Первый всадник

На этих словах Ян поднял на меня свои странные карие глаза, и улыбнулся.

Ян мне, мать его, улыбнулся! Нужно записать это в анналы!

Не знаю как, но ангел внезапно превратился в яркий блондинистый лучик с мягкими янтарными глазами. Будто на меня смотрел не прошлый строгий и непримиримый пепельный блондин, а его брат близнец, милаха Ян. Мне стало дурно.

– Не обращай внимания. Наш Янус страдает от резкой смены настроения, – Лев хлопнул товарища по плечу. – И характера.

На этом рыжий криво улыбнулся, но вполне дружелюбно. А вот ангел с биполярным расстройством личности перестал улыбаться, снова серея на глазах.

– А что ты здесь делаешь? – пытливо спросил Ян, сощурив глаза и пристально вглядываясь в меня.

– Зашла кондитерскую ограбить, – я не сдержалась от сарказма, – да вот решила перед делом кофейку для настроения хлебнуть.

Тетраморфы замерли с нахмуренными лицами, а потом Лев расхохотался громким гортанным смехом, чем заставил своего товарища отшатнуться от него. Рука рыжего все еще была на плече блондина.

– Да нет, просвещенная, что ты делаешь здесь без Костика? – уточнил вопрос критик. – Если скажешь, что он на стреме стоит, и ожидает тебя с мешком денег, то не поверю. У Орлова на этот счет есть принципы. Не воровать.

Он явно шутил, но не про все. Принципы Константина были той самой долей правды, которая всегда присутствует в любой шутке.

– Странно, что он вообще отпустил тебя куда-то одну, – и снова пристальный взгляд от Яна.

И тут до меня начало доходить. Ни Боря, ни Костя ничего не сказали своим товарищам. Оба тетраморфа до сих пор находятся в неведении и считают, что я под опекой тренера. Это было настолько ошеломляющей новостью, что я не глядя протянула руку, нащупала барный стул и уселась на него, смотря в никуда.

Неужели Костя прибил бычка или держит его в плену, чтобы тот не смог просветить своих друзей о моей сути. Ведь их задание можно считать наполовину выполненным. Осталось только поймать четверых всадников. Я-то уже думала, что по наши души пустили армию ангелов, а вокруг все еще была тишь да гладь.

– Что это с ней? – растерялся Лев, – она ж не на голову кофе вылила.

И я бы посмеялась над остроумием рыжего, если бы мои очередные предположения не развалились в мгновение ока. В кондитерскую зашел третий член группы тетраморфов. Что ожидать от этого ангела, я не знала, но была готово сорваться с места при малейшем намеке на опасность.

– Она не одна. Костя мне голову снял бы, если б я ее оставил, – пробасил угрюмо Борис, подходя к нашей компании.

Когда ангельская масса стала превосходящей с появлением третьего, я осознала, что сбежать не получится. Я, может, и Война, но как пользоваться своей разрушительной силой, до сих пор не представляю. Раньше все происходило само собой.

– А-а-а, теперь все ясно, – промурлыкал Лев. – Тогда мы пошли за столик. Хорошего дня, Виктория. А тебе удачно понянчиться.

Херувим усмехнулся и направился к кассе, отправив Яна занять дальний столик. А мы с ангелом остались стоять, скрещиваясь взглядами. Шкаф не двигался и молчал. Почти тот же пугающий тетраморф, которого я встретила впервые в квартире Кости.

– Пойдем выйдем, – басовито произнес Боря.

Прозвучало так, будто меня позвали, чтобы набить морду на улице и не разгромить бар. Вот только мы были в кондитерской, и я слегка не той весовой категории и пола, чтобы провернуть такое.

Я кивнула. Выхода все равно не было. Начну сопротивляться, Лев и Ян все поймут и присоединятся к Борису. Тогда мне точно крышка. А так была надежда, что бычок не натянет мне на голову мешок и не утащит в уголок.

– Что ты здесь делаешь? – первым делом спросил ангел, как только мы вышли.

Мне определенно надоел этот вопрос.

– Зашла кофе выпить.

– Одна? Да ты еще бесстрашнее, чем я думал, – и Боря закатил глаза.

– Лучше ты мне объясни, почему твои товарищи не знают обо мне? О нас, – тут же исправилась. Костя наверняка все объяснил криминалисту. Ну или тот сам дошел до всего, все же не простой ангел.

– Мы пришли к согласию, – и он замолчал.

Пришлось уставиться на него пристальным взглядом, чтобы бычок продолжил.

– Я держу твою суть в секрете, сколько это будет возможно.

Я аж охнула. Не ожидала такого понимания от тюремщиков. Скорее цепей, высокопарных речей и пинка на небо под трон Ио.

– Но ты только что подставилась. Мы не можем предать своих братьев. Пока они думали, что ты с Костей, все было хорошо, но теперь они придут проверить. Вряд ли ты была настолько убедительна, чтобы показать свою привязанность к ключу. Скорее, наоборот, стояла и пялилась на них, как на врагов. Они не идиоты, Ви. Сегодня я расскажу им, кто ты. Придется сказать, что поняли мы это только сейчас, но скрывать информацию ни я, ни Костя больше не намерены, – вполне предсказуемо высказался Боря и замолчал.

– Я понимаю, – глаза сами собой опустились. На душе было гадко и больно, но я понимала, что они выполняют волю бога.

– Костя тоже хочет вернуть меня? – и зачем я задала этот вопрос.

– Это неважно, – как удар под дых, – он вернет тебя вне зависимости от своих чувств. Мы не мятежники, мы четыре опоры трона бога, как и вы. Нет нас, правление господа под угрозой. Его трон уже пошатнулся.

– И правда, вы не мятежники. А кто мы в ваших глазах? Мятежники? Предатели? Оружие? – я говорила, а по щекам текли горячие слезы.

Все это так несправедливо, что вызывало во мне гнев вперемешку с отчаянием. Я не знала что делать, куда идти и стоит ли бороться. Сражаться с врагом, который стал дорог. Стал другом. Стал…

– Вы те, кто позволил себе выбор. Четверо воинов, что не могут быть наказаны. В ваших руках сила вершить историю, – херувим говорил тихо, но так проникновенно, что я заслушалась. – А мы ключи. Нас можно заменить. Мы можем пасть, и у нас нет выбора.

Печальный конец недолговечного покоя. Слезы стали жечь сильнее, превратившись в огненные дорожки. Я не видела этого, пока капли жидкого огня не упали на асфальт, прожигая в нем дыры. Я посмотрела на лужу, что натекла с кондиционера кондитерской, и увидела свое отражение. Волосы полыхали, глаза горели зеленым, а на кончиках пальцев зарождались искры.

Я была огнем. Сама моя суть всегда была неудержимой, как пламя. Только сейчас я поняла, что не боюсь своего происхождения. Язычки на волосах и горячие слезы на щеках не ранили и не жгли. Они грели. Именно поэтому в детстве, когда сгорела моя комната, я осталась невредимой. Полыхал мой огонь. Это случилось на следующий день после знакомства с девочками. Моя сила уже тогда откликнулась на близость сестер.

– Пусть будет так. Я не намерена сдаваться, – огонь заполыхал сильнее, а в ладони чудесным образом появился меч.

– Мы тоже, – был однозначный ответ.

– Значит, война.

Борис ничего не сказал. Просто протянул мне пакет, на который я до этого совершенно не обратила внимания. Когда я не сдвинулась с места, ангел поставил его на землю, развернулся и ушел из подворотни. Я не удерживала его. С этого момента начиналось настоящее противостояние.

– Ви, ты в порядке? – за угол кондитерской зашел Луксор.

Глупо было думать, что грехи не видели всей заварушки. Наверняка по привычке следили, просто не вмешивались, давая мне во всем разобраться самой, как множество раз до этого.

– В полном, Похоть. Нам срочно нужно к всадникам.

И огонь потух лишь по моему желанию. Никто в округе не ругался, не дрался и не пытался устроить переворот. Моя сила осталась при мне, не затрагивая окружающих. Это была победа. Маленькая, моя личная победа.

На асфальте оставался лежать пакет, и я не смогла просто уйти. Наклонилась и подняла его. Внутри лежала большая пластмассовая коробка с мороженым из моей любимой кофейни. Это был шоколадный и клубничный натуральный пломбир. Тот самый, который больше всего любит Боря. А на дне, придавленный коробкой, затерялся диск, подписанный толстым маркером «Король лев».

Глава 21

Укрощение

Домой меня доставили к девяти часам. К тому моменту все три злобно настроенных всадника апокалипсиса вышагивали возле моего дома. На поиски не отправились, но и в квартире не усидели.

– Ну и какого черта ты увез ее? Совсем страх потерял, грех вшивый! – разошлась не на шутку Вера, буквально тараня своей внушительной грудью Луксора.

Однако бояться стоило не ее. Ко всеобщему удивлению, с убийственным лицом вперед вышла Люба. Она просто схватила Луксора за грудки и оттащила к стене. Первым моим порывом после такой неожиданной агрессии со стороны Смерти было оглядеться: не видел ли кто, как хрупкая девушка подняла и протащила здорового парня на вытянутых руках не менее десяти метров? Никого поблизости не оказалось, разве что далекие прохожие, но Надя все равно раскинула золотистый купол. Думаю, это и была защита от случайных свидетелей.

– Ты забыл свое место, раб, – тихо прошипела Люба, выхватывая что-то из кармана, при этом все еще удерживая второй рукой Похоть за шею.

Когда я присмотрелась, то смогла разглядеть хирургический скальпель в ее ладони. Однако я совершенно не понимала, зачем ей он, пока Люба не произнесла странные слова на неизвестном мне языке. Скальпель засветился и за секунду приобрел очертания огромной косы с изогнутым лезвием. Черенок был металлическим, как и все остальное оружие Смерти.

Кажется, не только мой меч скрывается в форме кинжала. Копье Нади в ручке, коса Любы в скальпеле, а в чем прячет лук Вера?

Однако все вопросы пришлось оставить на потом, поскольку Смерть разошлась не на шутку и собиралась скосить греху голову. Я даже не успела осознать толком всю ситуацию, когда тело уже начало действовать. Я схватила Любую за плечо и с силой отшвырнула от посиневшего Луксора. Всадник пролетела метров пятнадцать и врезалась спиной в мусорный контейнер, сминая его. Однако это не остановило Любу, вошедшую в какое-то странное состояние тихого бешенства. Она вскочила, как ни в чем не бывало, и кинулась на блондина по новой, занося блестящую на солнце косу для удара.

Хватило всего одной мысли о мече, и он мгновенно материализовался в моей руке. Лезвие загорелось огнем, волосы взвились в воздухе, полыхая, и время будто замедлилось. Я рванула на Любу, заметив, что двигалась раза в три быстрее Смерти. Взмах, и я блокировала выпад подруги. Скрежет железа, искры, и вновь отлетающая к мусоркам врач. После второго столкновения контейнер почил окончательно.

– Да что на тебя нашло?! – заорала на реаниматолога от переизбытка адреналина и впечатлений.

– Капец, – выдохнула Вера, заторможено поворачивая голову в сторону Любы.

Надя же стояла, закрыв рот руками, и почти плакала.

– Мы никогда не дрались друг с другом, – пропищала повар.

– А чего вы хотели? – пробурчала пришедшая в себя врач, поднимаясь с асфальтной крошки. – Из нас четверых только Война является воином. Это ее суть и призвание.

– Но ты же Смерть? – все еще как-то ошарашенно спросила вирусолог.

– Да. И забирать жизнь я умею превосходно. Но для этого мне нужно их коснуться или быть рядом, а не располовинить их косой. Что до нашей воинственной Виктории, то она всю свою жизнь мечом машет. Вот где сила и умение настоящего воина.

– Точно! – взвизгнула Надя. – Ей же Гавриил проиграл, когда решил выпендриться перед Ио. Ох и отлупила она его тогда, только перья по раю летели.

На этом Надя захихикала, а Вера злорадно заулыбалась. Смерть же просто слегка дернула краешком губ.

– Зачем ты хотела убить Луксора? – равнодушно спросила у Любы. Все эмоции после кратковременной схватки будто выкачали и наступил отходняк.

– Я просто вошла в состояние бешенства. Так переживала за тебя, что не заметила, как начала желать смерти Похоти.

– Не обижайся на нее, Ви, – добродушно попросила Надя, хватая меня за ладонь. – Когда Смерть входит в это состояние, ее ничто не способно остановить. Она сама не может выйти из него. Просто крушит все, пока не убьет цель. Боюсь, это наши остаточные инстинкты, что были заложены Ио при создании.

– То есть, Любу нельзя остановить? – я осторожно сместилась в сторону так, чтобы прикрыть откашливающегося Луксора. У греха был конкретный синяк на всю шею, и явно повреждена трахея.

– До этого никому не удавалось остановить Последнего всадника. Не зря же она Неизбежность, – пояснила Вера.

– Успокойся, Ви. Я уже в норме. Меня просто до этого не прикладывала Война затылком о мусорку. Явно действенный способ. Нужно взять на заметку, – сострила Люба, при этом на лице не было даже намека на улыбку. Она была в своем репертуаре.

Я же стояла и пыталась осознать, как смогла не только отшвырнуть саму Смерть, но и замедлить время для окружающих. Или ускорить для себя? Эти моменты не давали мне покоя, поэтому я не сразу поняла, что меня под руку ведет по лестнице вверх Луксор. В одно из окон на пролете я рассмотрела любопытную картину. Все люди на остановке и вокруг храма валялись на земле. Никто не стоял.

– Купол не сработал? – безэмоционально поинтересовалась у блондина.

– Ага, если бы не сработал, весь квартал уже полыхал бы, – нервно ответил грех и завел меня в квартиру, подталкивая в спину.

– Они мертвы?

– Нет. Сознание потеряли, – он усадил меня на стул на кухне и налил в высокий стакан воды.

– Это из-за Любы? – я уткнулась носом в стакан и принялась рассматривать абсолютно прозрачную для невооруженного взгляда воду.

– Нет. Эманации Смерти не вышли за купол, а вот твои эмоции и боевой накал прошли насквозь. Смертных просто прибило мощью волны. Не волнуйся, Ви. Всадники все уладят, – он сел напротив и уставился в окно. – Но вам необходимо научиться контролировать свою силу, госпожа. В следующий раз может начаться настоящая разруха.

– Снова госпожа, – меланхолично заметила и хлебнула, наконец, водички.

– Ну как она? – на кухню влетела Вера.

– Все еще как в вакууме. Саму пришибло собственной силой, – пояснил Луксор. Он взял мою руку за запястье, приподнял и отпустил. Ладонь хлопнула по столу. Я даже не попыталась ее напрячь.

– Да уж. Контуженная. Не удивительно. Три квартала лежат в отключке. Первый раз такое вижу, – благоговейно прошептала Вера, кинула на меня обеспокоенный взгляд и исчезла в коридоре.

Получается, мало того, что я первая и самая главная причина прихода апокалипсиса, я еще и самая несдержанная в плане силы. А если бы Надя не успела поставить купол, что тогда? Исчезли бы в огне три жилых квартала с живыми людьми? Как не посмотри, а жуткая перспектива. Необходимо что-то с этим делать.

– Луксор.

– Да, Ви?

– А можно научиться контролировать свою энергетику? Мне не нравится, что из-за меня может погибнуть куча народу, – говорила я как маленькое дитя, надувшееся на жизнь за то, что что-то не получалось.

– Поверь, народу это тоже не понравится, – на кухню зашла Люба и остальные девочки.

– Ну ты и учудила, сестрица, – мягко пожурила Надя, уже нарезая для всех бутерброды.

– Никто не умер?

– Да нет, – хохотнула Вера. – А вот ангелков, что придут разгребать этот бардак, точно удар хватит.

– Нам нужно уходить отсюда. Наверняка ключи проверят весь район. К тому же они просто могут узнать твой адрес.

Смерть в упор посмотрела на меня, будто переживала, что я устрою истерику и откажусь уходить. Глупо. Я прекрасно осознавала, что здесь оставаться нельзя. Встреча с Борей была точкой отсчета, и тетраморфы начинали наступать нам на пятки. Даже не сомневалась, что в следующий раз ангел не отпустит меня, а быстренько скрутит и потащит на небо.

– В загородный дом? – я вопросительно посмотрела на Любу.

– Хм, это было легче, чем я думала, – удивилась Смерть и откинулась на спинку стула.

Как раз сейчас я решила рассказать девочкам о встрече с ключами. Они должны знать, что теперь начнется полномасштабная охота на всадников апокалипсиса.

– Девочки, у нас серьезные проблемы, – я посмотрела на каждую и опустила взгляд на свои сцепленные ладони. – До этого Костя держал мою суть в секрете от остальных херувимов. Борис тоже молчал. Однако сегодня утром я столкнулась с тремя ключами и случайно раскрыла себя. Мне ясно дали понять, что при следующей встрече меня попытаются схватить. Война началась.

Всадники молчали. Молчал и Луксор. Однако через несколько минут высказалась Люба. Она сказала за всех нас.

– Значит, огребут по полной.

Каждая из нас была солидарна в своих мыслях со Смертью. Несвойственная грубость подруги удивила, зато как нельзя лучше передала воинственный настрой.

Пусть приходят. Мы будем готовы.

* * *

– Еще раз!

Я тяжело выдохнула, встряхнула руками и кинулась на Луксора. Вокруг готовились к атаке остальные шесть грехов. Конечно, Савва и Жора были не особыми бойцами, но и они смогли удивить. К примеру, у Чревоугодия отлично получалось пузом откидывать меня на несколько метров назад, чем он выигрывал время на перегруппировку грехов. Что до Зависти, то он оказался очень юрким и все время уворачивался от моих ударов.

А вот мне приходилось туго. Никакого огня, меча и состояния Войны. Только сила и упрямство. Как только я начинала подключать трюки всадника апокалипсиса, Верочка лично опрокидывала на меня ванну с ледяной водой. Успокаивало на раз.

Самое интересное – мое смертное тело это легко переживало. Как сказала Смерть, дух Войны уже успел приобразовать меня, поэтому грехи стонали, грехи отбивались и грехи уносили ноги. Им не повезло стать моими спарринг партнерами в подземном зале под особняком на закрытой территории. Все семеро уже щеголяли с синиками, а кто-то и переломами.

– Я больше не хочу-у-у, – выл Жора с пола, на котором разлегся. – Мне бо-о-ольно.

– Кто не тренирует Ви, тот не ест, – добродушно напомнила Надя, уплетая блинчики с вареньем на глазах у расстроенного греха.

Это подействовало, и толстяк уже через минуту пошел на меня в атаку. Проиграл, конечно, но энтузиазм не растерял. Вообще, мне даже без огня было сложно хоть что-то противопоставить, так еще иногда сила вырывалась наружу и прибивала парней к земле. Бедняги сильно настрадались, как и я. К ночи почти не чувствовала конечностей.

– Вот я не пойму одного, мою силу вообще невозможно контролировать, что вы заставляете меня отказаться от нее, или это такой изощренный способ меня прикончить?

Я сидела прямо на полу огромного зацементированного зала и допивала уже вторую литровую бутылку воды. Люба хлопотала вокруг моих рук, треснутых ребер и выбитой коленной чашечки. На удивление, мне не было больно. Как сказала врач, мы умеем абстрагироваться от боли, чувств и мира. Остатки нашего прошлого, безжизненного существования.

– Ты просто должна научится сдерживаться. Когда у тебя это получится, приступим к контролю твоей силы, – ответила Люба, перематывая мне туго грудную клетку.

– Скушай пирожок, – и Надя впихнула выпечку прямо мне в рот.

– Шпашиба, – я вытащила вкусность, откусив на четверть. – Я переживаю, что моей физической силы и ловкости не хватит для противостояния ключам.

– Ты за кого себя принимаешь? – взбеленилась Вера. Она была лишь наблюдателем все это время.

– За всадника апокалипсиса? – неуверенно уточнила.

– Именно! Ни один ангел не сравнится со всадником. Мы априори созданы сильнейшими. К тому же крылатым нельзя вредить людям. Они не станут устраивать полномасштабную войну или использовать свои способности на полную катушку. Это будет партизанская война.

– Угу, тольки их больше. На целую армию, – напомнила вспыльчивой подруге.

– Поэтому мы тебя и тренируем, – вмешалась Люба. Она уже закончила с перевязкой.

– Простите, кто тренирует? – вперед выступил Луксор, придерживая рукой на голове пакет с замороженной спаржей. – Вы стоите и наблюдаете, пока грехи принимают на себя удар.

– Ты против тренировать Ви? – Вера сощурила глаза.

– Нет, но вы в это дело мало вложили сил, – бросил Похоть и ушел из зала наверх.

Грехи можно было понять. Этот месяц они действительно выкладывались по полной и даже не ныли. Поначалу я боялась даже ударить кого-то и считала это все дурацкой затеей. Тогда моим верным грехам пришлось нападать. Первый день я просто бегала от них и пыталась забиться в угол. Тогда Люба потребовала серьезных ударов. Именно Луксору, как старшему, пришлось ударить меня в солнечное сплетение и сжимать до скрежета зубы, наблюдая за моими мучениями. Три дня бедный блондин вынужден был избивать свою госпожу, прежде чем я впервые не отправила его в полет.

На четвертый день все изменилось. Я почувствовала, что крепче, сильнее и быстрее смертных. Мои кости не ломались от ужасающих ударов о стену, а руки с легкостью отшвыривали здоровых мужиков на большие расстояния. Именно тогда к нам присоединились остальные грехи. Именно тогда я осознала, что больше не человек. Лишь частично я сохранила в себе Викторию, но все больше места отвоевывала Война.

– Девчонки, я хочу к родителям. Они и так месяц меня не видели, – неожиданно для всадников заявила за завтраком.

– Ты с ними вчера по скайпу общалась. Этого достаточно, – отмахнулась Вера, зажевывая яичницу.

Надя к этому моменту уже уплетала десерт из корзинок со взбитыми сливками и в разговор не лезла, ибо рот был набит, а розовые щеки все были в остатках сливок. Люба же просто не считала нужным вмешиваться, пока наша Чума не выскажется.

– Я хочу увидеть их в живую. Разве это так проблематично? – настаивала на своем, отложив вилку.

– Проблематично. Ты всего месяц тренируешься и считаешь, что готова к сражению? Да тебя схватит первый же отряд пернатых, – продолжила Вера, тоже отложив вилку.

– Семь грехов, значит, летают по залу, а рядовые ангелы схватят? Помнится, кто-то сказал мне, что я прирожденный воин и являюсь лучшим бойцом из четырех всадников. Кто бы это мог быть? – я не собиралась сдаваться.

Девчонки сами сказали, что высшие будут опасаться вступать в бой при смертных, значит, именно места с большим скоплением людей подходят для сражений больше всего.

– Ты не готова, – припечатала Вера. – Ты все еще не контролируешь свою силу. Что будешь делать, когда спалишь целый район с людьми? К тому же ангелы не твои грехи. Парней ты не воспринимаешь врагами, даже сражаясь с ними. Неизвестно, как поведешь себя, наткнувшись на группу небесных солдат.

– Вера, я хочу увидеть родителей и выйти в город. Точка.

Я не стала говорить о том, что моя привязанность к миру смертных гораздо глубже, чем их. Для девочек этот мир изначально был лишь прикрытием и местом, где можно заниматься любимым делом, но они никогда не были его частью. А я была. На протяжении двадцати трех лет я была смертной, обычной девчонкой, что прошла детство, подростковый возраст и юность как обычный, слабый человек. Я не могла также просто отказаться от встречь с родителями или возможности стать дипломатом.

Конечно, все изменилось, и я отлично это понимаю, но мы пришли сюда, чтобы жить. Если находиться в постоянном страхе, скрываться и строить бункеры, то такая свобода ни чуть не лучше темницы. Та же клетка, только собственноручно построенная. В сложившейся ситуации выход только один: отстоять свое право на жизнь и свободную волю. Без сражений это невозможно.

После моего категоричного заявления Чума промолчала. Просто поджала губы и вернулась к остывшему завтраку. Надя и Люба не вмешивались. Их молчание было своеобразным согласием. Пусть они не одобряли мое решение, но и останавливать не планировали. За это я была благодарна.

Уже через два часа грехи привезли меня к коттеджу. Выходной день, и родители были загородом. Встретили меня радостно и с объятиями. Весь день я провела в разговорах, улыбках и теплоте родительской любви. Уезжать не хотелось, но я решила, что на сегодня хватит. Мама с папой пытались оставить меня с ночевкой, но я настояла на отъезде. Все же подвергать родителей опасности совершенно не хотелось.

– Поверни в сторону города, Луксор, – я сидела на пассажирском месте в Порше и смотрела на пролетающие лесные пейзажи.

– Но особняк в другой стороне, – нахмурился гнев, предчувствуя неладное. И не зря.

– Сегодня я ночую в городе.

– Но зачем тебе это, Ви?

– Я не собираюсь постоянно прятаться. Если тетраморфы хотят отправить меня под трон Ио, пусть приходят. Многолюдный город будет им лучшей преградой, нежели охраняемый поселок в глуши.

Больше блондин ничего не спрашивал. Просто направил машину по трассе в сторону города. Когда мы проезжали мимо знакомых бутиков, я попросила Похоть припарковаться. Именно в этом обувном магазине Костя купил мне кроссовки. Я просто не смогла пройти мимо. Однако я не хотела, чтобы были свидетели моей маленькой слабости.

Я обошла Порше и наклонилась к открытому боковому окну.

– Езжайте на квартиру. Я сама доберусь.

– Может, нам лучше быть поблизости? – ненавязчиво предложил Луксор. Он явно переживал за мою безопасность.