Герои былых времен… Часть 2

После мы подожгли 15 грузовиков с запчастями для танков и машин.

Теперь нам нужно было успеть устроить засаду на местной дороге.

На уничтоженную нами ремонтную базу с утра пораньше должны были подъехать еще грузовики и автоцистерны.

К рассвету мы успели выйти на намеченные позиции и замаскироваться.

Все было готово к засаде.

Через полтора часа появилась автоколонна противника.

Когда первый грузовик поравнялся с нами, то по нему открыли пулеметный огонь.

Водитель машины был убит, грузовик съехал в кювет.

В остальную колонну полетели ручные гранаты.

Немцы пытались развернуть свои машины и уехать из зоны боя, но мы перегородили им дорогу бревнами.

За полчаса все машины были захвачены.

В этот день немцы не досчитались 3 грузовиков с автопокрышками и 6 цистерн с горючим.

Вниз полетели зажигательные и фугасные бомбы, противник мирно спал

Еще вчера наши разведчики принесли с собой информацию, что на оккупированной территории немцы устроили крупный военный аэродром.

После тщательной разработки плана, нашей авиачасти под командованием Юкалова была поставлена задача по уничтожению аэродрома.

Сегодня ночью к вылету подготовлены почти все наши бомбардировщики.

Загружены фугасные и зажигательные бомбы, все экипажи отдохнули и ждали ночного полета.

В назначенный час с нашего аэродрома взлетели самолеты и взяли курс на вражеский аэродром.

Самолеты первого эшелона под командованием капитана Шабанова вышли на цель в точно установленный срок.

Они начали бомбометание по складским помещениям и хозяйственным постройкам.

Вниз полетели зажигательные и фугасные бомбы, противник мирно спал.

Одна из зажигательных бомб попала точно прямо в склад с боеприпасами, он загорелся и вскоре оттуда начали раздаваться взрывы.

Вся северная часть немецкого аэродрома была в огне, пламя ярко освещало ангары и стоявшие на взлетной полосе вражеские самолеты.

Было видно, как немецкие летчики спешат к своим истребителям.

Но взлететь они так и не смогли, их накрыла бомбовая лавина второго эшелона наших бомбардировщиков.

Скинув все бомбы на противника, наши самолеты без потерь вернулись к себе на аэродром.

Это была одна из тех редких операций, когда все наши экипажи возвращались живыми.

Обычно все было не так безмятежно и немецкие истребители вместе с зенитчиками уносили жизни наших ребят.

Такое бывает один раз на тысячу: шальная пуля перебила шнур

Шел бой, наши части отступили за местную речку.

Река была не широкой, но глубоководной, через нее на нашем участке боя шел мост.

Нужно было срочно подорвать его, чтобы фрицы не смогли с помощью этого моста перейти на наш берег и продолжить атаковать наши части.

Отсрочка для того чтобы занять и оборудовать новые оборонительные позиции нужна была нам, как воздух.

Наша группа саперов под командованием старшего сержанта Дубина выдвинулась в сторону моста для его минирования.

Когда мы добрались до своей цели, то вокруг уже шел бой и пули свистели над нашими головами.

Минировать мост пришлось пригибаясь и на скорость.

Как только минирование было завершено, мы спрятались в ближайшей воронке и подожгли шнур.

Такое бывает один раз на тысячу, шальная пуля перебила шнур.

Крепить новый шнур не было времени, на другом берегу реку уже показалась немецкая колонна бронетранспортеров и танков.

Дубин не долго думая выпрыгнул из воронки и побежал к мосту.

На ходу он достал гранату и бросил ее в ящик со взрывчатыми веществами.

Наш командир в тот момент не думал о своей безопасности, о том, что его могло убить или покалечить взрывной волной.

Не говоря уже, что немцы открыли по нему огонь.

Граната попала прямо в ящик и раздался взрыв.

Мост взлетел на воздух и был разрушен до основания.

Слава Богу, Дубин был жив, он ползком добрался до нас.

После чего мы мелкими перебежками скрылись в лесу.

Пускай теперь немцы повозятся с тем, чтобы переправится на наш берег.

Мы в это время приготовимся к встрече с ними.

Это самоубийственная война, русские не такие, как французы и бельгийцы, они словно дикие дети природы

Из письма домой унтер-офицера 79-й пехотной дивизии:

«Я уже досыта наелся всеми этими боями возле Киева.

Надеюсь, как и наше командование, что после этого сражения русские уже не опомнятся, но мне от этого не легче, потому что в этих боях только наш полк потерял больше половины солдат.

Теперь же нас гонять к Харькову.

Все хотят скорой победы, но какой она будет?

Ценной наших жизней?

Это самоубийственная война, русские не такие, как французы и бельгийцы, они словно дикие дети природы.

Огромные пространства, леса и болота, это все помогает им, чтобы делать на нас засады и постоянно атаковать.

У меня большие сомнения, что мы сможем завершить военную кампанию в России в этом году.

Конечно, мы нанесли серьезный урон войскам России, взяв в котел их армии под Киевом, с этим спорить не приходится, но Советский Союз огромная страна, и русские сдаваться не собираются».

Его взгляды полностью разделяет и ефрейтор из 72-й пехотной дивизии, заявивший в письме домой:

«Сегодня утром до нас донесли информацию, что под Киевом советские войска потеряли 600 орудий и 150 000 человек.

Но только что им с этого – эта страна неисчерпаема!

Знаешь, чем отличается эта война от войны с европейскими странами?

Тем, что когда мы прорывали оборону, например, французов, их армейское командование считало всякое сопротивление бессмысленной бойней.

Здесь все по-другому, ни о каком перемирии с русскими мечтать не приходится.

Они радостнее умирают, чем сдаются в плен».

Дневник немецкого офицера, разбивающий мифы о Германской армии

Лейтенант Гаральд Генри:

«Заморозки застали нас прямо на марше, с 6 вечера до 2 часов ночи нам пришлось пробираться в страшную метель.

Погода в России была мерзкая, мы дошли до самой Москвы, а теперь отступаем.

Боевой дух моей роты подорван, огромные потери и отступление убили нас.

Промокшие от пота и влаги шинели теперь сковывает мороз.

С каждым часом становилось все холоднее.

Из-за плохого питания в животе и кишках происходило целое сражение, многие солдаты маются поносом.

Еще этот проклятый холод! И вши!

Пальцы одеревенели и болели, если на нас нападут, то я наверное даже не смогу стрелять.

Как только мы устроились на ночлег в чистом поле, расставив палатки, моей роте приказали прочесать лес.

Все боялись ночного нападения.

Мои солдаты шли по колено в снегу, набирая его в сапоги.

Предательски тонкий слой льда, а на нем лежит снег.

Как только мы ступили на него то тот час провалились по пояс в ледяную жижу.

Перчатки намокли и мои изъеденные вшами руки стали гореть словно в огне, Господи, дай мне пережить этот холод!

Я буквально выл от боли, пытался спрятать свои ладони под одеревеневшей шинелью.

По щекам текли слезы…

Я брел, ничего толком не сознавая, и мне казалось, что я наяву проваливаюсь в какой-то дикий кошмар.

Мои сослуживцы выглядели не лучше.

Вдруг раздались выстрелы, в лесу кто-то был.

Мы упали в снег и образовали кольцо, вглядываясь в темноту ночи.

Из последних сил мы открыли огонь в пустоту и я приказал возвращаться.

Как только мы вернулись к своим, нам пришел приказ, что операцию следует повторить.

Сил на повторный поход в лес не было.

Слава Богу, что по радио передали новый приказ: отступить еще на 10—15 км.

Но это означало еще один 10-15-километровый марш, то есть часов девять на ногах в холод.

Продовольствия почти не было, боеприпасы заканчивались, пропагандистские речи о скором падение Большевиков раздражали, мы больше не атаковали, мы отступали.

Морально мы уже проиграли эту войну…»

По полу заструились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки

Из дневника Гаральда Генри:

«Мы топтались на страшном морозе, все время стараясь хоть как-то согреть окоченевшие руки.

Ладони были замотаны различным тряпьем.

Сапоги примерзали к земле.

Промокшие и замерзшие мы стояли, стояли, стояли… шаг вперед – и снова стой. И так постоянно…

В два часа ночи мы наконец-то смогли добраться до какой-то деревушки.

Немного порыскав мы выбрали свободный дом и устроились на ночлег.

Мы до того замерзли, что не могли разогнуть ни ноги, ни руки.

От постоянно отступления мы выбились из сил.

Отсутствие нормальной еды и время на прием пищи доконали наши желудки.

Нас всех извел понос и желудочные колики.

Слава богу, из-за разыгравшийся метели нам разрешили задержаться в деревни.

В нашу небольшую хатку набились остатки моей роты, 30 с небольшим человек.

Это все, кто выжил из 176 человек, когда бывших под моим командованием.

Война в России забрала многие жизни, пропагандисты Рейха говорят о потерях противника, но всегда молчат о наших собственных жертвах.

Вдруг я увидел, как по полу заструились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки.

Солдаты уже не могли контролировать даже свои животы, куда нам до победы».

«Матка, давай хлеб и цукер!»… Выбравшись из погреба, я увидела, что их на улице сотни три

Мирное население Подмосковья, где шли бои, подвергалось форменному разграблению.

Голодающие и замерзающие солдаты Германии, словно стая хищников, набрасывались на продовольствие и отбирали теплые вещи у населения.

Беспечность и неподготовленность немцев к зимней войне, как парадоксально бы это не звучало, еще больше ударило по нашей многострадальной родине.

Валентина Юделева-Раговская вспоминает, как 23 ноября немецкие танки вползли в Клин:

«Мы всей семьей спрятались в погребе, зная, что немцы уже в городе.

Нам было страшно, многие слышали, как немецкие солдаты обходились с мирными жителями.

Некоторые из моих соседей ушли в лес, рыть себе норы в снегу и пытаться делать землянки.

Страх гнал народ из города, но у меня были дети, я не могла уйти.

Вдруг по крышке погреба застучали кованые сапоги германских солдат.

В погреб спустился немец, сжимая в руке гранату он закричал: «Вон! Все русские – вон!»

Как только мы все вылезли, то фашисты стали кричать: «Матка, давай хлеб и цукер!»

При этом они еще причмокивали и показывали пальцами себе в рот.

Я сберегла для детей всего две брюквины и две булки хлеба, мне пришлось отдать их немцам.

Первую булку хлеба они разорвали и съели у меня прямо на глазах, а второю швырнули другим фашистам, находящимся на улице.

Выбравшись из погреба, я увидела, что их на улице сотни три.

Немцы вытаскивали из домов деревянную мебель и ломали ее, чтобы развести костры и погреться.

Как только запылали огни, германские солдаты начали требовать мяса и чистой воды.

У нас в хозяйстве было всего две курицы и одна корова.

Наших кур тут же схватили и скрутили им головы, немцы стали жарить их на костре даже не ощипав.

После того, как перья обгорели и курицы немного прожарились их сняли с костра и стали есть полусырыми, разрывая на части.

Я побежала жаловаться немецкому командиру, но он просто не стал меня слушать, сказал лишь одно: «Немецкий солдат чужого не возьмет!»

Вскоре очередь дошла и до нашей коровы.

Голодные немцы забили ее и буквально разодрали на части.

Корова была единственной нашей кормилицей, мы жили на ее молоке.

Я сидела и плакала над обглоданным остовом коровы, я знала, что нас ждет голодная смерть».

Немецкий офицер, шофёр, солдаты и мотоциклист бросили машину и убежали в лес

Партизанский отряд под командованием тов. Ивана постоянно нападает и вредит немецким военным в одном из оккупированных немцами районов на Западном направлении фронта.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.