Зов разлома

«Если дедушка откажется от меня, то можно будет пожить у него. Правда, готовить на такую семью будет тяжеловато. Что он там про восемь внуков говорил?»

– Стой тут и никуда не уходи. Будем с отцом знакомиться.

Гостомысл исчез прежде, чем она ответила:

– Так я и не собиралась уходить… Некуда мне идти.

Оставшись в одиночестве, Хельга достала из корзины пирожок и откусила от него кусочек.

«На дворе ночь, дедушка убежал голодный, в доме пыльно и грязно. И что бы сказали дядюшка Архип и тётушка Ариста? Ничего хорошего – это точно. Не таким я представляла себе дедушкин дом», – подумала Хельга.

– Домовой, иди сюда, – строго позвала девочка.

Ответом была тишина. Она не хозяйка тут – слушать её не будут.

– Ладно, я запомнила, – сердито сморщила нос Хельга.

«Надо бы найти кухню и разобраться со столовой».

* * *

Гостомысл вернулся почти через два часа. За это время Хельга успела немного вычистить стол и смести пыль с полок в столовой.

– Деда! – с радостным воплем побежала она ему навстречу. Огромный мужчина не пугал её, и его магия казалась тёплой и доброй. Хотя Хельгу и разлом в скиту не особо пугал.

– Извини, кукла, задержался. – Мужчина рухнул на стул.

– Отец не придёт? Спит уже?

– Не придёт. Он не знает тебя.

Князь Гостомысл взглянул на девочку, но та ничуть не расстроилась и не удивилась. Ей показали отца только мельком, а про брата Хельга знала только то, что он есть и что старше её на десять лет, впрочем Гостомыслу это не было известно.

– А откуда ж ему меня знать, если он меня никогда не видел? – произнесла Хельга.

Князь удивился.

«Она рассуждает куда разумнее, чем дети её возраста. Почти не улыбается, не плачет. Перемещается по столовой, словно всегда тут жила. Где ж её воспитывали?»

Тем временем Хельга ловко подхватила чайник и принесла его к столу.

– Деда, вот, чай, – сказала она и подала большую кружку. – А пирожки уже остыли: утром пекли. Ты же весь день голодный. Да и отдыхать пора. Поздно уже.

Князь изумлённо взглянул на кроху. Он уже и не помнил, когда в последний раз кто-то напоминал ему, что надо поесть или отдохнуть.

– Ты меня совсем не боишься? – спросил Гостомысл у новоявленной внучки.

– Почему я должна бояться? Ты же мне не чужой, – пожала плечами девочка и пододвинула тарелку с пирожками поближе к князю. – Да и нет у меня больше никого, кроме тебя.

– А мать твоя где? – задал князь мучивший его вопрос. – Почему тебя сейчас ко мне отправили?

– Нет её. – Девочка погрустнела. – Тётушка Ненила рассказывала, что, когда мне был год, она ушла с дедушкой в разлом и не вернулась. А меня дядюшке Архипу оставили. Так я там и жила. А по выходным он меня к тётушке отпускал.

Князь поморщился от количества непонятных дядюшек и тётушек, но суть понял – когда девочке был год, её мать умерла. И дед тоже.

«Значит, с той стороны и правда никого нет. А отец… – Гостомысл вспомнил истерику сына, которую тот устроил при упоминании девочки. – Я могу поклясться, что Драгомир не соврал».

– Трудно тебе тут будет: моя магия подавляет, людям тяжело долго находиться рядом со мной, – пояснил Гостомысл, не надеясь, что такой маленький ребёнок поймёт, о чём речь. – И воспитывать детей я не умею, да и нет времени у меня.

– Так то чужим людям тяжело, а это я. Да и не надо меня воспитывать: дядюшка всему меня научил, – рассудительно произнесла девочка. – Дедушка, мне можно где-то уголок занять? Переночевать. А завтра я осмотрюсь тут.

Пирожок застыл у мужчины в руке.

«За всеми проблемами я и не вспомнил, что ребёнок должен где-то спать и что-то есть. Да-а-а, не умею я детей воспитывать, а тем более девочек… – Князь дал себе несколько минут на размышление и дожевал весьма вкусный пирожок с капустой. – Давно я пирожков не ел. Говорил мне Эйрик нанять кухарку. Хотя смысл? Я и дома-то не бываю».

– А угол зачем? У нас наверху шесть комнат, выбирай любую, – произнёс он. – Ты ж внучка моя. Если в углу спать будешь, что про меня люди скажут?

На спокойном лице девочки вспыхнули эмоции восторга и удивления.

– Деда, целая комната… для меня одной?! С кроватью?! А тумбочку и шкафчик можно? – впервые за весь вечер девочка повела себя как ребёнок, словно получила подарок мечты.

– Там всё есть, – не понимая её радости, начал князь, но девочка повисла у него на шее.

– Деда, ты самый лучший! Честно-честно! Я тебя никогда не оставлю. Знаешь, какая я хозяйственная? Всё-всё умею!

Князь нервно сглотнул.

«Это угроза, причём пострашнее прорыва в разломах, – испугался Гостомысл. – Что я буду с ней делать? Что? Нужен Эйрик, нужно собрать совет, нужно чтобы хоть кто-то сказал, как воспитывать шестилетних девиц».

– Ладно, кукла, идём выбирать тебе комнату. Уже поздно – обо всём поговорим завтра.

Князь встал и направился к резной лестнице, ведущей на второй этаж. Магические фонарики моментально зажглись, осветив коридор. Большая двустворчатая дверь вела к его покоям. За ней, дальше по коридору, находилось пять дверей, украшенных резьбой.

– Какая тебе комната нужна? Ближе к моей или дальше?

– Деда, а можно с балконом? – девочка явно смущалась своей просьбы. – Я цветы там поставлю.

– С балконом? – Князь указал на дверь комнаты напротив его собственной. – Тогда занимай эту.

Он легонько толкнул дверь, и перед девочкой открылась довольно большая комната, обставленная тяжёлой деревянной мебелью. На полу лежал пушистый ковёр.

Стоило Хельге перешагнуть порог, как загорелся ночник. Мужчина наблюдал за внучкой: та осмотрела комнату, и её взгляд с восторженного снова стал строгим.

– Деда, раз у тебя нет жены, могу я считаться хозяйкой в этом доме?

Князь невольно улыбнулся: «Вот уж хозяйка нашлась!» – но спорить не стал. Чем бы дитя ни тешилось… лишь бы спать ушло.

– Конечно. Пока я не женился, ты единственная тут хозяйка, – пытаясь не рассмеяться, произнёс он.

«Пусть поиграется в хозяйку. Кто этих девчонок поймёт? Я и жену свою никогда не понимал…» – подумал Гостомысл.

– Деда, я тебя не подведу, – совершенно серьёзно ответила девочка. – Тогда до утра!

Князь кивнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.

«День выдался суматошным. Из того, что я планировал на вечер, не сделано ничего. Хотя теперь у меня двое внуков – это больше, чем обещала мне жизнь». – Гостомысл скинул одежду и, едва коснувшись подушки, заснул.

* * *

Хельга прошлась по комнате, осмотрела всю мебель, провела пальцем по полу, и стало понятно: девочка очень сердита.

Теми своими словами Гостомысл сделал её хозяйкой дома, что подтверждала тонкая светлая полоска у неё на запястье.

«Странно, что дедушка её не видит. Ничего. Перед сном у меня будет обстоятельный разговор».

– Домовой, иди сюда, – стараясь придать голосу строгость, произнесла она.

Ничего не изменилось. Её снова проигнорировали.

– Ну, держись, наглая морда, – убедившись, что её не слышат, выругалась Хельга.

Она скрестила указательные пальцы, влила в них несколько капелек стихийной магии и произнесла: «Venit custos». Этим заклинанием пользовалась жена Архипа, когда искала непоседливого сына. Хельга тоже могла использовать эту магию.

Вообще, не считая семьи домовых, Ненила была единственной, с кем девочка общалась. На все вопросы Хельги она отвечала одно и то же: «Подрастёшь – узнаешь». А вот когда наступит это «подрастёшь» – не уточнялось.

Не прошло и минуты, как перед девочкой появился домовой. В полосатых ночных штанишках и сероватой засаленной рубахе. Хельга и домовой молча уставились друг на друга. Бедолага не мог понять, как он оказался в комнате и что за ребёнок его рассматривает. А вот Хельга с первой секунды поняла, кого напоминает ей местный домовой:

«Солнце. Такой же ярко-рыжий и круглый. Круглый настолько, что из него вполне могут получиться два дядюшки Архипа, а может, и больше».

Так, молча, они и смотрели друг на друга.

Глава 3

Игру в «гляделки» проиграл домовой. Девочка быстро перестала интересовать его, и он забегал по комнате.

– Где же… Я чувствую, что он тут, – бормотал домовой, заглядывая под кровать и шкафы.

Со стороны казалось, что это ярко-рыжий мячик катается по комнате. Толстый домовичок явно пытался что-то найти, но это «что-то» не находилось, и толстяк начал ругаться.

– Я тебе устрою!.. Пробраться в мой дом, разбудить среди ночи!.. Ну, погоди у меня! – бубнил он, продолжая поиски.

Так и не дождавшись нужного внимания, а вместе с ним и уважения к себе как к хозяйке дома, Хельга тоже рассердилась, ловким движением схватила домового за шиворот и подняла на уровень своего лица. Теперь она могла рассмотреть его получше. Домовой был высоким, около семи вершков. На курносом лице, как одуванчики в поле, рассыпались веснушки; серые глаза смотрели нагло и сердито.

– Ты что, девка, белены объелась?! – домовой вспылил от столь беспардонного обращения. – Я княжеский помощник – одно моё слово, и ночевать не в хоромах будешь, а в овине.

Никогда за свою жизнь Хельга не слышала подобного от домовых.

«В скиту каждый чётко знал своё место и дело. Кто на кухне помогал, кто по дому убирался, кто на скотном дворе работал, кто за детьми присматривал, а кто и мелкую нечисть от домов отгонял. Но чтобы домовой себя в помощники к главе рода определял?! Да о таком и думать кощунственно!» – в мыслях возмутилась девочка.

– Помощник, говоришь? – поинтересовалась она. – Это с каких пор домовые к людям в личные помощники лезут? Дело твоё – дом и очаг хранить, только вот дом твой как тот овин – грязь кругом. Хозяин с тебя не спрашивает, а сам ты забылся?

Девочка поставила домовика на стул и сердито уставилась на него. Правда, речь её не произвела на толстячка никакого впечатления.

– Соплива ты ещё рассуждать: кто, кому и что должен. Мне князь как самому себе доверяет, а ты, голуба, вылетишь сейчас из дома за то, что посмела меня тронуть.

Домовой сделал небрежный жест рукой, но ничего не произошло. То же самое случилось и во второй, и в третий разы.

– Что ж такое? Не работает. – Домовой посмотрел на свои руки, а потом на девочку. – Что ты со мной сделала, ведьма проклятущая?! Да князь тебя…

– Хватит! – терпение девочки лопнуло. – Устроил из дома балаган!

Она ткнула пальцем в светлую полоску на руке, а потом поднесла его к носу домового. Тот невольно дёрнулся назад.

– Только не говори, что ты это не заметил! – Хельга просто задыхалась от гнева. – И это я вытащила тебя из кровати: на мой призыв ты и не подумал явиться. А сейчас ты меня, хозяйку дома, выгнать хочешь?! Я даю тебе тридцать минут на сборы, и чтобы духу твоего здесь не было. Возвращайся домой – пусть родители посмотрят, кого вырастили!

Домовой открыл рот, видимо, пытаясь что-то возразить, но светлая полоска на руке девочки вспыхнула и переместила его в закуток за печкой, где было обустроено жильё толстячка. Стоящий в углу сундучок открылся, и вещи, которые домовой собирал столько лет, начали укладываться в него.

«Выгнали! – ужаснулся домовой. – Как же так? Что же делать? Она и вправду хозяйка? Так ведь соплюха совсем – князь что, с ума сошёл? Как же я теперь семье на глаза покажусь? Это ж позор-то какой!» – И плюхнулся на пол.

С того момента как князь остался один, домовой не особо утруждал себя делами. Хозяин вечно пропадал по работе, домой заглядывал редко. Сын князя заходил лишь тогда, когда нужны были деньги, а внук и вовсе не приходил. Да и прислуга в доме не задерживалась: слишком тяжело люди переносили тёмную магию князя. И только Прошка жил в своё удовольствие.

«Не зарос дом грязью – уже хорошо, да и чай в банке всегда есть. А что ещё князю надо? Обед? Так вон – харчевня недалеко, там и оттрапезничает. А я утром спать люблю, как раз до обеда. И всю мою сладкую жизнь в одно мгновение сломала маленькая девчонка. Гадкая, противная девчонка, которую князь по какому-то капризу сделал хозяйкой дома. Хозяйкой… – Прошка вскочил на ноги и схватился за голову. Только сейчас до него дошло – Не простая она, раз вытащила меня заклинанием, которое лишь домовые знают; и знак хозяйский видит; и выставила меня к родителям, а не просто на улицу, откуда я мог в другой дом уйти. – Прошка запаниковал. – Кто ж она такая? Откуда? Что же сегодня произошло? А к родителям мне нельзя: не переживут такого позора». – Взглянул на часы: у него оставалось ещё пятнадцать минут, после чего приказ хозяйки выставит его из дома. Прошка бросился к комнате девочки.

Хельга присела на край кровати. Архип не предупреждал её о подобном. Да и ей самой в голову не приходило, что домовые могут себя так вести. В скиту, наоборот, хозяев уважали, но на глаза старались не попадаться, а детей так и вовсе прятали. Вот она пять лет прожила с Архипом и его многочисленной семьёй в доме единственного в скиту рунного мага, а тот её и не видел ни разу. Зато она его видела часто. Словно зачарованная, смотрела, как тот плетёт рунные печати, щиты, гальдраставы; как вкладывает энергию. Она и руны выучила, чтобы понимать эту красоту. Архип ворчал, мол, глупости это всё: для домовинки самое главное – уметь готовить, а не всяким руническим баловством заниматься. Хельга была с ним полностью согласна, но руны манили, звали, и девочка снова и снова пряталась в комнате мага, наблюдая за его работой.

– Хозяюшка… – тихий голос вывел её из раздумий. – Прости меня, окаянного, забылся, запутался. Я исправлюсь – вот чем хочешь клянусь, исправлюсь.

Домовой с самым жалостливым видом стоял у порога её комнаты. Его рыжие волосы растрепались, а из глаз катились слёзы.

– Врёшь ты всё. – Девочка устало посмотрела на домового. – И раскаяния никакого нет, спектакль устроил. Это ты дедушку можешь обмануть, а я тебя насквозь вижу.

Домовой всхлипнул, вытер рукавом слёзы и моментально убрал жалостливое выражение лица.

– Как дедушка? Какой дедушка? Князь – твой дедушка? Так у него один внук. Или уже не один? – ворох вопросов высыпался на девочку. Ей даже показалось, что домовой разговаривает сам с собой: сам вопросы задаёт и сам отвечает.

– Ты зачем пришёл? – Хельга напомнила домовому о цели визита.

– Прости меня, хозяюшка, – домовой наклонил голову, – отвык я тут от людей, сколько лет один живу. Князь домой не заходит, никому тут ничего не надо. Да и метку твою я не увидел. Дай шанс исправиться. Я не подведу. Нельзя мне домой: отец старый, не переживёт такого.

Девочка посмотрела на толстячка.

«Где-то врёт, где-то правду говорит. Может, и надо выставить, да не справлюсь я одна. Значит, придётся работать с тем, кто есть», – решила она.

– Хорошо, – кивнула Хельга, – прощу на первый раз. Второго у тебя не будет.

Девочка взобралась на кровать и только тогда поняла, как устала. А дел нерешённых осталось ещё много.

– Звать тебя как? – поинтересовалась Хельга.

– Прошка. Хозяин Пронькой кличет, – замялся домовой.

– Хорошо, Проша, – кивнула девочка, прикидывая, что называть старшего Пронькой не очень красиво с её стороны, – дедушка во сколько просыпается?

– Да поздно, хозяюшка, – затараторил Прошка, стараясь угодить девочке, – часов в восемь. Потом пьёт чай и идёт в харчевню, там его завтраком кормят, а уж потом и по делам служебным направляется.

– Почему так? А где прислуга? А ты на что? Или дедушка не глава рода, что по харчевням завтракать ходит? – Хельга совсем ничего не понимала.

– Так и обедает там, и ужинает, – сразу же наябедничал домовой. – Твой дедушка – князь, даже не сомневайся. Только не уживается никто с нами, день-два – и уходят. Вот князь людей и не мучает. Живёт один. А моя еда ему не нравится, говорит, моими котлетами он всех мышей в погребе потравил.

Хельга снова взглянула на домового и подумала: «Откуда такой на мою голову взялся?.. Как учить его?.. Я и сама-то многого не знаю. Завтра у меня первый день в роли хозяйки, и везде одни проблемы…»

– А что в погребе из припасов есть? И что дедушке в харчевне на завтрак дают? – наконец задала она последний вопрос.

– А что они с утра подать могут? Яиц пару зажарят да хлеб, если будет испечён. А в погребе у нас чисто и пусто.

– Проша, я сейчас спать лягу, а ты уж расстарайся, чтобы к утру на кухне было молоко, яйца, хлеб и из овощей что-нибудь. – Девочка взбила подушку и зевнула. – А сейчас иди, мне ещё подумать надо.

Прошка удивился: в девочке чувствовалась хоть и неопытная, но рука настоящей хозяйки, которая могла установить правила в их доме.

Получив чёткие указания, домовой, захватив мешок, направился по соседским домам.

«Не откажут же соседи княжескому домовому в припасах? А утром надо к лавочнику идти. Негоже побираться каждый день», – рассудил домовой.

* * *

Князю Гостомыслу будильник был не нужен. Привыкший организм проснулся ровно тогда, когда первые лучи солнца позолотили макушки двух берёз, растущих перед домом.

«Надо бы до харчевни дойти, может, там что есть, девчонку покормить, – уставившись на потолок, подумал он. – И Эйрику надо сказать, пусть его жена заберёт Хельгу до вечера, заодно и накормит. Вечером рассчитаюсь».

Он сел на кровати и запустил руку в волосы, пытаясь немного пригладить их.

Взяв с кресла халат, Гостомысл направился к умывальнику.

– Доброго утра, князюшка, – раздался сзади тонкий голосок.

Резко обернувшись, он увидел стоящего на табурете Проньку. Домовой сиял, как начищенный самовар. Гостомысл покопался в памяти и не обнаружил ни одного эпизода, когда домовой хоть раз приветствовал его утром.

– Ты тут какими судьбами? Вроде до обеда далеко, – поинтересовался мужчина. – Или случилось что?

– Обижаете, князюшка, я же к вам со всей прилежностью. Вот, хозяюшкой послан. Велела ждать тут, пока её дедушка не проснётся, дабы сообщить ему, что вода в душе нагрета, полотенца свежие доставлены, а сама она вас к завтраку ждёт, – Пронька аж запыхался, произнося свою речь.

– Душ? Хозяюшка? Пронька, ты что, опять свою еду ел? Брось ты это дело, а то в следующий раз не выживешь. – Гостомысл глянул на рыжего болтуна.

– Зря вы, князюшка, сердитесь. Хозяюшка наша давно встала, и воду вам подогрела, и завтрак сготовила, так что не спорьте, – не сдавался домовой.

– Это Хельга тебя послала? И как она с тобой сладила за одну ночь? Пытала, что ли?

– Добрым словом, вниманием и уважением. – Домовой ухмыльнулся. – А мы что ж? Хозяевам всегда служить рады.

– До сегодняшнего дня не замечал за тобой подобной самоотдачи, – ехидно заметил князь, но в душевую пошёл.

Душевая находилась в дальнем конце огромной комнаты, туда вела незаметная дверь. Такая же, как и все в доме, – покрытая резьбой. В самой душевой было чисто, лежала стопка свежих полотенец и висел чистый халат. Князь повернул кран, из лейки потекла вода. Не горячая, не холодная, а ровно такая, как надо, – тёплая.

– Сумасшествие какое-то, – покачал головой мужчина, – не может мелкая быть такой хозяйственной. Ей в куклы играть да в салки бегать.

Закрыв кран, Гостомысл долго вытирал длинные волосы и не менее длинную бороду. Накинув халат, он вошёл в комнату и на мгновение потерял дар речи: Прошка услужливо стоял возле стола, удерживая поднос с кувшином и стаканом.

– Вот, князюшка, кваску испейте, – со счастливой улыбкой сказал он и наполнил стакан напитком. – А я сейчас хозяюшке скажу, что вы проснулись. Вот уж она рада будет, – с этими словами домовой исчез.

– И что за ерунда здесь творится? – Князь с любопытством заглянул в кувшин. – Надеюсь, квас не Пронька готовил. – И осушил стакан до дна.

Но напиток оказался простым квасом – ничего необычного. Князь даже мог поспорить, что он взят из харчевни, где мужчина уже привык завтракать.

В дверь постучали, и Гостомысл распахнул её. На пороге стояла вчерашняя девочка – Хельга, его внучка и по совместительству укротительница домовых. Правда, зелёный сарафан в крупный горох сменился на такой же, но в мелкий; на голове была косынка. Девочка улыбалась. Отвесив поклон, она поинтересовалась:

– Как отдыхалось, дедушка? Я тут на себя смелость взяла и воду тебе согрела, негоже к людям немытым идти. Завтрак на столе ждёт, никаких больше харчевен: здоровье беречь надо. Я уж за этим прослежу.

Гостомысл не знал, как на это реагировать. Отругать вроде не за что, хвалить есть за что, да только не привык он к такому вниманию. Пытаясь собраться с мыслями, он сел на стул и выпил ещё стакан квасу.

– Деда, а дай я тебя расчешу, что ж ты, как медведь, растрёпанный. – Девочка достала из кармана гребешок и направилась к князю.

– Кукла, подожди… – начал было он, но в этот момент маленькие ручки аккуратно приступили к расчёсыванию длинных прядей, и князь замолчал: уж больно ловко у неё получалось.

Через десять минут волосы князя были расчёсаны, а по бокам девочка сплела их в две косы. Отойдя на пару шагов, она полюбовалась тем, что получилось.

– Проша, а повязки какие у вас есть? – чуть повернув голову, поинтересовалась она у домового. – Покажи.

– Да вот, хозяюшка. – Прошка перенёс на стол шкатулку, в которой лежали украшения. Гостомыслу захотелось стукнуть рыжего предателя.

Девочка вытащила из шкатулки тонкую повязку, украшенную агатом, и ловко зафиксировала ей волосы князя.

– Дедушка такой красивый, – довольно произнесла она. – Самый-самый.

– Дедушке в обед сто лет, какая уж там красота, – довольный такой лестью, произнёс Гостомысл, но мысленно согласился с девочкой: волосы совсем не мешали, и смотрелось неплохо. – И где ж ты такому научилась?

– Так у дядюшки Архипа четыре дочери и три сына, а лучше меня никто косы не плёл, – гордо сообщила Хельга. – Я ж их всех причёсывала.

– Ну спасибо тогда дядюшке Архипу, – усмехнулся князь. – Пронька сказал, там завтрак есть?

– Конечно есть, как же без завтрака? – удивилась Хельга. – Утром надо плотно кушать.

Князь спустился в столовую и даже присвистнул от удивления: давно забытое столовое серебро важно покоилось на белоснежной скатерти; посреди стола – салатница, наполненная свежими нарезанными овощами, а рядом – две тарелки и кувшины с какими-то напитками; недалеко от них – самовар и кружки; на подносе лежал аккуратно нарезанный каравай, а в маслёнке – масло.

– Это что? И откуда?

– Завтрак это, деда, – произнесла девочка. – А продукты Проша принёс.

Гостомысл вопросительно посмотрел на домового. Тот сначала попытался принять независимый вид, но, когда князь приподнял бровь, сразу сдался.

– У родителей занял, – вздохнув, сообщил он. – Я же не виноват, что вы, князь, продукты не покупаете.

– У родителей? Ну хорошо, – кивнул князь, – только верни сегодня всё, что взял, а я у лавочника счёт открою, будете брать, что надо.

Девочка кивнула и показала Прошке на печь. Тот, щёлкнув пальцами, переместил на стол пышный омлет. От него исходил такой вкусный запах, что у Гостомысла заурчало в животе – в харчевне такого не подадут. Князь отрезал себе половину, отложил кусочек девочке и немного Прошке. На вкус омлет был ещё лучше, чем на запах.

– Кукла, а готовить тебя кто учил? Тоже дядюшка Архип?

– Что ты, деда, – на лице девочки расцвела улыбка. – Дядюшка ведь мужчина, а готовить меня учили жена его и тётушка Ненила.

– Ну моя благодарность тётушкам. – Гостомысл положил на тарелку приличную порцию салата, потом доел оставшийся омлет. Всё это запил двумя кружками чая, не забыв про хлеб с маслом. И под конец завтрака понял, что объелся. – Что-то тяжко, – грузно вставая из-за стола, сообщил он.

– Жрать надо меньше, – без всякого уважения сообщил Прошка, – тут четверых накормить можно было, а вы один всё умяли.

– Не слушай его, деда, – девочка одарила домового сердитым взглядом, – пища наша полезная. Сейчас прогуляешься, кусочки улягутся и полегче станет. А обед я с Прошей пришлю.

Князь посмотрел на Хельгу. Она оставалась одна в этом огромном доме. Хоть Пронька и с ней, да толку от такого как от козла молока.

«Всё-таки пришлю кого-нибудь её проведать», – решил Гостомысл и направился к выходу.

– Деда, береги себя, – подала голос Хельга.

Гостомысл кивнул, скрывая улыбку, и вышел на улицу.

Глава 4

Князь Гостомысл спустился с крыльца и через высокие ворота вышел на улицу. Утро полностью вступило в свои права.

Бабы согнали скотину в стадо, и пастух уже давно пас его за околицей. Вокруг невысоких заборов в полный рост стояла трава. Травень заканчивался, впереди разноцвет с его разноцветьем и теплом. Мужики выйдут на покосы, в каждом дворе будет слышен звон отбиваемых кос. В своё время и князь не чурался выйти с косой, сделать несколько прогонов по лугу – силушкой блеснуть. Но чем старше становился, тем сильнее затягивали дела. А как встал во главе рода, так и времени на забавы не осталось. Ушла жена, сын, друзья. Сила его, что считалась достоянием государства, убирала всех. Оставались рядом лишь сильнейшие. Одиночество стало его товарищем. За свою жизнь князь пережил множество покушений, а уж сколько битв прошёл и разломов закрыл, так и не упомнишь. Но время шло. Его друг и напарник по битвам из безрассудного мальчишки, который с упоением бросался в бой, стал обстоятельным семьянином и многодетным отцом и возглавил Восточные Земли.