швед – лишь связующее звено между Правлением и ими, членами Клуба. Засранец был мальчиком на побегушках, и это утешало самолюбие шейха. Да и многих других, кому приходилось терпеть манеры Свенссона.
Тот обвел присутствующих безжизненным, рыбьим взглядом, словно уточняя, не желает ли кто-то еще попасть под ледяной душ. Ответом были колючие взгляды пяти пар глаз. Уже в дверях, не оборачиваясь, он бросил:
– Дату собрания Клуба в Лос-Анджелесе сообщу через неделю.
* * *
Июньским субботним утром Москва пребывала в полудреме. Ночью прошел ливень, и зелень деревьев благоухала свежестью. Точно в назначенный час Женя вошла в здание института экологии – нелепое серое строение советских времен. Изнутри оно выглядело приветливее: начальство разорилось на кое-какой ремонт, и от интерьера не так сильно веяло «совком».
Возле кабинета Маши царило столпотворение. Седовласые мужи заполонили коридор: пробиться к дверям было невозможно. Но не для Жени. Захлопнув за собой дверь, она увидела подругу, которая как сторукое индийское божество разговаривала по нескольким телефонам, заполняла бумаги и отдавала распоряжения. Обстановка в пресс-центре НИИ походила на кремлевскую приемную.
Закончив отчитывать невидимого телефонного собеседника, Маша выругалась:
– К чертям собачьим! В понедельник увольняюсь из этого дурдома!
– Ага, массовый психоз. Едва выжила в борьбе с цветом нации, осаждающим твой кабинет. Их коллективное бессознательное запросто может убить.
– Суммарный ай-кью собравшихся под миллион, так что не удивлюсь, если сама свихнусь.
– Мусик, говори, где мое место в этом бедламе, и твои проблемы уменьшатся на сто двадцать баллов ай-кью.
– Внесла тебя в список как лаборанта-стажера кафедры микробиологии. Так что, надевай белый халат и чеши в лекторий.
– Ты лучший в мире пресс-секретарь!
– А ты – льстивая журналистская морда.
– Обожаю тебя!
– Давай, дуй. Сборище на пятом этаже.
Лекторий сторожили два мордоворота из службы безопасности Минэнерго. «Лаборант-стажер» подождала, пока нашли ее фамилию и провели досмотр. Обнаружив диктофон, секьюрити уточнил:
– Это зачем?
– Для научной работы. Пишу кандидатскую по системам нефтеочистки, – соврала она.
Огромная аудитория была заполнена наполовину. Львиную долю составляли все те же великовозрастные и убеленные сединой ученые. Кое-где виднелись и молодые лица, но такие находились в меньшинстве. Стоял возбужденный гул, вызванный то ли видом здоровенного несуразного агрегата, то ли ожиданием Гречишникова. Окинув взглядом помещение, Женя села поближе к выходу. Согласно замыслу, министра нужно брать тепленьким. Она предполагала выскочить вслед за ним из зала, едва тот закончит выступление. И задать вопросы, как говорится, не отходя от кассы. План был прост, как все гениальное.
Лекторий трещал по швам, когда по рядам прошелестело известие, что Гречишников прибыл. Едва он перешагнул порог, аудитория взорвалась овациями. Он направился к кафедре для выступлений, а двое вооруженных телохранителей встали у дверей, заслонив широченными спинами проход. Можно подумать, Гречишников прибыл не в НИИ, а прямиком в стан врага.
Женя часто видела этого политического деятеля по телевизору и три-четыре раза лично, на пресс-конференциях. Однако всегда – с большого расстояния. Теперь же, сидя в первом ряду, всего в нескольких метрах, с интересом разглядывала его.
Ему было около семидесяти, и внешне он соответствовал возрасту. Невысокий, с пухлыми ручками и ножками, из-за своей полноты он казался сущим коротышкой. Блестевшую в свете институтских софитов лысину обрамляли седые волосы. Щеки свисали бульдожьими складками на воротник дорогой рубашки. Серые глаза под кустистыми бровями смотрели исподлобья: создавалось впечатление, что Гречишников всех и вся в чем-то подозревает. Тем не менее, это был взгляд человека, который привык не только подозревать, но и решительно действовать. Вообще, в живых, резковатых манерах чувствовалась привычка идти до конца и достигать целей любыми средствами.
Он начал с пышного вступления. Рассказал, как счастлив встретиться с оплотом российской науки и какие большие надежды возлагает на технический прогресс. Лирическую пятиминутку посвятил важности работы НИИ и неоценимости вклада института в общее дело. Слушая эту демагогию, Женя так и не поняла, с какого перепуга он притащился повидать профессорскую элиту.
Тех, напротив, это вовсе не волновало. Каждый хотел ответов на другие вопросы, в частности, связанные с финансированием их епархий. Его засыпали жалобами и просьбами включить в бюджет те или иные расходы. Гречишников обещал всесторонне изучить, принять адекватное решение и сделать все возможное. Пару раз прозвучала тематика «нефтяного соглашения». Тот напрягался, буравил интересующихся недобрым взглядом и жестко отрезал: «Без комментариев».
Женю утомила традиционная тягомотина. Она краем уха слушала призывы ученых обратить внимание на их проблемы и обдумывала, как бы вклиниться между Гречишниковым и его телохранителями до того, как ей скрутят руки и гавкнут: «Лицом в пол!» Вид шкафообразных монстров предполагал исключительно такой стиль общения. Кроме того, подозревала: едва министр сойдет с подмостков, братия, радеющая за перспективы науки, поспешит к нему, наплевав на регламент, и запросто оттеснит такую худосочную пигалицу, как она.
Опасения оправдались. Едва Гречишников, раздав кучу сладких обещаний «рассмотреть» и «принять меры», сделал пару шагов к мордоворотам, добрая треть аудитории поднялась и колышущейся волной хлынула вниз с амфитеатра. Из-за дверей возникли секьюрити и взяли правительственный объект в живое кольцо. Профессора, игнорируя призывы ведущего к здравому смыслу, стали осаждать Гречишникова с такой же отвагой, как ранее брали штурмом кабинет Маши Полежаевой. Высокопоставленный коротышка, окруженный охраной, начал бочком продвигаться к выходу.
Ведущий надрывал глотку и выкрикивал: «Господа, будьте разумны!» Следующий докладчик расстраивался из-за отсутствия интереса к его персоне. Оставшиеся чинно сидеть за партами ученые мужи наблюдали за бушующими коллегами, берущими на абордаж чиновника. На шум прибежало подкрепление в виде охранников НИИ и наряда милиции. Неуклюжий аппарат нефтеочистки гордо и отрешенно взирал на происходящий хаос.
Женя осознала: прорваться через два кольца окружения, состоящих из профессоров и охраны, невозможно. Охранники института оттесняли безумное море старцев вглубь лектория, а сотрудники МВД расчищали дорогу к свободе. Секьюрити свирепо рычали и заслоняли главного энергетика, на лице которого застыло зашкаливающее напряжение. До спасительного выхода оставалось метров пять-шесть, когда несколько прытких товарищей проскочили вперед и помчались к лифтам, рассчитывая подкараулить армию врага на пути к отступлению. Женя перехватила взгляды секьюрити, которые заметили тактический ход неприятеля. В их глазах мелькнуло замешательство. Но тут же отрывистый кивок одного, который оказался замеченным лишь ею, дал понять, что будет задействован другой вариант. И шестым чувством догадалась, какой маневр они задумали.
Альтернативный план созрел моментально. Она выскочила в коридор прежде, чем ее успели остановить. Но в отличие от вырвавшихся раньше нее зомби, побежала в другом направлении.
Из западни на пятом этаже можно было выбраться двумя способами: на лифте или через запасной выход. Женя более-менее знала планировку, так как иногда наведывалась к Маше. Охрана, смекнувшая об отрезанном главном пути бегства, наверняка поведет министерскую особу этими тайными тропами.
Что есть духу она припустила туда, на ходу стягивая халат, добежала до таблички «Посторонним вход воспрещен» и толкнула незапертую дверь: площадки на черной лестнице испокон веков служили курилкой.
Спустившись на два пролета, Женя перевела дыхание и одернула стильный деловой костюм. Собираясь утром и понимая, что нужно соответствовать «глянцу», она выбрала узкую темно-синюю юбку до колен и приталенный пиджак того же оттенка, из кармашка которого кокетливо выглядывал белый платочек с синей оторочкой. Дамская сумка и туфли на высоком каблуке завершали образ.
Наверху хлопнула дверь, и по лестнице разнесся поспешный нестройный топот. Женя уставилась в мобильный с задумчивым видом человека, набирающего смс. Сердце гулко стучало, а в голове билась мысль: «Господи, сделай так, чтобы без милиции и охранников! Чтобы только с телохранителями!» Когда небольшая группа замерла на ступеньках пролета, внизу которого ковырялась в телефоне Женя, у нее внутри все радостно подпрыгнуло: рядом с Гречишниковым находились лишь его амбалы.
– Что вы тут делаете? – зарычал один из них, видимо, выступавший за главного. – Прочь с дороги!
– Да я вроде не загораживаю путь.
Возникло замешательство: дамочка выглядела не как посетитель научной конференции. Это сбивало с толку службу безопасности, которая плотнее сгрудилась вокруг Гречишникова. Казалось, они ждут, что Женя вытащит из кармана пулемет. Весь их вид выражал готовность стрелять на поражение, если будет сделано хоть одно резкое движение. Маленький боевой отряд стал спускаться.
– Стойте, не двигайтесь! – гаркнул «главный», заметив, что эффектная мадам потянулась к сумке, чтобы убрать сотовый.
Ее рука замерла на полдороге, а глаза изумленно уставились на хама.
Облик девицы в дорогом костюме не вязался с обстановкой: ободранными стенами, мутными, немытыми окнами, обшарпанными банками из-под кофе, выполняющими роль пепельниц. Что-то тут было не так.
– Вы – сотрудница института?
В ответ раздался низкий обескураживающий смех.
– Разве я похожа на мымру в белом халате?
После этих слов Женя глазом моргнуть не успела, как отряд перегруппировался. «Главный», в мгновение ока перемахнув восемь ступенек, оказался рядом. В лоб глядел пистолет. Сердце, кажется, остановилось.
– Кто вы? – Гречишников вышел из-за спин бульдогов.
Телохранитель тем временем обыскал ее и нашел диктофон, паспорт и удостоверение «Звездной пыли». Выяснив, что оружия у странной барышни нет, он опустил пистолет. Гречишников мельком взглянул на документы.
– Какого беса «глянцевой» кукле понадобилось здесь… Уходим.
Секьюрити швырнул ей сумочку, и Женя поймала ее на лету. Все произошло в один миг. Она сообразить толком ничего не успела – душа в пятки ушла. Гречишников засеменил короткими ножками по ступенькам вниз. И Женя очнулась, осознав: еще секунда, и шанс будет упущен. Ее голос разнесся эхом по лестничному пролету:
– Павел Алексеевич, я тут не случайно. Мне нужны вы.
Сказанное произвело сильный эффект. Двое громил вновь оказались подле нее, а Гречишников обернулся и вцепился жутким взглядом.
– Кто вы, черт подери?
– Евгения Мельникова, корреспондент журнала «Звездная пыль».
– Да что вы говорите? И наверное, жаждете получить интервью? Поэтому здесь торчите?
– Верно, – Женя сглотнула комок, застрявший в горле, не понимая, чем вызвана реакция, явно выходящая за рамки обычной нелюбви к прессе.
– Прекрасно, – неожиданно согласился Гречишников и приторно-сладко добавил, – в таком случае, мне тоже нужны именно вы. Не откажете в любезности прокатиться в правительственной машине?
Она растерянно посмотрела в мечущие молнии глаза. Все выглядело более чем странно. Но на размышления времени не было.
– Конечно. Если ваши бультерьеры не пристрелят ненароком.
– В их работе случайностей не бывает.
Женя оказалась в черном «БМВ» с тонированными стеклами и «мигалкой». Автомобиль в сопровождении двух «Волг» помчался по улицам Москвы. Гречишников снова отрывисто бросил телохранителю: «Проверь ее». Женя подумала, что опять предстоит досмотр, но вместо этого секьюрити достал какой-то аппарат и просканировал ее вещи.
– Чисто, «жучков» нет.
Гречишников стал поспокойнее, хотя глядел по-прежнему злобно и угрюмо. Когда заговорил, доброжелательности в голосе тоже не звучало.
– Ну что надо? Кто вас послал?
– Вы же видели удостоверение. Знаю, близко не подпускаете прессу, и пробиться к вам невозможно. Но в моих планах – поговорить не о работе, а о личной жизни: семья, внуки, домашние питомцы. К сожалению, не нашла другого выхода, кроме как проникнуть на эту конференцию.
