скачать книгу бесплатно
И лишь намного позже, когда я, довольная заплывом, уже вылезла и, переодевшись, все-таки прикрываясь шарфиком, а вдруг кто наблюдает, в шорты на голое тело, наслаждалась теплом песочка, на берегу появилась компания из трех очень пожилых людей, старика и двух манерных дам, которые немного поболтав, так же начали принимать морские ванны. Причем плавали они отлично и гораздо дольше и дальше, чем я. Тут я поняла, что нюх вывел правильно. Это нормальное оклендское место для купания.
К вечеру стало немного холодать. Это хорошо, что я переоделась. Ненавижу мокрое белье на теле.
Изглубининтернета
Окленд, год основания 1840, – самый крупный город Новой Зеландии, единственныймиллионник.До1865годабылеестолицей.Зажатыймежду бухтамиХауракииМанукаунатонкомперешейкеСеверногоострова,стоящий на пятидесяти трех вулканах, он разделяет Тасманово море и Тихий океан.Этокрасивейшийгород-порт,одинизнемногихнапланете,чтоимеют выходы к разным морям. Новозеландцы прозвали его «городом парусов» за бесконечноемножествопарусников,яхтикатеровупричалов.Небоскребы диковинной архитектурной мысли соседствуют с английскими зелеными газонами,местныежителиникуданеспешат,ииногдакажется,чтоспят на ходу, а погода не предсказуема.
По комфортности проживания говорят, что Окленд входит в десятку лучшихгородовпланеты.Вгородепроживаетбольшетретивсегонаселения Новой Зеландии. Считается, что основное население– это европейцы, а на втором месте – азиаты, что-то около 19 процентов, потом – аборигены маори 11 процентов.
Телефонныйкод+649.ЧасовойпоясUTC+12.
Климат в Окленде мягкий и теплый. Это, пожалуй, самый теплый и солнечныйгородсредивсехкрупныхгородовНовойЗеландии.Однако,погода тут переменчива, рекомендуем всегда иметь при себе зонтик, так как в течениеднядождьисолнцемогутсменятьдругдруганеодинраз.Днибез дождейбываюттольконовозеландскимлетом—сдекабряпомарт.Авообще, дожди здесь идут круглый год.
Эх, пропало начало рассказа! Уснула вчера, не дописала. Придется переписывать… В общем, территория города большая, преимущественно одноэтажные частные застройки. Население примерно миллиончика полтора с копейками. Окраины – чисто деревенский уклад жизни. Давно в таком сладком покое не почивала.
Пешком тут не ходят. Или бегают трусцой от инфаркта по жаре, или на велосипедах ту же кардионагрузку добирают, но в основном, конечно, автомобили все заполонили. И они, как правило, новые, всех моделей приличных. Как дома. Только Бентли побольше. И все блестят, как у кота одно место, потому что грязи нет и лето.
Машины здесь у всех, а вот яхты всего лишь у каждого третьего.
Мы, конечно, помним, что движение здесь левостороннее, а транспортные средства, соответственно, праворульные, но теоретически. Поэтому, решив вечером для попадания домой опробовать общественный транспорт, мы долго ожидаем автобус на остановке со «своей» правой стороны. Ждем-ждем, пока не приходит едущий в обратную сторону.
«Ой, вроде ведь и знали!» – изумление насчет степени собственной нейронной инерционности перекрывает сожаление о потере времени.
Но так это дико, что перестроиться сразу никак. Даже просто перейдя на другую сторону улицы, мое тело сразу не верит, что сейчас мы поедем в нужную сторону.
– Все-таки двери автобуса, расположенные с правой стороны, вызывают какое-то внутреннее сопротивление, – заявляю я, усаживаясь в «неправильном» автобусе на переднем сиденье с отличным обзором.
Немного о голоде
Значит, если написано, что в нашем деревенском краю до магазина пять – двадцать минут, то это на машине. И лавок с едой на каждом шагу, как везде в нормальных странах, нет!! И если ты уже немного голодный после намотанных километров решил сбегать в магазин что-то купить «по- быстрому», как мы, то тут тебя и ждёт засада…
Ошибившись с общепитом в Аргентине, где, несмотря на мрачные прогнозы бывалых путешественников, магазинов оказалось навалом, мы и от Новой Зеландии никаких подвохов не ждали. Ну не может же быть, чтобы не было дворового магазина. Как-то вот автоматом решили, что не может.
А зря.
Когда мы поняли, а лично у меня с этим проблемы, что есть нам все равно захочется, мы решили, не дожидаясь голодного кризиса, сходить в магазин. Ну, всё правильно, грамотно. По-взрослому, как Люда говорит.
С чувством лёгкого голода мы отправились, как нам с навигатором показалось, в ближайший, минут десять – пятнадцать ходьбы, естественно, китайский магазин. Нашли. С чувством выбрали харч.
Самое приемлемое, понятно. Но много. И вкусное. «Ну вот, а мы боялись! Не так уж, чтобы рядом, но терпимо» – и пошли платить.
А карта только Виза принимается. Странно, днём, когда ели в кафе в нашем районе, Мастер кард прошел нормально, а тут «сюрпрайз». Никто не предупредил. У нас с Визами не густо. Голод уже протягивает к желудку свои сухие, цепкие ручки, но ещё ничего. Времени жаль. Банкомата рядом нет. То есть наличку не снять. Плохо у них с банкоматами на краю Зеландии.
Парню хочется, чтобы мы все выбранное купили. Нам тоже. Он уж предлагает дать ему всего десять долларов, половину стоимости, в залог, до завтра. Но и небольшую наличную долларовую заначку мы тоже, как специально, оставили дома. Чего зря таскать. Картой же удобнее расплачиваться в цивилизованной стране. Бросив взгляд, полный боли, на оставляемые на прилавке сиротливые продукты, мы ретируемся на улицу. И поскольку голод крепчает, решаем сделать жест и прямо сейчас подарить себе ещё и ужин в по соседству расположенной забегаловке. Тоже китайской.
«Наверное, в кафе пройдет платеж» – предполагаем мы, – «Раз утром в нашей ближайшей харчевне прошел». Логично. Выбираем какие- то пельмени по сносной цене, вроде неплохой выход, потому что до следующего магазина ещё минут пятнадцать. На машине. А перед глазоньками уже начинает потихоньку разливаться желтый голодный туман. Как у меня с этим быстро… Даем карту оплатить, …упсс! Опять не лезет. Твою мать! И так и эдак! Никак! Хорошо, что здесь предоплата. Хотя, скорее плохо. Наелись бы, а потом уж как-нибудь решили, как в приключенческом кино, что делать. Парень из магазина подошёл, тоже интересуется, как мы там, ещё держимся?
А мы уже и не держимся. Умом пониманием, что сейчас придется идти в дальний всеядный супермаркет, потому что выхода нет. Но голодные, утомленные тела сопротивляются…
Как всегда, призвав на помощь память о героических воинах, сегодня, например, о партизанах, и, вспомнив, что муки героев войны были сильнее наших, мы по навигатору направляем стопы по бесконечной асфальтированной трассе в «Каунтдаун».
Так называется сеть приличных маркетов, где нас могло ждать спасение. «Мересьев дошел, и мы дойдем», – сурово сдвинув брови, поддерживаю я нас лозунгом. Главное, ветра нет. По дороге видим ещё один китайский магазин. Не удержавшись, вламываемся и туда.
Тот же облом, та же Виса, Виса. Хорошо, что долго уже дрожащими руками харч не выбирали. Умные. Попробовали пробить хлебушек и все, свободны. Каждая минута на учете теперь.
Мы, конечно, дошли. Гарантий, что и тут в супермаркете работает
мастер кард, нет, но шанс велик. Ведь платили же уже сегодня где-то. Туман в глазах уже приобретает зеленовато-бурый оттенок с малиновыми вспышками. Брюшко ссохлось и втянуто вовнутрь. Пытаюсь радоваться, что худею. Не получается. Я представляю, как растворяется трудно поддающийся жирок на боках и пузике. Растворяется… Растворяется…
А вон конфетки лежат россыпью… Роше в золотых фантиках… А, помню доча рассказывала, что некоторые бессовестные люди в магазинах разворачивают еду, тихонько съедают и фантики в щелки разные запихивают. Наверное, это тот самый случай. Вот сейчас возьму, разверну… И… А можно даже и не очищать от обертки, зачем шелестеть зря?…
О, я сейчас понимаю, что это делают не бессовестные люди, а голодные. Или бессовестные и голодные.
А мы какие? Люда ничего, а я почти бессовестная уже. Но пока держусь. Пока карта не примется к оплате. Дальше видно будет. Ещё немного, ещё чуть- чуть. На всякий случай пытаюсь разыскать в себе запас прочности, чтобы не взвыть очень громко на случай, если сейчас «не пройдет». Когда добираемся до кассы, постояв небольшую очередь, я уже ничего не боюсь… В крайнем случае, запихаю в себя быстро несколько бананов и, не жуя, проглочу. Не достанут.
Кассирша считывает товар, водя штрих-кодами. Пройдет, не пройдет… У меня новая стадия голодного обморока. Синий туман в голове дает покой и отрешённость взгляду, прикованному к тележке с продуктами. Мы успеваем отойти от кассы, в которой все, как в замедленном фильме, но благополучно пробивается. Только три шага, до ближайшей стены. И
закрыть тележку телами.
Больше ничего не помню. Черный туман начал рассеиваться, только когда мой ссохшийся желудок наполовину наполнился страшно офертным, молочно-какавным детским коктейлем из коробочки, который всасывался по узкой трубочке гигантскими втяжками, шумно слепляя бока коробочки при засосе. Рядом Пятачок, хищно разорвав целлофановую упаковку на буханке, дожевывает кусок и уже что-то пытается передать вербально.
Звучало это примерно так: «А ииео илепп ооопаааааса. Уууусссссоо». Что означало: «А ничего хлеб попался. Вкусно!»
«Аха, о оооэ уусоо», – подтверждаю я, уминая с коктейлем два по- настоящему бесподобных куска зернового, одновременно всунутых мне в рот другом. Ресторан французской кухни отдыхает. Потом мы ещё полируем ужин в супермаркете пластинкой плавленого сыра и каким-то батончиком с арахисом.
– Божественно.
– А уже стемнело, – удивляется Людочка, – Надо же, как быстро здесь. И восьми нет.
– Да…осень, – созерцаю я через окно залитое фиолетовым пространство, – Пошли, что ли?
Тонкая новозеландская луна, как колыбелька, горизонтально висит на темнеющем закатном небе. Птички щебечут вечернюю песенку. А до дома-то от этого магазина, если напрямую, не так и далеко оказалось.
OlgaTango:Тыдолгонеотвечалмнесегодня.Работал?
ОсвальдоТанго:Язаснул,потомучтоуменябылиоченьнеприятные предзнаменования и люди, которые собирались уйти, как когда-то мой погибшийсын,иянемогничегосэтимподелать,поэтомуиз-заболиязаснул и не мог ответить тебе.
OlgaTango: Тыпотерялсына??
ОсвальдоТанго:Да.В2007году.
ОсвальдоТанго:Тызнаешь,втотстрашныйденьвоснеуменябыло предзнаменованиесмертиодногоизмоихдетей,иянемогидентифицироватьсобытие,ячувствовал,ноничегонемогсделать.Тогдаемубыло26 лет, и он был убит наркоманами.
OlgaTango:Янезнаю,кактакоеможнопережить.
OlgaTango:Прошлопочтидвенадцатьлет.Этобылстаршийсын?
Освальдо Танго: Второй.
OlgaTango:Послесобытий,которыевыпережили,моипереживания кажутсянезначительнымиинесерьезными.
ОсвальдоТанго:Да,иуменяздесьтожебылиоченьнеприятныепредыдущиесобытия.Аргентина—этовойна.Безоружия,сбольшимколичествомпреступлений.Ноэтоценныежизненныепереживания.
OlgaTango:Всечтонаснеубивает,делаетсильнее.Тыэтохотелсказать?
ОсвальдоТанго:Вэтомделезамечательното,чтояверил,чтоявсе преодолел, и все в порядке. Пока не встретил тебя, лишь тогда я понял, что снова счастлив.
OlgaTango:Да,думаю,чтопонимаю,очемты,дажееслипереводне идеален.Ятожехочупонятьотебевсе.Тыважендляменя.Такойкакой есть.
ИзПЗ.ИдеалИдеаловичЛубков
Никогда!
Никогда не даст Новая Зеландия миру поэтов, художников, мыслителей и живописцев, то есть тех людей-бунтарей, перевернувших мир и сознание обывателей, чье творчество связано с мятежностью и исканиями, жаждой изменить жизнь и изменить себя!
Почему? Да потому, что здесь нечего менять. И незачем. Здесь Идеал
Идеалович Лубков. Один сплошной гобелен с пастушками как будто.
Но это не потемкинская деревня. Они действительно так живут, мерно выдавливая из себя жизнь, как полосочку мармелада из тюбика.
Страна, сотканная из грез, сонное царство.
Красота на красоте. Аккуратность на аккуратности. Ни бумажек на улицах, ни бомжей, газоны вылизаны, дома как игрушки. Ну полное безобразие! Так нельзя.
Мы с Людочкой живём в добротном ухоженном доме с двориком. Так вот, самое большое желание здесь – это лежать на газоне или в кресле- качалке, примерно неделю. А потом начать раскачиваться.
Лень и довольство всем разлито повсюду. Безмятежность здесь такого уровня, что дома не запирают. Стекла в машинах не поднимают, так и оставляют у дома, как приехали: залезай кто хочет. А никто не хочет. Своего хватает.
Дворы не огорожены за редчайшим исключением. Домики пряничные, нарядные. Один другого слаще.
А вот к морю не подойти, все прибрежные территории оккупированы
«новыми» новозеландцами. Сплошняком, муха не пролетит: «Территория приватная, охраняется злыми собаками». Это мне повезло, что я сразу маленький неоккупированный выход с пляжем в нашем районе нашла. Я говорила об этом. Как о большом счастье.
Хоть и ожидаемым, но все равно не очень приятным сюрпризом является то, что мои воскресные занятия, начинающиеся по Лос-Анджелескому времени в 10.30 утра, по Оклендскому теперь приходятся на полпятого утра. Разница девятнадцать часов вперед. Кряхтя, привыкаю к новому режиму. Подъем, разминка, теория, практика. А что делать? Это дает силы. Всех наших очень рада видеть. Дополнительные встречи группы русских практикующих, это вообще, как глоток кислорода: Серега, Оля, Ира, родные мои друзья. Выспимся после!
С домом тоже девять часов разница, но это хоть как-то терпимо. Вечерком разговариваю с только проснувшейся дочурой: «Салам аллейкум, солнце! Я пошла спать». Прикольно.
ОсвальдоТанго:Доброеутро,дорогая!Какты?
OlgaTango:Доброе!Новостьслучайнопрочитала.ПослеЧМ-2018в Аргентину не вернулись 500 болельщиков. Всего не вернулись 12 тысяч человек(наконецдекабря).Иххватаютиотправляютдомой.Сейчасколичествооставшихсяуменьшенодо5,5тысяч.Кто-товлюбилсявженщину, кто-товлюбилсявСибирь,кто-тооткрылбизнес.
Освальдо Танго: Надеюсь, вы хорошо отдохнули, а проблема с иммигрантами,надеюсь,непроблема,чтобыпоехатьвРоссию.Мненужнополучитьпаспорт,потомучтояникогданевыезжалзаграницу.Здесь,вАргентине,выможетеоставатьсясколькоугодно,ничегонепроисходит.Янадеюсь, что это изменится.
ОсвальдоТанго: здесь3 часадня или3 часадня ввоскресенье. Утебя уже 7часовутравпонедельник?Вкакоевремявывстаетеоттуданазавтрак? Ялег спатьв 2часа ночи.Я немногорасслабился, начавчинить окнов одном измоихдомов.Ятолькочтозакончил.
Olga Tango: Да, я видела, что ты всю ночь в сети. Сейчас у меня онлайн-занятия в Интернете (воскресенье и четверг). В Южной Америке они проходиливчасдня,что,ксожалению,неудобноразделялодень,аздесьочень ранним утром.
ОсвальдоТанго:Чтотыучишьонлайн?
OlgaTango:Язанималасьмногимиэзотерическиминаправлениями.Но вернуласьвтрадициюисследованиядревнеготольтекскогонаследия.Энергетическиепрактикипроводитассоциация“Бытьэнергией”,ученикиКастанеды.Ониназываютэто«Путьссердцем».ИногдаговорятПутьвоина)). Понимаешь?
ОсвальдоТанго:Герметическиенауки?
OlgaTango:Нет,теперьдоступновсем.Кстати,многиелатиноамериканцыитвоисоотечественникизанимаютсяэтимнанашихклассах.
ОсвальдоТанго:Этообиспользованииэнергиинауровнепланеты?Или межличностнаяэнергия?КакмненайтиэтовИнтернете?Деловтом, чтояпрактикующийВоин.Многолет.
Olga Tango:Невероятно!Напиши мне, пожалуйста, чем занимаешься ты.
***
Окленд – город парусов, вмещающий в себя треть населения страны. Здесь небоскребы соседствуют с идеальными зелеными газонами, местные жители никуда не спешат, а погода меняется каждые десять минут. Это «плавильный котел». Сюда приезжают люди со всего света, от Америки до Азии, это замечаешь сразу, как только попадаешь в центр.
Само собой, такой город имеет достопримечательности, которые завлекают туристов со всего мира.На главной улице Окленда, Квин-стрит, находится известная башня Скай-Тауэр. Конечно, обедать в ее ресторане на верхотуре, как томно советуют путеводители, мы не стали, с вчера еще сыты, но рассмотрели снизу все, что можно.
Центральной мост Харбор-Бридж отметили своим вниманием, в какой-то музей Морской славы хотели зайти, но, слава богу, закрыт оказался. В принципе, здесь можно пройти по туристической шестнадцатикилометровой тропе «От берега до берега» по перешейку. И считай, что посмотрел все.
Интернет сообщает, что тропа начинается от The Auckland waterfront и ведет через основные достопримечательности, такие, как самый старинный парк The Domain, самый высокий вулкан на горе Иден, откуда видно весь город, парк «Холм одного дерева» с тенистыми аллеями, планетарием и гуляющими по холму овцами. Все круто. Но мы не пошли. Как-то не срослось, даже не знаю и почему. Просто ленивая информация не успела дойти до расплывшихся на газоне нас.
Отсутствие автомобиля под задницей, здесь в Окленде ощущается, как отсутствие ног, как паралич. Моя любимая «пешая доступность» здесь кажется идиотизмом.
Мы, конечно, быстро осваиваем систему общественного транспорта, пользуемся активно, с этим все в порядке, особенно в ультрасовременном центре города, но ощущение чего-то похожего на беспомощность, даже меня с моей любовью к длинным пешим переходам, периодически накрывает.
Вот не вписываюсь я здесь, не в таком уж и огромном городе, со своим менталитетом пешехода. Вибрации не те. Ловлю себя на тривиальной мысли: «Вроде он на вулканах стоит между бурными морями, воодушевлять должен, как Сантьяго, а он усыпляет, убаюкивает».
– Неужели наша теория не работает? – спрашиваю я Люду.
–Работает, работает, мир многовариантен, – не пристает к моим ментальным раздумьям Пятачок, – Исключение подтверждает правило. Здесь так.
– А, ну ладно тогда, – успокаиваюсь я, – Но знаешь, я даже опасаюсь здесь долго оставаться, а вдруг процесс «обленивания» станет необратимым?..
Людка задумчиво кивает и через три дня, не испытывая ни тени сожалений, мы с дорогим моим спутником сваливаем в город Нейпир. Всего семь часов от Окленда на автобусе.
Нейпир. А почему, собственно, он?
А вот и не случайно!
Нейпир – это город, который, собственно, был «спусковым крючком» для включения Новой Зеландии в программу кругосветки.
«Так чего в Нейпире-то надо?» – люди спрашивают.
Да, собственно, ничего. Прикольная зацепка, которая не столь важна по своей сути, послужила хрупким мостиком, позволившим осознать свои мечты. Это к слову о «спусковом» крючке.
Пару лет назад, мое внимание походя привлек сюжет из какой-то телевизионной передачи, где миловидная полненькая женщина спокойно ведала о том, что она с детства проживала в Штатах, была с младенчества сиротой по невыясненным причинам и очень хотела знать свои корни.
Однажды, после автомобильной аварии она вдруг «увидела» во сне место, где родилась и из которого в детстве была то ли похищена, то ли потерялась. И четко услышала название города «Нейпир».
