Легенда о бабочке

Юля порывисто вздохнула и гордо встала.

– Извините за беспокойство, – сказала она. Потом сгребла со стола документы и быстро вышла из комнаты.

Оксана тоже встала, собираясь уходить, но вдруг противоположная дверь с лязгом распахнулась, и Иосиф Якич буквально втолкнул обратно хрупкую девушку, вытирающую слёзы. Потом он что‑то возразил охраннику, который пытался не пустить их в комнату, и закрыл за собой дверь.

– Извините, я опоздал. Тгамваев долго не было. Я вижу, вы уже обо всем договогились? Осталось только подписать договогчик. Это чистая фогмальность, чтобы у пгокуога и суда не возникало сомнений в пгавомочности вашего пгедставителя. Ты подготовила документ? – обратился он к Юле, которая растерянно стояла, хлопая мокрыми ресницами. Девушка вдруг встрепенулась и дрожащими пальцами снова достала из портфеля папку с бумагами.

Иосиф Якич сел на стул, открыл папку и вытащил оттуда договор. Бегло пробежав по нему глазами, он широко улыбнулся, явив миру белоснежные ровные зубы, которые никак не вписывались в его бомжеватую внешность.

– Молодец, Юлечка! – похвалил он свою протеже. – Как всегда, безупьечно.

Он просунул бумагу в специальную щель между столом и решеткой, но Оксана даже не взглянула на неё, отрицательно повертев головой.

– Даже не почитаете? Ну, подписывайте не глядя! – пожал плечами Иосиф Якич.

– Хватит с меня уже этого цирка! – Оксана встала и собралась уходить.

Иосиф Якич невозмутимо продолжал раскладывать на столе какие‑то документы, изучая их, а Юля что‑то поясняла ему, водя наманикюренным пальчиком по строчкам.

Оксана села обратно и взяла договор. Это был стандартный контракт, грамотно и аккуратно составленный. Оксана нашла пункт об оплате. Гонорар, который просила девушка, был самым обычным, средним по городу.

«Если дело безнадёжное, – подумала Оксана, ставя свою подпись, – то хотя бы сэкономлю на адвокате».

– А вот мне интересно, – сказала Оксана, делая очередной глоток чая, – а что было бы, если бы я не подписала этот договор?

– Думаю, для начала пришлось бы потесниться и познакомиться с настоящими уголовницами, – ответил Александр.

– В смысле?

– Это ж Якич договорился, чтобы к тебе никого не подселяли.

– С чего ты взял? – удивилась Оксана.

– А у тебя есть другие объяснения, почему в следственном изоляторе обычные люди спят по очереди, а ты почти всё время жила одна в четырехместной камере?

– Подожди! Я думала, это Лёха проплатил мне комфортное содержание.

– Лёха, конечно, проплатил, когда Якич дал ему список, куда сходить и кому сколько отсыпать. А ты думала, в тюрьме на доске объявлений прайс‑лист вывешен? С нами разговаривали только после волшебного пароля «я от Иосифа Яковлевича».

– Да уж… всплывают всё новые факты, – засмеялась Оксана. – Интересно, зачем ему всё это было надо? Неужели только для того, чтобы устроить на работу свою слишком нерешительную племянницу? Ну или кто она там ему?

Преимущество Юли перед старым и опытным адвокатом оказалось в том, что она всё делала скрупулезно и дотошно, буквально не оставляя обвинительной стороне никаких лазеек и разночтений в законах. Кроме того, выходя к трибуне, она удивительно преображалась, из стеснительной и робкой студентки превращаясь в отличного оратора. Выступая в суде, она говорила настолько уверенно, красиво и образно, что даже ничего не смыслящий в юридических тонкостях Александр всё отлично понимал. На провокационные вопросы обвинения Юля отвечала бесстрастно, смело глядя в глаза прокурорам. Конечно, сейчас уже неизвестно, что было бы, если бы не Юля, но за то время, что она занималась делом Оксаны, сменилось несколько обвинителей. Одна легла в больницу, другая переехала жить в другой город, третья ушла на пенсию… Вполне естественные причины, если бы только не частота возникновения этих причин на единицу времени.

В конце концов, обвинителем назначили женщину, которая, ознакомившись с делом, пришла в ужас от того, что там увидела. Но в отличие от предыдущих своих коллег, она не стала имитировать внезапную необходимость уволиться, а решила вести дело по всем правилам юриспруденции. А по правилам полагалось немедленно отправить его на доследование.

Как и обещал Иосиф Якич, папка с делом исчезла где‑то в ящиках бюрократических столов, а Оксану освободили, поскольку на время доследования обвинительный приговор стал недействителен.

– Никак эта мысль не дает мне покоя, – задумчиво сказала Оксана.

– Какая? Зачем Иосиф Якич тебе помогал?

Оксана возмущённо усмехнулась.

– А в чём, собственно, заключалась его помощь‑то?! Да! Он очень много говорил, причём всякую ерунду! А реально‑то, что он сделал? Единственно, спасибо ему, убедил меня нанять защитницей Юлю. Всю основную работу делала она. А он что? Приходил ко мне в камеру обычно под вечер и по три часа парил мне мозги своими разговорами, называя это консультациями, и записывая их в счёт по три рубля за час? Клоунада сплошная!

– Интересно было бы послушать эти разговоры!

– Да чего там интересного! – Оксана засмеялась. – Например, история о том, как он решил уехать в Израиль.

– Расскажи!

– Извини, оригинальный дефект речи копировать не буду.

Было это где‑то примерно в 90‑х годах прошлого века. Пришёл, значит, он в эмиграционную службу и говорит:

– Хочу уехать на историческую родину.

А там сидит такой старый породистый юрист и спрашивает:

– А чем вы, товарищ, можете доказать свою принадлежность к избранному народу?

– А что, – спрашивает Иосиф Якич, – разве по моей характерной внешности этого не видно?

– На внешность визу не поставишь. Давайте паспорт, где написано, что вы еврей.

Иосиф Якич достаёт паспорт, а там написано «русский».

– Ай‑яй‑яй, – сокрушается чиновник. – Может, хотя бы в свидетельстве о рождении написано правильно? Тогда бы мы ещё могли бы чем‑нибудь вам помочь.

– В свидетельстве о рождении? – задумывается Иосиф Якич. – Вряд ли. Дело в том, что мой дед, когда во время войны бежал с оккупированной немцами территории, сжёг все свои документы, а здесь ему сделали новые, ну и, разумеется, написали для безопасности, что он русский. И только на смертном одре он поведал мне эту тайну и завещал вернуться к своим истинным корням.

– Ну что ж! – тяжело вздохнул старый еврейский бюрократ. – Если в свидетельстве о рождении не написано, что вы еврей, мы ничем не можем вам помочь.

– Странно! – возмутился Иосиф Якич. – Когда в трамвае меня обзывают жидовской мордой, никто документов не спрашивает!

– Ничем не могу помочь, – повторяет чиновник, а сам что‑то на бумажке пишет и подаёт ему. – Вы ещё раз внимательно посмотрите в свидетельство о рождении. Вдруг там всё‑таки «еврей» написано.

Взял Иосиф Якич бумажку и вышел из кабинета. На улице хотел её в урну выбросить, скомкал уже… но потом решил глянуть. А там адрес. Пожал он плечами и отправился по этому адресу. Позвонил в дверь, ему открыл мужчина. Увидев характерную внешность посетителя, он даже не спросил, что ему нужно, пригласил войти. Оказалось, что это художник по документам. Ну, в смысле, что мастер их подделывать…

Пришёл Иосиф Якич в израильское посольство через неделю и принёс им свидетельство о рождении, где чётко написано, что он еврей.

– Ну вот, – сказали ему, – теперь мы видим, что вы наш человек.

– И что? – спросил Александр. – Почему он не уехал?

– Он уехал, – ответила Оксана, – но потом вернулся обратно. Сказал, что ностальгия замучила.

Александр улыбнулся.

– А что ещё он рассказывал?

– Ой! Много чего. Так сразу всего и не вспомню. Но все эти разговоры не имели никакого отношения к делу. Да и вообще вызывали сомнения в… э‑э‑э… в общем, бред сумасшедшего.

– Вот и Соня говорит то же самое.

– Что, «то же самое»?

– Ну… как он служил разведчиком в Америке, Германии и Франции, что он связан с мировым правительством и что сейчас занимается проектом разработки полезных ископаемых на Луне.

Оксана расхохоталась.

– Точно‑точно! Так он что, всем это рассказывал?

– Ага! Приходил с утра к вам в офис и якобы ждал директора. Приходил, как специально, когда Алексея нет. Сядет рядом с телефоном и начинает куда‑то звонить с деловым видом, разговаривает тоном начальника. Потом озабоченно глянет на часы и наморщит лоб, так что у всех возникает ощущение, что Алексей опаздывает на запланированную встречу.

– Жулик! – возмутилась Оксана. – Ещё, поди, и кофе сварить требовал!

– Нет! Кофе не требовал. Только зеленый чай без сахара. А пока пил чай, травил свои байки… Но самое забавное началось, когда к вам в офис начали звонить какие‑то люди и просить Иосифа Яковлевича таким тоном, словно это его офис. Соня вежливо отвечала, что его нет. А они спрашивали: «А когда он появится?» и просили оставить для него информацию.

Оксана заливалась смехом. Она уже не в первый раз слушала эту историю, но в интерпретации Александра она была намного веселее, чем в Сониной.

Разумеется, в первые минуты знакомства с Иосиф Якичем ни у Алексея, ни у Александра не возникло к нему огромного доверия. Но та помощь, которую он оказал, устроив Оксане комфортные условия содержания в тюрьме, заставила их поверить в его опыт и связи. Но никак не могли они понять, почему человек, обладающий таким «могуществом», пребывает в стадии крайней нищеты, судя по одежде и отсутствию автомобиля. Да и его практически бесплатная помощь наводила на подозрение, что «что‑то здесь не то». Но вот что?

В первый же день (а точнее вечер) они решили проследить за новым знакомым, с целью узнать, где он живёт. Когда Александр и Иосиф Якич вышли из здания следственного изолятора и, попрощавшись, разошлись в разные стороны, Алексей ожидал в автомобиле на другой стороне улицы. Он увидел, как Иосиф Якич вприпрыжку бросился догонять трамвай. Уже почти на ходу он запрыгнул в вагон и уселся на свободное место.

Алексей дождался, пока Александр сядет в автомобиль, и они вместе поехали следом за трамваем. Один следил за дорогой, другой за трамваем и выходящими из него пассажирами. Иосиф Якич не выходил. Проводив трамвай до конечной остановки и дождавшись, пока из него выйдут последние люди, сыщики обнаружили, что объект слежки таинственно исчез.

Разумеется, никакой мистики они в этом не усмотрели, а просто решили, что Александр где‑то потерял бдительность и не заметил, как Иосиф Якич покинул трамвай вместе с толпой людей. К тому же уже были сумерки, и проглядеть невзрачного человечка было не сложно. Друзья не расстроились и решили на следующий день слежку повторить.

Но на следующий день Иосиф Якич просто не вышел из тюрьмы. Они ждали его почти до часу ночи, а потом, решив, что он покинул здание с какого‑то другого хода, поехали домой.

Все остальные попытки проследить за странным «адвокатом» так же закончились неудачами. Однажды, например, их остановили гаишники, проверили документы, извинились и отпустили. Трамвай тем временем, вильнув хвостом, скрылся за поворотом. Наверное, не стоит уточнять, что когда его догнали, Иосиф Якича там уже не было.

– Ещё немного, и я начну верить, что этот тип действительно служил в американской разведке, – смеясь, сказал Алексей после очередной неудачной слежки.

Шутка про американскую разведку заставила о себе вспомнить, когда Иосиф Якич однажды ворвался к ним в офис, размахивая стопкой газет и возмущённо восклицая: «Ну идиоты! Ну и идиоты же!!!»

Соня даже напугалась, думая, что в газетах опять написали какую‑нибудь гадость про Оксану. Но, приглядевшись, она поняла, что газеты были не русские. Иосиф Якич по обыкновению спросил: «Алексей у себя?», Соня покачала головой.

– Я подожду, – нахально, но уже привычно, объявил Иосиф Якич и, усевшись в кресло для посетителей, схватил телефон. – Можно позвонить? – спросил он, уже набирая номер.

Соня пожала плечами и вернулась к своим делам.

Вдруг Иосиф Якич заговорил на чистом английском языке. Точнее, не заговорил, а заорал свойственным ему тоном начальника. Соня знала английский, на уровне средней школы, но смогла понять некоторые отдельные словосочетания. Речь шла о каком‑то урагане (…do not you understand really, that it is a hurricane?!), о ценах на нефть (…look after oil prices…) и о каком‑то заводе (…your factory will be destroyed!). Но лучше всего были понятны часто повторяющиеся слова: «Idiots!!!», «Cretins!!! Boobies!!!»

Закончив разговор, Йосиф Якич бросил трубку на телефонный аппарат и через секунду уже спокойным голосом сказал: «Некогда мне его больше ждать». Потом он тяжело вздохнул, встал и направился к выходу.

Соня окликнула его, напомнив, что он забыл свои газеты, на что Йосиф Якич устало махнул рукой и ответил: «Да выбгось! Я их уже пгочитал».

Соня собрала раскиданные по дивану газеты, чтобы сложить их в пачку макулатуры, и обнаружила, что они были не только на английском, но и, насколько хватило её познаний, на французском, немецком и… каком‑то арабском.

В очередной раз отметив изобретательность Йосиф Якича в его желании произвести впечатление, Соня презрительно фыркнула: «И он думает, я поверю, что он все эти языки знает! Ну‑ну… Хотя английский вроде знает, если, конечно, не заучил несколько фраз для этого спектакля».

Историю эту Соня не посчитала нужной рассказывать Алексею, пока не пришёл счет за телефон. Увидев непривычно большую цифру, она начала изучать детализацию звонков и обнаружила, что Йосиф Якич несколько раз за этот месяц звонил в Америку, а конкретно в Вашингтон и Нью‑Орлеан. Конечно, сумма не была разорительной для фирмы, но Соня пришла в негодование от такой наглости. И в состоянии несвойственного ей возмущения она, наконец‑то, приняла твёрдое решение: несмотря ни на что высказать Иосиф Якичу всё, что она о нём думает. Целый день она ждала его прихода, репетируя обвинительную речь, представляла в подробностях, как, превозмогая свою робость, она укажет ему на дверь, и даже… потребует оплатить разговоры. Но Иосиф Якич не пришёл. Не пришёл он и на следующий день, и через день….

И тогда, не имея иной возможности реализовать свой гнев, Соня выплеснула его на Алексея. Заразившись возмущением подруги, он тоже решил выяснить отношения с Иосиф Якичем. У себя на столе он нашёл визитку, которую тот вручил ему при первой встрече возле здания суда. На обычном белом листе, неровно разрезанном на прямоугольнички, было написано: «Проектно‑строительная фирма „Мастер“. Абрамов Иосиф Яковлевич. Специалист по организации социальных проектов. Тел. (такой‑то)». И был изображен логотип в виде кирпичной кладки и треугольного мастерка.

Алексей набрал номер телефона и, дождавшись ответа, спросил:

– Это фирма «Мастер»?

– Да… – настороженно ответила девушка.

– Могу я услышать Иосифа Яковлевича?

– Э‑э‑э… а‑а‑а простите, кто его спрашивает?

– Алексей Лисицын. Он знает…

– Э‑э‑э… понимаете, дело в том… э‑э‑э…

– Что?

– Это не его офис! И я не понимаю, почему вы ищете его именно здесь!

– То есть, как это «не его»?

– Он здесь бывает… иногда. Но он здесь клиент… заказчик. Понимаете?

– Странно! А может, вы подскажете мне его телефончик? У вас ведь, наверное, должен быть…

– Да, секундочку…

И девушка продиктовала несколько цифр, которые Алексей аккуратно записал на бумажке. Поблагодарив, он отключился и сразу же начал набирать номер, и только тут осознал, что это телефон его собственного офиса.

– Прямо живой Остап Бендер! – подвела итог Оксана, утирая слёзы смеха. – Но с тем жуликом всё ясно, а здесь… денег‑то он не брал. Не понимаю…

– Но ведь в результате всё закончилось хорошо!

– Не знаю, – пожала плечами Оксана. – Мне кажется, оно ещё не закончилось.

Накануне освобождения Иосиф Якич пришёл к Оксане в камеру какой‑то необычно серьёзный и чем‑то озадаченный.

– Завтга с утга ваше дело отпгавят на пегесмотыг и вас выпустят. Так что поздгавляю с освобождением! А я должен сгочно уехать, поэтому пгишел попгощаться и пожелать вам удачи.

– Рано поздравлять, – сказала Оксана. – Ведь если оправдательного приговора нет, всё может начаться сначала!

– Не пегеживайте! Повегьте мне: всплытие этого дела обвинительной стогоне так же не выгодно тепегь, как и вам.

– Но…

– Повегьте мне! – настойчиво повторил Иосиф Якич. – И спокойно пгодолжайте заниматься своими делами. Хотя…

– Что?

– Было бы надёжнее, если бы вы всё‑таки угегулиовали ваши отношения… ну сами знаете с кем.

– С кем? – изобразила наивно‑непонимающий взгляд Оксана.

– С дядей Во‑о‑вой! – протянул Иосиф Якич, чуть присев, и подушечкой указательного пальца легонько постукав Оксану по носу.

Оксана так и осталась сидеть с открытым ртом, а Иосиф Якич отвернулся к зарешеченному окну, как бы любуясь закатом.

– Откуда вы знаете?! – наконец прошептала Оксана.

Иосиф Якич развернулся и просверлил её хитрым смеющимся взглядом.

– Что вы имеете в виду? – как бы удивлённо спросил он. – Разве не вы сами сказали, что подозгеваете бывшего пагтнеа вашего папеньки?

Да, было дело. Оксана поделилась с Иосиф Якичем бездоказательной версией, что всю эту подставу заказал бывший друг и компаньон её отца. Ещё при жизни Василия Сергеевича у них начались конфликты на финансовой почве, но отец старался как‑то выравнивать пошатнувшуюся дружбу. Оксана же оказалась не столь лояльной и после смерти отца предложила соучредителю разделить совместно нажитое имущество, согласно прописанным в документах долям. И теперь, заняв высокий пост в администрации города, обиженный изгнанник решил наконец отомстить. Но это всего лишь версия.

Но Оксана не рассказывала Йосиф Якичу, что в детстве звала Владимира Львовича дядей Вовой, каталась у него на шее как на лошадке, и что он именно так всегда щёлкал её по носу. Не ногтем, как обычно, а подушечкой и быстро‑быстро три раза, чуть‑чуть приседая, чтобы оказаться с ней вровень.

Но даже если предположить, что Йосиф Якич действительно вхож в те слои общества, где сейчас вращается Владимир Львович, и что он разговаривал с ним, и что тот рассказал, что когда‑то был для Ксюши дядей Вовой… абсурд, конечно… важный министр откровенничает с каким‑то полубомжеватым чудаковатым человечком. Но этот жест! Этот щелчок по носу… это надо было видеть, чтобы так точно скопировать! Ну, а какие могут быть ещё предположения? Просто случайность?

Непонимание в голове у Оксаны зациклилось, мысль замкнулась, потом какой‑то щелчок… и она почувствовала, что ей в общем‑то совсем и неинтересно, откуда Йосиф Якич об этом знает… и вообще, случайность… а о чём это я сейчас думала? Ах да… Якич предложил сходить и извиниться перед Львовичем…

Вот ещё!

Мама

За окном прозвучал знакомый сигнал «Мерседеса».

– Ой! – спохватилась Оксана. – Лёха приехал, а мы ещё не готовы. Давай быстрее…

На сегодня у них было запланировано важное мероприятие – забрать наконец из больницы маму и познакомить её с Александром.

Состояние Елены Сергеевны стабилизировалось, но назвать её здоровой, конечно, было нельзя. Паралич сковал левую половину тела, да и правая работала плохо. Надо было разрабатывать мышцы, двигаться, тренироваться, но она ленилась, капризничала и по каждому пустяку звала санитарку. Характер её никогда не был ангельским, а сейчас стал просто невыносимым. На онемевшем лице застыла маска вечного недовольства. Оксане даже было стыдно знакомить её с Александром, но она понимала, что рано или поздно это сделать придётся.

В свою очередь, Александр тоже не торопился знакомить невесту со своей матерью. На вопрос Оксаны он махнул рукой и ответил, что она живёт в другом городе. Оксана не стала настаивать и даже обрадовалась, что к проблемам с матерью ей не добавятся ещё и проблемы со свекровью.

Когда Алексей с Александром на инвалидном кресле вывозили Елену Сергеевну из здания больницы и пересаживали в автомобиль, она стонала и охала, показывая, как ей тяжело и больно.

Когда возле дома её вытаскивали из автомобиля, она уже не просто стонала, она орала, при этом оглядывала двор в поисках зрителей. У Оксаны внутри всё сжалось от стыда и гнева.

Когда коляску втащили в лифт, Елена Сергеевна по‑барски махнула рукой в сторону Александра и сказала: «Спасибо, молодой человек, дальше Лёша сам справится. Вы свободны!»

– Мама! – начала было возражать Оксана, но Елена Сергеевна перебила её:

– Ничего, ничего! Сами как‑нибудь! Рассчитай его! Незачем чужих людей вести в дом!

Оксана достала ключи и подала Алексею. Тот понял всё, как обычно, с полувзгляда.

Оксана нажала кнопку и выскочила из лифта. Выбежав на улицу, она села на скамейку и закрыла лицо руками. Дышалось тяжело. Внутри кипел бульон из ядовитых эмоций.

Из подъезда вышел Александр и сел рядом, положив руку ей на спину.

– Может, перенесём знакомство на какой‑нибудь другой день? – предложил он. – Мы ж никуда не торопимся.

– Боже! Что с ней случилось? – простонала Оксана. – Она никогда не позволяла себе такого!

– Да ладно, не расстраивайся… – попытался успокоить её Александр, но замолчал, понимая, что все дежурные фразы в данном случае бессмысленны.

– Куда перенесём? – продолжила Оксану тему знакомства. – Куда не переноси, а результат будет одинаковый. Так зачем тянуть?

– Одинаковый? – улыбнулся Александр. – И какой же?

– Сначала она поинтересуется, кем ты работаешь и кто твои родители…

– О да! – усмехнулся Александр. – Оба ответа будут явно не в мою пользу.

– Потом она спросит, крещёный ли ты…

– Ого! – Александр засмеялся. – А это важно?

– Для неё очень.

– А если я скажу, что крещёный?

– Врать не хорошо!

– Это правда.

Оксана вскинула брови от удивления.

– В армии окрестили, – пояснил Александр. – Однажды перед одним очень опасным заданием.

– Что значит «окрестили»? Насильно, что ли?

– Да нет, конечно. Просто командир сказал, что… многие не вернутся, и… кто желает, может исповедаться. Для этого в часть специально прилетел священник. Оказалось, что у нас почти все некрещёные, вот он нас всех оптом и окрестил.

– Оптом? – Оксана засмеялась.

Александр грустно улыбнулся.

– Тогда было не до смеха. Ходили строем вокруг импровизированного алтаря и думали… ну, я, по крайней мере, думал: а вдруг завтра в бою Аллах им поможет, а наш Бог не сможет… раз я некрещёный…

Смех Оксаны превратился в рыдания. Александр прижал её к себе. Через несколько минут вместе с истерикой из груди вышел ком, мешавший дышать, и на душе стало легче.

– Ну что ж! – улыбнулась Оксана. – Зато теперь тебе есть чем порадовать тёщу. Мне, кстати, тоже. Оказывается, я тоже крещёная в младенческом возрасте.

– Вот видишь, как удачно всё складывается! Пошли домой?

Оксана кивнула и поднялась со скамейки.

Когда они вошли в квартиру, Елена Сергеевна училась ездить на кресле. У неё не очень получалось. Здоровая рука всё норовила увезти коляску куда‑то влево, и Алексей терпеливо помогал ей вернуть правильное направление.

Увидев вошедших, Елена Сергеевна на мгновение остановила на них взгляд, но потом вернулась к своим виражам, нарочито игнорируя Александра.

– Мама! – торжественно, насколько было возможно в данной обстановке, обратилась к ней Оксана. – Знакомься, это мой жених, Александр.

– Чего? – сморщилась Елена Сергеевна и уставилась на Александра с нескрываемым раздражением. Потом она опомнилась и попыталась улыбнуться одной половиной лица, переведя вопросительный взгляд на Алексея.

Алексей, как обычно, вежливо дежурно улыбался.

– Алёшенька, как же так? – беспомощно залопотала Елена Сергеевна.

– Что? – не понял Алексей. – Тётя Лена, это мой друг, мы вместе в армии служили.

– А ты как же? – жалостливо простонала она.

– Я?

И тут до всех начало доходить, что Елена Сергеевна все эти годы была уверена, что Алексей не только водитель, но ещё и любовник её дочери.

Повисло неловкое молчание.

– Сейчас будем обедать, – нарушила тишину Оксана. – Идите все на кухню.

За обедом Елена Сергеевна оправилась от первого шока и начала знакомство с будущим зятем.

– А где вы работаете, молодой человек? – выдавила она из себя предсказанный Оксаной первый вопрос.

– Я помощник фермера, – ответил Александр таким тоном, словно сказал «я директор завода». Но трюк не удался…

Елена Сергеевна сморщила половину носа и пренебрежительно хмыкнула. Видимо, эта реакция у неё была уже заготовлена.

– Фермер? – переспросила она. – И кого разводите? Коров? Свиней?

– Коз.

– Понятно. Жаль, у Ксюши на животных аллергия. И на молоко тоже.

– Мама, – с улыбкой вступила в разговор Оксана, – у меня больше нет аллергии на животных. И на молоко тоже.

– Что значит, нет?! Всю жизнь была и вдруг исчезла?

– Да. Представь себе! И результаты анализов это подтвердили.