Отдайте ее мне!

– Значит, кто-то сломал печать, разорвал или разрезал пеньковую нить, вытащил рисунок шкатулки, а потом снова связал листы шелковой лентой, – предположил Лейтон. – Как сложно! Вряд ли это сделали преступники, скорее всего, сама миссис Дэвис. Но зачем – тоже непонятно.

– Миссис Дэвис могла скрепить листы лентой, потому что нитка истлела, – сказал Найт. – Сургучная печать сломалась из-за того, что листы были свернуты в трубку. А рисунок шкатулки потерялся – все-таки почти двести лет прошло. Иногда самые простые объяснения бывают самыми верными. Однако не будем забывать об этих деталях: пока что данный манускрипт – единственное весомое доказательство мотива убийства, которое у нас есть.

– Хорошо. А что мы будем делать сейчас, сэр?

– Поскольку нам так феерически повезло и нас с таким почетом доставили на Фредерик-стрит, поищем здесь свидетелей. А завтра одному из нас придется снова отправиться в улей, то есть в издательство. Мы упустили из виду художественную редакцию, а миссис Дэвис могла обращаться и туда. И пойдете вы, Лейтон. – Инспектор добавил весело: – Я заметил, что ваша внешность больше, чем моя, располагает тамошних обитателей к откровенности.

Стажер скорчил недоверчивую гримасу.

– Это правда, – заверил Найт, забавляясь. – Обманчиво простодушный вид, этакая детская наивность во взгляде – подарок для сыщика. Люди не могут даже представить, что за столь бесхитростным фасадом скрываются недюжинный ум и цепкая наблюдательность.

– Вы надо мной смеетесь, сэр! – простонал Лейтон.

Очевидно, он считал, что природа поступила с ним несправедливо, наградив светлыми ангельскими кудрями, румяными щеками и пушистыми ресницами; он выбрал серьезную и опасную профессию, и в свои восемнадцать лет ему хотелось выглядеть более солидно.

– Надеюсь, вы не обиделись, – улыбнулся инспектор. – Пользуйтесь своими внешними данными, пока не состарились.

– Скорей бы уж, – проворчал Лейтон.

10 мая 1887 года, вторник. Полиция повсюду

– Добрый день, вот и я! – весело сказала Патрисия Кроуфорд, входя в узкую и длинную, как пенал, комнату, которую занимала помощница художественного редактора мисс Мэри Коллинз.

– Здравствуйте, Патрисия, – несколько рассеянно приветствовала ее молодая особа в пенсне, худощавая и серьезная. – Принесли?

– Да. Специально ездила на Юстонский вокзал, чтобы сделать зарисовки вагона третьего класса. Чуть не уехала в Ливерпуль!

Патрисия вытащила из папки рисунок и протянула мисс Коллинз.

– Так стало более реалистично, – одобрила та.

– Я еще кое-что сделала. Помните, мы с вами говорили, что обложка должна привлекать внимание? Она должна быть такой, чтобы книгу купил человек, спешащий на поезд. Я подумала: поскольку ключевая сцена в романе – объяснение героев в поезде Лондон–Ливерпуль, то почему бы ее и не изобразить на обложке? Вот, взгляните на эскиз… Мы как будто смотрим снаружи: поезд мчится в ночи, а в освещенном окне – два силуэта. Свет из окна выхватывает что-нибудь на первом плане, какое-нибудь растение. Черное на желтом… Как вы думаете, такая обложка привлечет внимание?

Увлекшись, девушка не сразу заметила, что собеседница ее не слушает, а словно думает о чем-то своем.

– Мэри, – позвала Патрисия.

– А? – вздрогнула та. – Простите, у нас тут такое происходит! Невозможно сосредоточиться… Что вы сказали?

– Я предложила поместить на обложке ключевую сцену романа. А что у вас происходит?

– Давайте лучше посмотрим обложку, – помедлив, предложила мисс Коллинз.

Но Патрисия чувствовала – продолжение будет. И оказалась права. Мисс Коллинз отложила эскиз в сторону, достала из сумочки портсигар и спички, вытащила сигарету, вставила ее в длинный мундштук и закурила. Все это она проделала если не напоказ, то все же слегка бравируя тем, что является современной работающей молодой женщиной, без лишних предрассудков. Мисс Коллинз сделала две глубокие затяжки и заговорила, сдерживая волнение:

– У нас рыщет полиция! Все взбудоражены уже второй день! Меня только что допрашивали. Вчера было двое, а сегодня пришел один: с виду совершенный цыпленок, но такой въедливый!

– А что случилось?

– Как? Вы не читаете газет? Убили нашу переводчицу.

– Не может быть! – ахнула Патрисия.

– Еще как может! Горло перерезали! – выпалила мисс Коллинз.

– Вы ее знали?

– Мы не были знакомы, но я видела ее не раз: такая пожилая испанка, лет сорока пяти, но хорошо сохранилась. Я бы даже сказала – эффектная. Да-да, я не из тех женщин, кто о представительницах своего пола говорит одни гадости. Я больше скажу: она была красивой. Все наши мужчины на нее заглядывались. Одевалась всегда по последней моде, так, словно собралась на прием в Букингемский дворец, да еще обвешивалась бриллиантами с ног до головы – искрилась, как рождественская елка. По-моему, не слишком уместный наряд для деловой встречи… О! А может, – мисс Коллинз округлила глаза, – кто-то за ней проследил и ограбил? А вдруг кто-то из наших? Завистников тут хватает!

– Мэри! Мэри! – послышался укоризненный голос.

Патрисия обернулась. В дверном проеме в эффектной позе – прислонившись боком к косяку и скрестив руки на груди – стоял молодой человек: высокий, широкоплечий, светлые волнистые волосы до плеч, вместо галстука – небрежно повязанный цветастый платок. Родинка на щеке не портила его внешность, а, наоборот, смотрелась некоей многозначительной мушкой. В насмешливой улыбке блондина Патрисия уловила некоторое самодовольство, словно тот каждую минуту осознавал свою бесспорную привлекательность для прекрасной половины человечества. Впрочем, наверное, так и было – во всяком случае, Мэри Коллинз при его появлении сразу перестала сутулиться.

Молодой человек покачал головой:

– Неужели тебе еще не наскучила эта тема, Мэри? Когда полицейские копаются в чужом грязном белье – их можно понять, это их работа. Но не хватало, чтобы и мы этим занимались!

– Извини, Брайан, я не знала, что это тебя так сильно беспокоит, – ядовито отозвалась девушка.

– Беспокоит. Именно поэтому я решил сбежать и выпить кофе. Собственно, я зашел, чтобы пригласить тебя в «Кафе Роял».

– Ого! В «Кафе Роял»!

– Я угощаю.

– Тогда приглашай.

– Встретимся внизу через четверть часа?

– Хорошо.

– А вы, мисс, – блондин обворожительно улыбнулся Патрисии, – не желаете к нам присоединиться? Я был бы рад.

– Спасибо, – кивнула девушка, заинтересованная.

– Вот и хорошо. Кстати, Мэри, с этим мундштуком ты похожа на Оцеолу, вождя семинолов.

– Ты это уже говорил, – напомнила та.

– И не устану повторять.

Молодой человек еще раз одарил улыбкой – теперь уже обеих девушек – и ушел. Мисс Коллинз загасила окурок в пепельнице и, наклонившись к Патрисии, сообщила:

– Брайан Шерман, художник. Изредка берет у нас заказы на иллюстрации, но не думаю, что имеет с этого большой доход. Откуда, непонятно, у бедного неизвестного художника деньги на «Кафе Роял»? Впрочем, мне все равно: кофе есть кофе. Кстати, советую быть с ним поосторожнее: он ужасный ловелас, ни одной юбки мимо себя не пропустит. Даже переводчице этой испанской глазки строил, а ведь она ему в матери годилась! А наши машинистки от него прямо млеют, хотя к ним-то ему зачем заходить, спрашивается?

– Вы рассказали о нем полиции?

– Нет, конечно, – ответила Мэри Коллинз с гримаской, выражающей отвращение к подобному поступку. – Я же не сплетница.

В ресторане Брайан Шерман щедро предложил девушкам не стесняться и выбрать все, что они пожелают. Патрисия все же постеснялась и заказала только один кусочек торта, а Мэри Коллинз – целых три. Пока они угощались, Шерман развлекал их беседой. Говорил он в основном о себе и своем творчестве, не обращая внимания на язвительные реплики, которые периодически отпускала в его адрес Мэри. Дождавшись, когда она сделает паузу между вторым и третьим куском торта, художник поинтересовался:

– Ты напечатала то, что я просил?

– Напечатала, – кивнула та.

– Спасибо, я знал, что всегда могу на тебя рассчитывать!

– Между прочим, ты говорил, что это только перечень, а там оказались еще и описания, – недовольно заметила Мэри. – Мне вчера пришлось задержаться на целый час!

– Ну, я не виноват, таковы требования моего благодетеля, – развел руками Шерман и пояснил Патрисии: – Мы говорим о списке моих работ, предназначенных для аукциона, который скоро устраивает мистер Саттерфилд. Это известный коллекционер и меценат.

Патрисия хотела сказать, что тоже имеет некоторое отношение к этому аукциону, но не успела, потому что Мэри Коллинз спросила:

– А ты принес иллюстрации?

– Нет.

– Брайан! Они должны были быть готовы две недели назад! – возмущенно воскликнула девушка.

– Мэри, милая, дорогая, надежная, – художник умильно сложил брови домиком и взял девушку за руку, – пойми, у меня сейчас совершенно нет времени: я должен закончить картину к аукциону.

– Бессовестный! Что я скажу редактору?!

– Придумай что-нибудь, ты ведь такая изобретательная! Ты всегда меня выручала.

– Опять выкручиваться?!

– Прошу тебя, умоляю! Хочешь, на колени встану – прямо здесь?

– Не хочу! Притворщик! Так и знала, что это приглашение на кофе – не просто так!

– Неправда! Это от чистого сердца!

– Не верю. Скажи еще, что ты разбогател!

– Можно сказать и так.

– Ха-ха! Наследство получил? Поэтому ты нацепил этот вызывающий перстень?

– Если он тебя смущает, я его сниму. Вот, пожалуйста…

Ожидая, когда они устанут пререкаться, Патрисия оглядела зал – огромное помещение, сплошь в позолоте, лепнине и росписях в стиле времен Реставрации; здесь вполне можно было представить и самого Карла II во главе роскошного пира. В этот час ресторан был тихим и почти пустым: рояль молчал, в зале находились только две пожилые пары и степенный джентльмен с газетой, и один стол в углу занимала небольшая компания молодых богатых бездельников, явно слишком уставших после вчерашнего кутежа, чтобы шуметь.

Швейцар распахнул дверь, в зал неторопливо вплыла элегантно одетая дама в шляпке с вуалью. Ни на кого не глядя, она уселась за столик, и рядом мгновенно возник официант. Через минуту женщине принесли бокал шампанского. Она подняла вуаль – и Патрисия узнала Лорейн Саттерфилд.

Та заметила Патрисию, слегка ей кивнула и устремила рассеянный взгляд в пространство. Девушка повернулась к своим спутникам, не уверенная, нужно ли их представить. Мэри, уже не такая колючая, молча доедала свой торт, а Шерман, как зачарованный, смотрел на Лорейн.

– Вы тоже это заметили? – спросила его Патрисия.

– Ч-то? – очнулся тот.

– Эта дама – живая копия герцогини Девонширской Гейнсборо.

– А? Да-да, невероятное сходство!

– Я ее знаю. Хотите, я вас познакомлю?

– Удобно ли это?

– Я не стану ее принуждать, – улыбнулась девушка. – Но будет невежливо, если я не подойду и не поздороваюсь.

Лорейн Саттерфилд неожиданно охотно согласилась присоединиться к их компании. Быстро смерив художника небрежным взглядом, она более внимательно изучила Мэри Коллинз и, словно сделав вывод: «Ничего особенного», беспечно сообщила:

– А я полдня потратила на магазины! Безумно устала и почувствовала необходимость выпить немного шампанского. Оно так хорошо освежает! А вы не желаете? Мисс Кроуфорд я не предлагаю, – женщина хохотнула, – боюсь, ее дядюшка меня осудит.

– Благодарю, но для меня рановато, – выдавил Шерман.

– А у нас не приветствуется употребление спиртных напитков в течение рабочего дня, – сухо отказалась Мэри.

– Жаль, потому что вам бы не помешало взбодриться, дорогая, – сочувственно поджала губы Лорейн, – у вас усталый вид. Наверное, вы мало бываете на свежем воздухе.

– У меня почти нет времени для прогулок.

– Я вам сочувствую! Но не расстраивайтесь, все можно исправить и другим способом.

– Неужели?

– Конечно. Нездоровый цвет лица можно скрыть, если удачно подобрать косметику. Могу посоветовать новую французскую пудру от «Симон» – от нее кожа прямо сияет! Также очень помогают маски для лица, их можно сделать и дома. Велите вашей горничной приготовить такую смесь: две столовые ложки овсяных хлопьев, чайная ложка меда и яичный желток.

Лорейн лучезарно улыбнулась.

– Вас можно поздравить с удачной покупкой? – вмешалась Патрисия, видя, как сердито насупилась Мэри.

– Увы, я ничего не купила! – махнула рукой красавица. – Хотела присмотреть подарок моей младшей кузине, но здесь, на Риджент-стрит, не нашла ничего подходящего. Вообще так трудно угодить юной девушке – никогда не поймешь, кому что пойдет! На одной даже что-нибудь простенькое и дешевое будет смотреться неплохо – вот, например, как ваши сережки, мисс Кроуфорд. А другую сколько ни украшай… Вы со мной согласны, мистер Шерман? Вы, как художник, должны понимать такие вещи.

– Наверно, многое… зависит от вкуса, – с трудом выговорил молодой человек.

– Кажется, вы не очень хорошо в этом разбираетесь. Довольно странно для человека из мира искусства, – Лорейн смерила его пренебрежительным взглядом. – Впрочем, неважно. Который час?.. О, я должна вас оставить! Хотя мне и не нужно каждый день ходить на работу, но все же у замужней женщины бывает много дел дома. Было очень приятно познакомиться. Мисс Кроуфорд, надеюсь, мы с вами скоро увидимся.

Женщина сделала движение, чтобы встать, и мигом подлетевший официант отодвинул для нее стул.

– Пожалуйста, одну минуту, мэм, – задержала ее Мэри Коллинз.

Она вытащила из сумочки крохотную записную книжку и карандаш, написала несколько слов и протянула женщине:

– Не будете ли вы любезны посмотреть, верно ли я записала рецепт маски?

Лорейн, снисходительно подняв брови, прочла написанное.

– Да, – кивнула она, возвращая записную книжку. – Да. Все правильно.

– Благодарю вас.

Лорейн Саттерфилд попрощалась и направилась к выходу.

– Она тебя прямо околдовала! – насмешливо заметила Мэри Коллинз, глядя на Шермана, который смотрел женщине вслед, приоткрыв рот.

Тот отозвался не сразу:

– Я художник, Мэри, и замечаю все красивое. И вы правы, мисс Кроуфорд: ваша знакомая – действительно вылитая герцогиня Девонширская!

– Что ж, раз мы с этим разобрались, – ворчливо сказала Мэри, вставая, – мне пора возвращаться на мое рабочее место. Идем, Брайан, посадим мисс Кроуфорд в кэб. А ты пойдешь со мной и заберешь список своих шедевров.

– Вот где ты прячешься! – воскликнула Патрисия, врываясь в кабинет своего дяди. – А у меня такие новости!

Сэр Уильям, сидя за столом, изучал какие-то бумаги. Оторвавшись от своего занятия, он с интересом взглянул на племянницу.

– Убили испанскую переводчицу! – возбужденно продолжала та. – В издательстве кишмя кишат полицейские!

Из-за высокой спинки стула, стоящего напротив хозяина кабинета, высунулась знакомая темноволосая голова:

– Боюсь, один из них кишит у вас дома, мисс Кроуфорд.

После этих слов гость появился целиком и поприветствовал девушку.

– Инспектор Найт! – смутилась та, но лишь на секунду, дальше посыпались вопросы: – Удивительно, как скоро мы встретились, правда? У вас новое дело? Неужели это самое убийство? Вы пришли рассказать нам о нем? Я все пропустила?

– Я, собственно, пришел к вашему дяде за советом, мисс Кроуфорд, – ответил Найт, не в силах сдержать улыбку. – Однако мне почему-то кажется, что вы и сами уже каким-то образом соприкоснулись с моим расследованием.

– Это судьба! Правда, дядя?

– Согласен с тобой, дорогая, – кивнул сэр Уильям, заговорщицки подмигивая племяннице. – То, что инспектор пришел посоветоваться именно со мной, нельзя назвать случайностью.

По предложению Патрисии все трое переместились в гостиную, и горничная вскоре принесла туда чай и лимонные кексы.

– Наверное, я мог бы посвятить вас в некоторые детали, – сказал Найт, делая вид, будто колеблется, – учитывая, что вы оба прекрасно зарекомендовали себя при расследовании в Борнмуте… Конечно, если у вас нет возражений…

– Никаких возражений! – поспешила заверить его Патрисия.

– Хорошо. Но прежде, мисс Кроуфорд, скажите: вы были в издательстве «Джордж Раутледж и сыновья»?

– Да.

– Если не секрет, с какой целью?

– Не секрет, пожалуйста: мне повезло получить заказ на иллюстрации, – похвасталась девушка. – Это мой первый в жизни настоящий заказ!

– Поздравляю.

– Спасибо. Там выпускают серию «Железнодорожная библиотека» – дешевые книги, которые продают прямо на станциях10. В дороге ведь бывает скучно.

– Какая трогательная забота о пассажирах!

– Теперь вы.

Найт коротко поведал об убийстве Рамоны Дэвис, о визите посла Испании в Скотланд-Ярд, о похищенных сокровищах и их связи с войной за испанское наследство. Он принес с собой найденный в тайнике манускрипт, и Патрисия принялась с интересом рассматривать тщательно и подробно нарисованные изображения драгоценностей.

– Интригующая история, – заметил сэр Уильям. – Напоминает начало приключенческого романа.

– К сожалению, у нас почти нет сведений, чтобы его продолжить, – с досадой сказал Найт. – Я побывал сегодня у поверенного миссис Дэвис. На случай своей смерти она оставила только одно распоряжение: ее имущество не должно быть передано родственникам ее мужа. При этом я убедился: ни о каких тайных сокровищах поверенному неизвестно. На Фредерик-стрит, где жила миссис Дэвис, ее знали в лицо, но не более того. Мы надеялись выяснить что-нибудь о ней в издательстве, но получили лишь слухи и наговоры сотрудников друг на друга. Видимо, миссис Дэвис, хотя и не была замкнутой, почти ничего не рассказывала о себе. Мы с моим помощником опросили уже множество людей, но пока нам не удалось хоть сколько-нибудь продвинуться. Сегодня он снова отправился в «Раутледж», но, боюсь, вернется ни с чем.

– Могу сэкономить вам время, – небрежно заявила Патрисия, перевернула несколько листов манускрипта и указала на один рисунок. – Я знаю, у кого находится вот этот перстень с изумрудом.

Изумленные взгляды, который устремили на нее дядя и инспектор Найт, доставили девушке немалое удовольствие. Она продолжила:

– Перстень украшает безымянный палец правой руки художника по имени Брайан Шерман. Двадцать пять лет, холост. Рост – примерно пять футов одиннадцать дюймов. Блондин с серыми глазами. Нос прямой, губы чувственные. На левой щеке родинка размером с чечевичное семя. Живет в доме-студии в Примроуз-хилл. Любит черный кофе без сахара и булочки с корицей. Дамский угодник.

– Вы меня поражаете, мисс Кроуфорд! – воскликнул Найт. – Откуда у вас такие сведения?

– Не только у полиции есть свои источники, – с загадочным видом сказала девушка.

Глядя на озадаченное выражение лица инспектора, она рассмеялась:

– Брайан Шерман сегодня угощал меня кофе и шоколадным тортом в «Кафе Роял». Говорил в основном он, так что мне оставалось только слушать его и разглядывать.

Сэр Уильям кашлянул:

– Дорогая, не слишком ли это было… ммм… смело?

– Не волнуйся, дядя, все было прилично: с нами была еще мой куратор из издательства, мисс Коллинз. Она нас и познакомила.

– Я вам очень благодарен, мисс Кроуфорд, – с чувством произнес Найт, закончив делать пометки в своем блокноте. – Ваши наблюдательность и превосходная зрительная память дали мне подсказку, как действовать дальше.

– О, не стоит благодарности! – Патрисия, польщенная похвалой, махнула рукой и тут же с любопытством поинтересовалась: – А какой совет вам нужен от дяди?

– Похищенные драгоценности преступники попытаются продать и, конечно, обратятся к тем, кто тайно скупает краденое. С утра я порылся в нашей картотеке и выбрал несколько подходящих, на мой взгляд, кандидатур.

– Я изучил ваш список, – сэр Уильям тронул лежащий перед ним листок. – На мой взгляд, выбор правильный. Только я бы вычеркнул вот это имя, – он указал пальцем на одну строчку. – Я лично подписал ему приговор на три года, и это было… если не ошибаюсь, полтора года назад.

– Очевидно, недоработка нашей канцелярии, – нахмурился Найт.

– Особое внимание я бы уделил вот этому персонажу: Мелвин Симс. Я хорошо его помню: он как-то проходил свидетелем в процессе о краже. Показался мне исключительно скользким типом. Я поговорил тогда с сержантом, который расследовал дело. Он сказал, что имя этого Симса уже не однажды всплывало при подобных обстоятельствах. Его опрашивали, и всякий раз у полиции возникали сильные подозрения на его счет. Однако сыщикам не хватало улик, чтобы выдвинуть обвинение. Вы меня очень порадуете, если у вас это наконец-то получится.

– Буду стараться. Вот что еще, сэр: судя по словам испанского посла, украденная шкатулка имеет историческую ценность. Я подумал, что она может заинтересовать какого-нибудь коллекционера.

Пожилой джентльмен потер подбородок:

– Не припомню, чтобы я когда-либо судил коллекционеров… А, так сказать, в мирной жизни одного знаю лично: Альфред Саттерфилд, банкир, а также большой знаток истории и весьма интересный собеседник. Кстати, скоро он устраивает благотворительный аукцион, чтобы поддержать молодых художников, а Патрисия ему в этом помогает.

– Брайан Шерман тоже выставляет свои работы на этом аукционе, – вставила девушка.

Найт оживился:

– Когда вы встречаетесь с Саттерфилдом в следующий раз, мисс Кроуфорд?

– Мы с дядей идем к нему послезавтра.

– Возьмете меня с собой?

– Хорошо, – согласилась Патрисия, глядя на инспектора с сомнением. – Но только учтите: это очень известный и уважаемый человек.

Найт приложил руку к сердцу:

– Обещаю прийти без наручников.

Прощаясь, инспектор сказал с улыбкой:

– Честное слово, сэр, мисс Кроуфорд, один час в вашем обществе принес гораздо больше результатов, нежели предыдущие два дня работы. Пожалуй, я изменю свою тактику расследования преступлений: вместо того чтобы осматривать место происшествия, опрашивать свидетелей, искать улики, я буду просто, если позволите, заглядывать к вам на чашку чая!

За обедом Патрисия вспомнила:

– Дядя, сегодня в «Кафе Роял» я встретила миссис Саттерфилд. Знаешь, она так пристально меня разглядывала, словно хотела оценить, сколько стоит все, что на мне надето.

– Вероятно, сказывается то, что она жена банкира, – предположил сэр Уильям, нарезая ростбиф ломтями идеально одинаковой толщины. – Или же у нее неважное зрение.

– Лучше я буду думать, что она близорука, – решила девушка. – Я познакомила ее с Мэри Коллинз и Брайаном Шерманом. По-моему, они оба ей не понравились.

– Мне кажется, это не должно тебя беспокоить, дорогая.

– Ты, как всегда, прав. Какой соус тебе передать – горчичный или сладкий?

11 мая 1887 года, среда. Скромные труженики

В то время как стажер Лейтон с утра продолжил методично опрашивать жителей Фредерик-стрит – тех, кого не застали в предыдущие дни, инспектор Найт отправился так же методично навещать персонажей из своего списка. Он решил начать с менее благополучной, восточной части города. Лавки, которые он там посетил, маскировались под магазинчики домашней утвари, часовые мастерские и пивные. Встретился даже один торговец птицами. И сами заведения, и их хозяева выглядели так, что если бы на двери висело объявление: «Покупаю и продаю краденые вещи», то инспектор бы не удивился. В то же время он убедился, что преступник, укравший бесценную шкатулку и старинные драгоценности, вряд ли стал бы сюда обращаться с таким товаром: в этих заведениях явно никогда не видели действительно больших денег, а самым дорогостоящим, что приняли бы здешние торговцы, могли стать золотые часы или меховая одежда.

Во второй половине дня инспектор добрался до Мелвина Симса. Его лавка разительно отличалась от тех, где инспектор побывал ранее. Прежде всего, в ней было довольно просторно и очень чисто. И находилась она не на тесной и неопрятной улице Восточного Лондона, а неподалеку от Риджентс-парка, на Стэнхоуп-стрит.

Войдя внутрь, Найт ощутил себя так, словно оказался в «Лавке древностей» Диккенса; только у здешнего владельца дела явно шли гораздо успешнее. Вдоль стен выстроились комоды, серванты и этажерки с витиеватой резьбой; на всех горизонтальных поверхностях красовались позолоченные подсвечники и керосиновые лампы с изящными абажурами, расписные керамические вазы и статуэтки из мрамора и слоновой кости; за стеклянными витринами сверкали фарфоровые тарелки и начищенные серебряные столовые приборы; в центре помещения сгрудились несколько столов разнообразной формы и принадлежности, на одном стоял огромный глобус; с потолка свисали многоярусные хрустальные люстры; тикали вразнобой напольные, настенные и каминные часы, числом не менее двух дюжин. Все эти предметы несли на себе несомненный налет старины, но при этом вовсе не выглядели ветхими или негодными.

Внешность хозяина лавки никак не подходила под определение «скользкий»: средних лет и среднего роста, плотный, опрятно одетый, с аккуратно подстриженной седой бородой, он был похож на университетского профессора. Когда Найт ему представился, он не испугался, не засуетился, как другие до него, а вежливо, даже уважительно, сказал: