Это всего лишь сон

– Здравствуйте, дед Ефим, – поздоровалась Рая и присела рядом с ним на скамеечку. – Как здоровье ваше?

– Спасибо, внученька, здоровье хорошее.

Рая даже опешила. Старику почти сто лет, а у него здоровье – хорошее! Глаза не видят, ходит уже еле‑еле, а не жалуется. После такого ответа заводить шарманку о своих болячках было как‑то неловко. Но другой темы для разговора она с ходу не нашла. Когда сидеть молча стало уже невмоготу, задала новый вопрос:

– Может, помочь вам чем?

Дед на секунду задумался и кивнул:

– Ну, коли хочешь помочь, натаскай воды. Баню хочу истопить.

От такого ответа Рая обалдела ещё больше. Она рассчитывала на скромное «Спасибо, внученька», после чего можно было бы с чистой совестью сказать: «Ну, тогда до свидания», – и спокойно уйти. Но отступать уже было неудобно.

«Вот ведь дура! И кто меня дернул за язык?!» – проклинала она себя, поднимая на плечо коромысло.

Притащив два ведра воды, Рая схватилась за сердце. Этот факт каким‑то образом оказался замеченным слепым знахарем. Он медленно встал, подошёл к ней, пощупал пульс и сказал:

– Э‑э‑э, да ты ж совсем больная! Тебе самой помощь нужна. Жди здесь.

Он принес ещё два ведра воды, затопил баню и присел рядом со всё ещё не отдышавшейся Раей.

– Сейчас я тебя в баньке выпарю да расскажу, как дальше лечиться.

– Мне нельзя греться! – испугалась Рая.

– Нельзя. Но в моей бане под моим присмотром – можно. Да ты не бойся, я слепой, тебя не сглажу.

Баню он и впрямь натопил совсем немного. Рая залезла на полку, слабое тепло обволокло и расслабило. Знахарь начал тихонько хлестать её веником. При этом он что‑то бормотал и приговаривал себе под нос. Ритм был размеренный, медленный, и Рая слегка задремала. Проснулась она то ли от громкого голоса, то ли от жары. Открыла глаза – старик пританцовывал и пел что‑то похожее на рэп, держа в вытянутых руках два огромных веника и стуча ими по ней, как по барабану. Баня нагрелась. Рая хотела закричать, что ей настрого запрещено греться, но не рискнула прервать старика в его экстатическом танце. Пусть будет что будет, решила она и отдалась на волю знахаря, перестав сопротивляться ритму и звукам. Сколько это продолжалось, не помнит, но закончилось всё опять медленными спокойными ударами в уже остывшей парилке.

Когда Рая вышла из бани, ей показалось, что все краски мира стали более яркими, звуки – чёткими, запахи насыщенными. Как в детстве. И спала в ту ночь, как младенец.

Утром, пошевелив прояснившимися мозгами, она поняла, что процедура явно пошла ей на пользу, и сразу же побежала к деду Ефиму. Тот уже ждал её с чаем из каких‑то трав.

Вечером он велел ей натаскать воды для следующей бани. На этот раз три ведра Рая притащила, даже не запыхавшись. Это было просто чудо! Скажи кто, не поверила бы.

Весь отпуск она постигала банную науку деда Ефима на собственной шкуре. Температура, которая в первые дни казалась ей невыносимой, через неделю стала начальной и ощущалась как едва тепленькая. «Пока ты больная, – говорил дед Ефим, – надо входить в холодную баню и выходить из холодной, а нагревать и остужать её постепенно. А вот когда станешь здоровой, тогда не грех и резкими перепадами душу потешить».

Ещё дед Ефим показывал ей растения, из которых надо делать веники. «У нас народ, окромя берёзы, никаких банных трав не ведает! – возмущался он. – Она конечно, дерево целительное, да ведь каждая болячка жить хочет и к любому лекарству быстро приспосабливается. Менять надо венички‑то. А берёзкой будешь париться, когда вылечишься. А сейчас мы с тобой пихту, крапивку, сныть опять же незаслуженно забытую соберём».

Услышав просьбу дать слова того наговора, что он в бане читает, дед задумался и почесал затылок: «Так нет никакого наговора. Просто болтаю, что в голову придёт».

На работу Рая вернулась как новенькая. На операцию не согласилась, в больницу ходить перестала. Каждую субботу торопилась к матери в деревню. Так и затянула её дачная жизнь.

Когда дед Ефим умер, хоронить его собралась не только вся Трёшка, а и все окрестные деревни. Говорят, даже из райцентра приезжал какой‑то начальник.

– И только внука родного не было на этих похоронах, – вздохнул Александр.

– Ай, не терзай себя, – махнула рукой Рая. – Все ж понимали – ну как ты оттуда, из армии, приедешь? Не близкий свет…

– А почему он умер? – спросил Александр. – Ты ж говоришь, абсолютно здоровый был.

– Да кто же его знает, – пожала плечами Рая. – Накануне обошёл всю деревню, словно прощался. Подойдёт, поздоровается, потолкует, совет какой‑нибудь даст. Потом говорит: «Ну что ж, люди добрые, счастливо вам оставаться! А мне пора», – и к другому в гости идёт. А на следующий день гляжу – нет его на скамеечке. Зашла в дом, а он лежит… и всё.

Они помолчали, и Рая начала отвечать на основной вопрос, который Александр боялся задать:

– А участок деда Ефима я на свою старшую дочь оформила, чтобы какому‑нибудь пришлому не достался. Жалко же и пчёл, и такой сад в чужие руки отдавать. Но если ты когда‑нибудь захочешь стать дачником, мы его мигом на тебя переоформим, ты не сомневайся.

– Правда? – Александр облегчённо выдохнул. – Только не дачником. Я сюда жить приехал.

Немой вопрос повис в воздухе.

– Не могу я больше жить в городе. Не мо‑гу! Ненавижу я их всех. Сдал квартиру и решил сюда перебраться.

– А здесь‑то ты что делать будешь? Ну ладно летом, а зимой как?

– Не знаю пока. Что‑нибудь придумаю. Но в город возвращаться не собираюсь. По крайней мере, пока не научусь любить врагов своих.

– Что, с какой‑нибудь мафией проблемы? – шепотом полюбопытствовала Рая.

Александр рассмеялся:

– Ой, Рая, если бы с мафией или с какими‑нибудь моджахедами, то это была бы не проблема. Там всё понятно: бей, стреляй, удирай. У меня с обычными, нормальными людьми проблемы, понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Ну и не дай бог тебе это понять. – Александр огляделся. – А ты правда мне этот участок отдашь?

– Да конечно! Для тебя и держали его. Вон баню взамен старой поставили. Только она тут пока чуланчиком служит. Если вправду решишь зимовать, надо будет печку сложить.

– И сколько я тебе за неё должен?

– Да ты что! – Рая опять замахала руками. – Ничего не должен. Мы же каждый год вашу вишню на рынок отвозим килограмм по сто… А ещё яблоки. А мёд! А работы‑то – только собрать. Так что ещё кабы не я тебе должна осталась.

– А что с домом случилось?

– Пришлось раскатать, – вздохнула Рая. – Как‑то быстро он начал гнить после смерти деда. Разобрали всей деревней да в печах сожгли – пусть уж идёт вослед за хозяином.

– Ну и слава богу. Мне работы меньше, – улыбнулся Александр и почувствовал, как счастье разливается по жилам.

Подземелье

Оксана уезжала в соляной санаторий прямо из больницы. Соня провожала начальницу, в десятый раз внимательно выслушивая все наставления и напоминания.

– Да не переживайте вы, Оксана Васильевна, – твердила секретарша, – всё работает как часы, никто и не заметит вашего временного отсутствия.

Алексей завёл двигатель, Елена Сергеевна осенила дочь крёстным знамением. Оксана помахала ей рукой. Поехали.

Первый шок был, когда она увидела сам санаторий. Над землёй был только вход, где пациентку приняли две пожилые нянечки, напоминавшие сердобольных монашек. Одежду у неё забрали и выдали длинное платье из неокрашенного льна.

Второй шок Оксана испытала, когда обнаружила, что сотовый телефон, который она отказалась отдать, не ловит никакую сеть. И даже везде доступное «только SOS» здесь не мигает.

Но самый ужас она почувствовала, оставшись одна в маленькой полутёмной комнате. Сюда её привела молчаливая медсестра и, пожелав спокойной ночи, удалилась.

Посидев на жёсткой кровати, застеленной бельём из того же льна, Оксана решила сходить на разведку. Приоткрыв дверь, она выглянула из «кельи». Была жуткая тишина. Едва освещённый коридор уходил в даль. Оксана сама не заметила, как вышла и направилась непонятно куда. На пути попадались закрытые двери, но коридор не кончался. Тогда она развернулась и пошла в другую сторону.

Весь ужас был в том, что она не помнила номер своей комнаты. А вдруг её дверь закрылась, и она теперь обречена до самого утра бродить, как привидение, по этому бесконечному коридору?

Всё это напоминало сон. Чёрно‑белый унылый и скучный сон. Такие сны часто снились ей. Она блуждала по какому‑то лабиринту и не могла найти выход. Постепенно стены лабиринта сужались, потолок опускался, и приходилось вставать на четвереньки, чтобы двигаться дальше, потом ложиться на живот и ползти. Заканчивалось всё тем, что она застревала в слишком тесном лазе и начинала задыхаться. Просыпалась после таких снов она обычно в реанимации.

Но сейчас‑то всё наяву. Хотя… Оксана огляделась. Коридор сузился так, что серые шероховатые стены можно потрогать обе одновременно, потолок тоже стал ниже. Двери больше не попадаются на пути. «Интересно, а как убедиться, что это не сон?» – она осторожно ущипнула себя за руку. Боли не было. Тогда она ущипнула сильнее. Вроде больно, но боль какая‑то тупая, может потому, что медсёстры заставили обстричь ногти? Она со всей силы вцепилась пальцами в кожу. Сомнений не осталось – это сон.

Оксана стояла посреди коридора, боясь пошевелиться и проснуться. Осознавать, что ты спишь, удивительно интересно. С другой стороны – она знала, что сны про лабиринт всегда заканчиваются приступом. Не значит ли это, что уже пора звать на помощь?

А как? Взять и заорать «помогите, задыхаюсь»? Но она чувствовала себя прекрасно, дышалось легко… Вдруг это всё‑таки не сон? Будет глупо перебудить всех среди ночи.

И тогда она решила пойти в сторону снижения потолка и посмотреть, чем это закончится. «Это сон, я сплю, это всего лишь сон», – повторяла она про себя, чтобы не забыть. И вот уже пора вставать на четвереньки, если хочешь двигаться дальше. Узкий лаз зиял чернотой.

«Может, не надо туда идти? – подумала Оксана. – Что я там забыла?» Она присела и начала вспоминать: а что же обычно заставляло её заталкивать своё тело в нору? И надо ли ей это сейчас?

Посидев и подумав, Оксана решила пойти обратно. Снова на пути стали попадаться закрытые двери. Она остановилась перед одной из них. «Может, это моя?» – предположила Оксана и осмелилась войти.

На койке лежала женщина в льняной рубахе, такой же, как у неё. «Наверное, это я» – подумала Оксана и наклонилась над спящей. В темноте черты лица было не разглядеть. «Бред какой‑то! – отшатнулась она. – Как я могу спать и стоять рядом одновременно? Это не моя комната». Но стоило ей развернуться, чтобы уйти, как за спиной прозвучал голос:

– Куда это ты?!

Внутри всё похолодело: «Сейчас решит, что я воровка». Оксана медленно оглянулась.

Женщина сидела на кровати нога на ногу, как обычно любила сидеть Оксана. На ней был деловой костюм, туфли на каблуке. На столе открыт ноутбук.

– Извините, – залепетала Оксана, – я потерялась…

– Да уж. Ты действительно потерялась, безответственная девчонка, – ответила женщина. – Или ты думаешь, кто‑то должен выполнять твою работу вместо тебя, пока ты тут развлекаешься?!

– Но я… мне… врачи… – сбивчиво начала оправдываться Оксана.

– Не смей перебивать меня! – повысила голос женщина, встала и приблизилась вплотную.

Когда лицо стало различимо, Оксана поняла, что это она сама. В ужасе выскочив за дверь, она прижалась к шершавой стене и зашептала: «Проснуться! Я должна проснуться!» Тряхнула головой и…

…села на кровати в своей комнате.

Оглядевшись, ощупав своё тело, на всякий случай ущипнув себя за руку, Оксана встала и осторожно выглянула за дверь. В конце недлинного коридорчика перед монитором дремала дежурная медсестра.

Скука

Проснувшись утром, она по привычке стала вспоминать день вчерашний, чтобы начать планировать сегодняшний. Нет, конечно, слово «планировать» здесь не подходит: планы у Оксаны были записаны в ежедневнике на пару недель вперёд, а по утрам она лишь составляла образ предстоящего дня. В полудрёме перед окончательным пробуждением она просматривала «картинки» будущих деловых встреч, представляла, какое будет настроение у собеседника и как он отреагирует на её предложение. И если ей казалось, что в этом «кино» что‑то не так, она готовилась к решению проблемы заранее. Оценивая образ дня, выбирала подходящие для него костюм и автомобиль, а также придумывала, какие надо купить подарки секретаршам и бухгалтершам тех кабинетов, которые ей предстоит посетить.

Сегодня «картинка» была абсолютно серой. И завтра тоже, и послезавтра…

«О боже! Как долго я смогу это выносить? Может, начать изучать французский? Или, например, наконец‑то освоить шахматы? Надо посмотреть, чего там Лёха мне собрал».

Встав с постели, она заглянула в небольшую сумку, которую ей разрешили взять с собой. Там были ноутбук и пачка дисков: электронные учебники иностранных языков, музыка и несколько игр. С тоской осмотрев этот арсенал для убийства времени, она решила ознакомиться с ним поближе после завтрака.

Столовая в подземном санатории представляла собой круглую пещеру. За каждым столиком были закреплены по два человека – «пары» подбирались по набору аллергенов. «Интересно, – подумала Оксана, – кто же тот несчастный, которому, как и мне, нельзя ничего, кроме овсянки?»

Когда принесли кашу и Оксана уже начала лениво ковыряться ложкой в тарелке, к ней подсел этот самый «несчастный». Мельком взглянув на него и сухо поздоровавшись, Оксана вернулась к еде. Но привыкшие к постоянному контролю ситуации мозги уже «просчитывали» соседа. Образ, оставшийся в памяти от беглого взгляда, аккуратно раскладывался на составляющие и анализировался.

Напротив неё сидел мужчина лет шестидесяти. Его тёмно‑каштановые волосы были изрядно изъедены сединой; длинные и, кажется, собраны в хвостик. Почти седая борода дополняла портрет. По одежде ничего нельзя было сказать – как у всех в санатории.

«Не бизнесмен, – сделала вывод Оксана, – скорее представитель какой‑то творческой профессии».

Сосед в это время получил свою порцию овсянки и едва слышно забормотал молитву. Это ещё больше утвердило Оксану в её предположении. Среди людей её круга очень редко… да можно сказать, почти никогда не встречались такие набожные. Заниматься благотворительностью в адрес церкви у них считалось делом имиджа, но этим все отношения с ней и заканчивались. Самые «набожные» освящали новые автомобили и офисы, но это было опять же данью моде.

Он закончил молиться, когда она уже доела. Пожелав ему приятного аппетита, Оксана пошла к себе.

Знакомство

Она даже представить не могла, что способна так увлечься столь бесполезным занятием, как компьютерные игры. Она строила новые города на захваченных территориях виртуальной земли, посылала в бой легионы и занималась мирной политикой с тем же азартом, с каким составляла бизнес‑планы и списки поручений для менеджеров в реальной жизни. Она создавала свою империю с перерывами на лечебные процедуры, завтрак, обед и ужин. В столовой же без особого внимания, опять‑таки скорее по привычке, изучала своего соседа.

Она заметила, что он очень похож на её отца. Не внешностью, конечно (отец никогда не носил бороду и длинные волосы), а голосом, жестами, мимикой. «Надо же! – думала Оксана. – И болезнь, и даже диета та же. Может, он какой‑нибудь наш дальний родственник?» Но заговорить с ним об этом она не решалась, да и торопилась вернуться в свою «келью», чтобы продолжить игру.

Игрушки хватило примерно на месяц. А потом стало уже неинтересно. Оксана научилась легко побеждать компьютерных врагов и вырастила свою цивилизацию до максимально возможных параметров. Все остальные игры были похожи на первую, только с другими персонажами и графикой.

Тогда она открыла компьютерный учебник французского языка. Ей с детства нравилось мелодичное звучание французской речи, и она очень любила французские песни. Но изучать язык – это не игрушки. Оксана занималась с утра до обеда с удовольствием, но после четырех мозги отключались. Поначалу она валялась на кровати, глядя в потолок и слушая музыку, но однажды решила всё‑таки выйти к людям.

В санатории были предусмотрены несколько комнат для развлечений. В первой сидели в основном женщины и смотрели по телевизору какой‑то сериал. В другой было более оживлённо – там показывали футбол, и мужчины активно «болели».

Третья комната была оборудована различными спортивными тренажерами. Оксана, обычно не любившая никаких лишних движений, сейчас очень обрадовалась. Тело устало от постоянного сидения и лежания. Она несколько минут покрутила педали велотренажера, потом пробежалась по беговой дорожке и, напоследок пару раз качнув пресс, решила, что на сегодня хватит, а с завтрашнего дня надо будет начать приводить себя в форму, а то за последние годы она слегка раздалась в объёмах.

Перед тем как вернуться к себе, Оксана заглянула и в последнюю комнату, которую почему‑то называли библиотекой, хотя никаких книг здесь, разумеется, не было. За столиком, спиной к двери, одиноко сидел её бородатый сотрапезник и играл в шахматы. Сам с собой.

– Не скучно? – спросила Оксана.

Шахматист обернулся и, увидев Оксану, заулыбался:

– Да нет, не скучно, но всё равно буду рад вашему обществу.

– Только играю я очень плохо, – предупредила Оксана, усаживаясь напротив. – Знаю, как ходят фигуры, и всё.

– Я тоже. Решил вот от нечего делать на старости лет разобраться в тактике и стратегии.

– Ну что ж, давайте разбираться вместе.

Первую партию они провели молча. Партнёр действительно оказался слабым – Оксана выиграла. Расставляя фигуры заново, она решила наконец познакомиться.

– Меня зовут Оксана.

– А меня… – мужчина на секунду задумался, словно вспоминая своё имя, – Василий Сергеевич.

– Василий Сергеевич?! – воскликнула Оксана и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Что? – не понял новый знакомый. – Что в этом удивительного?

– Так звали моего отца.

Она медленно оглянулась вокруг и тихонько ущипнула себя за запястье под столом. «А вдруг это опять сон?»

– Ну, бывают совпадения, – улыбнулся собеседник, вспоминая, куда надо поставить ферзя.

– Да что‑то слишком много совпадений.

Ферзь застыл над шахматной доской, а Василий Сергеевич поднял взгляд на Оксану.

– А что ещё?

– Во‑первых, вы на него очень похожи. Ну, если вас подстричь и побрить. Во‑вторых, он тоже был астматиком. Если вы ещё скажете, что у вас фамилия Власов…

– Нет. Фамилия у меня другая. И всё равно это не повод, чтобы так пугаться.

– А с чего вы взяли, что я испугалась?

– Не знаю. Мне так показалось.

– Ну, я действительно немного испугалась, – рассмеялась Оксана. – Подумала, что мне это опять снится.

– А что, кошмары мучают? – участливо спросил Василий Сергеевич.

– Ну, не то чтобы кошмары… Просто я вдруг осознала во сне, что это сон. А потом встретилась со своим двойником. Не могу понять, чего я так напугалась. Я же знала, что сплю, но почему‑то всё равно было страшно.

– Эмоции разуму не подвластны, – вздохнул Василий Сергевич.

– Ну как же неподвластны? – возразила Оксана. – Ведь если я знаю, что тигр, например, сидит в прочной клетке, разве я напугаюсь его рычания?

– А разве нет? – улыбнулся Василий Сергеевич, взглянув на неё искоса, с хитринкой, как это делал папа, когда собирался устроить что‑то неожиданное.

– Да нет, конечно! – уверенно заявила Оксана и вдруг вскрикнула и, с грохотом уронив стул, отбежала от столика. Через секунду, поняв, в чём дело, она начала хохотать. По столу, тихо цокая лапками, ползал игрушечный заводной паук.

– Ну что, Оксана Васильевна, неужели ваш разум мог предположить, что в этой пещере живут тропические пауки?

– Нет, конечно, но это же было неожиданно.

– А разве ты ожидала во сне встретить саму себя?

– Да, действительно, – задумалась Оксана, возвращаясь за столик. – И всё равно удивительно, что я испугалась.

– Удивительно то, – став серьёзным, сказал Василий Сергеевич, – что ты во сне осознала, что спишь. Или ты специально тренировалась для этого?

– А что, эту способность можно натренировать?

– Не у всех получается, но можно. Я, например, тренировался несколько лет.

– Ого! И что, получилось?

– Начало получаться. Но редко. Причём на одной неделе несколько снов, а потом опять долгий перерыв. – Василий Сергеевич наконец поставил ферзя на доску.

И тут, видимо, закончился футбол. В библиотеку ввалились несколько радостных мужиков и уселись играть в преферанс, шумно обсуждая итоги матча.

В шахматы играть уже не хотелось, а продолжать разговор не было возможности из‑за шума.

– Ну ладно, до встречи за завтраком, – сказала Оксана, вставая. – Завтра ещё поиграем.

– Буду счастлив, – кивнул Василий Сергеевич и тоже встал.

Вернувшись в свою комнату, Оксана села на кровать, поджав ноги, и начала подробно вспоминать тот сон. Как получилось, что такое неординарное событие в её жизни чуть было не осталось незамеченным? Чтобы упорядочить информацию, она решила записать его, как обычно описывала для дальнейшего анализа важные происшествия в мире бизнеса.

Она открыла ноутбук и задумалась, с чего начать. Потом пальцы сами застучали по клавишам, а на экране поползли строчки:

«Зачем я решила выйти в коридор? Этому не было никаких причин, кроме любопытства.

Почему мысль о том, что я могу потеряться, возникла не на пороге комнаты, а уже когда я потерялась? Разве подобное поведение свойственно мне в реальности? Я всегда продумываю возможные варианты затруднений до начала действия. Во сне была какая‑то другая Я.

Почему я вспомнила свои давние сны про блуждания в лабиринте, тогда как события предыдущего дня напрочь стёрлись из памяти? Я помнила и некоторые другие сюжеты из реальности, например реанимацию.

Почему я побоялась позвать медсестру, хотя была уверена, что сплю? Словно стеснялась разбудить людей, спящих в моем сне.

Почему я не полезла по обыкновению в узкий лаз? А точнее, зачем раньше я в него постоянно залазила?

Главное: почему Вторая Я, которую я встретила в комнате, меня так ругала? Можно предположить, что я ругала себя за то, что бросила фирму. Но нет! Я чувствовала какую‑то другую вину, потому и перепугалась. Я давно уже ничего так не боялась. Сравнимо со страхом ребёнка перед строгим учителем… Даже нет… Возможно, сравнимо со страхом первобытного человека перед богами и стихиями. Это был не логический страх, как перед налоговым инспектором, когда заранее знаешь максимальную величину штрафа, но не хочешь его платить. Это можно назвать страхом «мистическим», когда хочется упасть на колени, закрыть голову руками и молить о пощаде. Но откуда там взялся этот страх? Я знала, что сплю, что могу увидеть всё что угодно. Я даже готова была увидеть себя спящую. Да и ничего такого угрожающего мне Вторая Я не сказала. Подумаешь, немного пожурила…

Кто может ответить на эти вопросы?

Психолог? Священник? Кто?!»

Деревня

Александр сразу же начал вникать в основы деревенской жизни. Под чутким руководством Раи он подготовил ещё несколько грядок и засадил их семенами, которыми с ним щедро поделилась та же Рая. «Вот бы никогда не подумал, что с таким удовольствием буду ковыряться в земле!» – усмехался он, сажая свёклу. Он не стеснялся задавать вопросы по земледелию, с интересом изучал «Лунный календарь садовода», планируя, когда будет высаживать капусту, когда полоть грядки.

Тем временем по Трёшке поползли слухи, что внук Ефима Ведьмина приехал в деревню жить. Мимо его участка любознательные граждане протоптали тропинку – всем дачникам, а особенно их дочерям и жёнам внезапно захотелось набрать воды в самом неудобном месте мелкой речушки. Никто почему‑то не решался подойти и просто поздороваться и познакомиться.

А после реки снедаемый любопытством народ шёл прямо к Рае, которая охотно выдавала свои домыслы за чистую правду и щедро одаривала ими всех жаждущих.

Через две недели вся деревня знала, что Александр Ведьмин, вернувшись из «горячей точки», внезапно обрёл дар своего деда. Поэтому послал ко всем чертям врачей и решил лечить себя самостоятельно. Одновременно у него возникли проблемы с городской мафией, которая хотела его завербовать, потому что он владеет боевыми искусствами. Но Александр отказался, даже побил кого‑то и, чтобы отстали, решил скрыться в деревне. Бандиты не отступили и продолжают искать его, чтобы всё‑таки обратить на свою сторону или, если не согласится, может быть даже убить.

Сердобольные старушки, слушая в пятый раз пересказ этой истории, хватались за щёки и качали головой. Девушки хватались за сердце и помещали Александра в список своих кумиров. Мужики уважительно молчали и украдкой поглядывали на топор, мол, если сунутся, мы тоже не лыком шиты.