скачать книгу бесплатно
– Вы, Макс, – сухо произнесла я, – далеко не тот простой человек, которым пытаетесь себя выставить. Вы никогда не сомневаетесь в своих решениях и привыкли добиваться любых целей, идя к ним напролом и совершенно не беспокоясь о чувствах или репутации окружающих.
– Многовато слов, моя милая. Назвали бы сразу социопатом, и дело с концом!
Несколько секунд все потрясенно молчали, даже нога полураздетой блондинки перестала изображать маятник, а потом Колман растянул рот в улыбке и громко захохотал:
– С ума сойти, Беккер, ну и сотрудники у вас! Если я с ней опять заговорю, она меня просто побьет! Не за этим я ехал из Сарфелда! Как вы вместе работаете?
– Прекрасно работаем. – Рив бросил на меня жесткий взгляд, но почему-то слегка улыбнулся. – Марта способна на многое, правда, иногда чересчур увлекается!
– Простите, шеф, – ответила я. – Но ваш гость выбрал не самый лучший способ польстить автору, отзываясь о его книге цитатами из журнальной рецензии. Увы, Макс, тот номер до сих пор валяется у меня дома. И пока настроение у всех не испортилось, я удаляюсь. Умираю от голода!
Никто не стал возражать. «И о чем только Рив думает, – возмущалась я про себя, машинально здороваясь и улыбаясь знакомым, пока шла через зал куда-нибудь подальше от барной стойки, – почему он не защищает нас от посягательств всяких гнусных богачей? Дела и так идут хорошо, мы в состоянии сами справиться!» Передо мной возник поднос с шампанским, я схватила бокал, сделала большой глоток и только тогда остановилась, вспомнив, что собиралась поесть.
Еду сегодня заказывала Лили. Она считала себя истинным гурманом, обожала необычные сочетания вкусов и частенько угощала сотрудников редакции чем-то, на первый взгляд, совершенно несъедобным. Вдобавок она устраивала голосование: если блюдо получало одобрение большинства, его-то и стоило ждать на следующей вечеринке, но без сюрпризов тоже не обходилось.
Я дважды прошлась вдоль вереницы закусок, выбрала самую безобидную на вид тарталетку и покрутила ее в пальцах. В тонкой корзиночке из слоеного теста изящно свернулся полупрозрачный ломтик вяленого мяса, под ним просматривался плотный мусс, а со дна выглядывали остроконечные листики зелени, напоминающие сельдерей или петрушку. Я положила тарталетку в рот и медленно разжевала. «Нельзя торопиться, когда пробуешь новое, – обычно говорила Лили, потчуя нас своими гастрономическими открытиями, – так теряется удовольствие от еды. Нужно откусить маленький кусочек и хорошенько на нем сосредоточиться. Сначала может показаться, что ингредиенты плохо сочетаются между собой, но всегда стоит помнить правило: лучшие шеф-повара во всем мире работают не зря, поэтому нужно дать себе время привыкнуть, разобраться во вкусе. И если распробуешь, то обратной дороги уже не будет».
Следя за пляшущими огоньками гирлянд, я пыталась определить, что же ем. Мясо таяло на языке, а мусс, полностью разгадать состав которого не получилось, сильно отдавал речной рыбой. Но главную партию в этой троице играла зелень, и она повергла меня в настоящий шок. Сладковатый и свежий вкус по мере разжевывания менялся, превращаясь в острый, затем насыщенный пряный, и оставлял долгое горьковатое напоминание во рту.
– Кто это придумал вообще? – пробормотала я и захохотала.
Определиться, нравится мне вкус зелени или нет, стало важнее всего, я даже забыла про стычку с инвестором и собралась искать в зале Лили. Мне не терпелось расспросить ее поподробнее, узнать, может быть, к тарталеткам полагается особенный соус, или ими принято закусывать крепкие напитки, или здесь положены еще какие-нибудь гурманские штучки. Но, обернувшись, я увидела Рива, который шел прямо в мою сторону; судя по выражению его лица, мне предстояло объясниться за непочтительное поведение с важным гостем.
«Да черт с ними!» – подумала я, не уверенная, к чему точно относится эта мысль, отправила в рот вторую тарталетку и снова рассмеялась, чуть не подавившись, когда Рив схватил меня под руку.
– Совсем сдурела, Марта? – прошипел он. – Почему ты ведешь себя с Колманом как, как… – Беккер запнулся, подбирая слово, а я удивилась неожиданной паузе, зная, до чего красочно умеет ругаться наш главный редактор. Но сейчас он стушевался, пришлось подсказать.
– Как последняя гадина, да, дорогой? – Я захлопала глазами, изображая его новую подругу, и улыбнулась настолько ослепительно, насколько вообще умела. – Ну же, не злись, твой Колман наглый, заносчивый и во всех отношениях примитивный персонаж. О нем бы я точно писать не стала.
Рив шумно выдохнул, выпустил мою руку, и его взгляд потеплел. Буря миновала, не успев начаться.
– Послушай, – сказал он примирительным тоном, – этот человек подумывает вложить в мой проект кучу денег, а я слишком долго ждал подходящую возможность и не намерен упускать ее. Ну не читал он твою книгу, ну решил прихвастнуть, с кем не бывает? Зачем кидаться с обвинениями на каждого, кто тебя обхаживает?
– А-а, ты заметил! – протянула я, подмигнув ему. Очень хотелось подразниться, стереть усталое, озабоченное выражение глаз, которое так портило его внешность. – Мне показалось, ты болтал со своей длинноногой подружкой, разве нет?
Я взяла со стола очередную тарталетку: они определенно начинали мне нравиться.
– Это не подружка, – пробурчал Рив и тут же сменил тему. – А что ты ешь? Выглядит странно!
– Ты еще не попробовал?! – воскликнула я. – Беккер, да ты просто обязан съесть хотя бы одну.
С этими словами я засунула тарталетку прямо ему в рот, несмотря на то, что Рив не признавал кулинарных изысков, предпочитал простую, сытную еду, а самым лучшим изобретением человечества называл большой сочный стейк средней прожарки.
– Какая мерзость, Марта! – скривился он, ища глазами, куда бы выплюнуть невкусную тарталетку. – Зачем ты мне ее дала?
Глядя на перекосившееся лицо Рива, я снова расхохоталась и протянула ему бокал шампанского, который он тут же осушил до дна.
– Ничего смешного, – сказал Беккер, вытирая рот рукой. – Еще раз спрашиваю, что это такое?
– Мясо, рыба, а дальше понятия не имею, – простонала я, согнувшись пополам от смеха, – но обязательно найду твою помощницу, все выясню, накуплю побольше и сделаю салат! Я с тобой поделюсь, честное слово!
Рив закатил глаза, но не выдержал и засмеялся вместе со мной:
– Надо запретить Лили заказывать еду для других людей, пусть сама этим питается, если ей нравится. Ну или сочетания получше выбирает. – Он огляделся по сторонам, словно прятался от кого-то. – Ты статью привезла? Пойдем отсюда и наконец-то поедим нормально, я тоже голоден.
– Серьезно? – удивилась я. – Хочешь первым сбежать со своей вечеринки, бросив тут Колмана в компании с ужасно милой девушкой? Как, кстати, ее зовут? Ты забыл нас представить.
– Не беспокойся, гости сумеют себя развлечь. – Рив не ответил на последний вопрос. Он снова огляделся и хлопнул в ладоши, все решив за нас обоих. – Здесь есть хороший паб неподалеку, там и поужинаем. Где твои вещи? Собирайся, жду на улице.
Беккер моментально исчез, а я съела еще пару тарталеток, допила шампанское и пошла в гардероб за пальто, где столкнулась с Лили.
– Уже уходишь? – пропела она. – Но ты пропустишь фейерверк!
– Я устала сегодня и вообще не люблю долго находиться в шумных местах, ты же знаешь, – пришлось оправдываться мне. – Но, скажи, пожалуйста, что это за тарталетки на столе слева от бара? В них листочки необычные…
Я растерялась, заметив хитрый взгляд и улыбку Лили.
– А-а-а, теперь понятно, кто подсунул их шефу. А я-то удивлялась, зачем он вообще их в руки взял, там же рядом стоят стандартные закуски, специально для него заказывала. Марта, прекращай так шутить, из-за тебя он мне чуть голову сейчас не открутил. – Она схватила себя за шею и высунула язык. – Веришь ли, вышел на улицу, угостил сигаретой и давай меня отчитывать за эти тарталетки, а сам смеется как ненормальный. Жуткое зрелище!
– Прости, Лили, на самом деле он не злится.
– Да знаю я! Никто не может злиться, когда ест зелень. Любисток, кстати, довольно вкусный, если потрудиться распробовать.
– В следующий раз съем весь до последнего листочка! – пообещала я. – Спасибо за вечер, дорогая, нам так с тобой повезло!
Лили легко поцеловала меня в щеку и упорхнула – черная бабочка, подхваченная весельем разноцветного роя. Я посмотрела ей вслед, подняла воротник пальто, собираясь уходить, как вдруг заметила в толпе Макса Колмана: он неподвижно стоял среди танцующих людей, его острые глаза опять не отрываясь следили за мной. В другой стороне зала в точно такой же позе стояла девушка в розовом платье. Зачем-то я помахала странным гостям на прощание. Они не ответили.
Рив успел поймать такси и в одиночестве курил около ресторана, подставив лицо мелким каплям дождя; я тоже запрокинула голову, обрадовавшись свежему влажному воздуху после невыносимой духоты ресторана. Идея уехать раньше всех еще никогда не казалась настолько удачной, даже головная боль прошла. Рив открыл заднюю дверь машины.
– Любисток, – отчеканил он, выбрасывая окурок на асфальт. – Эта трава называется любисток.
– А знаешь, Беккер, – ответила я, усаживаясь в такси, – мне все понравилось. Просто я съела больше и точно знаю, о чем говорю.
– Поверю на слово, – он захлопнул дверь, обошел машину и сел рядом со мной. – А теперь позволь накормить тебя настоящей едой!
Паб, в который мы приехали, не имел вывески на фасаде и оказался тесным, шумным, но очень уютным, будто внутри собралась большая дружная компания старых знакомых. Везде царил полумрак: теплый электрический свет от ламп, висящих над столами, приглушали плотные зеленые абажуры. Темные стены были хаотично увешаны фотографиями, декоративными ложками и картинками в деревянных рамах. Мне сразу понравилась камерная обстановка, а восхитительный запах, тянущийся из кухни, и вовсе заставил забыть про угощения в «Вернисаже», поэтому я улыбалась во весь рот, пробираясь следом за официанткой по узкому проходу. Некоторые посетители с любопытством на меня поглядывали: вряд ли сюда часто заходили люди в вечерних нарядах.
Мы удобно устроились друг напротив друга; Рив, не глядя в меню, попросил принести самые нежные на вкус шеф-повара стейки, острый перечный соус, запеченный картофель и темное пиво. Прожарка мяса, разумеется, средняя.
– А теперь честно выкладывай, почему ты взъелась на Колмана, – потребовал он, понизив голос и подавшись вперед, чтобы не посвящать в наши дела окружающих. – Опять ты за свое?
Я подождала, пока официантка поставит перед нами стаканы с холодным стаутом, сделала глоток и откинулась на спинку стула, поражаясь умению Колмана врезаться в память. Впечатление от встречи с ним не развеялось по дороге из ресторана; мы с Ривом оба притащили его с собой в полутемный паб и посадили третьим за стол. Чуть отвлечешься, неудачно повернешь голову – сразу померещатся светлые волосы или мягкий профиль. Через секунду ошибка станет очевидной, но желание снова и снова убеждаться в ней останется. С этим мужчиной нельзя по-другому: он насквозь пропитался фальшью, а еще меня волновали его глаза. Их необычно яркий оттенок украшал и без того привлекательное лицо, но стоило Колману выйти из образа всеобщего любимца, как взгляд становился ожесточенным, наполнялся презрением к людям от бесконечного ощущения собственного превосходства. Мне очень хотелось поделиться с Ривом наблюдениями, но тот бы просто посмеялся надо мной да назвал чересчур впечатлительной. Если человек приятен, достаточно сказать лишь: «Он мне нравится», когда неприятен – нужны весомые аргументы.
– Не люблю, когда посторонние грубо нарушают мое пространство, – объяснила я. – Если чьи-то действия для меня неприемлемы, считаю необходимым дать это понять. И Колман ошибся, можно обойтись без драки.
– Ну, ты явно ему приглянулась, а теперь еще задела его самолюбие. – Беккер дернул щекой и торжественно поднял стакан. – Молодец, Марта! Я не удивлюсь, если он будет и дальше искать с тобой встреч.
– Ты совсем сдурел, Рив?
Официантка ловко расставила на столе тарелки, пожелав нам приятного аппетита. Я взяла нож с вилкой и разрезала ароматный стейк пополам. Он был идеально прожарен: кроваво-красное в самом центре, насыщенное соком, мясо плавно меняло свой цвет, бледнея к краям, покрытым плотной коричневой корочкой. Я положила небольшой кусочек в рот и даже зажмурилась от удовольствия. Рив не притрагивался к еде, терпеливо ждал, пока я прожую, но сидел с победным видом, твердо уверенный, что правильно выбрал место для ужина.
– М-м, безумно вкусно! – простонала я. – Нет, прекрати уже улыбаться. Это не считается, ты знал, что здесь великолепно готовят.
Его ухмылка стала еще шире.
– Ага, можешь сколько влезет жевать горькие листья, но покорить тебя способно только хорошее мясо. Твои вкусы я давно изучил, и не очень-то они от моих отличаются. Успокойся, я не выдам посторонним страшную тайну!
– Рив, прекрати меня донимать, – серьезно сказала я. – Мне не интересен ни Колман, ни его встречи, ни сомнительные комплименты. Такая навязчивость раздражает.
– А какая нравится? – весело спросил Беккер. – Что плохого в мужском внимании? Ты вообще бывала серьезно влюблена? Мы знакомы семь лет, а я ничего не знаю о твоей личной жизни.
– Зато о твоей всем известно, – парировала я, намекая на девушку, которая сидела с ним в «Вернисаже».
– О, только никогда не ставь на это деньги, иначе задолжаешь зарплату на много лет вперед! И хватит менять тему, речь сейчас о тебе. – Он сделал знак официантке, показывая на наши стремительно пустеющие бокалы.
Я отправила в рот следующий кусочек стейка, пока он не остыл. Говорить о прошлых чувствах к Беккеру не входило в мои планы. С другой стороны, вся та история – шанс вспомнить первые, тяжелые недели работы и вместе посмеяться над давними проблемами. Почему бы и нет? Я решила сказать правду, вытянула вперед левую руку и помахала двумя пальцами перед носом собеседника.
– Дважды, если не считать мимолетных увлечений. Первый раз я влюбилась в институте. Меня выбрал самый красивый и отвязный парень на нашем курсе, представляешь, какая честь? Устоять невозможно! Мы встречались целых три года, потом он нашел другую, а через неделю уехал с ней куда-то очень далеко вслед за мечтой о лучшей жизни. Но со мной попрощаться забыл.
– Отвратительно! – Рив поморщился. – Как его звали?
– Неважно, у него больше нет имени, – отрезала я и, переходя к сложной части рассказа, почувствовала, как кровь приливает к щекам. Горло внезапно пересохло, мешая говорить беззаботно и четко, поэтому пришлось откашляться в кулак, сделать пару глотков пива, и только тогда получилось бодро, ни разу не сбившись, выпалить: – А второй раз я была влюблена в тебя, несколько месяцев страдала. Правда, смешно?
Ответа не последовало. Казалось, люди вокруг тоже притихли, застыли и ждали вместе со мной. Конечно, никто не обратил внимания на разговор двух людей в углу, не оглянулся, не присвистнул удивленно, не отвесил едкий комментарий. Все продолжали болтать о своем, шутить, спорить, произносить тосты за встречу, обсуждать дела, мировые новости и футбольные матчи, но для меня шум переполненного паба отошел на задний план, уступив место тяжелому молчанию Рива. Его не позабавило мое признание, Беккер не мигая смотрел мне прямо в глаза, и впервые за много лет я боялась даже предположить, о чем он думает.
– Б-была? – запинаясь, спросил он и еле слышно добавил: – Я не знал.
Ну конечно же не знал. Приходилось тщательно скрывать чувства и от него, и от других коллег, ведь одно неосторожное слово могло выдать меня, а Рив крайне неодобрительно относился к служебным романам, и тем женщинам, у которых хватило глупости попытаться изменить это, проявить излишнюю симпатию к нашему главному редактору, пришлось искать место в других изданиях. Да я в жизни не достигла бы своего положения, если бы старалась привлечь Беккера чем-то, кроме хорошо проделанной работы. Почуяв неладное, он бы сразу выставил меня на улицу, лишь бы избавиться от неловкой ситуации.
– Расслабься, – сказала я. – Это тебе наука на будущее: если берешь на работу наивную девчонку, будь готов к такому повороту событий. На твое счастье, с тех пор прошло много лет, а я выросла, хотя, возможно, ты не заметил.
– Да, ты выросла, – уставившись в тарелку, медленно произнес Рив совершенно чужим, глухим голосом. – Я заметил. Отлично помню тот момент. Ты шла мимо редакции вечером, одна, и улыбалась сама себе. Я раньше не видел у тебя такого выражения лица. Ты выглядела очень вдохновленной и настолько погрузилась в мысли, – он покачал головой, вспоминая, – что прошла в двух шагах от меня, а я не посмел окликнуть. До сих пор не понимаю почему: то ли не хотел разрушить иллюзию, то ли боялся тебе помешать… Но через несколько дней ты рассказала про свою книгу. Ты так стеснялась, думала, я не пойму, начну отговаривать или чего похуже… Ох, Марта, возможно, именно в тот вечер тебе пришли в голову первые идеи. Пусть это будет так, иначе все напрасно. Хотя я часто спрашиваю себя, что бы было, позови я тебя тогда.
Он замолчал и низко опустил голову. Я понятия не имела, о каком вечере говорил Рив, но от его слов стало не по себе, в груди появилось тянущее ощущение, будто бы взаимные откровения приподняли плотную завесу, за которую мы оба боялись заглядывать. «Не смей, не смей!» – захотелось мне крикнуть ему, разрушить молчание, которое смущало и тревожило, но я не смогла произнести ни слова.
– В одном Макс точно прав, – наконец сказал Рив. – Я тоже удивлялся тому, как детально прописаны герои книги. Откуда такие познания?
– О чем ты? – я медленно возвращалась из раздумий, пытаясь сосредоточиться на новой теме разговора.
– Да брось, Марта, ты же не видишь ничего вокруг, – резко бросил он. – Люди изо всех сил тянутся к тебе, а ты едва удостаиваешь их вниманием. Ты вежливая, обходительная, но это обычная маска: ты держишь всех на расстоянии, никому не можешь открыться. Сама посуди, тебя обожают читатели, друзья, коллеги, а ты будто бы считаешь это ерундой, и оценить тебя должны будут когда-нибудь потом, за гораздо большие заслуги. И лучше не тебя, а вообще, кого-нибудь другого. Ты не хочешь понять, что есть те, кто любит тебя прямо сейчас, и не все готовы ждать годами, пока наступит твое идеальное потом. Ты во всем такая, и я не понимаю почему! Тебе приходят в голову отличные идеи, а ты большую часть отбрасываешь, даже не проработав. И к себе так же относишься. Совсем не ценишь. Вот скажи, ты обратила внимание, как весь паб смотрел на тебя, когда мы пришли?
– Да, – уныло пробормотала я.
– И о чем подумала? Только ответь честно.
– Мое платье не подходит для этого места, – призналась я неохотно.
Рив удовлетворенно кивнул, наклонился вперед и постучал пальцем по столу:
– Вот именно! – он постучал еще раз. – Платье! Да людям плевать на платье, будь оно хоть самым лучшим в мире. Они смотрели на тебя, Марта! Без тебя любое платье – тряпка!
– Прекрати кричать, – зашипела я, – на весь зал слышно! Чего ты хочешь от меня? Сам знаешь: я не всегда придаю значение своим успехам, но на этот раз все куда сложнее! На этот раз мне страшно, Рив! А вдруг ничего не выйдет? Вдруг я напишу ужасную книгу и все испорчу? Вдруг тот успех – случайность, простое стечение обстоятельств? Я не собираюсь останавливаться на достигнутом, просто нужно время! Нужна идея, по-настоящему отличная идея, одна удачная мысль, а ее-то и нет.
Нервы накалились до предела. Вместо жизни мне подсунули фальшивку. Так не должно быть.
Я швырнула вилку на тарелку. И почему я оправдываюсь? Моя ненаписанная книга касается только меня и никого другого, запомни ты это, Беккер, заруби на носу и не лезь ко мне больше! А если память сбоит – запиши в ежедневник или на лоб себе приклей бумажку! Легко тебе изводить подчиненную: и работай, давай, почти без выходных, и тут же книги сочиняй, да побыстрее, а то я заждался! И полюбезничай со всякими денежными мешками, и по сторонам смотри внимательнее, когда по улице идешь, вдруг я где-то рядом, в двух шагах, а то я потом брошу вот так невзначай: «Ах, что бы у нас могло быть, давай-ка подумаем!» Ничего не могло, ты сам виноват в этом!
Рив сидел, обхватив голову руками. Я физически ощущала его паршивое настроение: воздух вокруг нас словно наэлектризовался и впивался в мое тело сотнями тончайших иголок.
– Скоро вернусь, – сказала я, поднимаясь. – Надо проветриться, иначе мы разругаемся.
Я очень злилась на Беккера, пока шла между столиками к выходу, и от этого снова разболелась голова. Что-то невыносимо кололо в самый мозг, глаза резал даже тусклый свет паба, звуки музыки и громкие голоса подвыпивших посетителей едва достигали моих ушей, сердце бешено колотилось. «Да кем он себя возомнил? – думала я, напрасно пытаясь успокоиться. – Разве можно так обращаться с друзьями или кто мы там друг другу?» Я глубоко вдохнула и сжала кулаки, сдерживая подступающие слезы, этих прозрачных предателей, подлых соленых доносчиков. Не хватало еще расплакаться у всех на виду, у него на виду. «Нет-нет, все в порядке, ничего особенного не случилось, – уговаривала я себя, – ну повздорили немного, не впервой, помиримся». Но внутри уже бушевал ураган, он разламывал меня на куски и, вовсю звеня ими как легкими осколками, уносил их куда-то вниз, под ноги, и еще ниже, в кромешную тьму. Под ней не было ничего: все уничтожил этот ураган, а взамен мне досталась лишь бесконечная черная пустота. На воздух, быстрее на воздух, нужен выход, кто-нибудь знает, где здесь выход? Здесь вообще есть кто-нибудь? Я в отчаянии обернулась, ища глазами Рива, но вместо знакомого лица увидела мощные разноцветные потоки, расползающиеся во все стороны. От неожиданности я пошатнулась, но оторвать взгляд уже не смогла, и тогда потоки начали вливаться в меня, словно в бездонный сосуд, предназначенный специально для них. Они заполняли тело изнутри, разливались по венам, встраивались в кости, облепляли кожу плотной массой, мешая пошевелиться, но я и сама тянулась к ним, жадно впитывала их и на мгновение почти перестала дышать, превращаясь в один из потоков. Его полотно показалось сотканным из прочных нитей. Каждая переливалась сотнями оттенков и находилась в постоянном движении. Нити быстро сменяли друг друга, проникая в самую глубину потока и вытекая измененными, раз за разом совершая бесконечные циклы преобразования. Я поплыла по сверкающему течению, мечтая прожить остаток дней в этом наваждении, ведь ничего прекраснее я еще не видела. Вперед, вперед, что же мелькает там, за огнями? Где-то вдалеке появился смутный силуэт хрупкой женщины в синем платье. У нее было мое бледное лицо, мои волосы, моя фигура, и почему-то я не знала никого красивее. Я любовалась ей восторженно и умиленно, сожалея лишь о том, что никогда не смогу стать хоть немного на нее похожей. Она скорбела о чем-то, а у меня сжималось сердце от бремени несчастья, хотелось громко закричать, встряхнуть ее и прогнать тяжелые мысли, но желание быстро исчезло, а внутри раскрылось ясное понимание, узнавание того, кто смотрел на меня. Эти нити шли от Рива, а я видела мир его глазами. Все тут же встало на места. Волна чужой внутренней силы накрыла меня с головой, и я возликовала, упиваясь ею. Я веселилась и смеялась в голос, но не слышала ни звука. Ощущение силы внезапно пропало, теперь во мне мощно пылал гнев: Рив злился и на меня, и на самого себя, но это быстро затерялось среди вереницы лиц, проносящихся мимо. Кто они такие? Может быть, я влезла в воспоминания Рива, а может, это гости паба, сидящие вокруг, но постепенно лица сменил яркий свет. Что-то пряталось в нем! Что-то очень сильное, долгое время тщательно запрятываемое в такие глубины души, что само его существование превратилось в постоянную борьбу с железной волей Рива. Я улыбнулась: сейчас-то Беккер проигрывал, а его тайна изо всех сил рвалась на свободу. С каждым мгновением свет разгорался все ярче и быстрее, как лесной пожар на ветру в жаркий день. Я не могла разобрать смысл видения, тянулась дальше, беззвучно крича: «Отпусти, отпусти, Рив, покажи мне», – и погружалась все глубже и глубже в бесконечность чужой сущности. Мне казалось, еще немного – и я смогу ухватиться за нужную ниточку, распутать ее, пройтись по ней невидимыми пальцами, и тогда наконец-то узнаю, кто же такой Рив Беккер.
– Марта, Марта, очнись! – раздалось где-то поблизости.
Меня настойчиво звали по имени, возвращая в реальность. Сверкающие нити тускнели, гасли одна за другой, становясь пепельно-серыми, и растворялись в проявляющихся очертаниях обстановки паба. Я зажмурилась, открыла глаза, опять зажмурилась. Я делала так снова и снова, чтобы избавиться от пелены, застилавшей взор, прежде чем поняла, что Рив стоит напротив и трясет меня за плечи.
Рядом крикнули:
– Вытяжку включите в кухне, задымили все!
Я схватилась рукой за голову, пытаясь унять боль. Она в самом деле потихоньку уходила, глаза снова привыкали к свету. Рив осторожно повел меня к нашему столику.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Всегда в порядке, – выдохнула я и окончательно пришла в себя. – А почему ты спрашиваешь?
– Ты мне скажи! Застыла посреди прохода, еще немного, и упала бы в обморок. – Беккер немного отодвинулся и критически осмотрел меня. – Давай-ка съездим к врачу, это не нормально!
– Нет-нет, все в порядке, – снова заверила я его, – просто голова закружилась, здесь довольно душно. Нужно побыстрее выйти на воздух. Я, пожалуй, прогуляюсь до дома. Созвонимся завтра.
Больше всего мне хотелось побыть одной, хорошенько обдумать и записать произошедшее, но Рив не торопился отпускать меня.
– Идем вместе, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Не хватает еще искать тебя по больницам!
Он оглянулся в поисках кого-нибудь из официантов, но все они обслуживали другие столики.
– Побудь здесь, – попросил Рив. – Я же могу оставить тебя на пару минут, правда?
– Конечно. – Мне удалось выдавить из себя подобие улыбки. – Куда же я денусь?
Когда Рив ушел, я надела пальто и тяжело опустилась на стул, стараясь собраться с мыслями. Мне это привиделось или такое в самом деле возможно? Однажды газета отправила меня брать комментарий у человека, который утверждал, что умеет видеть ауру. Я тогда планировала провести с ним не больше десяти минут, но в итоге прослушала целую лекцию. Сначала он с упоением рассказывал о себе и о своем искусстве, а потом принялся восторгаться цветом моей ауры – ярко-золотистым, перемешанным с синим. Мой собеседник вел себя очень странно: то впадал в исступление, вопил и тряс руками перед лицом, то еле слышно бормотал, забившись в угол комнаты, поэтому я решила не поддаваться на его попытки прославиться за счет газеты и ни на секунду ему не поверила. Вот бы снова встретиться с ним: теперь-то я смогу придумать вопросы получше и моментально выведу лжеца на чистую воду. Но если допустить, что тот человек говорил правду, то все бесполезно: наш опыт слишком различается. Сверкающие нити не давали покоя, и, сидя на своем стуле, я тихо застонала от желания снова увидеть, снова почувствовать их.
Рив тронул меня за плечо и подал руку, помогая подняться. Мы вышли из паба и не спеша направились к моему дому, благо идти предстояло недалеко. Свежий октябрьский ветер дул нам в лицо; я чувствовала, как он лохматит волосы и, забираясь под расстегнутое пальто, треплет легкую ткань платья. Казалось, прошла от силы пара-тройка часов с момента, когда я вышла из дома, но, судя по тому, что кроме нас на улице почти никого не было, наступила глубокая ночь. Тишину нарушал только стук моих каблуков по асфальту да шум редких автомобилей, проезжающих мимо. Очередной порыв ветра подхватил с земли опавшие листья и, кружа, понес их вдоль дороги, раскидывая в стороны, словно маленький ребенок игрушки. Я глубоко вдыхала прохладный воздух, радуясь про себя, что этот странный день заканчивается, а Рив поддерживал меня под локоть, думая о своем. Мы больше не ссорились. Надолго ли?
– С Колманом пока ничего не решено, – внезапно произнес Рив. – Его деньги могут сильно помочь, но лично ему я не доверяю.
– Почему? – спросила я с напускным равнодушием и для убедительности пожала плечами.
