Миллион в жилетном кармане

Застеснявшись собственного многословия, он тихо удалился.

– На месте махараджи я предпочел бы любоваться прекрасной женщиной, нежели самым драгоценнейшим из камней, – негромко сказал Гарольд и выразительно посмотрел на Эммелин, которой, конечно, и предназначались его слова.

Секретарь был мастером преподносить Эммелин такие вот завуалированные комплименты, понятные, как он думал, только им двоим. Девушка послала ему одобрительную улыбку и скромно потупилась. Бенедикт все это заметил и разозлился, но сдержался и сказал спокойно:

– Вряд ли вы когда-нибудь могли бы оказаться на месте махараджи, Кинни.

Лоуренс, офицеры и миссис Шепард расхохотались. Рассмеялась и Эммелин, что Бенедикта весьма порадовало. Секретарь метнул на соперника злобный взгляд, но поскольку тому удалось придать своему голосу интонацию добродушной шутки, то Гарольду ничего не оставалось делать, кроме как посмеяться вместе со всеми. Шепард и Невилл стали подробно расспрашивать Лоуренса о мерах предосторожности, несомненно необходимых при хранении и перевозке драгоценного камня, а тот говорил, что это уже, хвала небесам, не его забота, и отшучивался: с глаз долой – из сердца вон. Некоторое время все обменивались замечаниями на эту тему, пока в гостиной снова не появился слуга.

– Мой господин, – сказал он, обращаясь к Лоуренсу, – пришел Малик Рам. Его командир отправляет вестового в Амритсар и спрашивает, не нужно ли также и вам передать туда что-нибудь.

– Проси его, Кунвар.

Через минуту в гостиную вошел один из младших офицеров индийской кавалерии. Бенедикту не понравился живой интерес, с которым Эммелин устремила на вошедшего свои голубые глаза. Он постарался убедить себя, что это лишь простое любопытство. Кавалеристы-индийцы держались обособленно, а сейчас девушка могла в подробностях разглядеть пример их замысловатого одеяния: желтый халат до колен, поверх него ярко-желтая короткая куртка с затейливым орнаментом черного цвета, широкий кушак, просторные шаровары, мягкие кожаные ботинки и, конечно, тюрбан, обмотанный вокруг головы и каким-то чудом на ней держащийся. Смуглое лицо индийца густо покрывали борода и усы, а на руках постукивали браслеты из разноцветного бисера. Быстрый ответный взгляд, которым он окинул Эммелин Уорд, также не понравился Бенедикту. Впрочем, Малик тут же повернулся к Джону Лоуренсу.

– Сэр, мой командир прислал меня спросить…

– Да-да, я знаю, – торопливо перебил его Лоуренс, вставая. – Очень любезно с его стороны. Пройдемте со мной, Рам, заберете чертежи. – Он обратился к своим гостям: – Прошу меня простить, леди и джентльмены.

– Да и нам тоже пора, – заметил полковник Шепард, грузный седеющий мужчина, вставая вслед за ним.

Малик шагнул вслед за чиновником и вдруг замер: его внимание привлек мерцающий на столе бриллиант, черные глаза хищно блеснули.

– «Кохинор!» – с благоговением проговорил он.

– Вы видели его раньше? – с любопытством спросил Лоуренс.

– Только однажды и лишь издали.

– Хотите взять его и посмотреть поближе, Рам?

Тот покачал головой:

– Нет, сэр, ни за что! Этот бриллиант прекрасен, но он навлекает беду на тех, кто к нему прикоснется.

– Ой, а мы все его трогали! – испуганно воскликнула миссис Шепард.

– Дорогая моя, это всего лишь глупые местные суеверия, – насмешливо успокоил ее полковник. – Вот, глядите, Рам, я прикасаюсь к камню, – он сопроводил свои слова действием, – и никакой огонь небесный меня не поражает.

Малик, не отрываясь, следил за ним. Майор Невилл, забавляясь, схватил алмаз и с коротким возгласом: «Ловите!» притворился, будто бросает его индийцу. Тот отшатнулся, а поняв, что его разыграли, насупился. Майор не унимался:

– Неужели отважный воин струсит в присутствии дам?

Индиец шагнул к столу и с опаской взял камень.

– У вас подошвы дымятся! – в тревоге вскричал Невилл.

Малик, вздрогнув, выронил алмаз, но тут же поднял его и сказал с принужденной улыбкой:

– Простите, я не всегда понимаю тонкий английский юмор.

– Не обижайтесь, Рам, – миролюбиво попросил Лоуренс, – мы и сами его не всегда понимаем.

Все снисходительно рассмеялись. Малик стоял опустив голову: то ли хотел скрыть свой гнев, то ли ему было стыдно за свою неловкость.

– Мы задерживаем вестового, а ведь путь неблизкий, – спохватился чиновник.

Он вынул из жилетного кармана часы, открепил от цепочки маленький ключик и протянул секретарю:

– Кинни, отнесите «Кохинор» на место. И заодно захватите синюю папку, она лежит на прикроватном столике. Пакстон, вы мне сегодня не понадобитесь. Я хочу разобрать письма и заняться документами. Загляните ко мне завтра с утра. Идемте скорей, Рам.

Один за другим все покинули гостиную, а Кунвар остался собирать чашки.

Бенедикт вышел вслед за Эммелин в обширный, залитый солнцем двор. Он решил не терять отпущенное ему время и предложил:

– Не желаете ли прокатиться верхом, Эммелин?

– Мне неловко отрывать вас от дел, мой милый Бенедикт, – отозвалась девушка.

Они уже некоторое время называли друг друга по именам, но «мой милый» прозвучало впервые. Бенедикт приободрился и сказал более настойчиво:

– Вы же слышали: сегодня я свободен.

– Я бы с удовольствием, – улыбнулась Эммелин и покачала головой, от чего ее волосы блеснули золотом на солнечном свете, – но я обещала навестить одну мою подругу. Она живет в Бхамане и давно приглашала меня погостить. Экипаж уже заложен, и мне осталось лишь на минутку забежать к себе и прихватить кое-какие мелочи. Как видите, я даже явилась на завтрак к мистеру Лоуренсу в дорожном платье. Это было не слишком вызывающе с моей стороны, как вы думаете?

Бенедикт задумался, как бы поизящнее выразиться, что она прекрасна в любом наряде, но тут на ступенях дворца появился Гарольд Кинни. Увидев их вдвоем, секретарь застыл. Бенедикт поспешно выпалил совсем другую фразу:

– В таком случае позвольте вас сопровождать!

Замявшись на секунду, Эммелин спросила с сомнением:

– Успеете ли вы вернуться до темноты?

– Успею, если мы выедем прямо сейчас.

С этими словами Бенедикт взял девушку под локоть с намерением немедленно вести ее к воротам крепости. Эммелин мягко высвободила руку и обратилась к секретарю:

– Вы хотели что-то сказать, Гарольд?

– Нет-нет, ничего, – отозвался тот, но как-то неуверенно.

– Бенедикт собирается проводить меня к моей подруге в Бхаман. Не желаете ли составить нам компанию?

«Это совершенно лишнее», – сердито подумал Бенедикт и обрадовался, когда секретарь ответил:

– Разумеется, я был бы счастлив, но я нужен мистеру Лоуренсу.

– Жаль. Но ведь вы не возражаете, что меня будет сопровождать Бенедикт? – поддразнила Эммелин с невинной улыбкой.

Это была ее обычная и довольно безыскусная игра – выказывать предпочтение одному поклоннику на глазах у другого. Бенедикт ей это охотно прощал – при условии, конечно, что этим другим оказывался не он сам. Он понимал: у культурной девушки так мало развлечений в Лахоре, поэтому ей нужно хоть как-то себя потешить.

– Конечно, нет. Напротив, я рад, – серьезно, и даже вроде бы с облегчением, сказал Гарольд. – Иначе я бы беспокоился: неизвестно, кого вы можете встретить по дороге. А с таким надежным спутником, как мистер Пакстон, вам ничто не угрожает.

Бенедикт был доволен: в этом маленьком сражении он победил. В то же время он не мог не признать, что его соперник умеет красиво проигрывать. А причину, по которой секретарь испытал облегчение, он разгадал легко: Гарольд Кинни не слишком уверенно держался в седле, а рассчитывать прокатиться в ландо на одном сиденье с Эммелин было нельзя: девушка, конечно, взяла с собой служанку и багаж.

Бенедикт оседлал своего вороного и вскоре был уже у ворот. Хотя Эммелин сказала, что готова к отъезду, ее «минутка» растянулась чуть ли не два часа. Нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону, Бенедикт постепенно пришел к мысли, что понятия «красивая девушка» и «чувство времени», увы, несовместимы. Когда Эммелин наконец появилась, то сказала, что никак не могла найти свою шерстяную накидку, а ведь сейчас по вечерам становится холодно. При этом она улыбнулась так обезоруживающе, что Бенедикт сразу растаял.

Они выехали из города. Эммелин расположилась на сиденье ландо одна, по ходу движения, придерживая рукой шляпную коробку. Экипаж был настолько забит сундуками, кофрами и свертками, что среди них едва можно было заметить Баннат – служанку, милую, послушную девушку. Впрочем, напомнил себе Бенедикт, удивляться тут нечему: Эммелин собирается погостить у подруги недели две, а одни только нынешние женские юбки, напоминающие колокол, занимают много места.

Ровная пологая равнина, спускающаяся к реке Рави, сменилась холмистой местностью, а вскоре путешественники углубились в лес. По сторонам широкой песчаной тропы высились вековые деревья, чьи кроны почти заслоняли свет, а подлесок рос настолько густо, что джунгли становились почти непроницаемыми для глаз. Под копыта лошадей то и дело попадались мелкие камешки, а кое-где встречались и огромные валуны, которые заставляли дорогу их огибать. Бенедикт старался завязать непринужденный разговор, однако девушка отвечала вяло, а потом извинилась и пожаловалась, что ее немного укачивает, после чего замолчала совсем.

Внезапно вдалеке из-за поворота показался всадник, и он был вооружен: из-за его спины торчала пика, а сбоку виднелась сабля. Бенедикт приказал кучеру остановиться, а сам вытащил из притороченного к седлу чехла ружье и проехал вперед. Всадник тоже вынул ружье и неторопливо приблизился. Оба остановились в нескольких шагах друг от друга. Приглядевшись, Бенедикт узнал всадника: это был Малик Рам. Он тоже уставился на Бенедикта, а потом первым сунул свое ружье обратно в чехол, сложил ладони вместе и произнес с насмешкой:

– Не стреляйте, лейтенант Пакстон! Я пришел к вам с миром!

– Что вы здесь делаете? – спросил Бенедикт, убирая ружье.

– Я ездил навестить мать, – Малик неопределенно махнул рукой, – она живет недалеко.

Бенедикту не понравилось, как индиец заглядывает через его плечо в ландо, где сидела встревоженная Эммелин. Он собрался пожелать Малику счастливого пути, но тот вдруг спросил:

– Куда вы направляетесь?

– В Бхаман, – неохотно ответил Бенедикт.

– Я спрашиваю потому, что я недавно обогнал толпу нищих, человек десять–пятнадцать, они идут в Лахор. Так, обычный сброд. Меня они, разумеется, не посмели тронуть, тем более на открытой местности. Но их может привлечь поклажа в ландо мисс Уорд.

– Они об этом пожалеют!

– Не сердитесь, лейтенант. Лучше позвольте мне поехать с вами. Двое хорошо вооруженных мужчин обеспечат безопасность мисс Уорд вернее, чем один.

Бенедикт счел его довод разумным, и дальше они двинулись все вместе.

Бенедикт и Малик ехали по обе стороны от ландо. Лейтенанту показалось, что Эммелин гораздо чаще поглядывает на индийца, нежели на него самого. Тот, нужно было признать, смотрел только вперед и по сторонам. Бенедикт искоса сам внимательно посмотрел на индийца: вероятно, по местным понятиям Малик считался красавцем – по крайней мере, служанка Баннат почти всю дорогу не сводила с него глаз.

Они снова выехали на зеленую равнину, и вскоре в стороне от дороги показался Бхаман – небольшая деревушка, приютившаяся среди рисовых полей. Там путников ждал досадный сюрприз: выяснилось, что подруга Эммелин уже неделю как путешествовала по Индии с молодым мужем. Ее родители-миссионеры – преподобный Чапман и его жена – очень расстроились, узнав, что девушка не получила письма их дочери, в котором та об этом предупреждала. Сама Эммелин тоже выглядела расстроенной и еще усталой. Добросердечные Чапманы уговорили ее остаться на ночь.

Бенедикт с кучером и служанкой принялись переносить в дом поклажу – благоразумнее было не оставлять ее на ночь на улице, а Эммелин оставалась во дворе и давала им указания. Малик тем временем поставил ландо в углу двора и завел лошадь в сарай. Бенедикт оттащил последний кофр, отказался от чая, немного побеседовал с хозяевами, попрощался и вышел из дома.

Он увидел, что Малик стоит у обочины дороги и разговаривает с каким-то двумя мужчинами, одетыми в столь любимые местными жителями яркие цвета: у одного халат бы малиновым, у другого – изумрудным. Оба держали в поводу лошадей. Бенедикт не заметил у них оружия, тем не менее вид этих двоих показался ему угрожающим, а беседу они вели явно не дружескую. Один, в изумрудном халате, несколько раз мрачно посмотрел в сторону дома Чапманов. Лицо у него было приметное: правый глаз был пугающе белым – очевидно, из-за бельма.

Бенедикт направился к ним, но незнакомцы тут же вскочили на своих лошадей и ускакали прочь, в сторону Лахора.

– Кто эти люди? – подойдя, требовательно спросил он у Малика.

Тот пожал плечами:

– Просто люди.

– Они выглядят подозрительно. Что им было нужно?

Гневный взгляд Малика обжег лицо Бенедикта. Глаза у него были настолько черными, что невозможно было различить зрачки.

– По-вашему, если человек одет не как англичанин, так он непременно разбойник?! Эти люди хотели узнать у меня дорогу.

Бенедикт устыдился своих подозрений, но извиняться не стал, а буркнул сердито:

– Не кипятитесь, Малик. Я просто спросил.

Этот дерзкий индиец ему не нравился: порой он вел себя неподобающе высокомерно. И потом, при всяком удобном (и неудобном) случае Малик упоминал, что его отец был одним из генералов покойного махараджи Ранджита Сингха. А упомянув, непременно одаривал собеседника какой-нибудь из отцовских псевдо-мудрых сентенций, которые, как был уверен Бенедикт, сам же и сочинял.

– Если у вас здесь нет никаких дел, мы можем возвращаться, – сухо сказал Бенедикт.

Малик согласно кивнул.

Они вдвоем пустились в обратный путь. Бенедикт старался не смотреть на навязанного ему случаем спутника, чтобы не выдать своей неприязни; ему казалось, что и тот испытывает то же чувство. Он стал подумывать: а не изобрести ли ему какой-нибудь предлог, чтобы остаться одному? Например, сделать вид, будто ему срочно нужно вернуться в Бхаман – якобы он забыл сообщить Эммелин что-то важное – и таким образом пропустить индийца вперед…

Бенедикт оглянулся – и заметил далеко позади двух недавних незнакомцев в ярких халатах.

– Нас преследуют, – коротко сказал он Малику.

Тот мгновенно обернулся, а затем спокойно подтвердил:

– Да, это те самые люди, что спрашивали у меня дорогу. – С неожиданным почтением он изрек: – У вас отличное зрение, лейтенант Пакстон. Как говорил мой отец, генерал великого Ранджита Сингха: зоркий глаз подобен полету верной стрелы – он всегда попадает в цель.

«К черту твоего отца!» – мысленно разозлился Бенедикт, а вслух заметил:

– Они должны быть впереди нас.

– Наверно, они заезжали куда-нибудь по дороге, – равнодушно пожал плечами Малик и снова обернулся. – Не тревожьтесь, лейтенант: они уже сворачивают.

Бенедикт посмотрел назад: двое незнакомцев действительно сворачивали в сторону.

– Та тропа ведет к селению, куда они направляются, – пояснил индиец.

Некоторое время они продолжали путь молча. Солнце все больше клонилось к закату. Бенедикт с неудовольствием осознал: даже если он прямо сейчас начнет осуществлять маневр с мнимым возвращением в Бхаман, то ему придется возвращаться уже в полной темноте; это будет неразумно. Придется потерпеть компанию неприятного индийца.

Дорога снова привела из в лес. Чувствовалось, что воздух становился влажным и тяжелым, все кругом замерло, ни один листок не шевелился. Если не считать топота копыт, тишина была полной. Впрочем, нет, насторожился Бенедикт, не полной: из леса раздавались глухие звуки, словно кто-то осторожно крался сквозь чащу.

Малик спросил шепотом:

– Вы тоже это слышите?

– Да, – отозвался Бенедикт почти одними губами. – Какой-то зверь? Тигр?

– Нет, это не зверь, это люди. Их довольно много. Должно быть, это те самые нищие.

Они проехали еще немного, напряженно прислушиваясь.

– Мы не должны ждать, когда они на нас нападут, – прошептал Бенедикт.

– Согласен. Мне кажется, они притаились с обеих сторон.

– Я – направо, вы – налево.

– Хорошо. Они где-то в глубине. Мы легко спугнем их.

Бенедикт соскочил с коня, его шпоры звякнули. Малик лихо перекинул ногу через шею своей лошади и бесшумно соскользнул на землю. «Да, шаровары – это удобно», – мелькнуло в голове у Бенедикта. Если врагов много, ружье бесполезно. Обнажив саблю и пригнувшись, он устремился в просвет между кустами. Впереди мелькнул неясный силуэт, затем еще один – они убегали. Бенедикт рванулся за ними, но тут же потерял обоих из виду. Он запрыгнул на огромный поросший лишайником валун, присел и огляделся. Никого. У него из-за спины вылетела, суматошно хлопая крыльями, какая-то птица. Бенедикт молниеносно обернулся – но, по-видимому, на какую-то долю секунды все же замешкался. На его голову сзади обрушился удар – и наступила темнота.

Бенедикт открыл глаза – черно. Он усомнился, действительно ли он открыл глаза, поэтому крепко зажмурился, подождал и снова их открыл. Чернота не исчезла. Он осознал, что лежит на спине. Попробовал пошевелить конечностями – все были на месте, и все двигались, хотя и с усилием. Бенедикт сел. Голову пронизала жуткая боль. Он потрогал затылок – мокро. Он ощупал себя целиком и понял, что мокрым он был весь. И холодным. И еще почти голым – в одном нижнем белье. Волна жаркого стыда прокатилась по всему телу, так что он даже согрелся. Какие-то жалкие нищие тюкнули его по голове, стащили мундир, брюки и сапоги, угнали коня! А главное – украли его оружие! Как он теперь вернется в крепость?! Бенедикт застонал. Почему его не съел тигр?! Он бог знает сколько времени провалялся недвижим – подходи, угощайся!

Бенедикт постарался взять себя в руки и начать размышлять здраво. Темно – потому что наступила ночь. Мокро – потому что прошел ливень. Стыдно – потому что… нет, об этом лучше не думать. Глаза постепенно привыкали к темноте, и он различил, что находится не в лесу, а посередине тропы. Странно: если он пролежал посреди дороги по меньшей мере несколько часов, то почему его никто не обнаружил? Он припомнил: из Бхамана они с Маликом выехали около трех, а зимой смеркаться начинает около пяти. Вечером никто из местных в джунгли не сунется: все боятся тигров, ведь сумерки – самое время их охоты. Кстати, где Малик? Что, если он ранен или убит? Бенедикт несколько раз выкрикнул его имя, но индиец не отзывался. Искать его в такой черноте бессмысленно, придется подождать до рассвета. Гм, рассвет – тоже любимое время тигров…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Джозеф Пакстон (Joseph Paxton) – реальное историческое лицо, английский архитектор, садовод и ботаник. Хрустальный дворец ныне уже не существует: в 1936-м году он был уничтожен пожаром.

2

Исторический факт.

3

«Лунный камень» Уильяма Уилки Коллинза, «Бриллиант раджи» Роберта Льюиса Стивенсона – в обоих романах фигурируют приносящие беду драгоценные камни.

4

Сахиб – господин, почтительное обращение к европейцу в колониальной Индии. Муршид – наставник, учитель. Тальвар – индийская сабля.

5

Джон Лэрд Мэйр Лоуренс – реальное историческое лицо, английский государственный деятель; в описываемое время – член Совета по управлению Пенджабом.

6

Это выражение я воспроизвожу буквально, поскольку, как мне кажется, оно очень образно характеризует Гарольда Кинни, а заодно и отношение к нему Бенедикта. (Примечание Г. Пакстона)

7

Это высказывание я также воспроизвожу буквально по той же причине. (Примечание Г. Пакстона)

8

Джеймс Браун-Рамзи, маркиз Далхаузи – реальное историческое лицо; в описываемое время – генерал-губернатор, т.е. глава колонии Британская Индия.

9

Название «Шиш-Махал» в переводе на английский означает «Дворец зеркал» или – представьте, какое совпадение! – «Хрустальный дворец». (Примечание Г. Пакстона)