Мышеловка для кота

 Облокотился на спинку кресла. Терпеть не могу, когда кто-то стоит сзади. Наверное, память пещерных предков… А он, как будто так и надо, отобрал у меня бокал, отхлебнул немного, посмаковал…

– Недурно. – Сделал еще глоток, вернул мне посудину в руки. Что ж, зачет по непредсказуемости можно поставить. Как-то не вяжется поведение с образом брутального делового независимого мачо. Что он там задумал, интересно знать?

– Здесь что, с посудой проблемы? Налей в свой и пей, сколько влезет. Терпеть не могу таких вещей.

– Жадная?

– Нет. Просто не люблю делиться.

– Это не одно и то же?

– Нет.

– Ну, тебе знать лучше. Я тоже не люблю делиться. Ничем.

– Очень за тебя рада… – Договорить не дал. Обхватил руками подбородок, заставил поднять голову, посмотреть наверх. Очень оригинально. Еще немного, и можно шею свернуть.

Что-то мне взгляд Кирилла совсем не нравится. И то, как большими пальцами скулы обводит, тоже не устраивает. Коснулся краешка губ, заставив непроизвольно облизнуть их. Сам облизнулся, как большой, наглый кот. И глаза… Что-то в них прячется, этакое, под опущенными веками…

Мы сейчас целоваться будем? Ни черта ж себе! Я к этому морально не подготовилась. Может, вина еще глотнуть? Попробовала увернуться, чтобы выполнить задуманное, не откладывая в долгий ящик, не позволил. Прижался губами к тому самому уголку. Я замерла. Аккуратно прошелся кончиком языка. И отпрянул. И что это было?!

– Там у тебя капелька осталась. – Фу, отлегло от сердца… Или не отлегло?

– Для этого есть салфетки.

– А так приятнее. – Гад. Издевается. Хотела уже наехать, высказать все недовольство, но…

Целуется он божественно. Узнать бы, где такому учат. Найду себе мужа – на курсы отправлю. А если это талант от природы? Тогда сложнее… Придется методом проб и ошибок подбирать…

Это я успела подумать, пока он только примерялся, давал распробовать свой вкус, слегка касался, поддразнивая… Мурашки, которым положено бегать, никуда не побежали, а вот все мышцы тела неожиданно напряглись. И шея выгнулась, вдогонку за поцелуями, еще больше. И ничего, никакого неудобства. Хуже, что руки заняты чем-то лишним: не обнять, не притянуть поближе. Нельзя же так долго дразниться! Цапнула за губу, совершенно нечаянно… Испугалась. Наверное, больно… Ему, похоже, понравилось. Что-то там рыкнул, невнятное. Зато поцелуй стал таким, как надо. Когда выбивает дыхание… Хорошо, что сижу. Иначе, упала бы. Слишком мощные ощущения. Прошлого раза не хватило, чтобы запомнить. Зато сейчас – вполне достаточно.

Да куда же он все убегает-то! Уже всем телом тянусь, и никак не дотягиваюсь! И руки заняты, и бокал этот чертов даже поставить некуда… А у него свободные. Что хотят, то и творят. Побрели куда-то… Вниз. По плечам, по рукам, вернулись, пощекотали ключицы… Нервные окончания словно решили вылезти из-под кожи. Это и есть те самые заветные мурашки, что ли? Фиг бы с ними. Срочно нужно, чтобы еще прижал и погладил, вот так, да…

Господи… О чем я думаю? Надо же… что-то делать… сопротивляться, что ли…

Кирилл, будто уловив сомнения (отчего бы и не уловить, если я замерла, как деревянная), отпрянул, позволил выдохнуть, немного придти в себя. Ну, попытаться, хотя бы. Попыталась. С переменным успехом.

Меня развернуло. Вместе с креслом. Внезапно. Оказались лицом к лицу. Кирилл брякнулся на колени, дернул ближе к себе. Без промедления взялся за край футболки. Все бы, конечно, хорошо, и я бы даже не против.

Только от резких движений, так лелеемое мною вино выплеснулось. Не на меня. На его замечательную рубашку. Светлую.

Растекающееся пятно отвлекло.

– Постой. Да подожди же ты! – Откровенно непонимающий взгляд. Снизу вверх. Потом возмущенный. – Здесь где-нибудь есть соль?

– Тебе зачем?

– Пятно. Присыпать. Чтобы не въелось.

– Да черт с ним, с этим пятном! Нашла проблему. – И снова потянулся к моей одежде, застрявшей где-то на полпути. Видно, планида у меня такая – оставаться рядом с ним полураздетой…

– Нет. Меня замучает совесть!

– Елизавета! – Ой. Так меня мама в детстве звала, когда очень злилась. Напряглась. У него слишком похоже получилось. – Едрит твою… Какая совесть?! Расслабься уже, в конце-то концов, и получай удовольствие. И не мешай это делать мне.

– Не могу.

– В чем дело-то? – Я его, похоже, довела. Голос несчастный и злой. Три – один или три-два? Нафиг, эти подсчеты. Нужно разряжать обстановку.

– А ты разве не знаешь главное правило секса? Самое важное?

– Какое?! Давай, рассказывай, пока я тебя не придушил.

– Не стоит. От трупа ты, положим, избавишься, но радости от этого? Никакой.

– Лиза. Какое правило? Что ты опять придумала?

– Короче, слушай и запоминай. Может, больше никто и не поделится.

– Ну?

– Сначала женщина должна качественно поиметь твои мозги. Получить от этого удовольствие. Только после этого ты сможешь нормально иметь её тело. В любом случае, мужчинам приходится нелегко: и там, и там напрягаетесь. Так что, выпить лучше тебе. – Глядишь, полегчает. Очень на это рассчитываю.

– Я понял. – Только хотела обрадоваться и качественно, со вкусом, эту тему обсудить, но он продолжил говорить. – Ты ищешь способ отмазаться. Любой, самый дурацкий.

– Наконец-то, дошло. Только я этого не скрывала, а всячески старалась донести. Слава богам, допёрло… Ну, все? Я тогда пойду? – Дернулась, пытаясь отцепить его руки от подлокотников.

– Куда? Как думаешь, почему я всегда добиваюсь успеха в бизнесе?

– Не знаю. Как-то чужие проблемы не сильно волнуют… И чужие успехи – тоже. Мне бы разобраться со своими… Но, если хочешь, можем обсудить… – Да хоть перспективы человечества на освоение Марса – все обсудим. Только бы руки свои загребущие от меня убрал!

– Потому что я не привык останавливаться на полпути.

– Значит, если начну скандалить, ты меня изнасилуешь?

– После того, как ты потопталась по моим нервам, это даже преступлением не считалось бы. Честно.

– Ну, прости, конечно… Только, видишь ли, наши чувства с тобой не взаимны. Я не знаю, как это объяснить. И не пойму, зачем убивать столько времени на меня… Ты должен был уже, по всем меркам, устать и выставить меня за дверь. Вместе с кроссовками. А ты, как баран, упёртый…

– Ладно. Поговорили – и хватит. – Я с замиранием сердца пронаблюдала, как он встает, нервно сдергивает рубашку, так, что пуговицы затрещали. Ох, какое же классное тело! Кажется, повторяюсь, но оно, действительно, обалденное. Кожа смуглая, гладкая, мышцы играют при каждом движении… Руки так и тянутся потрогать… И это все сегодня – мне. Кажется, я начинаю сдаваться…

– Давай-ка, поменяемся местами. – Это не просьба, и не приказ. Констатация факта. Сидела на кресле, и вот – уже на коленях у этого… этого… Вот почему красивая внешность достаётся каким-то упырям? И только в романах красота и рыцарское благородство неизменно приобретают знак равенства? Эх, тоска-печаль… Но, учитывая, что рыцарей я вообще не встречала, соглашусь и на тело. Такое горячее. И сказать бы гадость какую, да только язык не поворачивается…

– Держи. – Снял крышку с еще одного блюда, стоящего на столе. Протянул руку к моему рту, предлагая его открыть, ненавязчиво так…

– Да ну, нафиг?! Тут еще и десерт был? Почему сразу не сказал?

– Специально придерживал. Стратегический запас.

Клубника. Свежая. Ароматная. К черту душу и совесть! У меня сегодня праздник для организма. С совестью завтра поговорю.

В общем, пока я её прожевывала, снова начал целовать. Все сделал правильно: заткнул мне рот, и настало счастье. Ну, может быть, не счастье, но все встало на свои места…

Футболку стягивали уже вместе, больше мешая друг другу, чем ускоряя. Кожа обжигала, руки стискивали, мои – жадно впивались ногтями, чтобы не скользить, задержаться, и снова пускались гулять по плечам, по груди, по шее… Гладили колючий подбородок, забирались в волосы на затылке, собирали их в горсть… В общем, дорвалась… Крышу расшатывало, еще немного – и унесет. Раздражало, что Кирилл был намного сдержанней. Контролировал ситуацию он. Полностью управляя происходящим. Не позволяя получить все, что срочно требовалось. Прямо здесь и сейчас. Приходилось терпеть. Задерживать дыхание, прикусывать губы, чтобы вслух не умолять…

И все было хорошо, пока ему не приспичило макнуть палец в сливки (куда ж клубнике без них, просто мне не досталось), нарисовать на груди узор и… начать слизывать…

– Эй, прекрати! Это же негигиенично! Я два часа толкалась в душном, грязном зале, прыгала как сумасшедшая… – Он замер. Видимо, прислушался к моим доводам. Но как-то странно замер, не поднимая головы. – Нет, если хочешь, можешь продолжить… Только не надейся, что я отвечу тем же. Ладно бы, после душа…

Какой-то странный звук раздался в районе моего живота. Даже слегка отодвинулась. Похожий на хрюканье.

– Кирилл, ты что, подавился? Эй, что с тобой? – Молчит. Только голова начала трястись. Потом задрожали плечи, спина… А если припадок? Блин, что делать-то?

Паника. Я знаю массу методов оказания первой помощи. Теоретически. Но по-настоящему их оказывать никогда не приходилось. А он еще держит, словно в тисках. И продолжает трястись. И звуки издает… Да что ж такое-то?

– Кирилл! Подними голову, пожалуйста! Слышишь? Что с тобой? Нехорошо? Может, водички? – Нервно закрутила головой. Вот все, что хочешь, а водички нет. Не вином же его отпаивать? Эпилептикам алкоголь нельзя… А это похоже, очень, на эпилепсию…

– Да сиди ты, не дергайся! – Голос сдавленный, но голову поднял. Охренеть! Он ржет! Я, понимаешь, нервничаю, думаю, как спасти … А он! Он ухахатывается!

– Отпусти, придурок! Я с ним серьезно разговариваю, переживаю за здоровье… Что такого смешного-то? – И никак же не вырваться! Держит, как в тисках. Только голову уже на плечо положил. Точно – припадочный. Только неизвестно, что за болезнь… Вот же, вляпалась, на свою голову…

Пришлось ждать, пока он успокоится. Злилась, конечно, за такую реакцию, но от сердца отлегло. Я же, действительно, сначала испугалась. А оказалось – вот оно, идиотское чувство юмора. Я сейчас даже шутить не пыталась. Просто, читая про такие моменты в книгах, или глядя на них в кино, всегда задумывалась: а давно они мылись, интересно? Но это художественный вымысел, понять можно, и даже простить. А когда с тобой такое происходит в реальности? В общем, зря это из меня вырвалось. Парню весь кайф обломала. Он теперь вообще о романтике забудет. Мне-то что? По барабану. А какая-нибудь дурочка влюбится, будет от него жестов ждать, красивых… А он – ни в какую. Наверняка, рефлекс выработается. В общем, сломала судьбу и Кириллу, и ни в чем не повинной девушке. Замечательно, кстати, думается на отвлеченные темы, когда сидишь полуголой на коленях у стонущего от смеха мужика…

Если бы он так плотно не прижимался, я бы, наверное, замерзла. Но он прижимался и грел. Было почти комфортно.

Просмеялся, наконец, и посмотрел мне в глаза. Сердито и удивленно. И смешинки еще играют. В общем, адская смесь. Влюбилась бы, непременно, если бы так не раздражал. И – песочницы у нас слишком разные. Меня ненароком сюда затянуло, но нужно будет валить. Какая тут может быть влюбленность? Даже нормального секса не получается. А разговоры по душам – вообще, за гранью реальности.

– Тебе говорил кто-нибудь, что ты – зануда? Причем страшная?

– Странно, что ты так долго продержался… Обычно, народ сдается на первом получасе разговора. Хотя… тупым и малограмотным приходится объяснять. Думала, ты из той же породы. Но ничего, молодец, догадался.

На этом я приготовилась собирать по полу раскиданные шмотки. Футболка видна. А вот куда он закинул мой любимый бюстгальтер, в розовую крапинку? Без него не уйду. Пусть хоть голышом выставляет…

Пока я оглядывалась, мир подозрительно покачнулся. Вроде, не очень пьяна… Глюки от нервного перенапряжения? Нет. Слава богам. Просто Кирилл поднялся. Естественно, вместе со мной. И куда-то пошел, крепко придерживая за пятую точку. Не в сторону выхода, что хорошо. Все-таки, насчет идеи уйти голышом я погорячилась. Не хватит смелости.

– Куда ты меня несешь? Поставь на место. – Не очень требовательно. Не часто меня на руках носят.

– А как ты думаешь?

– Вообще никаких вариантов. – Но улыбается подозрительно. Что? Улыбается? Нет, мне не почудилось. Нормально так, по-человечески. Значит, с мышцами лица все в норме…

– Мыться пойдем. Для гигиеничности, как ты выразилась… – Ох, ты ж… Все. Цензурные слова закончились. Синонимов нет. Только брань. Шоферско-площадная.

– Я же не для этого тебе сказала, ты что? Я не хочу с тобой мыться! И без тебя не хочу!

– Придется. Раз уж ты без этого никак не можешь. – Вот почему каждый раз, когда думаешь, что влипла по самое некуда, это самое некуда оказывается намного глубже?

Раздевал он меня, нужно сказать, очень технично: пара легких, непринужденных движений, и джинсы валяются. Вместе с бельем. А этот монстр неугомонный сам раздевается. При этом успевает разглядывать меня.

А я, между прочим, тоже залюбовалась. Почему бы и нет? Особенно, когда спиной повернулся, чтобы воду включить, проверить температуру. Мда… Жаль, что такие классные гены поганым характером подпорчены. А так – ему самое дело размножаться, увеличивать процент красоты в населении.

Рассмотреть все как следует мне не дали. Только руки протянула потрогать – засунул в ванну, залез следом сам.

А потом началась месть. Жесткая. Он, оказывается, злопамятный гад…

Все обломы, которые сегодня Кириллу достались, вернулись, и сторицей. Мне очень четко дали понять, как нехорошо обижать взрослых дяденек. Нет, конечно же, ничего плохого он не сделал. Как-то понятно было, что этого в планах нет.

Просто смотрел в глаза, очень серьезно. Так, что хотелось сглотнуть, прижаться к стеночке и аккуратненько по ней сползти. Такое было в этом взгляде обещание… Злорадное: "Все, дорогая, твои ходы закончились. Теперь держись"

Ну, я держалась, сначала. Сколько могла. Пока он тщательно смачивал все тело – крутил под лейкой душа, почему-то очень плотно прижимаясь. Хотя места здесь хватило бы и на пятерых. Шикарная ванная. И когда заставил держать волосы, чтобы не мешали, пока он вдумчиво меня намыливал. Почему-то руками, хотя рядом висела потрясающая по мягкости губка. Гель в руках пенился плохо. Поэтому пришлось все смывать и намыливать заново. Пытка? Ага. Мне тоже так казалось.

Пока, намыливая, снова не полез целоваться. Волосы отпускать запретил. Странная логика. Видимо, не знает, как с длинными обращаться. У него ж короткие… На робкий писк с попыткой объяснить, что они все равно уже мокрые, получила новый поцелуй. Голодный до того, что веки сами собой прикрылись. Но я еще держалась.

Сломалась, когда начал проверять качество помывки. По сантиметру. Сначала на ощупь – ждал, что скрипеть буду, что ли? Скрипела, зубами. А потом на вкус. Отрывать его начала где-то в районе тазовой косточки. Вот никогда б не подумала, что там может быть эрогенная зона…

– Прекрати, пожалуйста. Я не могу больше.

Ну, очень довольный взгляд снизу. Такой мужик передо мной, и на коленях… Только дура устоит. А я, вообще-то, дура, но не настолько же…

– Мы еще не закончили. – И продолжил. Если бы не придержал, рухнула б там же. В глазах темнело. А он продолжал.

Не знаю, сколько времени. Долго. Когда уже устала выпрашивать передышку, остановился. Выдохнула облегченно. Хотела уже выпрыгнуть… Фиг там был!

– Подожди. А как же волосы?

– А что с ними не так?

– Их тоже нужно вымыть… Только теперь сама. У меня нет опыта.

– Кирилл. Ты – мерзавец. – Звучало бы, наверное, убедительнее, если бы язык не заплетался…

– Мне кажется, я это уже слышал.

– Не от меня. Я точно помню.

– Ну, пусть будет так. – Надо же, какой снисходительный…

Никогда не думала, что просто ополоснуть волосы будет так сложно. Они вообще не слушались. Путались постоянно. И руки падали. И Кирилл мешал. Очень. Так убедительно демонстрировал свое намерение… В то же время, очень осторожно, чтобы вовремя остановить самодеятельность. А она проявлялась. Весь организм сошел с ума и требовал логического завершения. А оно откладывалось и откладывалось. Бесконечно.

А потом была спальня, в которой запомнилась только постель. Большая, прохладная, удобная. И простыни, очень гладкие, хоть немного остудили кожу.

И клубника была, и сливки. И он их, таки, пытался размазать по моему телу. Я намекнула, что после этого снова потребую душ. К счастью, намек подействовал. Кирилл и сам был на грани – чувствовалось по дыханию, по силе, с которой сжимал мой затылок, не позволяя вывернуться, чтобы хоть немного остыть.

Думала, просто сдохну от неудовлетворенности. От звенящего напряжения в теле. От того, как сводило мышцы, как судорожно пальцы впивались в кожу, не заботясь о том, что можно поранить. Да все ладони уже были истерзаны ногтями, пока не вцепилась в плечи. И больше не отпускала. Он прошипел коротко, но не возражал. Только еще сильнее впился в губы… Чем дышала? Бес его знает, чем. Воздуха не хватало.

А потом вообще все закончилось. Он что-то сделал, невыносимое, легкое движение – и взрыв. Я, кажется, очень громко орала. И металась, как сумасшедшая. Звездочки не летали. На какой-то миг стало страшно: так же не бывает, так… слишком… чересчур… И снова кричала, долго. Потом силы кончились, и горло охрипло.

Кирилл все это время был где-то рядом. Кажется, наблюдал. Или мне померещился этот взгляд очень сосредоточенный, будто важное что-то творится… Впрочем, какая разница? Теперь уже можно и умереть спокойно. Сил на жизнь все равно не осталось…

 Но мечты о том, чтобы, наконец, уснуть и выспаться, так и не стали реальностью. Он начал двигаться. Плавно, очень медленно… Почти неощутимо… Но снова перехватило дыхание…

Может, притвориться мертвой? Пошевелится – и надоест. Какой смысл бревно тормошить? Я же видела в женском журнале, что мужчинам отклик просто необходим. Это если мужчина – правильный. А Кирилл свою правильность уже доказал… Это просто у меня что-то не так с настройками…

– Лиза… Эй… О чем задумалась?

– Ни о чем… – Очень странно… Даже не хочется язвить… – Не останавливайся.

Да. Я передумала. Вот такая вот я неопределенная. Даже противно самой. Но об этом подумаю после. А пока…

– Уверена? – Вот что за человек? Почему ему обязательно нужно делать все наоборот?

– Кирилл… ты издеваешься надо мной?

– Нет. Пытаюсь разбудить и возбудить… А ты, похоже, заводишься только в момент сопротивления… – Все это, конечно, можно было бы… обсудить. На досуге… Но не сейчас, когда каждое слово, произнесенное шепотом, перемежается прикосновениями: губ – сладкими, языка – горячими, пальцев – слишком короткими, чтобы успеть прочувствовать… Ну, разве можно так поступать со слабой женщиной? Кожа, еще не остывшая от первого взрыва, слишком болезненно воспринимала происходящее… снова ей было мало всего… Пришлось, будто кошке, изгибаться, подставляясь под ласку. Чтобы не ждать, пока догадается прихватить…

– Да. Вот так.

– Ты что-то сказала? – Все-таки, язык мой – враг мой. Лучше бы заткнулась и не отвлекала.

– Кир, давай, ты заткнешься, и я заткнусь? Мне кажется, разговоры мешают… – По-моему, честная сделка, и очень правильная…

– Ну, надо же… – Ох, как мне нравится, когда его рука вот так устраивается под лопатками… Приподнимая, чтобы шея выгнулась… так, чтобы затылок уперся в подушку, куда-то её сдвигая… ага, подушки – к черту… уже полетели…

Боже, наконец-то, я дождалась: мы двигаемся. Правда, совсем не так, как мне надобно… Вообще не так… И ведь знает же! Просто не позволяет мне делать то, что хочу… Сдерживает. Дразнит.

– Кирилл… – Ну, все… я теперь хныкать еще начну…

– Кто-то обещал заткнуться…

– Зачем ты меня мучаешь?

– Ты так долго делала мне мозги… теперь – моя очередь… Все по правилам… – Я бы поверила, наверное, если б его шепот не прерывался так часто. Сам же себя изводит, гад, и меня доводит до ручки…

– И что теперь делать?

– Расслабиться. И получать удовольствие. Помолчи. И не думай.

А потом он показывал, как это – не думать ни о чем. Отдать себя во власть его тела, такого сильного, и такого нежного. Сдаться и принять все, что отдает… Ловить его хриплые стоны ртом, и благодарить своими за каждое новое прикосновение… И, сплетая пальцы, снова освобождать, потому, что мало – его рук, плеч, шеи, спины… Нужно успеть ухватить еще больше… Срываясь на крики, взлетать от каждого мощного движения… И снова умолять…

А потом заворожено смотреть, распахнутыми глазами, как смотрит на тебя… Ждет… И не позволять себе еще раз улететь, ожидая его…

Пока не шепнет, разрешая: "ну же, Лиз, давай"… Наконец, раствориться в неге… Удовлетворенно чувствуя, как расслабленно прижимается его тело к твоему…

Все, прощайте мои мозги. Кажется, мы приплыли…

Блаженное оцепенение тела, ума, совести, чувств – не зря французы нарекли это "маленькой смертью"… Можно бы и до утра так нежиться… Но не здесь и не сейчас. Не в гостиничном номере с чужим, совершенно посторонним мужиком. Которому очень не хочется мозолить глаза, когда он придет в себя и посмотрит по трезвому. Надо бы аккуратненько подниматься, собирать вещички (поди еще, найди их, в этих хоромах).... Но, черт… Как же это физически сложно…

В прошлый-то раз уходила отсюда на подкашивающихся ногах. А сейчас, видимо, придется ползти, или держаться за стеночку… Нехорошая, между прочим, тенденция таким вот образом покидать этот номер. А приходить сюда – еще более вредная.

Пошевелила пальцами, слегка покрутила головой – вроде бы, живая, конечности слушаются, пусть и с переменным успехом… И начала аккуратно, бочком, по паре миллиметров, потихоньку выбираться из постели. Получалось с трудом: ноги и руки запутались в простынях, перекрученных в замысловатый ком…

– Куда ты? Полежи еще. – Хриплый, сонный голос. И рука, по-хозяйски притянувшая к себе. Все несчастные сантиметры между нами, что одолела за четверть часа, жестоко уничтожены.

– Мне нужно домой.

– Куда спешить? Лежи. У меня еще есть на тебя планы. – Боже мой, сейчас начну биться в припадке от счастья. Планы у него. Снова бесит.

Я, значит, раздражаюсь, нервничаю, а ему – хоть бы что… Лежит себе, посапывает, не спит… Просто расслабленный и довольный… Только зачем-то меня напрягает: руку закинул, в шею задышал… Щекотно же…

– Лиза, где у тебя кнопка?

– Какая? – Может быть, конечно, я не совсем еще в себя пришла… Но какая может быть кнопка на голом теле? И вообще, я одежду на кнопках с детства не ношу…

– Которой ты выключаешься. Хотя бы на часик тебя угомонить, а потом – дергайся, сколько влезет…

Началось. Уже чем-то опять недоволен.

– Кирилл. Вот скажи мне. – Чтобы задать вопрос, даже перевернулась, лицом к лицу.

– Может быть, лучше помолчим?

– Нет. Сначала скажешь, а потом молчи. – Наверное, вышло чересчур грозно: удивленно бровью пошевелил, приоткрыл глаз, правда, наполовину. В общем, картину изобразил, называется "я весь во внимании".

– Ну?

– На кой ляд ты этим занимаешься?

Теперь поднялись обе брови, уголок губ лениво пополз вверх:

– А разве не понятно и так? Требуется повтор пройденного материала?

– Нет. Зачем ты тратишь столько времени и сил на меня? Секс уже был, и для него ты приложил слишком много усилий. Раза три должен был меня послать. Почему не послал?

– Женщина, ты задаешь слишком много глупых вопросов. Лучше молчи.

– Отвечай. Зачем?

– Мне так хочется. Затем. Достаточно?

– Вполне. Теперь можешь спать.

– Премного благодарен.

Что ж, зато по-честному. Ответ на мучивший вопрос получила, теперь уже можно и валить. Раз не спит – и скрываться не нужно. Решительно высвободилась из-под тяжелой руки, и ногу с себя столкнула.

– Лиз, я же сказал тебе, спи. Что ты прыгаешь?

– Мне нужно домой.

– Что там? Дети не кормлены? Кот не выгулян?

– Ага. И муж сидит у окошка, ждет, когда вернется ненаглядная… – Может, совесть немножко уколет?

– Нет у тебя никакого мужа.

– То, что я не ношу кольца…

– И детей нет. И даже кота. – Демонстративно зевнул. – Я знаю. Можешь не сочинять.

Вот же… чуть не вырвалось словечко, настоящую даму не красящее… Японский городовой, етит его душу… Как далеко он зашел, выясняя обстоятельства?! Чем ему так "угодила", что не поленился узнать? Хотя, наверняка, не сам, и не так уж это сложно.

– Зато родители есть. В курсе?

– Ага. Что ты суетишься-то? – Он уже полусидел в постели, наблюдая сквозь дверь, как я заглядываю по углам.

– Куда ты мой лифчик дел?

– Не помню. Да зачем он тебе? Оставь на память…

– Хорошо. Только автограф поставлю, чтобы не перепутал с другими в коллекции…

Короткий смешок.

– Ты мне льстишь. Я коллекцию с твоего начну. Как думаешь, по какому принципу собирать?