Между нами река

– И Степана жалко, – Фрося узнала о его смерти, которой всему виной водка проклятущая. – Значит, ты не женился еще?

– Не-а, не нашлась та, о которой ночами не спится.

– У-у, придет твое время. Встретишь.

И, кажется, встретил, когда вечером к тетке пришла ученица. Столкнувшись с ней в сенях, Ваня оторопел. Ничего себе, какая красотка! И откуда в здешних местах такие появляются? Помолчав несколько секунд, Иван поздоровался и пропустил девушку к двери. Таня тоже не осталась в стороне. Кивнув в ответ, она выкатила шаловливый язычок и хихикнула.

– Женюсь! – прозвучало в голове Вани, и он вышел на перекур.

Выкурив половину папиросы, он вернулся в дом. Сел напротив тетки и ее ученицы. Таня совсем не похожа на деревенских девчонок. Она какая-то другая. Длинная черная коса лежит на обнаженном плече, Таня теребит кудрявый кончик и внимательно смотрит на руки Ефросиньи. Ее прямая спина говорит о гордости, неприступности и целомудрии. Приталенный сарафан очерчивает фигуру, не прикрыв колени. Какие же они привлекательные, колени Танечки. А руки, боже, что за руки! Они явно не привлекались к тяжелому труду, кожа так и сияет, словно ее натерли маслом. Шея… лебединая шея с родинкой посередине так и напрашивается, чтобы к ней прикоснулись губами. Иван пристально рассматривал девушку, очаровавшись ее внешними данными, и сглатывал слюну.

– Тань, а сколько тебе лет? – нечаянно вырвалось у него, и тетка взглянула на племянника из-под очков.

– Шестнадцать, – смутилась девушка, повернув голову в сторону Вани.

– М-м, маленькая еще, – задумчиво проговорил Ваня.

– Для чего? – нахмурилась Ефросинья.

– Для свадьбы, – Иван все так же витал в облаках.

– С чего бы? – раззадорилась Таня. Ее милое личико приобрело гневные очертания, губы задергались, в глазах блеснул огонек неприязни.

– Ваня, – тетя недовольно покачала головой, – не мешай нам. Танюша, вот так закрываешь петельку, переворачиваешь…

Таня уже не могла сосредоточиться. Покосившись на Ивана, она ощутила неприятное чувство. Ну почему ее считают за маленькую? Она уже взрослая. Достаточно взрослая, чтобы с ней обращались, как с девушкой. Надоело быть малолеткой. Так надоело, что хочется закричать, чтобы все услышали. Сжав за спиной кулаки, Таня насупилась.

– Идиот, – мысли поплыли, как течение реки. – Дурак. Я взрослая. Я докажу тебе, что я давным-давно выросла.

Как доказать – она еще не знала, но кое-какие мысли закрались в ее хитрой головке. Урок по вязанию закончился почти в 22:00. Фрося на дорожку напоила девчонку чаем, угостила пряниками.

– Спасибо, я пойду, – Таня встала из-за стола, стряхнула крошки с сарафана и двинулась к двери.

– Ванька! – Фрося посмотрела в окно. На улице смеркалось, а путь неблизкий. – Проводи Танюшу. А то мало ли, что.

Ваня сидела в комнате и читал местную газету. Услышав клич, встрепенулся. Почему бы и нет? Заодно посмотрит, как изменилось село за последние двадцать лет. Ребятишки, с которыми он играл в детстве, вряд ли вспомнят его, да и сам он их не узнает. А вот что стало с селом, его улицами и домами – надо бы полюбопытствовать. Отложив газету, Ваня вышел в кухню.

– Ну? Чего стоим? Пошли, – встал у печи и скомандовал, да таким голосом, что у Тани на коже мурашки вздыбились.

Она медленно двинулась на выход, словно ее околдовали. Какой этот Ваня громкий, аж в душе похолодело. На улице еще тепло, но Таня замерзла. Потерев плечи, она подошла к калитке и услышала отдаленный рев мотора. Кажется, Коля едет. Иван подскочил к девушке, открыл калитку и показал рукой на дорогу. Таня послушно сделала несколько шагов и остановилась. К дому Ефросиньи подъехал Николай. Он машинально нажал на тормоз и пристально посмотрел сначала на Таню, потом – на Ивана.

– Это еще кто? – возмутился Коля.

Ваня сразу понял, что это – зять его тетки.

– Здоров! – махнул ему рукой.

– Привет, – ответил тот в открытое окно.

Подождав, когда Коля вылезет из кабины, Иван подошел, протянул руку и вновь поздоровался.

– Родственник я, теть Фросин племянник.

– А-а, – недоверчиво ответил на приветствие Николай. – Надолго?

– На недельку – другую.

Коля бросил искрометный короткий взор на Таню, которая стояла рядом с неизвестным родственничком. Началось. Опять это поганое чувство, но теперь оно обострилась. Коля ощущал, как волна ярости подбирается к голове, которая и так гудит от работы в жаркую погоду. Он устал, вымотался, сейчас бы помыться, отдохнуть, как следует, и лечь спать, но отдых внезапно отошел на второй план. Перед ним стояла Таня и какой-то незнакомец, из-за которого и произошел всплеск ревности.

– Ну, увидимся еще, – подмигнул Ваня, собираясь уходить.

– А ты куда?

– Вот, надо бы барышню проводить, – игривым тоном ответил Иван. – Скоро увидимся.

В груди разгорался пожар. Коля и так был потный, но сейчас его будто облили из ведра. Нет, из бочки! По спине потекло, по вискам – тоже. Между лопатками появился зуд. Таня… Танечка…

– Да чтоб тебя, – психанул Николай и отогнал трактор к сараю.

Пришли Вера с Машей. Они были на дне рождения подруги Маши. Искупав ребенка, Вера отправила его спать, а сама села на крыльце, к мужу.

– Устал? – она прочитала негодование на лице Коли, когда увидела его, сидящим здесь.

– Не то слово, – Николай курил третью папиросу и нервничал.

– Нормально отработали?

– Как всегда?

– Иди, отдохни, а я пока глажкой займусь.

– Не могу? – прохрипел муж.

Вера с подозрением взглянула ему в лицо. Что-то с ним не так. Женщина всегда чувствует неладное, но Коля никогда не давал повода для сомнений. А сейчас он сидит сам не свой и нервно подергивает бровью.

– Что случилось?

– Ничего. Родственник твой приехал.

– Ты о Ване? Вы поссорились?

– Нет. Но он мне не нравится, – выбросив окурок в траву, Николай встал и потер ладонь о ладонь. – Вон он. Гуляка приезжий.

Вера повернулась и увидела Ивана. Тот улыбался, видно, очень доволен.

– Привет! – ласково поздоровалась она, чем еще больше разозлила мужа.

– Привет, – вполголоса передразнил жену Коля и ушел в дом.

Ночью он не мог уснуть. Крутился, вздыхал и не давал спать жене.

– Да что с тобой?

– Ничего, – Коля встал, накинул рубаху и вышел на улицу.

А там Иван плечом подпирал угол дома.

– Не спится? – Коля закурил.

– Не-а.

– А чего так?

– Да вот, – сплюнув, Ваня обернулся, – жениться думаю.

– На ком это? – напрягся Николай.

– На Танюхе. Ох, ну и девка! Чуть голову из-за нее не потерял. А она ничего, справилась. Не дала себя в обиду!

Нагловатый смешок Ивана сыграл злую шутку с Колей. По его словам, Коля понял, что Ванька приставал к несмышленой девчонке. Выронив изо рта папиросу, Николай оцепенел на мгновение. Он не заметил, как ноги сами сделали три прыжка, и руки вцепились в горло родственника.

– Не трожь, Таньку. Я за нее тебе глотку перегрызу. Она – моя, понял?

Ваня приподнял одну бровь и отклонился назад. Ого! Вот это номер! Поставив руки на бока, он хмыкнул, сощурился и сразу выдал:

– Че? Я не ослышался? Твоя? А как же Вера?

Пальцы разжались сами собой. Коля понял, сморозил глупость. Надо срочно выпутываться, иначе этот правдолюб сдаст теще со всеми потрохами.

– Сестра она мне, – опустив глаза, Николай сунул руку в карман, чтобы достать папиросу.

– Сестра-а, – протянул Иван. – Не знал, извини.

– Названная. – закурил тот.

– Как это? – Иван тоже решил выкурить вторую папиросу.

– Я отца ее спас. Он и назвал нас родственниками.

– А-а, а я уж подумал… – прикуривая, Ваня глянул на Николая исподлобья. – Ну что ж, здорово.

Мужики постояли молча, с минуту. Ваня косился на Колю, а Коля мысленно стряхивал с себя ярлык изменника. Чуть не разрушил свою репутацию верного и добросовестного мужа. Вот девка, а, все нутро наизнанку вывернула! Да что в ней такого, примечательного? Из-за нее и на Веру смотреть не хочется. Николай сделал несколько глубоких затяжек, потом выкинул папиросу и вошел в дом. Ваня был не таким наивным, как подумал Коля. По реакции Николая сразу стало ясно – втюрился в девку. Ей-богу, втюрился. Докурив, Иван поднялся на крыльцо.

– Хм, Танька будет моей, – пробурчал себе под нос и скрылся за дверью.

Он собирался погостить у дальней тетки с неделю, но каверзный случай подкинул идею остаться на месяц. Потом еще на месяц, потом еще, и вот Иван уже переселился в село навсегда.

– Племянничек! – Фрося звала его на подмогу. – Тащи санки, дрова околели. Все во льду, тяжко таскать!

Ваня бросил колун и принялся помогать тетке, складывать дрова в дровяник. Фрося радовалась, глядя на парня, какой он работящий. Вообще, в их роду лодырей не было. Каждый вкалывал до седьмого пота и не смел отлынивать от работы. Вон, даже Машулька помогает. Носит по одному полешку, кряхтит, словно телегу тащит. Коля и Вера на работе, а Иван взял отгул, чтобы хату поправить, в которую поселился, да тетке помочь.

– Теть Фрось, а как тут у вас с невестами? – сложив дрова в санки, Иван потащил их к деревянной постройке.

– Да как… – задумалась женщина, сложив дрова на руку. – Ты ж сам видал. Полно их.

– Видать-то, видал, да все не то.

– А кто ж тебе нужен?

– Теть Фрось, я тут надумал к Таньке посвататься.

– К которой?

– Да вот, что в ученицах у тебя была.

– Заречной?

– Ну да.

– Так ей годков-то. Еще и семнадцати нет.

– Ну и что. Зато сразу в оборот возьму, под себя воспитаю.

– Ну ты хитер! – рассмеялась Фрося, стоя перед племянником. – Весь в свою мамку. Та тоже говорила, что надо жениться, покуда молодые. Авось кто и поддастся под руку, что посильнее.

– Угу, батькой управляла, хотя и моложе его была.

– Ладно, – Ефросинья отряхнула рукава телогрейки от древесных щепок. – Завтра свататься пойдем.

Эта весть напрочь раздробила душу Николая. Как узнал, что Ванька на Татьяне жениться надумал, так всю ночь и не спал. Еще летом дядька Митяй расхваливал Ивана, мол, руки растут оттуда, откуда положено.

– Да не крутись, – Вера только что уснула, но муж случайно ее разбудил. – Спи давай. Завтра вставать спозаранку.

Коля подтянул одеяло к подбородку и прикрыл глаза. Вон она какая, Таня в белом сарафане: улыбается, косу через плечо перекидывает, глаза из-под черных бровей так и зыркают, в самое сердце впиваются.

– Мала еще, замуж выходить, – забормотал Коля, проваливаясь в сон. – Сиди дома и жди, когда я разведусь.

Вера привстала на левый локоть и вытаращилась на затылок мужа.

Коля продолжал сопеть. Он дышал так глубоко, что у Веры зачесались ладони. Она села на кровати, наклонилась над головой мужа и шепнула ему на ухо.

– А с кем сходиться-то решил?

– М-м?

– Кого в жены выбрал? – продолжила Вера вытягивать правду.

– Я? – Коля очнулся, но сделал вид, будто спит.

– Коль, кто так мал, что замуж рано?

– Кто?

– Я спрашиваю, о ком ты сейчас думал, – голос Веры загрубел.

– Я? – обернулся Николай. Впотьмах жены практически невидно, только овал лица еле заметен. – Что тебе не спится?

– Коль, ты только что сказал…

– Мало ли, что я там сказал! – рявкнул он, поднимаясь с постели. – Что пристала-то? Устал я! За весь день ни разу не присел! Деревья валил – спину не разогнешь! Приехал домой, думал хоть в тишине передохну, высплюсь, а нет же! Чего вылупилась? У самой день не сложился так решила на мне выехать?

– Коля… – Вера чуть не расплакалась от обиды.

– Что Коля? Коля, Коля! Коля, Коля! Да! Звать меня Колей. И дальше что? Фух, вывела ты меня, – забубнил парень, вставая на ноги. – Аж глотку перехватило. Спи и не лезь ко мне. Ноги до сих пор гудят, а она тут с дурацкими расспросами пристала.

Вера упала головой на подушку и все-таки зарыдала. Наслушавшись семейной брани, Фрося прибежала наводить порядок.

– Чего раскричались? – резко отодвинула шторку в дверном проеме. – Замолчите. Дите напугаете. Коля, что тут у вас?

– О, заступница пришла, – он обошел тещу и потопал тяжелыми шагами в кухню, попить воды.

– Верка, что случилось?

– Не знаю, мам. Он как с цепи сорвался, – захлебывалась слезами дочка, лежа на боку.

– С чего вдруг? Небось, захворал?

– Не знаю. Мам, сядь сюда, – Вера приподняла голову.

Фрося присела на край кровати и приготовилась слушать. Николай гремел в кухне крышкой от ведра и нервничал.

– Он во сне о разводе говорил.

– Да ну?

– Сказал, подожди, пока я разведусь.

– А кому сказал?

– Не знаю. Не расслышала. Я ему вопрос задала, а он психанул, – Вера прижимала уголок одеяла ко рту и заикалась от нервного напряжения.

– Во сне, говоришь?

– Да.

– Ну а что ты хочешь. Мужик умаялся. Бредит. Заканчивайте ерундой заниматься. Спите. Чуть Машку не разбудили.

Фрося, выходя из комнаты, вновь столкнулась с зятем. Наградив его хмурым выражением лица, она ушла спать.

– Что, пожаловалась? – напившись воды, Коля испустил отрыжку. – Еще раз устроишь вселенский потоп, буду спать на печке.

Пригрозив жене, плюхнулся на бок и укрылся одеялом. Вера не узнавала своего мужа. Это был не прежний добросердечный Коля, а какой-то психованный мужлан, не обративший внимание на то, как его жена плакала. Разве так можно себя вести? И что это за манера – кричать? Николай никогда не позволял себе грубости по отношению к любимой жене. К любимой… Разлюбил? Вот так, сразу? Вера легла поудобней, но сон не шел. Прислушиваясь к храпу мужа, она кусала губы и искала причину его раздражительности. Спросила, что он там лепетал, ну и что? Он часто разговаривает во сне, рассказывает о работе, тракторе, Витьке… Может, это Витька его настроил? Да ну, не может быть. Они с Витей с детства дружны. Или к Нинке любовь не погасла? Вряд ли. У Нинки своя любовь. Алешку она любит. Почему ж тогда не женятся? Выходит, мать права была, когда запрещала Нину в дом приглашать?

– Значит, в Нинке проблема кроется, – закрыв глаза, Вера попыталась уснуть.

Утром, покормив скотину и отправив внучку в садик, Ефросинья сходила к племяннику, чтобы сопроводить к будущим сватам. Иван волновался. При первом знакомстве с отцом Тани он так неудачно пошутил, что Митяй чуть не огрел нагловатого гостя лопатой. И надо было глупость придумать про заречную жизнь. Митя не оценил шутку о медведях, которые, якобы, составляют компанию Митяю и его семье по праздникам. Хоть Митя и хороший мужик, но слишком уж серьезный.

Собрав с собой гостинцы, Фрося и ее племянник отправились в лесной домик. Как назло, пошел сильный снег. Глаза белой пеленой застит, дышать невозможно, крупные хлопья норовят залететь в нос, рот приоткроешь – такая же беда. Фрося хотела было вернуться, но подумала, зачем время терять, возможно, и завтра метель поднимется, и послезавтра, а Таньку может сосватать любой. Кто пошустрее. Выдержав нелегкую дорогу, наконец, дошли до избы. Тетка остановилась перед закрытой дверью, постучала и с улыбкой взглянула на Ивана. Тот смотрел на деревянное полотно уставшим видом, шмыгал и тяжело дышал. Дверь открыла Анна.

– Здравствуйте, это куда ж вас в такую погоду понесло? – впустила гостей и помогла смести с фуфаек налипший снег. – Ефросинья, случилось чего?

– Случилось, – женщина загадочно улыбалась.

– Проходите, проходите. Ой, а у меня как раз пирожки подоспели. С зайчатиной. Митенька зайчиков словил, шкурку ободрали, а под ней ни мяса, ни жирка. Худые, как тростиночки. Вы проходите, сейчас чай пить будем.

Анна суетливо обошла Ивана, выставила табуретки и потрогала чайник. Он еще горячий.

Гости разделись, сняли калоши и прошли в кухню. Ваня сел во главе стола, закинул ногу на ногу и почувствовал, как ступни наливаются жаром. Стянув один валенок, прислонив его к ножке стола.

– Ну что ж, Аннушка. Кстати, а где хозяин и Танюша? – закрутила головой Фрося. – Митя!

– Сейчас придет. В сарае хлопочет. – Анна поставила чашки. – Танечка, встречай гостей!

Таня вышла из комнаты, потянулась и погладила халатик на животе. Ой, какая же она миленькая, как ребенок! Потерев глаза, она поздоровалась и присела рядом с теткой. Уставившись на сонную девушку, Ефросинья цокнула языком и отметила ее красоту, покладистый характер и отличное воспитание.

– Всем бы таких невест, как Танечка, – завелась Фрося, намекая на скорую свадьбу. – И до чего ж рукастая. Вязать, шить научилась.

– Это Вам спасибо, Ефросинья, – Анна радовалась, как хвалят ее дочь. – Сама-то я неумеха, а теперь смотрю на доченьку и удивляюсь, как она быстро всему научилась.

– Ну а что ж, невеста должна уметь обхаживать и мужа, и будущих деток. Хорошая хозяйка – радость в доме. Ох, кому достанется такая женка – счастье через край польется.

– Да будет Вам, Фросенька. Рано еще об этом думать, – Анна налила чай, откинула полотенце с груды пирожков и предложила угоститься.

– Не рано, – откусив кусок теплого пирожка, Фрося поблагодарила за угощение и продолжила свою песню. – Пока на вашу дочку имеются виды, терять время нельзя. Надо хватать быка за рога, а то уж поздно будет.

– Какие виды? Кто? – Анну была ошарашена.

– Да вот, – отложив пирожок, Фрося показала рукой на своего племянника. – Иван.

– Хм, – брови хозяйки сдвинулись к переносице.

Из сарая вернулся Митя. Он также поприветствовал Фросю, пожал руку Ивану и сел за стол, чтобы попить чаю с пирожками.

– Ну, как жизнь? – Митя был в приподнятом настроении.

– Живем помаленьку, – ответил Иван и покосился на тетку.

Продолжай, чего замолчала? Сам Ваня говорить стеснялся, не умел, как правильно себя подать. Вся надежда на Ефросинью.

– Митя, у нас тут серьезный разговор, – Анна не могла взять себя в руки.

Такая неожиданная новость, что не знаешь, как себя вести. Обижать хороших людей не хочется, но и о свадьбе единственной дочери тоже как-то еще не думается. Рано ей, молода еще.

– Помочь чем-то надо? – Митя отхлебнул из чашки и уставился на Ваню.

Тот сидел как на иголках. Руки то на стол положит, то под зад спрячет. Митя сощурился.

– У нас купец, у вас – товар! – заголосила Фрося, испугав всех, кто сидел за столом. – Наш Иван везде поспел…

И тут заговорил Митя.

– У них что, любовь? – насупившись, он повернулся к дочке. – Или уже поспели в другом деле?

Отец смотрел так, что Таню передернуло.

– Митя, да бог с тобой, – Анна боялась, а вдруг муж прав, и их дочь носит под сердцем дитя.

– Так я и хочу понять, с чего это взрослый мужик позарился на нашу девку.

У Ивана затряслись поджилки. Лучше бы тетку одну отправил, все ж целее остался. А теперь думай, чем дядька Митяй огреет: табуретом или кулаком. Фрося тоже растерялась. Такой бас от Мити она еще не слышала.

– А я согласна! – вскочила Таня. – Да, мы любим друг друга!

Вот и повод, быть поближе к Коле.

Митя закашлялся. Он будто ощутил дежавю. О любви уже было, в Пяткино, когда Таня в свои тринадцать призналась, что ее тянет к одному двадцатилетнему парню.

«Только не это, – подумал отец»

Анна хлопала редкими ресницами, переводя взгляд с Фроси на Митю, Иван сидел весь красный, взволнованный и ждал, когда хозяин выгонит их к чертовой матери. Кажется, сватовство не удалось. В доме нависла глухая тишина. Митя хмурился, его жена виновато улыбалась, а Таня, уверенная, что на этот раз точно все получится, стояла рядом с теткой и представляла свою свадьбу. Она видела себя в белом платье, идущей под руку с Николаем к свадебному столу. Хотя нет, сначала с Иваном!

– Ну что ж, – Митя поднялся на ноги и протянул руку будущему зятю, – даю добро. Но! – перевел сердитый взгляд на дочь. – Жить будете в нашем доме.

– Ну па-ап, – заскулила Таня, прильнув к его плечу. – У Вани есть свой дом. Ты забыл?

– Правда, Мить, – вступилась за дочь Анна, – у него уже есть семейное гнездо. Пускай к нему переходит. Таня будет хорошей хозяйкой, – покосившись на Фросю, Анна незаметно подмигнула ей.

Ефросинья обрадовалась.

– Вот и ладненько! Вот и договор! Да, Ваня, доставай гостинцы, мы ж не с пустыми руками пришли, – вспомнила она.

– Свадьбу назначим на май, – Митя пожал руку смущенному Ивану.

– А почему не сейчас? – Тане не терпелось обрести статус жены.

– Новый год на носу, да и зимой как-то… – поморщился отец, взглянув в окно.

Там до сих пор бушевала метель, застилая видимость белым туманом из снежных хлопьев.

– Вот и славно, – одобрила Фрося. – А теперь мы пойдем.

– А нам, Танюша, нужно готовить приданое, – мать намекнула ей, чтобы та не торопила события.

Митя намеренно оттянул срок, чтобы дать дочери хорошенько подумать. Хватит любить всех подряд, повзрослей сперва, а потом и беги под венец. Проводив гостей, Анна ушла с мужем в свою комнату, а Таня – в свою. Хоть и мала избушка, а две небольшие комнатки имеются. Печка русская, кухонька и даже кладовка, где хранятся старые вещи. Усевшись с мужем на кровать, Анна взяла его за руку и сказала:

– Митяюшка, а повезло нам познакомиться с этой семьей, правда? – заглядывая в задумчивые глаза мужа, она поглаживала его ладонь.

– Надеюсь, на этот раз повезло.

– Не будем вспоминать прошлое, надо смотреть в будущее. Ефросинья очень добрая женщина. Она и Таню сразу полюбила, и Ванечка у нее – ничего такой парень, симпатичный. Станет нашей Тане заботливым мужем, хорошим отцом ее детей.

– Об этом рано думать, – брови Мити поползли на лоб, а ноздри раздулись. – Эх, Аннушка, если бы люди понимали, что все под богом ходим…

Митя переменился в лице. Гложет его прошлое, так гложет, что сердце часто заходится. Бывает, проснется утром, а в руках силищи, что аж на пятерых хватит. А к вечеру будто сдувшееся колесо, болтает тело до головокружения. Здоровье уже не то, что двадцать лет назад. Прокляли люди его здоровье.

– Чтоб ты подыхал и мучился! – кричали жители, прогоняя семью Мити из села Пяткино. – Чтоб у тебя руки и ноги отсохли! Чтобы глаза повылезли, зубы посыпались!

До сегодняшнего дня звучат в ушах страшные проклятия. До сих пор ощущаются удары камнями по темечку, спине и груди. Митя делает вид, как будто забыл о том судном дне, который устроил для него народ, но душа не дает покоя, плачет и надрывается. Не поняли горемычные, что в каждом человеке посеяна божья искра. Мысли у всех разные, чувства и ощущения. Нельзя всех под одну гребенку. Каждый проживает отпущенные земные лета по-своему.

Иван проводил тетку до дома и направился на работу. Вечером за ужином Фрося рассказала дочке и зятю хорошую новость. Вера порадовалась за Ивана, а Коля… Он вышел в сени покурить, не доев картошку с салом и не сказав теще ни слова насчет свадьбы. Вера уже начала строить планы, какой будет свадьба родственника, кого пригласить и что поставить на стол. Ее мать кивала, соглашаясь с каждым словом, и иногда вставляла свои задумки.

– Главное – накормить всех досыта, чтобы люди не подумали, будто мы жадные. Пригласим соседок на помощь, наварим самогону.

– Мам, а что дарить-то будем молодым? Одеяла?

– Одеяла и подушки должна невестушка предоставить. Анна будет наготавливать приданое, а с нашей стороны, так как мы сторона жениха, должны уважить будущую хозяйку. Ты что ж, забыла, что тебе было подарено?

– Ухват и чугунок? – рассмеялась Вера.

– А хоть и чугунок. Таня должна мужа сытно кормить да ноги в тепле держать, чтоб детки здоровенькие народились.

Хлопнула дверь, и женщины обернулись.

– Чего уставились? – Коля скинул шапку на пол. – Спать пойду.

– Да что с ним творится? – Вера шустро подскочила к печке и подняла ушанку. – Опять заморился до упаду?

– Угу, – сощурилась Фрося, затаив в себе недобрую мысль. – Заморился.

Ох и зяте-ок, ох не умеешь ты за своих радоваться! Конечно, чему тут радоваться, когда ты на молодую девку свой бесстыжий глаз положил. А вот правильно Иван поступил, что жениться надумал. Пусть Таня при муже будет, чтобы другие мужики о ней думать перестали. Она ж ни в чем не виноватая, а из-за таких, как Николай, репутация по селу вмиг по швам разлетится.

«Не смей предавать мою дочку и мечтать о Таньке – Фрося слушала, как заскрипели пружины кровати. – Иначе я тебя тем же ухватом да по хребту»

Наступил новогодний праздник. Ваня ушел к будущей родне отмечать, а Фрося и Вера сидели за столом и ждали Николая. Маша прыгала вокруг елки и пела детскую песенку, подглядывая под пушистые ветки, нет ли там подарка от Деда Мороза. Косясь на настенные часы, Фрося забеспокоилась.

– И где его носит? Долго еще ждать?

– Сказал, к Витьке сходит на полчаса, мол, там помочь чем-то надо.

– К Витьке? Уже час прошел? А интересно, к Витьке или Нинке?

– Мам, не начинай. И без того тошно.

– Тебе давно сказано, что Нинку в дом не привечать, а ты все о своем. Подруга, видишь ли, – разважничалась Фрося, задрав нос кверху.