скачать книгу бесплатно
А потом их взгляды на мгновение встретились, и стало Жаворонку окончательно паскудно. В серых глазах дворянина он уловил тщательно скрываемую жалость.
А вот этого не надо, это лишнее! И гордость тут ни при чем. Какая, к бесам, гордость, если всю жизнь то в кости жулишь, то мелочь по кошелькам таскаешь?.. Просто Рику самому было до оскомины жаль молодого эверранского вельможу! Как бы он ни пытался скроить надменную мину, а опытного жулика не проведешь. Жаворонок вообще неплохо читал человеческие лица, что нередко спасало ему жизнь. Хотя в сочетании с довольно-таки длинным языком это умение приносило порой и неприятности, да… И сейчас он отчетливо видел, что этот человек еще не зачерствел, не свыкся со всем ужасом и безысходностью, наводнившими континент. Еще не стал таким, как те аристократы, которых прежде доводилось встречать Рику Жаворонку. Глядя на цепь ободранных каторжан, молодой широкоплечий всадник все еще видел людей. Не преступников, не ресурс, нужный лишь для разработки белого камня, – людей! Небо, как же он с этим?..
Таскать на себе каторжное клеймо – сомнительная радость, но и это лучше, чем носить напротив сердца эмблему с волчьей головой. Может, его, Рика, жизнь и не напоминает медовый пряник, да и осталось той жизни всего ничего, а умирать до дрожи, до одури не хочется, но ни за что он не поменялся бы местами с этим всадником. У Жаворонка хоть капелька свободы осталась – свободы не опускать глаза. Не так это и мало, если вдуматься! А у светловолосого вельможи такой роскоши нет: отвел взгляд, уставившись на дорогу. Потому что совесть, отяжелевшая от чужой крови, как мокрый войлок, весит куда больше любых кандалов.
По законам Нового Эверрана за воровство полагается смерть, которую иногда заменяют каторгой, это Рик хорошо знал. На собственном опыте, будь он неладен… Только это смотря что украдешь. Двенадцать лет назад человек, носивший герб с серебряным волком на черном поле, украл куда больше. И разом у всех. Затрещала по швам империя, полетели в пекло многовековые устои. Все, на чем держалась на континенте нормальная жизнь. Война Огня, как назвали ту жуткую междоусобицу, опустошила Эверран, выжала досуха. Рик ее не помнил: маленький он тогда был. Но вот последствия… Последствий ему, как и всем остальным, хватало по сей день. Круги все еще разбегались по мутной воде, отчетливо отдающей гнильем и металлическим привкусом крови.
Видения надвинулись на каторжанина глухой стеной, толкнули в грудь. Они вставали перед глазами, сменяя друг друга с пугающей скоростью, будто карты в ловких руках фокусника. И охваченные огнем страницы старых книг, и тучи стервятников над коридором виселиц, и озверевшая толпа, растерявшая человеческий облик…
Сколько украл Ирган Альвир, Эверранский Волк, у целого континента! И ничего ему за это не было, короновали даже. Правда, тогда он уже был смертельно ранен и прожил после этого меньше часа, но какое это имеет значение?.. Разве своей смертью он хоть что-то исправил? Империи больше нет, династия Аритенов пала… А над эверранской столицей по-прежнему реет знамя с волчьей головой. И носить у себя на груди эту дрянь… Небо, да что вообще может быть страшнее?! Этот парень на статном соловом жеребце вряд ли мог иметь отношение к кошмару двенадцатилетней давности: он же от силы лет на пять старше Рика. Но навесил на себя черно-серебряный символ предателя и узурпатора. Присягнул Альвирам. Да лучше уж верховному демону поклясться в вечной верности! И, если в нем пока есть что-то человеческое… А оно есть, это же видно, если уметь смотреть! По сжатым зубам, по отведенному взгляду, по закаменевшей линии плеч видно. Как же ему, должно быть, тошно в волчьем лагере!
И этот человек считает, что может кого-то жалеть?!
Когда преступник вынырнул из невеселых своих раздумий, черно-серебряные плащи уже скрылись за поворотом, оставив по себе только горьковатый осадок в душе да тучу пыли над дорогой.
– Шевелитесь, бесово отродье! Чего встали?!.. – снова свист рассекаемого воздуха над ухом. Боли Жаворонок почти не почувствовал. Вздохнул и, повинуясь натяжению веревки, ускорил шаг.
А ночью нахлынуло… Лежал, стараясь не вертеться, чтобы не мешать остальным, хрен же их кто развязывал, а веревка общая. Было неудобно и холодно. Рик думал, что усталость возьмет свое, как только он закроет глаза, но сон не шел. Паскудная горечь в душе никуда не делась, зудела и билась в сознании, как запертая в комнате муха. Перед глазами настойчиво маячила фигура в черной куртке с серебряным шитьем. И что же Рика это все так зацепило?.. Неужели дело только в жалости?
На самом деле было еще кое-что. Сколько бы Жаворонок ни гнал от себя бестолковую мысль, а никуда та мысль не девалась: казалось, было в лице эверранца что-то знакомое. Словно виделись уже. Глупость, конечно, наваждение… Никогда в жизни провинциальный воришка Рик Жаворонок не видел этого человека и вряд ли еще увидит, но измотанное сознание упорно цеплялось за черты широкоплечего дворянина и плыло куда-то совсем уж не в ту сторону. Пробуждало память о том, чего не стоило вспоминать.
Рик давно считал себя циником и материалистом, и все ненужные размышления нещадно гнал от себя к бесовой матери. Довольно, кстати, успешно: даже в отупляющей темноте тюремного подземелья ему удавалось не скатываться в воспоминания. Предаваться старым кошмарам – занятие совершенно бестолковое, какая с него польза? А раз никакой, то и нечего. Но теперь мысли каким-то непостижимым образом переметнулись от ненавистной морды серебряного волка к тому не менее ненавистному дню.
Он не помнил, что было до. Просто осознал себя стоящим где-то посреди выжженного города и долго шел, не выбирая направлений. Гладь первого подвернувшегося озера отразила мальчишку лет пяти-шести, вряд ли ему было больше. Кажется, его звали Риком… Собственно, это все, что он о себе знал. Тогда он, конечно, ни пса не соображал, но запомнил накрепко.
Это потом, став старше, многократно вертел в уме тот день, анализировал… А тогда было просто тоскливо и холодно. Очень холодно, даже в ту самую страшную его зиму несколькими годами спустя так холодно не было. И вряд ли еще когда-нибудь будет. Разве можно во второй раз столько потерять? Семью, дом, себя самого… Ни демона же не осталось!..
Просто ребенок в заскорузлой от крови одежде, бурых потеков столько, что не разобрать цвета ткани… Кровь не его – чужая, ран на теле нет. То есть мелких царапин и ушибов хоть отбавляй, но не более… Вот, собственно, и все. Как Рик узнал позднее, примерно в это время кончилась Война Огня, эверрская крепость была взята штурмом, а на престол взошла династия Альвиров.
Пользы в этих воспоминаниях не нашлось, и потому они были заброшены в самый дальний угол, где благополучно покрылись толстенным слоем пыли и паутины. Вряд ли его дурацкая история многим отличается от сотен других. Сколько ж их было тогда – мальчишек и девчонок, потерявших разом все, что только можно, треклятая междоусобица мало кого обошла стороной. Жаворонку так даже повезло, что вместе со всем остальным он лишился и памяти. Если не знаешь, что потерял, то и болит меньше. Разве что кошмары долго снились – тяжелые, болезненные видения, наполненные огнем, предсмертными криками и звоном стали. Но потом и это прошло.
И почему физиономия мельком увиденного сегодня человека вызвала такой поток идиотской меланхолии, вообще не ясно. Да в пекло! К демонам!
Рик сердито уставился ввысь. Звезды расплывались перед глазами, переговаривались неподалеку охранники, потрескивали костры. Через некоторое время он все-таки провалился в короткий, мутный, как болотная жижа, сон. Отчего проснулся, сам не понял, но пробуждение оказалось резким, словно холодной водой облили. Распахнул глаза, осмотрелся: ничего не изменилось. Бледный диск луны, надкусанный с одного края, спящие в неудобных позах каторжане. У давно потухшего костра к стволу старого клена привалился один из надсмотрщиков. Видимо, сейчас его дежурство, но конвойный, не стесняясь, дремал. В общем, правильно делал: преступникам, один пес, не сбежать. Связанные между собой, они кого угодно перебудят, если попробуют подняться. Да и не договориться им друг с другом… А жаль.
Жаворонок изрядно околел и попробовал хоть как-то сменить позу, но тело почти не слушалось. Было даже не больно. То есть больно, конечно, тоже: ушибов и ссадин он успел заработать порядком, чего уж говорить про свежее клеймо… Но дело не в этом. Так бывает, когда вывихнешь что-нибудь: вертишь поврежденной конечностью, и мучительно хочется, чтобы сустав хрустнул и встал на положенное ему место. Вот и сейчас Рик отчего-то испытывал подобное, только на сей раз он весь был таким вывихнутым суставом, и встать на место никак не получалось. А в груди ворочался незнакомый, непонятный жар, так странно сочетавшийся с ночной прохладой. Растекался по жилам, бился в кончиках пальцев.
Ощущения усиливались, становились четче и ярче, накатывали, как приближающийся вой охотничьего рога. Небесные горы, да что с ним такое?.. Мышцы свело протяжной, болезненной судорогой, и Рик едва не закричал, хорошо, что голос напрочь сел, а то перебудил бы весь лагерь… А потом все это разом схлынуло.
Он лежал на промерзшей земле и тяжело, прерывисто дышал. Ныли запястья и лодыжки, жгло спину в тех местах, где ее касалась плеть, пульсировал ожог на предплечье, но ничего странного и непривычного преступник больше не ощущал. Разве что ночной холод показался совсем уж нестерпимым. С трудом удалось сдержать приступ опостылевшего кашля. Эх, сейчас бы погреться… Он представил, как где-нибудь рядом разгорается небольшой костерок, и желанное тепло касается заледеневших пальцев. Хорошо бы, а?..
Золотистый отблеск в траве совсем рядом…
Рик удивленно скосил глаза и подавился настолько грязной руганью, что она была бы неуместна не только в приличном обществе, но и на той помойке, где он вырос. Осторожно, словно пробуя на вкус, язычок пламени лизнул раскисший прошлогодний листок. Тот, очевидно, был признан вполне съедобным, потому что огонь разгорелся веселее. Начала скукоживаться нежная молодая трава. Несколько мгновений Рик завороженно смотрел на это, потом кое-как дотянулся связанными руками и, стиснув зубы, прижал разгорающуюся траву. Плевать на ожоги, это нужно было срочно, немедленно затушить, пока, не приведи небо, никто не увидел!
В панике оглядел спящий лагерь. Нет, не видели… Ни один из измотанных людей не проснулся. Великие боги, спасибо!.. Жаворонок прижал обожженные руки к пылающему лицу и долго лежал, пытаясь осознать произошедшее. Он сталкивался с подобными фокусами несколько раз, достаточно, чтобы не ошибиться. Знал, что видит перед собой, только поверить никак не мог. Еще пару месяцев назад каторжанин предпочел бы, проснувшись с утра, обнаружить у себя признаки чумы или гнойной гангрены, а то и не проснуться вовсе, лишь бы не это… Не то, что раньше называлось даром богов, а теперь стало смертным приговором.
Давно, демон его знает, сколько столетий назад, всеми государствами на континенте правили династии магов. Шло все неплохо, если верить летописям, но со временем прежних монархов начали свергать: то ли второго Отступника получить боялись, то ли просто из банальной зависти… Родной Эверран продержался дольше всех. Аритены – величайшие маги, которым покровительствовало пламя, долгое время поражений не знали. Однако пресловутая Война Огня решила и их исход: граф Ирган Альвир захватил трон, а королевская семья была перебита за одну ночь. Собственно, с тех пор одаренных не уставали преследовать на всем континенте – опасались мести. Особенно в Эверране. Ходили слухи, что последний из Аритенов еще жив и, объявись он, все, кто обладает даром, окажутся на его стороне. А уж после восстания магов, устроенного графом Сигвальдом, новая власть окончательно слетела с катушек.
Жестокости на континенте хватало, но никого не преследовали столь фанатично, как одаренных. Как бы ни прятались, как бы ни скрывали они свою силу, их выявляли и вешали одного за другим. Рику доводилось видеть живых волшебников, особенно раньше, пока еще не до всех успели добраться черно-серебряные. Люди как люди, половина из них ни о каких восстаниях даже не помышляла. Но кто стал разбираться?.. В последние же годы встречать одаренных доводилось только во время их казней. Жаворонок не слишком любил подобные зрелища, но в толпе возле эшафота демонски удобно резать кошельки, так что посещал он их нередко. И теперь с невероятной отчетливостью Рик видел, как уже не он, а кто-нибудь другой будет воровать в толпе, а сам Жаворонок окажется для этого слишком занят: он будет болтаться в петле как колдун и преступник.
От этих мыслей стало жутковато, однако, положа руку на сердце, сейчас-то ему что терять? В его распоряжении несколько месяцев в каменоломне, не больше. В конце концов, полугода иногда хватает здоровым и сильным мужчинам, чего уж говорить о Жаворонке с его-то скромной комплекцией! Так многим ли он рискнет?..
Проклятие! А умирать-то не хочется. Ни сейчас, будучи уличенным в магии, ни в Пограничных горах, спустя полгода. Вообще никак не хочется! Категорически.
Каторжанин еще раз затравленно огляделся по сторонам: вроде все спят, да и луна куда-то спряталась, темнотища кругом, не увидят… Он был совсем не уверен в успехе, но не попробовать нельзя. Бежать теперь надо, хоть тресни: на каторге он точно не сможет долго скрывать свой внезапный дар.
Сосредоточился, вспомнил, как подобные вещи проделывал Гайд – отличный парень и средней руки волшебник. Жаворонок видел, как его уводила стража… Пристально вгляделся в ненавистную веревку на запястьях, представил, как она соскальзывает. Осторожно, чтобы никто не проснулся. Ну давай же… Ну!..
Какое-то время ничего не происходило, а потом пеньковые петли упали ему на грудь – руки были свободны. Демонову мать… Как легко и естественно! Словно всю жизнь так умел. А между тем всего этого не могло быть: ему же лет семнадцать, Рику, и никогда прежде никаких проявлений магии не было! А ведь не сказать, что он их у себя не искал… Но их не было, совершенно точно не было! А магия – это врожденный дар, она не может вот так, вдруг, появиться в семнадцать или сколько ему там! Это, демон возьми, невозможно!
А что, если?.. Ну там, с голодухи мерещится?.. Или он просто свихнулся? Впрочем, какая, в пекло, разница, свихнулся или нет? Его руки теперь свободны, и не воспользоваться этим было бы глупо!
С веревкой на лодыжках получилось сразу. Рик осторожно поднялся, переждал приступ головокружения и бесшумно пошел прочь. По-хорошему надо было добраться до телеги с провизией и хоть что-то прихватить, но рисковать не было сил. Бежать куда-то без еды, какого-никакого ножа, без кресала – идея в высшей мере бестолковая, но все лучше, чем еще раз попасться, так что убираться надо было скорее. Главное, получить преимущество в пару минут, чтобы из арбалетов не подстрелили. А там пусть побегают! В конце концов, кому он нужен? То, что Рик оказался колдуном, никто не знает, он этого и сам не знал. А просто беглый воришка… кому до него есть дело? Погоню, конечно, пустят ради приличия, но и только! Если сейчас продержаться и не щелкать клювом, то он сможет уйти.
В предрассветной темени было ни пса не разглядеть, через колючие заросли продираться приходилось ощупью. Он сам еще не решил, куда стоит бежать, но это сейчас не главное, важнее всего убраться подальше от предгорий, а там видно будет! Сигнал тревожного рога донесся до Жаворонка, когда он уже успел отойти на добрые пару аттов[2 - Атт – мера длины, приблизительно равная 600 метрам.]. Спокойно, спокойно… Главное не останавливаться! Впрочем, это как раз начинало становиться проблемой: переставлять одеревеневшие ноги было все сложней, в висках истерично бился пульс.
Он уже всерьез подумывал остановиться и передохнуть, все-таки не так велика вероятность, что эти ублюдки верно взяли его след, но спустя некоторое время в отдалении прозвучали собачий лай и конское ржание. Ах ты ж демон! Видимо, к его поискам присоединился отряд патруля. Еще и собак где-то взяли, уроды! Небесные горы, вот за что такая немилость?.. Если всадники, да с толковыми псами, то все – крышка.
Взял себя в руки, сориентировался, и паника схлынула. Верное он выбрал направление, несмотря на темень и усталость, не иначе Тиол вывела! И как сразу не сообразил? Совсем он отупел, видать, с такими-то новостями. Отсюда же до Орбеса рукой подать! И проход как раз неподалеку. Надсмотрщики, патруль… Да хоть личная гвардия ненавистного регента! Если успеть добраться до границы, то никто из них за беглецом не сунется. Это здесь они – закон, а в орбесской степи местные лучники перещелкают их на раз. Рика они, правда, тоже непременно прикончат, если он им попадется, в Орбесе чужаков с некоторых пор не любят, но он-то уж как-нибудь сможет проскочить незамеченным. Сколько раз он это проделывал – и ничего!
Понимая, что до заветного спасения еще нужно добраться, преступник ускорил шаг, потом и вовсе перешел на бег. Приближающийся собачий вой способствовал. Бритвенно острое чувство опасности, полоснув по нервам, заставило боль и слабость отступить, некоторое время он протянет, главное, чтобы его хватило. Тоненькая полоска восхода высветила гряду поросших терновником холмов, на первый взгляд, совершенно сплошную, через такую перебираться долго, и шуму наделаешь… Но Рика-то этим не провести, он знал, где можно просочиться! Местные авантюристы звали узенький проход между холмами «мышиной калиткой» и нередко ею пользовались. Не для всех, правда, это хорошо заканчивалось, но сейчас выбирать не приходится. Ну что ж… Не оставьте, небесные владыки!
Эрид, командир шестого отряда столичной стражи. Эверран, столица
Эрид вздрогнул, случайно потревожив болтавшуюся на перевязи руку, но вторую ладонь так и не разжал. Не смог. Смотрел на собственные одеревеневшие пальцы, стиснутые на плоской золотой пластине, и ни беса не мог с собой поделать: второй раз в жизни ему было по-настоящему страшно.
Вот ведь как… Человек, о чьей смелости, граничащей с откровенным безрассудством, в отряде ходят легенды, стоял как дурак и вздохнуть не мог от сковавшего тело ужаса. Эрида упрекали в разном и, как правило, вполне заслуженно – в сквернословии, тяге к женщинам, выпивке, риску… Но никто и никогда не обвинял командира шестого отряда столичной стражи в трусости. Может, зря?..
Страшно. Совсем, как в тот день, когда двенадцать лет назад солдат гвардии Феникса под командованием госпожи Ри'Эльверго отстаивал проход к эверранской столице. Легендарное сражение в Тавском ущелье, которое невозможно было выиграть и нельзя – никак нельзя, демон побери! – было проигрывать. Нет, пока звенела сталь, пока летели на землю мертвые горцы, которых оказалось раза в три больше, чем эверранских солдат, страха не было и в помине. Он пришел после, когда атака захлебнулась… Эверран взял свою победу – невероятную и безумную, но вестник в разодранной котте[3 - Котта – одежда, которая могла надеваться поверх доспехов. Часто на нее нашивался герб.] прискакавший на взмыленном коне, замер у входа в шатер. Стоял и молчал, не смея заговорить, и тогда Эриду впервые стало по-настоящему страшно. Хотелось, чтобы гонец никогда не решился открыть рот, чтобы можно было продолжать верить. Но тяжелые, как свинец, слова прозвучали, безвозвратно расколов жизнь на две такие неравные части.
До этой черты у них было все. Рядом – друзья, за спиной – страна, за которую не жалко отдать жизнь, а впереди – король, за которым можно было идти хоть в пекло. Сколько всего было! С ними, не с кем-нибудь. Теперь и не верится. Тогда, в Тавском ущелье, Эрид узнал, что столица взята, убит Сивер Аритен, а война проиграна. Это как стоять часовым, дожидаясь рассвета, и вдруг узнать, что его не будет. И ты бессилен, проклятье, насколько же ты оказываешься бессилен! Ты не мертв, не связан, даже меч при тебе… Но что толку?! Как ни бейся, ничего уже не вернуть, ничего не исправить. Эрид непременно рехнулся бы от этого всепоглощающего чувства…
А потом пошли слухи, будто кто-то из сыновей Сивера остался жив, и Эрид этим слухам поверил. Не потому, что доказательства были хоть сколь-нибудь убедительными, какие, ко всем бесам, доказательства?! Тела не нашли? А что, что, раздери их демоны, там вообще можно было найти?! Горящие печати, знамения… а кто их видел? Нет, байка о выжившем принце возникла бы в любом случае: людям нужно было во что-то верить, вот и все. Бывший гвардеец исключением не стал, он тоже верил. А потом на развалинах империи возник Орден.
Пластина продолжала нагреваться, вот-вот обожжет кожу. Нужно разжать пальцы, нужно прочесть слова, выведенные красивым, летящим почерком, навсегда врезавшимся в память. Но все боги Небесных гор… Как легко сказать и как невыразимо трудно осуществить сказанное!
Эта демонова побрякушка молчала последние несколько лет! То, что спустя такой срок Орден все-таки счел нужным выйти на связь, могло говорить только о двух вещах. Скорее всего, надежды больше нет, хранитель Ордена признал это, и его, Эрида, наконец отпускают. Если так, стражник уже не обязан будет смотреть в ненавистные рожи и замирать навытяжку при виде подонков. Можно прийти в королевский замок, швырнуть на знакомые до одури плиты медный командирский значок и перерезать к демонам всех тех ублюдков, что последние двенадцать лет платили ему жалование. Всех, кого успеет. И, если дозволят боги, добраться до глотки проклятого упыря, занявшего престол. Пользы в подобной попытке едва ли окажется многим больше, чем ценности в фальшивой монете, но стражник не станет об этом думать – он станет рубить. Потому что терять ему будет нечего.
Вторая возможная причина, по которой колдун соизволил вспомнить об Эриде, была полностью противоположна первой и невероятна, как сошествие богов. Но что, если все-таки?.. Вдруг хранитель наконец-то нашел принца из рода Фениксов? Тогда смутная надежда, которой они жили двенадцать лет, наконец, обретет плоть, превратившись из зыбкого призрака в реальный шанс. И тогда… Боги… Сколько бы отдал бывший гвардеец за то, чтобы так все и случилось!..
Артефакт уже казался раскаленным, еще чуть-чуть и драгоценный металл начнет плавиться, а этого нельзя допустить… Невероятным усилием Эрид заставил себя разжать пальцы и пробежал глазами ровные строки. Судорожно выдохнул, схватился здоровой рукой за край стола, едва не выронив при этом послание. Вот, значит, как… Столько лет верил, ждал… Не зря, выходит?!
Схватился за деревянный талисман, висевший на шее, словно тонущий за брошенную ему веревку.
Я был прав. Слышишь, Орим, я с самого начала был прав, а ты ошибался! Не слышишь…А и не нужно.
Стражник вытащил из-под стола початую бутыль, разлил по двум давно не мытым кружкам – он всегда наливал две: Орим свою уже не выпьет, но это не повод не налить.
– За твою ошибку, брат, – беззвучно, одними губами. Крепкий напиток обжег гортань, заставил расслабиться сведенные напряжением мускулы.
Бывший гвардеец снова взял в руки золотой артефакт, перечитал письмо. Все верно, хранитель действительно писал, что нашел след Эйверика Аритена, одного из сыновей короля Сивера, официально признанного покойным. Эрид провел ладонью по поверхности пластины, давая понять, что прочел послание. Какое-то время золото оставалось гладким, а потом по нему вновь побежали аккуратные строки.
Мгновение стражник колебался, осмысляя полученный приказ, потом нацарапал короткий ответ. Подождал пару секунд, пока текст растает, вернул артефакт на место и, кое-как нацепив плащ и перевязь, шагнул в прохладную весеннюю ночь.
Госпожа Анатэ, осматривавшая Эрида после недавней стычки с разбойниками, запретила любые нагрузки почти на месяц. Вообще-то, ее мнение стражника мало заботило, но теперь оно было как нельзя кстати: еще две недели на службе Эрид появляться не обязан. Времени хватит с лихвой.
Можно было дожидаться утра, но он не станет. Во-первых, чем меньше людей увидят, как стражник покидает город, тем меньше подозрений в случае чего возникнет. А во-вторых, не любил он ждать, и все тут. Двенадцать демоновых лет!.. Нет уж, хватит ему ожидания на всю жизнь вперед, сколько б ее ни отмерили боги. Ворота на ночь закрывались, да и коня Эрид оставил около казарм, но вряд ли кто-то удивится, если он за ним явится. Как бы ни претила бывшему гвардейцу мысль, что уже двенадцать лет он служит Апьвирам, сейчас его звание было на руку. А репутация и вовсе позволяла Эриду делать все, что потребуется, не вызывая особых подозрений: от сумасшедшего можно ждать чего угодно, а связываться с ним не хочется никому.
Действительно, в конюшне проблем не возникло. Даже седлать самому не пришлось, да он бы и не смог, пожалуй, так что у ворот стражник оказался уже через каких-нибудь полчаса. Эрид выехал без форменной накидки, но парнишка, дежуривший у ворот, его узнал и вскинул меч в воинском приветствии.
Эрид кивнул на узкую калитку, темневшую правее главных ворот:
– Откроешь?
– Конечно. Только могу я взглянуть на документ? – нерешительно начал часовой. Ах ты ж демон! Молодой совсем, а потому старательный. Шляться через стену после закрытия ворот без подорожной грамоты не полагалось.
– Мог бы, если б он у меня был, – отмахнулся Эрид, сохраняя невозмутимый вид. – Только я не по службе.
– Он не по службе, он по бабам! – вмешался вышедший из караулки мужчина постарше; на груди тот же медный значок, что обычно носил сам Эрид. Этого бывший гвардеец хорошо знал: служили в одном отряде лет пять назад, когда нагрянули степняки.
– Как грубо, Тавен, – фыркнул он. – Но суть ты уловил правильно.
Тот рассеянно махнул рукой и принялся возиться с затворами.
– Двужильный же ты, зараза! – он беззлобно ухмыльнулся через плечо.
– Когда в меня пару лет назад стрела угодила, мне не до того было.
Эрид, ничуть не покривив душой, заверил, что на красивых женщин его хватит всегда, и шагом двинулся в сторону ближайшей деревни. Свернуть можно и потом, а сейчас пусть цель его поездки не вызывает сомнений.
Солнечный диск только-только начал выкарабкиваться из-за горизонта, а всадник уже подъехал к развалинам сторожевой башни. Строение это разнесли вражеские маги еще при короле Эскиле; простоявшие много столетий камни давно поросли травой и мелким кустарником, если не знать о них, едва ли вообще заметишь. Отодвинуть нужную плиту одной рукой оказалось несложно: кто-то явно уже проделывал это. Из открывшегося тайника Эрид вытащил книгу, оплетенную в потертую свиную кожу, и тяжелый медальон, на котором огненная птица раскинула крылья.
Золото и янтарь… Стражник невольно залюбовался реликвией. Когда-то такой символ украшал эверранские ворота, теперь за него можно было угодить к королевским дознавателям. Интересно, как волшебник смог хранить печать все эти годы? Обыски-то были – не приведи небо! Сколько народу полегло просто за то, что хранили у себя что-то из запрещенного! У кого не поднялась рука на книги или старые медали, кто держал в доме портрет Сивера… Все они поплатились за это своей шкурой, идиоты.
Впрочем, Эрид мог их понять: мучительно хотелось сохранить хоть тень того прошлого, которое у них было. Чтобы можно было на мгновение представить, что Он еще есть. Люди ведь так привыкли, что Сивер был с ними, с каждым из них, а без него им в мире стало пусто и холодно, вот и пытались хвататься за память. Проклятье, да Эрид сам бы увешался старыми побрякушками, все вокруг уклеил бы гербами и янтарно-рыжими флагами – плевать, что это кратчайший путь на тот свет! – если бы это хоть как-то помогло ощутить Его присутствие. Только оно не помогало. Вот стражник и не хранил у себя запрещенных предметов, только это и спасло его при той жуткой чистке, устроенной лет восемь назад ненавистным регентом.
А хранитель Ордена каким-то демонским чудом сумел сберечь печать! Да, может, колдун и безумен, но он умен и осторожен. Это обнадеживало.
Эрид сунул книгу и медальон под плащ и, вернувшись в седло, двинулся в сторону границы.
Лиар Нейд Альвир, наследный принц Эверрана. Эверран, Айхан
Хозяин обшарпанного придорожного трактира явно постарался придать комнатам хоть сколь-нибудь пристойный вид, но вино здесь все равно подавали паршивое: кислое и мутное, оно явно делалось из местного винограда, который вечно не успевает толком вызреть. Впрочем, сейчас Лиар вкуса, один бес, не чувствовал, до того на душе было скверно. Эта поездка не нравилась принцу с самого начала, официальных визитов он на дух не выносил, но куда было деваться? Послать кого-то другого не получалось: Айханское герцогство – разговор особый. После раскола старой империи оно оказалось почти отрезанным от остальной территории; хоть герцог Илиан и считался вассалом эверранского регента, реальной пользы это пока не приносило ни ему, ни Эверрану. Война Огня превратила Айхан из лакомого куска в обузу: ни демона там толком нет, кроме рудников… А кто их теперь будет разрабатывать? Да все население в шахты согнать – и то не хватит людей! Раньше народ со всей империи на приработки съезжался, а теперь где их брать? Половина шахт стоит без дела, мхом обрастает… Да и торговать добываемыми ресурсами Илиану особо не с кем, разве что Адель за Пограничными горами, но там сейчас тоже сплошная нищета, и через горы долго перебираться, тем более, если с грузом. Есть еще соседний Дион, но у этих свое серебро имеется. А с юга айханскую землю плотно поджимает узкая полоска степи, отрезая ее от Эверрана.
Степной Орбес тоже прежде был частью Эверранской империи, только после переворота верховный фиор разорвал с ней всякие отношения. Ему предлагали любые условия: и выгодные, и очень выгодные… Может, даже лучшие, чем те, что дали степи Аритены! Но позиция владыки была удивительно принципиальной: «Я присягал Фениксам и говорить буду только с Фениксом», – сказал тогда фиор Авилим и покинул Совет континента. С Фениксом… Нет их больше, мертвы они!.. Но господства новой династии степь так и не признала. А ведь Орбесу эта клятая раздробленность тоже невыгодна.
В итоге Айхан за двенадцать лет превратился в еще большую помойку, чем все остальное, заодно оставив Эверран без одной из статей дохода, причем довольно внушительной: айханское серебро раньше знали на всем континенте, а добываемый в Пограничных горах белый камень считался одним из лучших материалов для строительства стен и крепостей. Если так пойдет и дальше, герцогство, чего доброго, отвалится окончательно и войдет в состав Адели, а иметь под самым носом подобный союз сейчас непозволительная роскошь. Да и терять выход к Пограничным горам нельзя ни в коем случае! Вот дядя и вцепился мертвой хваткой в бесполезное пока герцогство, которое, если разрешить орбесский вопрос, вновь начнет приносить немалую прибыль. Однако как его решать, Лиар Альвир понятия не имел, не силой оружия ведь! Захватить степь можно, но удержать… Нет, воевать с кочевниками хотелось меньше всего, так что принц был рад уже тому, что Авилим прекратил свои набеги. А как по-другому, если в переговорах он отказывает?
Видел ли выход ныне регентствующий граф Ивьен, сказать сложно, но время он тянул. Недавно издал указ, разрешающий Илиану использовать в шахтах каторжный труд, теперь вот на несколько лет освобождал его от налогов. А для большей весомости отправил с этими бумагами не кого-нибудь, а его, принца Лиара Нейда.
Дядя, вероятно, нанес бы личный визит: важные дела, а это дело он считал важным, регент предпочитал делать самостоятельно. Да вот загвоздка, добраться до Айхана теперь можно было двумя путями. В обход степи, теряя по дороге добрых пару месяцев и прыгая по отрогам гор, как их винторогие обитатели, было неприемлемо: оставить престол почти на полгода нельзя даже ради Пограничных гор и всех их рудников, взятых вместе. Еще можно было воспользоваться узеньким участком Диона, имеющим общую границу с Орбесом и Айханом, получалось не так быстро, как через степь, но и это было куда предпочтительней первого варианта. Король Диона не запрещал перемещаться по своей территории, но вот притащиться туда с целым отрядом эверранских гвардейцев граф Ивьен возможности не имел, это запросто могло быть истолковано как вооруженное вторжение. А без такового графу лучше не выходить даже во внутренний двор собственного замка: прикончат. Эверранского регента ненавидели настолько сильно и настолько дружно, что впору было умилиться такому единодушию. Дворяне, крестьяне, свои, чужие… Потрясающая солидарность! Нет, стоит дяде покинуть столицу без должной охраны, и между острых его лопаток обязательно окажется что-нибудь железное. Сложно сказать, будет ли это дворянский кинжал с помпезной гравировкой или что-нибудь из крестьянской садовой утвари: Сэйграна Ивьена мечтает прикончить каждый второй. Да что там, Лиара и самого нередко посещало такое желание.
В общем, тащиться в айханскую глушь пришлось принцу. Ненавидели его не столь сильно, а проще говоря, откровенно не воспринимали всерьез. Впрочем, ничего удивительного: как еще относиться к двадцатилетнему принцу, при котором до сих пор состоит регент? Спасибо отцу, убитому в битве за столицу, который перед смертью повелел, чтобы его сын принял трон только в день полного совершеннолетия. Ну что ж, ему вообще много за что спасибо…
Всю дорогу до герцогского замка Альвир чувствовал себя натянутой арбалетной тетивой: не приведи небо ляпнуть что-то не то, посмотреть не так… Одни и те же разговоры и доводы, старательно переливаемые из пустого в порожнее и обратно, вежливые поклоны, тошнотворно фальшивые улыбки… Прямолинейной натуре эверранского принца все это претило до одури, но куда денешься?.. К счастью, долго здесь торчать не требовалось, и он, подписав некоторые бумаги, сослался на неотложные дела в столице.
Стоило покинуть замок, как снова потянулись цепи обшарпанных, умирающих деревень вдоль старого тракта. Смотреть на это было невыносимо, а стоило вспомнить, кому некогда великая держава обязана таким упадком, как хотелось и вовсе провалиться в пекло, а то и глубже. В довершение, когда почти уже достигли дионской границы, наткнулись на цепочку каторжников, конвоируемых к Пограничным горам, и на душе стало еще отвратней. Взгляд скользил по измотанным, озлобленным лицам преступников, а в голове дребезжала мысль, что не от хорошей жизни эти люди пошли на разбой и убийства. Нет, их это ни в коей мере не оправдывало: они совершили преступления и должны быть наказаны, иначе никак… Но фениксовы перья, это не только их вина, но и его, Лиара Нейда. И как исправить все это, принц не знал.
А потом взгляд наткнулся на человека, разительно отличавшегося от прочих осужденных. Тощий мальчишка, шедший ближе к концу цепи, вообще ни на кого не был похож, а уж на преступника, приговоренного к каторге, тем более. Веселые, слегка прищуренные глаза не выражали ни ненависти, ни страха, ни обреченности. Живые и яркие, они смотрелись на изможденной физиономии дико и неуместно. Парень с нескрываемым любопытством рассматривал Лиара и его людей, а поймав взгляд принца, ухмыльнулся уголком растресканных губ не то насмешливо, не то понимающе…
И будущий король Эверрана, не выдержав, отвел глаза, за что возненавидел себя окончательно. Какой бы сволочью ни был дядя, его хотя бы хватает на то, чтобы смотреть в лицо своей вине. Альвир и того не смог.
Из общего зала донесся дружный хохот – гвардейцы, сопровождавшие принца, что-то оживленно обсуждали. Честно говоря, он с радостью спустился бы вниз и присоединился к общей беседе, но это было бы нечестно: Лиар не сомневался, что стоит ему появиться, как парни разом притихнут, спрячутся за вежливо-почтительными масками. Так бывало везде, где появлялся эверранский принц. Нет, портить ребятам пьянку не хотелось, да и самому смотреть на постные, учтивые лица – какое удовольствие?.. Он долил себе скверного вина и залпом выпил, надеясь смыть с души неприятный осадок, оставленный этой поездкой. Ладно, в конце концов, скоро он будет дома, можно на денек плюнуть на все и свалить куда-нибудь. Вытащить Вальда на охоту, провести большую тренировку, утянуться хоть в патруль, хоть в бордель – без разницы! Лишь бы ненадолго забыть про всю эту грязь…
Стук копыт вытащил принца из раздумий, он поставил кубок и приник к мутному слюдяному окну.
– Фениксовы перья!.. – пробормотал он, разглядев одежду человека, который буквально вывалился из седла. На белой накидке было изображено нечто чудовищное, если бы принц не знал значения символики, то в жизни бы не догадался, что это крылатый конь. Такие накидки носили гонцы, а судя по скорости, с которой всадник подлетел к воротам постоялого двора, послание было срочным. Скверно: Альвир не смог бы припомнить ни одного случая за двенадцать лет, чтобы чрезвычайные гонцы приносили добрые вести. Он натянул сапоги и бегом спустился вниз, где о прибытии вестника никто не догадывался. Здесь умопомрачительно пахло мясом, чесноком и пивом, а шум стоял такой, что едва ли кто-то мог расслышать приближающийся цокот копыт. Впрочем, стоило принцу оказаться в обеденном зале, как стало тихо. Гвардейцы, как он и ожидал, повскакивали со скамей, улыбки на раскрасневшихся лицах увяли, сменившись казенной вежливостью. Альвир махнул рукой, показывая, что можно продолжать. Кажется, у него неплохо получилось скрыть досаду.
До человека в белой накидке он добрался быстрее трактирщика, посмотрел с сочувствием на взмыленную караковую лошадь: наверное, не выживет – жаль. Лошадей Альвир любил. Не глядя, сунул конюху серебряную монету, кивнул на загнанное животное.
– Позаботься, пожалуйста!
Потом повернулся к гонцу: мужчина выглядел немногим лучше своего коня.
– Мне нужно видеть его высочество принца Лиара, – отчеканил он, безуспешно пытаясь выровнять дыхание.
Ну, ясно, без гербовых шмоток его не узнают. Вот дядю, того каждый крестьянин в лицо знает: примелькался на казнях и в карательных рейдах… Принц продемонстрировал перстень и с нехорошим предчувствием замер, ожидая паршивых новостей, а те, как водится, не стали медлить с появлением. Мужчина, торопливо поклонившись, протянул Альвиру опечатанный футляр. Не узнать печать Гербара, крепости, что стоит на дионской границе, Лиар бы не смог. Кивнул, отпуская гонца, и двинулся к ближайшему фонарю, на ходу ломая сургучную кляксу.
Пробежав глазами текст, не без труда подавил самую грязную ругань, готовую сорваться с языка. Демоны бы любили эту политику!.. Не поймешь кто, с кем и за каким бесом… Честное слово, когда возглавлял оборону Тифры, и то легче было! Может, там ступить было некуда от обилия трупов, и вражеское войско невесть во сколько раз превосходило их числом, но зато все было ясно! А тут… Не знаешь, кто предаст, кого и когда. Кто мог подумать, что его величество Севель, король Диона, внезапно разорвет союз с Эверраном?! Проклятие! Лиар видел его на осенних празднествах полгода назад, и тот аж медом истекал, так старался выразить свое расположение эверранскому принцу! Торговали друг с другом, вместе отразили несколько орбесских набегов – и вдруг закрытая граница!
Хотя… Дядя все-таки предвидел. По крайней мере, допускал такую возможность, потому и торопил отъезд в Айхан: понимал, что потом это будет куда сложнее осуществить. Но даже он не знал, что все случится так быстро, и Лиар не успеет вернуться в столицу.
Если Дион объявит войну, последствия для Эверрана будут не радужными, но об этом принц сможет подумать позднее, когда у него появится больше информации. Сейчас стоило решить другой вопрос: как, феникс раздери, он вернется домой? Если возвращаться через Дион нельзя, остается идти в обход, по своим землям, теряя бесову тучу времени. А ведь сейчас нельзя надолго пропадать из столицы! Дион, скорее всего, только начало. Ох, не дайте боги, чтобы повторилась история! Сначала мелкие конфликты с соседями, не опасные, но изматывающие, а потом страшная, всепоглощающая междоусобица. Так сгинули Фениксы, какие же будут шансы у Альвиров?
Ладно, он, может, не Сивер Аритен и даже не Сэйгран Ивьен, но кое-какие мозги и опыт найдутся и у Лиара, так что плясать под дудку тех, кто купил расположение дионского монарха, принц не будет. А раз так, надо действовать немедля, пока никто ни в чем не разобрался.
Лиар взлетел на крыльцо, не заботясь о том, что наследному принцу пристало вести себя степенно и сдержанно. Сэйгран бы не одобрил, но его тут нет, и слава богам, потому что не одобрил бы он и замысел племянника. В обход Альвир не пойдет, в Айхане тоже не останется ни за какие пряники. Остается степь! Через Орбес не пройти с апломбом, фанфарами и почетным эскортом, но один человек может остаться незамеченным местными разъездами. Сменить броские геральдические тряпки на что-нибудь попроще, оставить коня и попытаться проскочить.
– Господин Ивер! – принц окликнул командира эскорта. – Поднимитесь ко мне, я должен кое о чем вас предупредить.
Арко Сигвальд (баронет Орвик Анней). Эверран, Аннеи
Меч опустился на плечо, сминая новенький наплечник. Стеганая куртка смягчила удар, иначе ходить бы Арко с переломанной ключицей. Он ушел от следующей атаки и выбросил вперед щит, но Амат едва уловимо отклонился назад, и удар провалился. Похоже, ни сегодняшняя жара, ни первые одиннадцать поединков на скорости брата никак не сказались. Твою ж светлость, он все-таки железный!.. Природа оказалась удивительно справедливой в отношении Амата: обделив в одном, она щедрой рукой одарила его всем остальным. Во всяком случае, владение оружием – хоть клинковым, хоть стрелковым, хоть еще каким – давалось Амату с пугающей легкостью. Кроме того, он был непревзойденным наездником, охотником, да и в науках немало преуспел. Арко, в общем-то, давно уже перестал лезть вон из кожи в попытках сравняться с братом, в конце концов, владеть мечом немного хуже Амата значит быть на голову выше остальных! – но в такие моменты собственная неполноценность ощущалась особенно остро.
Удар ранта, короткий и умопомрачительно точный, пришелся под дых, и Арко был вынужден уйти в глухую оборону до тех пор, пока не выровняется дыхание. Твою светлость, будь оружие настоящим, сколько бы он продержался? Впрочем, им по разные стороны не воевать…
А вообще, брату тоже, наверное, обидно: из-за каких-то тринадцати минут лишиться магического дара! Так уж сложилось, что в династиях магов первый ребенок всегда рождается одаренным, остальные – как повезет. Вот Амату не повезло: хоть и были они близнецами, Арко все же немного старше, так что ему достались и титул, и магия. Хотя что толку сейчас?
