Про домовых

Ольга Конаева

Про домовых

     В деревне Шушуновке жили – были дедушка Игнат и бабушка Меланья.   И, конечно же, жил в их избе домовой, и даже не один, а со своим внуком. Старого звали Спиридон, а внучка Филей. Спиридон сам был росточком невелик, а Филя и того меньше, мог запросто в рукавичке поместиться. Но людям они не показывались. Не положено. Старики хоть их и не видели, но в то, что они есть, вирили и сухарики для них на печи не переводились.

     Домовёнок был ужасным непоседой, впрочем, как и все малыши на свете. С мышами дружбу завёл. Только хозяева за порог, а они тут же давай в чехарду играть. Хозяйский кот Васька совсем постарел, ни слуха, ни нюха, знай себе спит, а они и рады. Смех, писк на всю избу. Ну и шалят тоже. То кружку со стола уронят, то клубок пряжи запутают, а то ещё и в пустой кувшин свалятся. Приходится Спиридону его оттуда вызволять.

– Экий ты непоседа, – ворчит Спиридон,– и в кого ты такой уродился? Сидел бы себе на печи, сухариками похрустывал, а ты всё скачешь. Домовой в дому для чего? Для порядка, на то он и Домовой. А ты? Видано ли дело, с мышами водиться?

– На печи скуууучно… – отвечает Филя.

– Скучно ему. А ты делом займись.

– Каким делом?

– А вот пока дед печь не растопил, проверь, не много ли сажи в трубе. Хороша ли тяга.

– Трубу мы с тобой вчера проверяли. Чего в неё зря заглядывать?

– Не скажи… От трубы ой как много чего зависит.

– Чего зависит?

– Можно сказать, жизнь.

– Да ну! – удивился домовёнок.

– Вот тебе и «да ну»! Забьётся труба, не будет тяги. Не будет тяги, пойдёт в дом угар. От угара можно угореть, вот тебе и погибель. Или загорится эта самая сажа, тут тебе и пожар.

– Ну ладно, пойду проверю.

– Иди, иди, милок, – Спиридон улыбнулся и повернулся на другой бок. Трубу – то он сам проверил, ещё когда Филя спал.

    Филя заглянул в тёмную трубу, дунул, как это делал дед, и гукнул:

– Гу!…

– Гуууууууу! – отозвалась труба.

– Ты как? – спрашивает Филя, – Дышишь?

– Дышууууууу! – отвечает труба.

– Значит, порядок, – сказал Филя, оглядывая избу.

    И тут он увидел знакомую мышь. Она сидела на лавке и поглядывала на Филю хитрющими глазками. Убедившись, что домовёнок её заметил, быстро пробежала по стене и вцепилась в полу дедова тулупа, что над лавкой висел. Ещё раз оглянулась, хвостиком махнула и шнырь в карман. Филя знал, что в дедовом кармане всегда есть кедровые орешки или семечки. Соскочил с печки, вскарабкался на лавку, и полез вверх по стене. Только у мыши – то на лапках коготки, а у Фили их отродясь не бывало. Как тут на гладкой стене удержишься? Сорвался он, да со всего маху плюх в кувшин! А кувшин на этот раз был с молоком.

– Оёёёй, тону!… – закричал Филя, пуская пузыри, – Буль – Буль – Буль, спасите! Буль – Буль – буль – помогите! Не дайте живой душе пропасть!

– Батюшки! – охнул Спиридон, скатываясь с печи, – не углядел за дитём!…

Только успел домовёнка из кувшина вынуть, а тут и дед с бабкой явились. Спиридон подхватил внучка под мышку и бегом за печь. Едва успел спрятаться.

Бабка след молочный на полу увидала, и давай кота за ухо трепать да ругать:

– Ах ты, старый разбойник! У тебя ж молока полная плошка налита, а ты только и делаешь, что спишь да по кувшинам лазаешь.

– Ваську надо гнать, – сказал дед, опуская на пол принесенную охапку дров, – толку от него никакого. Мыши даже его кошачьего духа перестали бояться, скоро по головам ходить будут.

     А кот никак не поймёт, за что его ругают? Только глаза жмурит, да уши поджимает, чтоб не оторвали.

– Куда ж его гнать, – пожалела бабка,– пропадёт ведь.

    Махнула рукой, и пошла тесто на блины заводить.

– Видишь, как нехорошо? – прошептал внучку на ухо старый домовой, вытирая его ветошкой, – из – за тебя того и гляди кота из дома прогонят. Непорядок.

– Я больше не буду… – ответил Филя, выглядывая из – за трубы и грозя пальцем мыши, выглядывавшей из кармана дедова тулупа.

    За окном завыл ветер и началась метель. А в доме уютно запахло берёзовым дымком и блинами. Хорошо!!!

Зима в этом году выдалась студёная и снежная. Избы в Шушуновке занесло по самые окна, а снег всё сыплет и сыплет.

     Дед Игнат с утра печь затопил, дорожки  от снега расчистил. Бабушка Меланья  тем временем  блинов настряпала. Сели пить чай. Тут стукнула дверь. В  сенях кто – то потопал, похлопал, оббивая снег, и в избу вкатился колобок, укутанный в тёплую шаль, в валенках и с большим пакетом.

– Здравствуйте! – пропищал колобок, выпрастывая из шали курносый нос.

– Здоров – здоров! Ты кто таков?– удивился дедушка.

– Это я!

– Кто  «я»?

– Да я же, Ульянка!

– Аааа, Ульянка… А я тебя и не узнал, – дедушка хитро улыбнулся и добавил – богатой будешь!

– Проходи, Ульяша, – захлопотала бабушка, – давай я тебя раскутаю. Сколько одёжек  на тебе, как на капусте! Ну вот, теперь садись к столу, будем чаёвничать.

– А я к вам, – доложила Ульянка, забираясь на лавку, – нынче в школе уроки отменили. Из – за мороза.

– А ребятишки, небось, рады… – сказал дедушка, прихлёбывая чай из блюдца, – на печи – то сидеть лучше, чем в школе.

– Лучше, – согласилась Ульянка, – только в школу всё равно охота. Мы к ёлке готовимся, стихи учим, песни. Меня Снегурочкой выбрали, потому что у меня самая длинная коса и учусь я на одни пятёрки.

– Умница! – похвалила   бабушка Меланья.

– Мама мне уже костюм сшила. И корону приготовила.

– Небось, красивая?

– Ага! Я вам её потом покажу. – пообещала Ульянка, – А вы будете наряжать ёлку?

– Ёлка это для малышей, – ответил дедушка Игнат, – а мы уже старые.

– А мне ёлочку хочется, хотя бы  маленькую, лишь бы в избе хвоей запахло, – вздохнула бабушка Меланья, наливая чай для Ульянки, – дед, может, сбегаешь в лес, срубишь ёлочку?

– Вот не зря говорят, что стар, что мал… Ну принесу я тебе эту ёлочку, а чем ты будешь её наряжать? Игрушек – то нет.

– Игрушек я вам наделаю, – пообещала Ульянка, – Нас в школе научили. У меня в пакете есть всё, что нужно. Только клей я не взяла.

– Не беда, – сказала бабушка, – я тебе клейстер из муки сделаю.

– Так и быть, – согласился дедушка, – добуду я вам ёлку. А сейчас надо поработать. Зима холодная, дрова быстро подбирает. Мы с бабкой пойдём дрова пилить, а ты не скучай, готовь свои игрушки.

     Приготовила бабушка Меланья клейстера полную тарелку и пошла с дедом пилить дрова.  В избе стало тихо.

    Старый домовой Спиридоныч не знал, что Ульянка явится. Утром наказал Филе сидеть на печи да следить за угольками, чтоб не было беды. Угольки от горящих дров жаркие да шустрые, так и норовят из печи на пол выскочить. И тут уж не зевай, скорей туши, иначе быть пожару. Вон соседский домовой Мотька недавно зазевался, так вся изба сгорела. Так вот, наказал Спиридоныч внучку смотреть за печкой в оба, а сам ушел в подпол, пересчитывать припасы. В данный момент он как раз проверял кадки с соленьями.

– Ну – с, и что мы тут имеем? – приговаривал он, забираясь на самую большую кадку и нюхая её содержимое. – Огурчики солёные, хрустящие, с укропчиком,  листом вишнёвым, смородинным  и так далее…

   Наклонившись пониже, гукнул и прислушался.

– Гу… – отозвалась кадка.

– Ага, значит, огурчиков у нас ещё три четверти кадки. Хорошо.

Домовой смачно хрупнул огурчиком, прихваченным из бочки, и перебрался на следующую.

– Капуста квашеная, – объявил он сам себе,– с морковью и яблоками. А сколько? Сейчас прикинем. Гу!

– Гу…гу…– отозвалась кадка с капустой.

– Два гука, – посчитал домовой, – значит, пол кадки. Ну и ладненько. А что у нас дальше? А дальше у нас грузди  солёные. Знатная вещь! Гу!

– Гу – гу –гу … – доложила кадка.

– Одна четверть осталась, – вздохнул  домовой, – ясное дело, по причине хозяйской беззубости грузди идут в ход лучше всего. Их и жевать – то не надо, знай себе глотай. Ну, и напоследок у нас клюква мочёная. Гу!

– Гу- гу- гу- гуууу…–  весело отозвалась кадка с клюквой.

– И чему радуешься? – возмутился домовой, слезая на пол, – клюквы в тебе всего ничего, чуть – чуть на донышке. И будешь ты до лета стоять рассыхаться, а нам не из чего будет киселя сварить.  Ладно, пойду овошши пересчитывать. Там крыса Лизавета опять кучу земли наворотила. И что за вредина такая? Ну хочешь есть – погрызи чего – нибудь и иди. Так нет же, ей обязательно надо весь продукт испоганить, с землёй перемешать. Непорядок.

     А Филя тем временем сидит на печке, за угольками следит да на Ульянку  поглядывает. А она  из пакета свои богатства на стол выкладывает.  И чего там у неё  только нет, и бумага всякая цветная, и фантики от конфет, и серебряные бумажки от шоколадок, и краски, и даже грецкие орехи.  А орехи Филя любил больше всего на свете. Смотрел он, смотрел и не стерпел, решил один орешек стащить. Всё равно их много, Ульянка и не заметит. Сполз потихоньку с печи и забрался на стол.

 А у Ульянки работа кипит. Бумагу ножницами режет, красками на ней узоры рисует, клейстером клеит. Вот орешек серебряный готов, белые снежинки, солнышко из оранжевой бумаги, серебряный месяц,  звёзды, и ещё много чего.  Филю она, конечно, не видит. А он залюбовался её работой, даже забыл, зачем на стол залез. Тут Ульянка клоуна из бумаги вырезала. Приготовила ему зелёный колпачок, рубашку  из яркого  конфетного фантика,  и три серебряных пуговицы. Стала всё вместе склеивать. Филе тоже захотелось что – нибудь сделать, да так, что аж руки зачесались. – « Дай, думает, я  клоуну хоть одну пуговичку приклею.  Уж больно  он хорош»… Забрался Филя на край тарелки, чтобы клея зачерпнуть, поскользнулся, да как плюхнется, только брызги полетели. Вынырнул весь в тесте с головы до ног. Только глазёнки блестят. Тут его Ульянка и увидела.

– Ты кто? – спрашивает.

   Пришлось Филе признаваться, куда ж деваться.

– Филя я, домовёнок… – ответил он, пытаясь обтереться.

– Настоящий? – не поверила Ульянка.

– Настоящий…

– Здорово! – обрадовалась Ульянка, – вот ребята удивятся, когда я им расскажу!

– Ни – ни – ни – испугался Филя, – никому рассказывать нельзя, иначе ты меня больше никогда не увидишь.

– Хорошо, не буду, – пообещала Ульянка,– всё равно они мне не поверят. Давай я тебя лучше искупаю.

   Набрала в ковшик тёплой водички. Выловила Филю из тарелки, чистенько вымыла и обтёрла насухо полотенцем. Посадила на стол и залюбовалась:

– Какой хорошенький! Давай я тебя причешу…

– Оёёй – кричит Филя,– я причёсываться не люблю! – и пустился убегать.

   А Ульянка его в ладошку поймала, и обратно вернула.

– Надо, Филя, надо… – говорит,– Ну вот, теперь совсем другое дело. А ты играть любишь?

– Люблю, – отвечает Филя.

– А во что?

– В чехарду, в прятки…

– Вот здорово! – обрадовалась Ульянка, – а в школу играть умеешь?

– Не-а, в школу не умею.

– Ничего, я тебя научу. В следующий раз принесу букварь, будем учиться читать.

– Ладно,– согласился домовёнок, – а можно, я помогу тебе делать игрушки?

– Конечно, можно!

   Так они и подружились. Стали вместе игрушки делать. Ульянка  из бумаги вырезает, клеит, а Филя красками разрисовывает. Да так красиво! Он и сам не знал, что умеет так хорошо рисовать. За час игрушек наделали целую гору. А потом ещё и домик для Фили сделали. Стены синие, крыша красная, а дверь с окошком  желтые. Филя вокруг них  наличники расписные нарисовал. Не домик получился, а загляденье. Поставили его на окошко. Ульянка внутри постель постелила из белой ваты. Филя тут же в домик забрался, на неё улёгся, потянулся – хорошо!!!  А Ульянка его сверху ещё и ватным одеяльцем прикрыла. Домовёнок повернулся на бочок, свернулся калачиком и уснул.

    Тут и дедушка с бабушкой явились.

– Ну, показывай свою работу, – сказала бабушка. – Батюшки, красота – то какая! Какая же ты умница! А домик – то, домик какой!  Не дом, а чудо!

– Домик трогать не надо, он может сломаться… – тихо ответила Ульянка, глядя на спящего домовёнка.

– Не будем, – пообещала бабушка.– Ну,  дед,  теперь  не отвертишься, завтра же пойдёшь в лес, за ёлкой.

– Придётся идти, куда ж деваться, – отвечал дедушка, – уж больно игрушки хороши.  Молодец, Ульяша!

– Только  без меня ёлочку не наряжайте, – попросила Ульянка,– я вам помогу.

Нынче домовой Спиридоныч всю ночь просидел на окне. А дело было вот в чём. Вернулся он из подпола, где припасы пересчитывал, намерзся, конечно. В холодном подполе работать – это вам не на печи греться. Забрался на лежанку, сейчас, думает, косточки старые попарю. Глядь, а Фили нет. Стал его искать. И за печью, и под печью,  и под лавками, во все кувшины заглянул, все углы обшарил, а внука нет, как нет. Куда он мог деться? Неужто старая крыса Лизавета утащила? Она давно на Филю зуб точит за то, что он ей хвост дверью прищемил.

Спиридоныч и сам Лизавету недолюбливал. Ладное ли дело хозяйское добро переводить, с землёй смешивать? Ругал её за это не раз, а она только лапами разводит, – «Ничего, – говорит, – не могу с собой поделать, такая у меня натура». Но, хоть натура у Лизаветы и вредная, а Филю домовой отчитал за неё крепко, чтоб знал –  всякая живность имеет право на существование, и обижать её нельзя.

     Сел Спиридоныч на краешек печки, стал думать, как внука вызволять. Тут луна показалась, в избе посветлело. Глянул домовой на окошко, а на нём домик новенький стоит. Красивый такой, сам синий, крыша красная, а дверь и окошко желтые.

– Это что ещё за жилишше? – возмутился домовой, – кто посмел мою избу занимать? Уж не Мотька ли изволил пожаловать? Свою жилплошшадь проморгал, а теперь решил бочком – бочком к нам заселиться? Не бывать этому!

    Взял скалку и пошел с незваным гостем воевать. Подобрался к домику, в окошко заглянул, а там внучок в одеяло ватное завернулся, и спит себе посапывает. Ну что ты будешь делать! Конечно, Спиридоныч обрадовался, что внук отыскался, однако оставлять одного на окне побоялся, а будить мальца жалко. Прикорнул рядышком с домиком, да так ночку и скоротал. Утром поднялся, от холода спину скрючило, не разогнуть. Кое – как на печь забрался,  пригрелся  и уснул крепким сном.

    Спит Спиридоныч, а Филя рядом сидит, на окошко глядит, домиком любуется.  Вдруг слышит: вжик – вжик, вжик – вжик.. А это дедушка  Игнат  топор точит, за ёлкой идти собирается.  Наточил топор, стал лыжи ладить.  А Филе тоже в лес охота. Оглядел избу – кругом порядок.  Бабушка Меланья сидит у окошка, носок вяжет, кот Васька на кровати мурлычет. Недолго думая слез Филя с печки, и забрался в карман дедова тулупа.

     Пришли они в лес.  Выбрал дед ёлочку, пушистую такую, ни большую, ни маленькую, в самый раз. Сбросил тулуп на снег, лыжи снял и стал ёлку рубить. А Филя из кармана выбрался и смотрит, как снегири рябину клюют. Слышит шорох. Оглянулся, а рядом, из – под ёлки, выглядывают волки.  Голодные, злые, потому что зимой охотиться ох как нелегко. Большинство лесных жителей по норам спят, а которые не спят, стараются поглубже в снег зарыться,  попробуй – ка отыщи. У волков от голода уже животы подвело. Хорошо вот дед подвернулся.

– Что будем делать, братва? – шепчет вожак.

– А что делать, надо деда брать… – отвечают.

– Уж больно он стар да костляв, не столько еды, сколько зубы обломаешь – засомневался вожак.

– Тут уж не до жиру, быть бы живу. Какая ни есть, а всё – таки еда.

– Ну, тогда заходи слева…

Тут как раз  ёлочка срубленная упала. Дед спину разогнул, глядь, а перед ним волки. Добро  не растерялся, да как метнёт в них топор. Те от неожиданности назад отпрянули.  А  дед  на ближнюю сосну как сиганёт, откуда и сила взялась, быстрей белки на сук заскочил. Уселся наверху, руками ствол обнял и сидит.

– Ого, – удивился Филя, – а говорил, радикулит… – и следом за дедом скок на ту же сосну.

– Что ж вы, волки, добычу упустили? – рассердился вожак.

– Обессилели с голодухи, – отвечает самый худой волк. – И кто мог подумать, что этот Чингачкук  окажется таким  прытким?

– Что? Где? Какой ещё Чингачкук?  – всполошились волки, и в панике стали оглядываться по сторонам.

– Это такой индейский охотник, – объяснил худой, – правда, он не из наших лесов, но тоже топоры ловко мечет.

– Тьфу ты! – сплюнул  вожак, и немного расслабившись, спросил, – И откуда ты всё знаешь?

– Потому что я любознательный, – отвечает худой. – А про Чингачкука мне сорока рассказывала. Она его в кино видела, в городе, в летнем театре.

    Худой  и правда  был ужасно любознательным.  Бывало, поймает добычу,  и, вместо того, чтобы побыстрее съесть, начинает её разглядывать да расспрашивать, где она, добыча эта, бывала, чего видела. А добыча ему наврёт с три короба да и сбежит. Вот такой был странный волк. Но в жизни и не такое бывает.

– Потому – то ты и есть такой худой, что чересчур любопытный, – сказал вожак, безнадёжно махнув лапой, и строго предупредил, – а про охотников лучше не упоминай. Это народ такой,  не успеешь про него подумать, а он тут как тут. Лучше скажи, что с дедом делать?

– А что с ним поделаешь?  Надо ждать.  Замёрзнет, сам с дерева свалится, тулуп – то на снегу остался.

Окружили  сосну и ждут. Видит  Филя – дело плохо, надо хозяина выручать.

Забрался на ветку,  где шишек побольше, и давай ими по волкам пулять. Одному глаз подбил, другому шишку на голове  посадил, третьему по спине угодил так, что тот  от боли завертелся. Волки туда – сюда прыгают, от шишек уворачиваются, а уходить не хотят, уж больно есть охота. Прыгали – прыгали, пока догадались под ёлку спрятаться. Уселись рядком и опять стали ждать. А мороз крепчает. Дед зубами стучит, весь посинел, вот – вот кулём вниз свалится. Да и волкам не жарко. А сильней всех замёрз Любопытный, ведь худую животИну и шкура не греет.

– Надо ж, какой вредный дед попался, – говорит, – я уже собственного хвоста не чувствую, а он всё сидит. Может, ну его? Пойдём лучше в берлогу греться…

– Сиди! – прикрикнул на него вожак, – мы все хвостов не чувствуем, а терпим. Уже недолго ждать, вот – вот свалится.

– Ага, – думает Филя, – пора действовать.

Нашарил в кармане шнурок, слез с сосны, подобрался к волкам сзади, и хвосты им шнурком  вместе посвязывал. А потом  забрался на еловую ветку, что у вожака над головой, и как гукнет ему прямо в ухо:

– Гу!!!

    Тот от неожиданности как дернется. Сам испугался и других насмерть напугал. Рванулись  волки  в разные стороны, едва хвосты друг  другу не поотрывали. Испугались ещё пуще, и такого задали стрекача, только их и видели.

      Дед видит, что волки разбежались,  скоренько с сосны вниз съехал, лыжи надел, тулуп  подхватил и давай бог ноги. Филя, конечно, в карман залезть не успел. Пришлось самому домой добираться  да ещё и топор  тащить, чтоб в хозяйстве убытка не было. А заодно и ёлочку прихватил, зря, что ли, с Ульянкой игрушки делали.  Привязал шнурок к ёлочке, топор на неё кое – как погрузил, и поволок  по дедовой лыжне. Домой только к ночи добрался.

      Протиснулся  потихоньку в избу. А там дед с бабкой за столом сидят, чай пьют,  а Спиридоныч под лавками шарит, опять внучка ищет.

– Дедушка, я здесь,– шепчет Филя.

– А чтоб тебя лихоманка забрала! – рассердился домовой, – ты куда опять пропал, неслух?

– Я хозяина от волков спасал… – отвечает Филя.

– Да ну? – удивился домовой, – А он тут весь вечер хвалится, как волков по лесу гонял.  Пойдём, расскажешь, как дело было.

*****

– Эх, зря Ульянка старалась… – вздохнула утром бабушка Меланья, глядя на игрушки.

– Я больше в лес не пойду, – заявил дедушка Игнат, – вишь, волки от голода совсем озверели?  На людей, как на баранов, бросаются…

– Что ж, придётся встречать Новый Год без ёлки.  Ладно, пора печь топить.  Пойдём, дед, на улицу, ты дровишек наколешь, а я принесу.

    Вышли из избы, глядь, а у порога в сугробе ёлочка стоит, а под нею топор  лежит.

– Ай да дед! Ай да шутник! – рассмеялась бабушка, – А я и вправду  в волков поверила,  и в то, что ты ёлку с топором потерял! Ай да молодец!

    А дед  на ёлку с топором глядит, да  затылок почёсывает. – «Вот чудеса, – думает, –  сами они, что ли вслед за мной прибежали»?

   Тут и Ульянка явилась. Увидела ёлочку, обрадовалась.

– Какая красавица! – говорит,– Вы её в избу занесите, и занимайтесь своими делами, а я сама наряжу.

     Так и сделали. Старики внесли ёлочку в избу, в уголок пристроили и ушли.  Только они за порог, а домовёнок с печки спрыгнул и бегом к Ульянке, уж больно ему охота  ёлочку наряжать.

     Старый домовой Спиридоныч не успел и глазом моргнуть, а Филя уже по подоконнику снуёт, игрушки Ульянке подаёт, а она их на ёлочку вешает. Потом ещё из сумочки своей два яблочка достала, несколько мандаринок и пряников, и тоже по веткам развешала. И запахло в избе настоящим Новым Годом.

     А Спиридоныч  по печке бегает, возмущается: – « Где это видано, чтоб  домовой с людьми общался?»

     Ульянка между делом Филе рассказывает:

– Новый год – мой самый любимый праздник, на него всегда случаются разные чудеса.

– Какие чудеса? – удивился Филя.

– Например, утром встаёшь, а под ёлочкой подарок от деда Мороза лежит. А ты хотел бы стать волшебником?

– Хотел бы, только у меня не получится.

– Получится. Всё получается, если очень – очень постараться. – уверенно сказала Ульянка.– А в школе тоже ёлку нарядили. Высокая, под самый потолок, я сама видела. Красивая, игрушки на ней  настоящие, красивые, блестящие!

– Лучше наших? – не поверил Филя.

– Нет, наши лучше, мы же их своими руками делали, – сказала Ульянка, оглядывая  ёлочку,  – А на школьную ёлку дед Мороз придёт, подарков принесёт целый мешок!

– Да ну? – удивился Филя, – И все тебе?

– Нет, что ты! Всем ребятам. А потом на ёлке огоньки зажгутся, разноцветные, много – много!

– Как огоньки?– испугался Филя, – Разве можно, чтоб на ёлке огоньки? А вдруг пожар?

– Огоньки будут  не от огня, а от электрических лампочек, – успокоила его Ульянка.

– Вот бы мне посмотреть…– вздохнул Филя.

– А хочешь, я тебя с собой возьму?

– Мне дедушка не разрешит.

– Разрешит, дедушка Игнат хороший.

– Да не дедушка Игнат, а  мой дедушка, домовой Спиридоныч.

– У тебя есть дедушка?

   Филя покосился на печку и кивнул.

– Хорошо тебе. А у меня нет ни дедушки, ни бабушки. – вздохнула Ульянка, – папа с  мамой всё время на работе, некому даже сказку почитать. Знаешь что, давай мы его хорошенько попросим. – повернулась к печке и громко сказала:

– Спиридоныч – домовой, отпусти внучка со мной!

А Спиридоныч ни гу – гу, только подальше в закуток забился, насупился и сидит.

– Ничего, – думает, – вот уйдёт Ульянка, я этому Филе уши – то надеру, а то ишь как распоясался.

    Едва дождался,  когда они закончат ёлочку украшать. Только Ульянка за порог,  а он давай Филю ругать.

– Ты что это себе такое позволяешь? –  говорит, – Ну какой из тебя будет домовой, ежели ты с девчонками водишься?  И куда это ты опять наладился?

   А Филя молча потупился и носком по полу узоры чертит. Подождал, пока дед остановится дух перевести, и тихонечко так, ласково говорит:

– Дедушка, как хорошо, что ты у меня есть.

  Домовой от такой ласки растрогался,  носом пошмыгал и махнул  рукой.

– Ладно.  И в кого ты такой хитрован удался?

– Не знаю… – пожал плечами Филя, а потом спросил,  – Дедушка, а ты слышал, что у них на ёлке будут огоньки? А вдруг пожар? Надо бы присмотреть.

– Огоньки? Огоньки, конечно,  дело опасное,  только  там есть свой домовой, он доглядит. Али нету? – задумался домовой, – изба – то обчественная… Так и быть, отпущу тебя на ёлку, только смотри, чтоб тебя там ребятишки не затоптали.

– Не затопчут, – обрадовался Филя, – я на ёлочку заберусь!