Ты не мой муж

– Устроил балаган, – мама фыркнула. Она не воспринимала всерьез мои слова, не слышала в них обиду, не хотела видеть, что разделила детей: кто-то лучший, кто-то худший, равных нет. – Завтра заеду к вам, посмотрю внука. В прошлый визит мне показалось, что у Даяна глазик косит.

– Не говори глупостей! – меня взбесило это замечание. Она еще и внуков будет делить на хороших и плохих! На правильных и неправильных. – Он грудной малыш и ссыт под себя, а ты от него хочешь докторской, м?

Я поднялся и ушел. Хватит с меня этих сборов! Надоели. Они мне все надоели.

– Амир! – старший брат догнал, когда уже дверь машины распахнул. – Постой.

Я обернулся, руки в кулаки сжал, набычился. Если решил воспитывать за непослушание и грубость к старшим – готов и подраться. Это я умею, младший ведь из братьев: получал от них люлей, тут хочешь не хочешь, а научишься защищаться.

– Что с тобой, братишка? – Давид вопреки ожиданиям сжал мое плечо. – Я же вижу, что в последнее время ты потерялся. Расскажешь?

Я провел руками по лицу, сбрасывая агрессивное раздражение. Сколько во мне его? Много. Не вычерпать. Пока я в этом варюсь, оно будет прибывать и прибывать. Нужно не откачивать и ставить заплатки, а убирать его источник.

– Сложно мне, Дава. Херовый из меня отец вышел. Не получается… Ничего не получается.

– Это пройдет, Амир. Я трижды отец, и привязка к сыновьям пришла не с первого взгляда.

– Но ты ведь любишь своих пацанов?

Я знал ответ. Да и я любил племянников, всех без исключения, а вот своему сыну папой так и не смог стать.

– Конечно, – Давид ответил так, как я предполагал.

– А я нет, – сел в машину и уехал. Катался до самого вечера. В итоге остановился на Воробьевых горах и смотрел вниз. Я лечу вниз, или это возможность вскарабкаться наверх? Ответа у меня не было. Поэтому я поехал домой: искать эти самые ответы.

Было темно: и внутри, и снаружи, и я не только про дом. Но определенно он остался пустовать. Я нутром почуял, когда заметил, что ночное освещение выключено. Давно хотел сделать его автоматическим, но как-то руки не доходили.

Я разулся и осторожно поднялся в детскую – никого. Наша спальня тоже пуста. Значит, Лейсан тоже невыносимо в этом месте, рядом со мной…

Я сел на кровать и взлохматил волосы. Значит, нужно расходиться. Теперь это очевидно. Плохо нам вместе, а жить ради ребенка – огромная глупость, насилие над собой. Я буду помогать Лейсан и Даяну: дом принадлежит моей жене, он и записан на нее, плюс недвижимость за границей – тоже мои подарки, деньгами не обижу. Надеюсь, со временем, когда сын подрастет, у нас и контакт наладится.

Леся… Лейсан… У нас не получилось, и это нужно принять. Аллах видел, я хотел нормальную семью с любимой женой и кучей детей, но, кажется, это совсем не про меня. Детей я точно больше не хочу.

Поднялся и в гардеробной нашел чемодан: побросал вещей на первое время, остальное поручу собрать кому-нибудь из помощников. Ночевать в доме не стал. Не могу. Не хочу.

Разговор с Лейсан отложу, пока не сформирую четкий план нашего дальнейшего существования как родителей. Завтра вечером заеду к тестям, уверен, они с Даяном там. Сейчас слишком поздно, чтобы звонить, наверняка все спят уже.

Понедельник у меня начался так легко, что даже странно. Я принял решение, и даже дышалось свободнее. Так будет лучше для всех нас. Лейсан поймет это, может, не сразу, но осознает.

– Лиза, зайди ко мне… – увидеть рядом с собой хочу, очень близко. – С кофе, – добавил, чтобы не звучать слишком откровенно.

– Амир Каримович, – поставила передо мной поднос.

– Амир, – исправил ее. – Мы же договаривались.

– Я думала… – прикусила губу. – Все же нужна дистанция, Амир.

– Не нужна, – я поднялся. – Больше не нужна, Лиза… – притянул к себе. – Я принял решение относительно своего брака, малыш, – прижался бедрами к ней. Член моментально отреагировал. Хочу секса, жаркого, страстного, долгого и пошлого. – А теперь поцелуй меня, – скомандовал, спускаясь ладонями к крепкой заднице: сжал, мять начал, приподнимать и насаживать на свой ствол. Скоро. Между нами все случится очень скоро. Это уже факт.

– Ты разводишься ради меня? – спросила между поцелуями.

Конечно, нет! Наши с женой проблемы гораздо глубже, чем симпатичная мордашка и сладкая писечка. Но свою роль Лиза сыграла: она похожа на мою Лейсан, и меня манил этот образ. Не мою. Уже нет.

– В том числе, – ответил уклончиво и шлепнул по ягодицам. – Обедаем вместе сегодня. Куда ты хочешь поехать? Что покушать?

– В «Peshi»! – тут же воскликнула.

– Любишь морских гадов? – приподнял бровь. Кто бы сомневался. Один из самых модных и дорогих ресторанов с видом на Кремль.

– Я там не была, – наивно призналась. Мне нравилась эта невинная простота. – Хочу побывать, а моя зарплата не позволяет, – эротично прикусила губу.

– Закажи столик на два часа на мое имя. Меня там знают.

Я и сам любил живность со дна моря – хороший афродизиак. Лейсан тоже любила устриц и ледяное просекко. Мы часто там бывали. Раньше. Все хорошее между нами было когда-то, и оно закончилось, а цепляться за места и плакать над ушедшим – глупо. Жизнь ведь идет…

Я не сдержался и взял Лизу за руку, когда вышли из бизнес-центра. Открыл ей галантно дверь, она стрельнула в меня кокетливым обещанием всех удовольствий мира, и я начал целовать ее прямо там, на парковке. Люди смотрят – похер! Увидит кто – похер! Стыдно – пиздец как, но похер! Я хочу снова жить! Сейчас мне хорошо, а дома было плохо, а разве нужно тратить свою жизнь на то, что плохо?

– Что ты будешь? – спросил уже в ресторане. Ее взгляд говорил «тебя», но вслух:

– Закажи на свой вкус. Я тут не совсем разобралась с меню. Не знаю, какие устрицы лучше.

Я хмыкнул и выбрал самые лучшие и шампанское к ним. Немножко можно. Пусть у девочки голова закружится от собственных успехов. Мы из разных миров, но колесо сансары иногда удивляло.

Лиза была в восторге от всего: дорогой ресторан с успешными людьми внутри, шикарная тачка, мои часы. Ну, я тоже ей подарок приготовил: традиция дарить женщинам золото и украшения вбивалась в нас с молодых ногтей. Привычка.

– Это тебе, малыш, – протянул ей футляр с бриллиантовой подвеской на тонкой цепочке из белого золота. Мило и без лишнего пафоса. Чего-то более дорогого Лиза пока не заслужила.

– Спасибо, Амир! – пищала от радости и восхищения. – Как тебя отблагодарить? – прижала руку к вздыбленной выпуклости на брюках. Рядом с ней у меня непреходящий стояк.

– Потом, – убрал ладонь. Во-первых, Давид звонил, я ему срочно нужен. Во-вторых, сначала разговор с женой, потом все остальное. Я не изменник.

До вечера я был занят новым проектом: по нему у нас со старшим были большие разногласия. Но Давид пользовался своим правом вето. Меня это раздражало. Да, он старший брат, но и у него глаз замылиться мог, а чужое мнение, если оно противоречило его собственному, учитывал нехотя или сразу браковал. Я все чаще задумывался выйти из бизнеса и уйти на вольные хлеба. Надоело. Что-то мне все надоело.

– Я сделала чай, – Лиза видела, что заведенный вернулся, и решила разгрузить мне мозг. – Размять тебя?

Сначала массаж, а потом я посадил ее к себе на колени и долго целовал. Она маленькой ручкой через брюки мяла мне далеко не шею. Член и яички – очень хорошо у нее получалось.

– Кхм… – стук и кашель. Лиза спрыгнула с моих колен и принялась поправлять одежду. Я тоже дымящийся ствол устроил так, чтобы не топорщил мне ширинку.

– Адель? – и зачем он приехал? – Чем обязан, брат? Лиза, кофе, – отправил ее с глаз подальше. Больно у Аделя взгляд жесткий и поза напряженная.

– Амир, что у тебя в семье происходит? Ты какого хрена жену и сына обижаешь? Из-за вот этой молоденькой писечки? Серьезно?

– Это наше с Лейсан дело. Мы разберемся. Все сложно.

– Так расскажи, – он схватил один из стульев и присел, – я для этого и пришел.

– Я не знаю, брат… Это сложно понять, но Даян… – посмотрел на брата прямо и честно, – я ничего к нему не чувствую. Раздражаюсь от каждого писка. Я не смог полюбить его. Меня даже запах его раздражает. А Лейсан… Она вся в нем, понимаешь? Пахнет им, кудахчет над ним, вся срослась с ним, а я остался сам по себе. Они целое, а я не часть их. И я не хочу ей быть. Просто не хочу.

– Ну ты и долбоеб! – вспылил брат. – Я понимаю, что после родов и жена не такая внимательная красотка, да и сын время отнимает. Переключился на молодую доступную девицу, бывает, но блядь!

– На доступных офисных давалок ты любитель переключаться, – не сдержал сарказма. Он свою Каролину сколько пялит? Дольше чем женат! – Уж не тебе меня отчитывать, Адель. Я собираюсь развестись, а не годами обманывать жену, – я едва успел закончить свой яростный спич, как мощный кулак прилетел в челюсть.

Мы пиздились, как в молодости: Адель – здоровый лось, рост у нас один, но он шире и мощнее, зато я проворнее, и попасть по мне не так легко.

– Боже! – вопила Лиза. – Я вызываю охрану!

Мы успели знатно разнести мой кабинет, прежде чем пришел старший.

– Ёб вашу мать! – ревел басом Давид. Нас скрутили и развели по углам.

Адель сплюнул кровь и посмотрел на меня серьезно, без злости и агрессии:

– Пожалеешь, Амир. Да поздно будет.

Адель уехал, а меня к себе на разговор пригласил Давид. Он примерно понял суть конфликта, и меня ждала долгая и неприятная показательная порка. Разводов в нашей семье никогда не было!

– Собрался из-за бляди разводиться?

– Нет, – усмехнулся. – Я развожусь, потому что не люблю больше жену. Смысл жить и мучиться?

– Особенно, когда такие экземпляры жопой крутят, – Давид хмыкнул, но смотрел остро. – Такая типа невинная сучка: и мать, и блядь. С томными глазками и нарочито сведенными ножками. Ах, я не такая, я вас люблю, но вы женаты… – вынес вердикт он.

– Может и так. Но не она причина. Не вижу смысла в этом разговоре. Я все решил.

– В нашей семье не разводятся, – жестко напомнил.

– Все бывает в первый раз, брат. Все.

– Я тебя услышал, Амир. Надеюсь, ты меня тоже. Этот шаг выйдет тебе боком.

– Угроза?

– Предупреждение.

Я не успел ответить, телефон просигналил сообщением. Нутром понял, что это ОНА. Жена.

Лейсенок-жена: Я дома. Приезжай. Пора поговорить

Все, вообще теперь дороги назад нет. Не знаю, почему, но был уверен: она знает…

Глава 8

Лейсан

Ламборджини Амира тронулся, и я как завороженная поехала следом. Никогда ни за кем не следила, но сейчас просто не могла повернуть в другую сторону – меня тянуло за ним, муж ведь. Пока.

Его машина припарковалась напротив нашего любимого рыбного ресторана «Peshi». Я не стала ждать, когда они зайдут внутрь, дала по газам и уехала. Я сама себе вспорола грудину и достала сердце. Пусть оно развеется по ветру, мне больше незачем…

Я включила музыку и громко подпевала Сабине Ахмедовой.

– Знаешь, моя душа рваная – вся тебе!

Пусть будешь лучше ты всегда пьяная, но ближе ко мне…

Так я заглушала боль и собственные мысли. Я не плакала. Может, не осознала, что наша с мужем любовь превратилась в отравленную темную воду: мы оба тонули и задыхались в ней. Я все еще не могла выплыть, а мой Мир не протянул руки и не бросил мне спасательный круг. Наоборот, толкнул в самую бездну: в сердце безжалостного океана предательства и измен.

– Черт! – задумалась и не среагировала на затор. Мой мерседес «поцеловался» с порше.

Можно было бы выбрать машину попроще… У меня тоже авто за много денег, но я с железками так не носилась, как некоторые.

Если женщина за рулем – будет визжать и угрожать. Мужчина – охать и ахать над своей «красавицей», вариант с оскорблениями тоже отметать нельзя. Курица, обезьяна с гранатой, тупая блонда – список эпитетов мог варьироваться от степени причиненного ущерба.

Я ждала, когда откроется водительская дверь, прежде чем выйти самой. Мужчина. Высокий, в темных очках, холеный и вальяжный. Без пуза и водителя – значит, не из чиновников.

Он неспешно снял пиджак и дернул узел галстука – чувствовалось, что удавки и ошейники ему не нравились, – закинул на заднее сиденье и только потом подошел осмотреть повреждения. Надеюсь, он не будет со мной драться. Не для этого ведь снял пиджак, да?

Я тоже вышла. Виновата, готова все компенсировать.

– Извините, – попыталась улыбнуться. Стресс, адреналин, нервы – у меня руки тряслись. Нет, я не боялась, просто озноб всю прошиб. – Давайте решим без ГАИ? Я тороплюсь.

– Вижу, что торопитесь, – криво усмехнулся и прошелся взглядом от кончиков моих босоножек до макушки. Мужчина присел, рассматривая следы, сейчас поднялся. – Вмятина и пара царапин, – вынес вердикт. – У вас побольше, – кивнул на треснувшую фару. – Есть кому помочь?

Я задумалась. Еще три месяца назад я позвонила бы Амиру, а сейчас…

– Нет, некому, но я справлюсь, – вздернула подбородок. Нет, я не этому мужчине свою дерзость, гордость и самостоятельность показывала, только самой себе! – Скажите, сколько будет стоить ремонт и моральный ущерб? Я переведу деньги сразу.

– Не беспокойтесь, в сервисе отполируют, будет как новая. Но моральный ущерб покрывается ужином в любой удобный вам вечер.

– Я не могу, – перевела на него взгляд, – у меня дома трехмесячный сын, его кормить нужно, – да, вот так в лоб. Я теперь та самая дама с прицепом, которых тру-мужики хейтят в социальных сетях. РСП.

– Правда? – задумчиво уточнил и бросил едва заметный взгляд на мою грудь. А мужчина привлекательный, явно при деньгах и за собой следил.

– И что? Даже хамить не будете? – стало любопытно.

– Обычно я жутко вредный, но вы слишком красивая, а я сегодня добрый.

– Вы считаете меня красивой? – прямо задала вопрос.

– Да, – спрятал руки в карманы и смотрел со все возрастающим интересом. Даже очки снял, сверкая яркими глазами.

– А сексуальной?

Мужчина прошелся по мне оценивающим взглядом, прежде чем ответить:

– Очень.

– А вот муж не считает. Я три месяца назад родила сына и стала отвратительна его отцу, – это я уже больше себе, чем ему говорила. Пора вскрыть нарывы! Произнести это вслух.

– Так бросайте этого дурака. Уверен, помимо меня еще сотня мужчин убедит вас в обратном.

– Думаете?

Он неожиданно склонился ко мне и громко втянул аромат волос.

– Вы вкусно пахнете, охуенно выглядите, у вас потрясающие губы, грудь и ноги. Я бы вас трахал сильно, глубоко и долго, – затем всунул в руку визитку и ушел.

Я пораженно уставилась на удаляющуюся спину, не обращая внимания, что меня уже всю обсигналили объезжающие нас машины. Когда порше скрылся из вида, я посмотрела на визитку. Дорогая дизайнерская бумага, красивый металлик, золотое тиснение.

Туманов Платон Андреевич, арт-директор «РусМедиаГруп»

Я смотрела на визитку, едва держа дрожащими пальцами, затем позволила ей выпасть и поднимать не стала. Не сейчас. Слишком рано…

Возле дома родителей стояла ауди моей свекрови. За рулем как всегда Вадим Геннадьевич. Серьезный, седовласый мужчина. Мне кажется, он возил ее всю жизнь, а терпение ему отлили, сто процентов, из рога изобилия.

– Здравствуйте, Вадим Геннадьевич, – подошла к нему. Хотелось домой и запереться в комнате, но не выйдет. Эльвира Сабировна в гостях. Мать моего мужа. Но не моего мужчины. Он теперь ее. Той, другой блондинки. – Может, зайдете? Перекусите, кофе выпейте.

Она вечно держала его как вышколенную обслугу. Нас с Амиром это всегда раздражало. Он мог и пять часов ждать в машине, но зайти ему нельзя и уехать тоже. Ждать хозяйку. Как с псом, ей-богу.

– Не положено, Лейсан Булатовна, – ответил ровно, а глаза добрые. Затем посмотрел мне за спину и нахмурился. – Вы в аварию попали?

– Ерунда, – отмахнулась. – Завтра в сервис отгоню.

Да, именно так. Сама.

Я вошла в дом и сразу услышала причитания.

– А вот Карим на Аделя похож очень, прямо копия, правда, глаза светлые, в мать, а вот Даян – непонятно…

– Вы что-то хотите сказать, Эльвира Сабировна? – прохладно спросила. Это что еще за намеки? Она что, решила, будто я нагуляла ребенка?!

– Это ты мне скажи, невестушка, – и выглядела так важно. – Амир странный, заведенный, сына от меня прятал, говорить о Даяне не хотел… – перечисляла.

– Эля, ты с ума сошла вообще?! – мама тоже удивилась скрытому подтексту и моментально разъярилась.

Я не собиралась слушать их грызню, да и Даяну пора кушать и отдыхать. Я забрала его из вибрирующей переноски и отправилась наверх.

– Куда это ты внука! Я приехала на него посмотреть! – возмутилась свекровь.

– На сына своего лучше посмотрите, – тихо проговорила и пошла к лестнице. В детской уложила Даяна в кроватку и быстро метнулась в ванную: вымыла руки и взяла чистую пеленку. – Ну, чего ты? – Даян брал в рот сосок, упорно трудился, затем бросал и начинал плакать.

Я за всеми этими нервами не обратила внимания, что у меня давно не прибывало молоко. Попыталась сцедить хоть что-то, но ничего не вышло.

Я сильно зажмурилась и начала тихо плакать. У меня пропало молоко. Амир все испоганил своей похотью! Все его раздражение, злость, реакция на меня и сына – все приобрело совсем иной окрас. Я думала, это депрессия, неготовность к ответственности перед новой жизнью, страх полной зависимости малыша от тебя – это ведь огромный стресс, сама проходила через это! Отголоски его детства: младшего сына, которого любили по остаточному принципу. Амир очень боялся, что не справится с ролью отца. Я готова была ему помогать, терпеть и ждать, но… Теперь ждать бессмысленно. У него новая жизнь и новые увлечения.

Я услышала странную суету, затем дверь в детскую открылась.

– Сюрприз!

Я изумленно смотрела на брата.

– Наиль!

– Наконец племянника увидел, – присел передо мной и осторожно погладил Даяна по головке. Сын смотрел на нового человека с любопытством, но бровки хмурил. – Ты чего, Леська? – Наиль перевел на меня взгляд. – Слезами брата встречаешь?

– Ты надолго? Очень рада тебе, – погладила по волосам. Он у нас красавец: молодой и сильный спортсмен, ему прочили неслабую карьеру в футболе, не здесь, в английской лиге. Наиль взял самое лучшее от родителей: яркие голубые глаза мамы и стать отца, темные волосы, четкая линия губ с родинкой над верхней. Девчонки от него в восторге.

– Ну ты что… – брат аккуратно, кончиками пальцев вытирал мои слезы.

– Наиль, постарайся расставаться с женщинами красиво. Будь благороден и благодарен за ваше общее время. Очень больно, когда обманывают.

– Лесь, я не понимаю, – он весь напрягся. Скоро сложит два и два.

– Попроси маму сделать смесь Даяну. У нас маленькое чп.

– Хорошо, – медленно проговорил, но не торопился исполнять просьбу. – С Амиром что-то? Лесь?

Они нормально общались, даже больше: Черкесов был его кумиром, тоже футболист, но карьера мужа закончилась травмой мениска, но в любительской команде играл почти каждые выходные и брата брал, пока тот не закончил школу и не уехал в университет за границу.

– Иди. Все потом.

Мама влетела в комнату минут через пять с очень яростным настроем, но сразу притормозила, увидев внука. Я укачала голодного Даяна. Мама передала бутылочку со смесью и присела рядом. Я только поднесла ее, а сын тут же губами причмокивать принялся.

– Молоко окончательно ушло, – проговорила тихо.

– Все из-за мужа твоего, да? Переживаешь?

– У него другая, мам. Я их видела сегодня. Уже не переживаю, – слабо улыбнулась. – Хотя бы поняла, почему мы с Даяном ему так опостылели. В ней причина, а остальное следствие.

– Вот сволочь! – выругалась мама. – Ну ничего! Отец ему все, что ниже пояса, оторвет и нашим собакам скормит.

– Не нужно, мама, – вздохнула и передала ей Даяна. – Ничего не хочу. Разведемся и дело с концом.

Мама только тихо фырчала под нос, а я набрала себе ванну и лежала, прибавляя горячую воду. Все тело болело, меня колотило нещадно: летом вряд ли могла простудиться, наверное, стресс. Но в любом случае поеду вечером домой и поговорю с Амиром. Сегодня мы все решим.

– Куда ты? – мама качала головой, глядя на меня. Она порывалась позвонить зятю и послать его прямо сейчас, я не дала. Мы поговорим лично.

Я надела бархатный черный комбинезон с открытыми руками, узким топом, хорошо подчеркивающим талию, и широкими брюками. Сделала макияж, уложила волной волосы, подкрасила губы.

– Домой, мам, домой.

По дороге заказала доставку устриц и шампанского из любимого ресторана, того самого, и написала Амиру, что жду его.

Мир: Еду.

Коротко и ясно. Я пока не знала, как строить диалог, но точно не буду уговаривать не бросать меня. Почему-то внутри черной отравой расползалась уверенность, что Амир не будет извиняться, виниться и просить принять его назад. Он все решил, когда из дома ушел в ночь, без колебаний и неуверенности. Муж больше не хочет жить со мной.

Я встретила курьера, который за очень большие чаевые привез заказ быстро. Достала два тонких хрустальных бокала и налила шампанское. Амир приехал буквально через десять минут, я едва успела пригубить игристого.

– Лейсан… – вошел и тут же окинул меня и обстановку внимательным взглядом. На улице только занимались летние сумерки, но я задернула шторы, оставаясь в интимном полумраке. Мне кажется, рвать жилы окончательно нужно тет-а-тет, а солнечный свет давал слишком большой эффект чужого присутствия. Сейчас должны быть только мы.

– Амир, – подняла бокал и промочила губы. Отвыкла от алкоголя, да и пить не собиралась, так, игра. – Выпьешь? Я заказала устрицы в «Peshi», хочешь?

Я смотрела на него пристально и остро, но губы изогнулись в легкой улыбке. Амир едва заметно дернул ресницами. Был. Был там сегодня. Молчал, но вся поза выдавала напряжение. Да, я вела счет в этом разговоре.

– Нет, спасибо, – замялся, не зная, куда деть руки. Даже не спросил, почему я позволила себе алкоголь. Вообще неинтересно.

– Амир, я обсудить с тобой один вопрос хотела, ты ведь мой… муж, – называть его так теперь было непросто.

– Какой же? – чуть склонил голову.

– Как ты считаешь, имеет ли право жена воспользоваться услугами постороннего мужчины, если муж пренебрегает супружеским долгом? – рассуждала спокойно с нотками стервозности.

– Что ты сказала? – угрожающе вынул руки из кармана. – Ты в себе, Лейсан?

– Хорошо, – кивнула, – я тебя услышала. Тогда ответь на другой вопрос: может ли муж пользоваться услугами женщины, потому что жена его не возбуждает?

– Ты на что-то намекаешь?

– Разве я намекаю? Я прямо спрашиваю, – поняла, что плачу, когда языком по губам провела – соленые.

Он громко и глубоко втянул воздух, подошел ближе и сказал:

– Лейсан, нам нужно развестись, – объявил, останавливаясь напротив меня, сидящей на диване. Свысока. – Так будет лучше для всех. Так будет правильно.

– Это из-за той девушки?

Пусть лучше будет так. Не хочу верить, что Амир бросает меня из-за отвращения.

– Какой девушки? – остро взглянул на меня. Еще и не сознавался. Настолько все явно, что нет смысла быть ужом на сковородке.

– Я видела вас сегодня. Ты так целовал ее… – посмотрела прямо в его глаза. – Как меня… когда-то…

– Следишь за мной?

– Немножко.

– Нет, это не из-за нее. Только из-за меня. Я не изменял тебя. Никогда.

– А поцелуи – это теперь не измена? Без проникновения не считается? – спросила с горькой усмешкой и сделала глоток шампанского. Теперь мне можно.

Амир заскрежетал зубами и кивнул самому себе.

– Хорошо. Давай резать правду-матку. Я ничего не чувствую к тебе и к Даяну тоже. Мне домой возвращаться не хочется. Я мучаюсь сам и мучаю тебя. А Лиза… Да, я думаю о ней постоянно. Даже сейчас, когда смотрю на тебя, но я не спал с ней. Пока.

– Но переспишь? – слезы текли по щекам и подбородку, но губы кривились в усмешке. Это просто боль, это нужно пережить. Отрезанный палец долго болит, но это не навсегда, а сердце… Иногда проще без него.

– Пересплю, – холодно и честно. Да, я видела решимость в его глазах: насчет нас с сыном и насчет нее.

– Уходи.

– Лейсан… – неожиданно присел к моим ногам и коснулся колен. – Леся, прости, что не оправдал…

Я сбросила его руки.

– Это наш с Даяном дом. Ты здесь больше не хозяин, – жестко бросила. Я свои права знала. Это его подарок мне. Мой роскошный махр. – Убирайся.

Амир встал и кивнул. Согласен на все условия. Он двинулся к выходу, но я остановила:

– Амир, – повернулся настороженно, – еще кое-что: я тебя никогда не прощу, и сына ты больше не увидишь. Ты ему не отец отныне, ты донор, не больше. Инфантильный, безответственный, трусливый донор. Запомни мои слова, Мир, – последнее с горькой издевкой. Нет больше Леси и Мира. Кончились.

– Я тебя услышал, Лейсан.