Маска

– Я слышу в твоем тоне вызов и жду объяснений, почему ты так со мной заговорил, – Полина начала сильно волноваться. Хорошее настроение сменилось упадком и разочарованием.

Изрядно подзаправившаяся к тому моменту публика, ничего особенного не заподозрила: оба красавчика как всегда мило воркуют, "забив" на свои семейные обязанности, – ошибочное устойчивое впечатление, что "счастливы вместе" не допускало иных сюжетов.

Григорий молчал, витая в своих необычных мыслях и ощущениях, закручивая в Полине пружину нетерпения. Она поделилась с ним тревожной мыслью, что радуется он явно не ее успеху, а какому-то непонятному своему достижению.

– Угадала! Точно! Зато Ваське огромное спасибо! – вот человечный человечек, оказывается! Он-то мне и помог…– ему хотелось сказать Полине гораздо больше, озвучить свои кошмарные чувства в течение целых десяти лет, которые приходилось прятать не только от нее и многих других, но и от самого себя. А сегодня произошло то, что Василий невольно спровоцировал откровения, значительно разгрузившие рассудок и душу.

– Что он сообщил тебе такое сверхъестественное, что ты вдруг изменился?!Как он тебя встряхнул? – голос девушки делался с каждым словом выше и жестче.

– Да, встряхнул – очень подходящее словцо! Хотел вначале обидеть, но вышло все с точностью до наоборот! – вылечил! Но сейчас не время для подобных разговоров. Давай радоваться, веселиться праздник же сегодня!

Григорий будто засветился внутренним светом: обычно бледная кожа на лице Григория стала яркой; внутри приятно разливались волны адреналина. Все происходящее с Полиной теперь напоминало ему игру, в которой он только что поймал девушку на роли собственницы, безраздельно владеющей всеми его потрохами. Неожиданно он физически воспринял, что нечто почти реально осязаемое выскальзывает из области сердца, где традиционно признается "топография" души. "Что это меня отпустило?"– отслеживал он свои переживания, и прямо перед собой увидел призрачный силуэт Полины. Фантом девушки располагался в аккурат между ними двумя. Рука мужчины невольно потянулась к полупрозрачному образу, но прошла сквозь него.

– Сумасшедший! Убери свои руки от меня! Совсем сбрендил? – Полина окончательно вышла из равновесия. Огромные голубые глаза наполнились слезами и напоминали сверкающие таинственные озера, очень глубокие, прозрачные и переполненные влагой. Длинные темные реснички склеились, роняя одну слезинку за другой.

Очнувшись от странной иллюзии, Григорий понял, что теперь более отчетливо способен различать свои чувства: он испытывал жалость к девушке, потому как ее надо оставить, точнее сказать, освободить от своего влияния, а он станет думать, что бросил, возненавидит, найдет немало эпитетов, по семантике не на много отличающихся от слова "негодяй".

Василий, насупившись, наблюдал за ходом сцены, не слыша, но понимая, что примерно происходит между ними. В душе он тихо радовался расколу пустых, болезненных отношений, (что подтвердил сам Григорий), вот только что-то гаденькое глодало внутри: при любом раскладе, Полина не его поля ягода, – запросы у нее высокие, а он – молодой хирург, пока еще мелко плавает, чтобы претендовать на изысканную женщину. "Впрочем, как знать? Вдруг, она пересмотрит свои приоритеты и сделает ставку на душу? Хотя, многое свидетельствует о том, что душа не обязательно должна присутствовать в ее жизни! – Полина – типичная перфекционистка, стремящаяся к успеху, окружающая себя только лишь талантливыми и успешными людьми, идущая на формальный, наигранно участливый контакт с мне подобными субъектами. Она давно покинула мужа – хронического неудачника, называя его "королем неудачников" и самостоятельно воспитывает дочку; она, в конце концов, еще любит Григория – великолепного хирурга в полном расцвете мужской красоты и сильно смахивающего на любимца женщин, голливудского актера Джонни Деппа; она…зачем я ее по косточкам-то перебираю, ведь люблю же! А, может, не люблю, а восхищаюсь?!Мал я, чтобы в подобных душевных вопросах разбираться! Но, похоже, что наверняка я влюблен в форму с очевидным налетом богатого содержания!"– Василий поймал себя на мысли, что рассуждательства случились во время ссоры любимой (в чем он уже не столь был уверен) и ее любовника. "Черт, я словил волну Григория! – ох и сильная же он бестия, мощная! Уважаю таких!"

Заметив, что подбородок у девушки задрожал, и она вот-вот разрыдается при всем честном народе, нанеся тем самым удар по собственному имиджу хорошо владеющей собой и не допускающей никаких эмоциональных ляпов леди, Григорий осторожно взял ее за предплечье и, протискиваясь через толпу танцующих, вывел из зала. Полина не сопротивлялась, и как только она удалилась из поля зрения коллег, дала волю слезам.

Чинно расхаживающие в холле охранники, обалдевшие от пунцово-зареванного вида блистательной красавицы, негромко, но достаточно для того, чтобы расслышать, обменивались между собой мнениями; "мол, перебрала дамочка сильно! – здесь такое бывает!"

– Замолчи, урод! – процедил сквозь зубы Григорий самому упитанному и наглому из охранников и быстро удалился из душного ресторана на улицу.

Ожидаемой свежести снаружи не случилось: едкая гарь от лесных пожаров плотной завесой висела в воздухе, снижая видимость до 2-3-х шагов; нереально высокая температура воздуха сбивала все возможные защиты организма, вызывая липкую испарину по всей коже и тяжелое глухое сердцебиение. Немного впереди себя он видел силуэт Полины, слегка пошатывающийся, неустойчивый, словно под хорошим градусом, он догнал ее и резко развернул к себе лицом. Девушка смотрела на него замутненным взором, а лицо ее оказалось в тени деревьев таким образом, что пятна от листьев падали на нос и подбородок. Григорий в ужасе отпрянул – ему показалось, что это изуродованная Марина в тот момент, когда все только случилось. Он невольно застонал и сделал насколько шагов назад. Так и застыли оба в ужасе на несколько мгновений, пока не услышали чьи-то торопливые шаги…это был Василий. Вмешательство парня оказалось как никогда своевременным: он застал до жути испуганных людей, представляющих собой что-то вроде застывшей скульптуры с характерным выражением страха в позах и лицах, причем, оба стояли спинами друг к другу.

– Картина Репина "приплыли"! – натянуто пошутил он, но эта реплика не сразу дошла до оглушенных сильными чувствами людей.

– А, Василий! – нарочито смешливым голосом отреагировал Григорий, не желая быть объектом насмешек парня и при этом с трудом сбрасывая остатки оцепенения. Полина ничего с собой не могла поделать: плечи вздрагивали от судорожных всхлипов.

–Полинушка, успокойся! Начало перемен плохое, тяжелое, но если это не пережить, – так и останешься просто статуей успешного, но не живого человека! – Василий сам изумился своей пафосной речи и ее метафорическому содержанию. "Если так и дальше пойдет, то из меня неплохой «краснобай» выйдет", – подумалось ему.

–Ты все правильно понял, друг! – Григорий пожал ему руку и поблагодарил за поддержку. Девушку он увел к стоящему неподалеку такси.

Григорий не счел нужным долго и пространно объяснять Полине, что все закончилось, – фактически ничего и не развивалось. Он старался ограничиться несколькими фразами, чтобы не провоцировать банальной ссоры со взаимными обвинениями и оскорблениями, и не травмировать ее беззащитную сущность, разом утратившую все многолетние наросты защит, ставших прочным панцирем. Она присела на софу, закутавшись в теплый плед, несмотря на страшную духоту в доме и молча слушала, а точнее, пыталась вникнуть в то, о чем толковал Григорий, ведь в действительности, она не была готова к неожиданной развязке.

– Полина, любое нормальное, адекватное человеческое поведение можно развенчать, осмеять, обхамить, и в итоге, получится совершенно другая история. Согласна?

– К чему ты это? – она хмуро следила за ним глазами из-под растрепавшейся удлиненной челки, напоминая красивого затравленного зверька, которому уже понятна его дальнейшая участь.

– Понимаешь, у нас с тобой все с точностью до наоборот было…

При слове "было" она заметно вздрогнула.

– Мы все время пытались обелить наше поведение! Мало того, мы делали шоу красочным, незабываемым: это как из дерьма конфетку сделать – сплошная показуха и больше ничего.

– Ну, и мерзавец, ты, Гриш, оказывается! Из *овна, говоришь?!Мне хочется тебя побольнее ударить, но нет сил… – голос Полины звучал тускло и неагрессивно. – Значит, не для нас с тобой всё предназначалось, а для наблюдателей?

– Полина, я тебя очень уважаю, но сейчас ты кривишь душой: у тебя всегда имелась возможность выбрать свободного мужчину, но ты остановилась на мне – женатом! Какой критерий выбора ты предпочла?

– А ты вроде тут ни при чем оказался? – невинная овца, выбранная стервой для заклания?!

– Нет, разумеется, не овца, а овец! – попытался он разрядить обстановку. Полина криво улыбнулась, – у нас с тобой никогда не было совместного будущего, и ты в курсе, что я не одинок с самого начала!

– Почему же? – Полина вспыхнула: внутри обдало жаром протеста и возмущения, – Твоя жена – глубокий инвалид, чудом выживший в аварии…которую, говорят, ты спровоцировал!

– Все, Полина, баста! Ты никогда не говорила, что жену в расчет не берешь, – типа, ее не существует больше?!

В общем, провокация пошла бурно и напоминала отрепетированную Григорием сцену.

– Мы не можем больше оставаться вместе: 10 лет тюремной камеры для двоих – слишком долгий и непереносимый срок! А помог нам оттуда освободиться Василий, – он путь побега указал.

Надо отдать должное девушке: она не билась в истерике, не рвала на себе волосы и не хватала любовника за рукав, чтобы не уходил вот так сразу и навсегда. Она парировала как могла, ускоряя нежелательный для себя финал.

– Я теперь буду благодарить Василия всю оставшуюся жизнь и возлагать цветы к его ногам каждую годину нашего разрыва, – зло и обреченно шутила Полина.

– Этот разрыв благоприятный для обоих! – я бы настоял на позитивной версии события.

–Ты – зануда и скучен как городские поминки. Надоело слушать одно и тоже! Убирайся с глаз долой к своей любезной…– она не закончила фразу, – глаза мужчины налились яростью.

В самый разгар драмы у Григория зазвучал мобильник. Звук звонка он установил громкий и чистый, а мелодия из области "скрещивания" рока и классики – торжественно-траурная. Звонивший явно пренебрег всякими приличиями и этикой: часы в это время показывали четверть первого ночи.

– Кто это? Что? – кричал в трубку Григорий, не разбирая, кому принадлежит подвыпивший мужской голос.

– Нам нужна срочная хирургическая помощь, – звучал спотыкающийся и нечеткий голос звонившего.

– Послушай, приятель, – хотя с языка готово было сорваться "козел", – прекрати паясничать и скажи, кто ты и зачем обозначился в ночное время?!

– Гришка, придурок ты заумный! Не узнаёшь, что ль Мишуху из неврологии?

– Ну, и денек сегодня! Мишка, ты в самое "удачное" время звонишь! Ты хоть в курсе, который час?

– Мне плевать на час! Мы же – бывалые ребята, – «дежуранты» хронические. Нас хоть в три утра растолкай, и мы как "ваньки-встаньки" пойдем «человеков» спасать!

– Ладно, черт с тобой! – чего нужно-то?

– Вставай сегодня пораньше…

– Сегодня уже наступило, и я не ложился!

– Дай сказать, ё-моё! В шесть утра на н..ской остановке нас "газель" заберет, – сваливаем из смрадного города, и – на природу в Ярышкино! Там – дичь и жесть, можно сказать, – другое измерение, и что ни маловажно, прохладное! Идет?

– Я тебе перезвоню минут через десять, ок?

– Пойдешь, Гриш, или останешься? – Полина неожиданно для себя смягчилась.

– Нет, я пойду, Полечка, прости меня. Наверное, теперь долго не увидимся! – его передернуло от собственной загадочной фразы. – "что я сказать хотел этим"? – он призадумался…

–Как это? – мы же работаем бок о бок? Ты – в порядке? По-моему, сегодня особенно урожайный день на вторжения в твою личную жизнь! – сначала Васька, этот бессовестный обормот, потом придурок по телефону! – кто это был?

– Михаил Николаевич из неврологии…я, наверное, уйду из больницы, но не из-за тебя!

– Куда же ты уйдешь? – ты у нас признанный, лучший и со статусом заведующего отделением. Хочешь карьеру сломать?

–Так я понял, что жизнь сломал и тебе, и себе, и Марине…а ты говоришь -"карьеру"! Черт с ней! – в жизни есть вещи поважней. Все, пока! – он прикоснулся губами к ее холодной щеке и удалился.

Полина еще долго не могла уснуть, ломая красивую и умную головку вопросом "что с ним такое случилось?" и типичными для состояния растерянности, – загадочными и остающимися без ответа "кто виноват" и "что делать?"

3 глава

Газель сильно раскачивало и подбрасывало на ухабистой проселочной дороге, не ремонтированной, видимо, с времен "Очаковских и покоренья Крыма". Вокруг простирались густые некошеные луга, изобилующие цветущими травами, насыщенный аромат которых заполнил салон микроавтобуса, вызывая у путников легкую ностальгию по давно ушедшему детству. Небольшая возвышенность открывала все великолепие своеобразного природного ковра с причудливым мозаичным орнаментом, сочетающим нежные неяркие тона российских трав: от бледно-розового и василькового до охряного и ослепительно белого.

– О! – близко уже: вот за тем перелеском – Ярышкино – богом забытый край. Ребята, еще раз предупреждаю: место не спокойное, в плане нечистой силы, так что, просьба: далеко от дома не разбредаться, к усадьбе Ярышкиных не соваться! – лица у путников вытянулись, раздались удивленные возгласы.

– Зачем же ты нас везешь туда? Мы хотели себя "сталкерами" почувствовать, а ты – "не суйтесь, не выходите"? Как понять тебя? – гудели ребята. Всего их пять человек было, вместе с Григорием и Михаилом. Во время поездки, Григорию удалось отвлечься от неприятных событий, – он позволил увлечь себя общему романтическому тону и даже поддаться легкому «мандражу» перед встречей с "непознанным".

– Местные жители вообще не приветствуют разного рода сталкеров, да, и в принципе, мало кто знает об этой зоне: помалкивает народец!

– Что же ты, Мишуха, треплешься? Тайну из "склепа" выносишь?

– Сам не знаю, что нашло на меня? – наверное, пьяный был, когда зазвал вас сюда!

– Можно подумать, что сейчас ты трезвый! – едко заметил кто-то из присутствовавших.

– Не больше, чем, вы друзья-алкоголики, тунеядцы! – парировал он. – Вот приедем, я вас со своим дедом познакомлю: он местный старожил и ходячая легенда, – носитель закрытой информации. А живет он, кстати, в бывшем домике для челяди Ярышкиных; домику порядка 150 лет, – точно никто не знает дату постройки, он несколько раз горел, затем перестраивался не один раз. Сам дед утверждает, что его прабабушка не просто знала Ярышкиных, а служила у них кем-то вроде экономки.

– А дед, как его кстати, зовут? – он возмущаться не будет появлению нашей бригады? – поинтересовался Григорий.

– Степаном Петровичем его зовут, называть можно просто Степа…шучу! Да, я и сам толком не пойму к чему он все это затеял?!Еще и хирурга просил классного привезти, помнишь, Гриш, мотивацию-то я тебе именно эту обрисовал! В общем, дед древнегреческий! – со своими причудами! Ему давно за девяносто перевалило, а выглядит на все сто! – Михаил расхохотался высоким гортанным смехом, его поддержали молодые.

– Блин, он еще к хирургу решил обратиться, а надо бы к гробовщику! – «прикольнулся» Женька, Мишкин друг и самый молодой изо всех.

Парни дружно и громко загоготали, и тотчас же машину резко подбросило, буквально разметав всех по салону. Шофер выскочил из кабины, чтобы осмотреть масштабы телесных повреждений у пассажиров.

– Ребята, кости у всех целы?

– Угу! – парни растерянно поднимались с пола и осматривали небольшие ушибы и ссадины.

– Вот так ярышкинская земля встречает шутников! – усмехнулся невролог Михаил, пострадавший меньше всех, – а что случилось, Вадик?

– Ну, мужики, не заметил, что впереди ямина глубокая! Интересно, что она замаскирована хитрым образом, – показалось, что, наоборот, бугорок! Чёрт, ведь езжу же здесь постоянно…

– Как это, – замаскирована?

– Еду, смотрю на эту изуверскую дорогу: впереди небольшая кочка, ну, я въезжаю на нее, а потом – бац! – оказывается в канаву и бампером в бугор уперся!

– Приключения начинаются! – Женька угрюмо поглаживал огромную шишку, выросшую посреди лба, – ударился башкой прямо о поручень…

– Ярышкины шутить не любят…Надо бы ледку или медь приложить к рогу! – предложил невролог, – да, ты не бойся: обычная поднадкостничная гематома! – до свадьбы рассосётся! – он осторожно ощупал Женькин лоб, не находя серьезных причин для беспокойства.

– Знаете, господа, в тот момент, когда меня тряхнуло, то до меня вдруг дошло, что и атмосфера здесь другая…, – Григорию захотелось поделиться своим впечатлением, – ему не дал договорить остряк Сашка.

– Нас тут всех, господа, «поперетрахивало», – как говаривал Лукашенко! – он старался подражать интеллигентной интонации Григория, да потом заржал, держась за живот, все его поддержали. Когда шум от веселья стих, повисла идеальная тишина: ни крика птиц , ни шелеста листвы…только не ясный гул и рокот по верхушкам высоких и старых деревьев пронесся.

Разумовский зябко поежился, да и приятели, судя по лицам, находились в состоянии легкого испуга.

– Все, мужики, давайте по коням! – скомандовал Вадим оцепеневшим парням, – осталось пустяки проехать: вон, просвет между лапником впереди замаячил.

– А теперь, дружно забываем о небольшом инциденте! Мы едем (почти приехали) отдыхать в живописное местечко: рыбу половить – отнюдь не в мутной воде! у костра посидеть, послушать местные "байки из склепа" и, в обязательном порядке, накушаться водки при всем этом великолепии! – Мишка быстро вернулся в свое обычное шутливое настроение.

– А девки в программе будут? – Сашка подхватил мажорный Мишкин тон.

– Из девок там только две-три местные старушонки да несколько теток-дачниц неопределенного возраста. Подойдет? А?– Сашка отрицательно покачал головой, остальные усмехнулись.

– Не надоели тебе еще эти бабы в городе? Не достали со своими претензиями? Мы и едем-то чтобы оторваться ото всех, забыть о бренном мире, зарядиться необыкновенными впечатлениями! А ты опять к рутине тянешься! – речь Михаила звучала пафосно и весело – прирождённого актерского мастерства ему было не занимать. Компания легко поддавалась энергичному и нескучному Мишкиному настрою: во врачебных кругах он слыл заводилой, весельчаком, немного пьяницей, а также компетентным и интуитивным доктором.

Григорий немного отвлекся от болтовни, чувствуя, что некая значимая мысль сейчас пытается пробиться в сознание…В какой-то степени в себя его погрузили разглагольствования "поддатого" Михаила, они словно содержали скрытое послание. Но кроме него, этого никто не почувствовал. "Как будто слова о "бабах" мне адресованы, а еще непонятная "хирургическая помощь"…я предчувствую некое событие, со мной здесь что-то произойдет! – рассуждал он, практически уверовав в собственные выводы, – «может, я в параноика превращаюсь? – начинаю предполагать, что везде и всюду лишь обо мне и помышляют, и планы только на меня строят!"

Выехав из перелеска, путники наблюдали диковинную картину села Ярышкино: старинная церковь с огромным сияющим куполом, увенчанным крестом, величественно возвышалась на центральном холме и казалась зависшей в воздухе из-за волн смога, окутавших подножие холма. Ни кустарников, ни деревьев не просматривалось, только светящееся сооружение, напоминающее космический корабль, только что оторвавшийся от земли в своем полете.

Вокруг, на более пологих холмах, густо поросших разнообразной растительностью, тусклой и поникшей от осевшего дыма, беспорядочно располагались домишки, видно, давно не крашенные и ветхие. В целом, картина деревни напоминала безжизненный, моментальный черно-белый снимок профессионального фотографа, легко передающего любой эмоциональный заряд.

Дорога по деревне выписывала резкие и неожиданные зигзаги и привела, наконец, путешественников на окраину села. С чувством легкого головокружения и неустойчивости от тряской длительной езды, мужчины ступили на твердую почву. Они вышли возле двухэтажного особнячка, довольно крепкого на вид и состоящего из кирпичного первого этажа, значительно вросшего в землю – примерно до нижней трети небольших окон, задернутых пыльными выцветшими занавесками, и бревенчатого верхнего, заметно накренившегося вперед. Вокруг дома и за ним наблюдались лишь заросли сорняков и бурьяна, и лишь узенькая тропинка, ведущая ко входу, свидетельствовала об обитаемости строения.

Приехали! Десантируемся! – скомандовал Михаил, – ну, Вадим, пока! – завтра в то же время заезжай за нами!

Вадим со всеми раскланялся и не заходя в дом, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть с дороги, незамедлительно вскочил в кабину и поехал обратно, что вызвало немалое удивление у всех присутствовавших, кроме Михаила. На вопросы типа "почему проделав неслабый путь, он не остался отдохнуть?", он отшучивался и объяснял его личным дефицитом времени, погоней за временем и прочей разной чепухой.

Только спустя года полтора Григорий узнал об истинных мотивах поспешного побега Вадима из Ярышкина…

– А что это там виднеется? – Григорий острым глазом заприметил остатки старого сооружения, метрах в 150-ти от самого дома.

– Это все, что осталось от имения помещика Ярышкина – кирпичные ворота…в Ад! – шучу, конечно!

– В каждой шутке есть доля шутки, как говорят! Что же стало с самим особняком?

– Время его скушало! – ну, а если по правде сказать, – его развалили местные крестьяне сразу после трагической смерти главы семейства, больше ста лет назад. Точно эту историю не знает никто: все сочиняют, кто во что горазд…А истина…"где-то рядом"– он хохотнул коротко и отрывисто, парни же недоуменно переглянулись, не поняв юмора.

– Пошли в дом, "сталкеры". Дед, выходи, гостей принимай!

Скрипучая дверь с висящими на ней лохмотьями старой краски, медленно отворилась, криво повиснув на ржавых петлях, и на пороге показался дед Степан. Он имел очень низкий рост от сильно скрючившейся спины, бледное лицо, изрезанное вдоль и поперек глубокими морщинами и настолько загрязненную одежду, словно его только что вытащили из выгребной ямы.

– О! Ходячий остеохондроз в запущенной форме собственной персоной! – дед Степан! – Мишка шутил в медицинских традициях черного юмора. Он дружелюбно похлопал старика по спине. В ответ Степан широко заулыбался, обнажая совершенно пустые дистофичные десны.

"Странно! – шутка явно злая, но звучит задорно из Мишкиных уст!"– констатировал Разумовский, – дед даже не обиделся! Престранная семейка!"

– Гриша, все нормально: дед у нас правильный и в доску свой! Современный такой чувак, – врач в некоторой степени!

– Интересно, Степан, вы по какой специальности врачуете, врачевали то есть?

– Он травник, можно сказать, фитотерапевт! Много людей в свое время вылечил! – опередил Мишка Степана с ответом.

"М-да, вылечил так, что все исчезли с лица земли!"– в сознании Григория всплыл запустелый облик деревни и практически полное отсутствие в нем живой энергии.

Женька и Сашка, несколько ошарашенные неожиданно авангардистской сценой встречи внука и деда, стояли в нерешительности в сторонке, видимо, сожалея, что вляпались в бредовую затею погостить у "древнегреческого" деда.

– Твои пацаны немного оробели: вишь ты, неподалеку тусуются, нас, чудаков, видно чураются! Давайте сюда! – позвал их Степан на удивление бодрым голосом. "Пацаны" и Григорий несмело побрели в дом, слегка замявшись при входе от резко ударившего в нос влажного воздуха, насыщенного смесью подгнившего сена, табака и еще какой-то кислятины. А перед взорами развернулась не менее "очаровательная" сюрреалистическая картина быта: довольно просторная комната – темная и запыленная, оборудованная деревянными стеллажами под разные склянки с мутным содержимым, делилась на две части при помощи драной занавески. Из отгороженной части доносились хриплые пьяные голоса двух мужчин, явно игнорирующих прибывших гостей.

В самом отдаленном углу располагался грязный прибор, по очертаниям напоминающий то ли телевизор, то ли монитор компьютера. Внимание гостей подверглось серьезному испытанию: предмет ли получше рассмотреть, то ли ждать знакомства с уже присутствующими пьяными. Дед Степан понял поведение растерявшихся людей и пояснил, что к чему, указав на темный, непонятно чем оборудованный угол.

– Это – Вася, мой «комп»! – верный друг и окно в большой мир. Даже «инет» имеется благодаря Мишухе – он мне 3g-модем установил.

Парни впали в настоящий ступор от услышанного: они ожидали увидеть чего угодно – от скелета в шкафу до настоящего привидения, но только не это: старый "замшелый" дед демонстрировал блестящую продвинутость в современном пространстве.