скачать книгу бесплатно
– Зачем тебе этот псевдоним, эти песенки попсовые, голым пузом трясти в клипах? Ты же потрясающе поёшь и играешь, закончила Консерваторию, и мы с тобой всегда смеялись над попсовыми певичками и их песнями. У тебя что, вкус поменялся?
– Видимо ты, Глебка, башкой как следует треснулся, если мог такое обо мне подумать! Да я ненавижу попсу, меня тошнит от моих песен, тошнит от этого образа! Но на нашей эстраде по-другому не пробьёшься, серьёзная музыка на телевидении не нужна. Народу нужна СТЕША, а не Яна. А СТЕША не может петь серьёзные песни и не устраивать сумасшедшие танцы в кургузых одеяниях. Образ СТЕШИ продуман продюсерами до мелочей.
– Тебе оно надо?
– Популярность. Хочется выйти на мировой уровень.
– Тогда СТЕШЕ удачи, а я хочу побыть со своей Янкой. Но ты уж прости, слушать твои песни я не буду.
– Я бы и сама их не слушала, да приходится.
– Моя звезда поп-сцены, – улыбнулся Глеб и хлопнул её по пятой точке.
Глава 15. Реальная жизнь. Вспомнить всё.
Задерживаться Янка не могла, у неё был плотный график, с утра она улетела, а Глеб поехал в автосалон, выбирать себе машину. Лена открыла доступ к своему счёту, можно было снова не ограничивать себя в тратах. А скромный автомобиль Даниила он подремонтирует и отдаст его родителям, когда придёт время. Выбрав в автосалоне новый спортивный BMW, оформив все документы, Глеб вернулся домой довольно поздно. Открыв дверь, он услышал возню в гостиной. С Вовкой что ли плохо? Глеб решительно зашёл в комнату. Беременная мать стояла раком, а сзади неё пыхтел мужчина. Вздувшийся живот вздрагивал от каждого толчка, но её любовника это не останавливало.
У Глеба закружилась голова от увиденного, затошнило от отвращения, он чуть не упал, всё-таки его здоровье ещё не восстановилось до конца. Наконец его заметили, мужчина остановился, но слезать с Лены не стал, Лена же ничуть не смутившись, сказала:
– Ой, забыла, что ты снова с нами. Вовку я отправила переночевать к сиделке, но совсем из головы вылетело, что ты тоже здесь живёшь. Пойди, погуляй сегодня.
Под продолжившиеся любовные стоны, Глеб вышел из квартиры. Его трясло, не сразу удалось прикурить, а выкурив сигарету чуть ли не в одну затяжку, он погнал машину в сторону Комарово. Он ещё там ни разу не был, и почему он поехал именно туда, объяснить не мог, как и не мог потом понять, как он в тот вечер не попал в аварию, никого не сбил, и его не остановила дорожная полиция. Но не доехав до Комарово, он резко остановился, боль скрутила его пополам. Небрежно припарковавшись где-то на Нижним шоссе, у залива, он почти вывалился из машины, его вырвало, а сердце болело так, что было больно дышать. Ехать дальше он не мог, хотя осталось совсем недалеко. Слегка отдышавшись, Глеб побрёл на берег Финского залива. Его качнуло, и он рухнул на колени, и так и остался стоять на коленях, на песке, закрыв лицо ладонями. Опять он оказался в это кошмаре, его снова затащило в этот ад, такой привычный и обыденный. Мать всегда приводила любовников, развлекалась с ними, не стесняясь ни его, ни брата, но сейчас она беременна… Перед глазами прыгал её живот, где живой ребёнок, и её имел вовсе не отец этого ребёнка, и любовнику явно нравилось её беременное состояние, он мял её, толкал. И когда она была беременна им с Вовкой, было ровно то же самое, в этом сомневаться не приходиться. Глеб пытался стереть из памяти эту картину, но ничего не получалось. Перед глазами раком стояла собственная мать, с отвисшим, подрагивающим животом и набухшими грудями, и мужик, который толкался в ней. Противно, больно, не хочет он возвращаться в свой мир, не хочет…
Тёплый летний вечер перешёл в холодную ветреную ночь, он замёрз в одной тонкой кожаной куртке, накинутой на футболку, но заставить себя сдвинуться с места не мог. Рядом была машина, можно было отогреться, да и до загородного дома было недалеко, но он совсем ослаб и подняться не мог. Он только, словно пьяный, завалился на бок, под головой неудобный камень, песок холодный, с моря дует, ветер забирается под куртку, но ему всё равно. Холодный пот, озноб, головокружение до тошноты, и никого рядом, кто бы мог помочь.
Только в седьмом часу утра первая любительница утреннего бега заметила лежащего на берегу молодого человека. Она подошла к нему. Странно, такой хорошо одетый парень, на руке часы Rolex… пьяный что ли?
– Эй, – потрясла она его, – с вами всё в порядке?
Глеб находился уже в каком-то пограничном состоянии, он закоченел, и был в полуобмороке. Но вот его слегка трясут, тёплая рука трогает пульс, и он с усилием открывает глаза. Утреннее солнце бьёт в лицо, и он зажмуривается.
– Очнулись? Чревато так пить.
Хотя алкоголем совсем не пахнет.
– Я не пил, плохо стало.
Глеб с трудом поднялся и сел, голова кружилась.
– Вызвать скорую?
Он отрицательно покачал головой.
– Проводи до машины, машина рядом.
– Не сядете же вы за руль в таком состоянии?
– Мне тут недалеко, не умирать же здесь.
Девушка помогла ему встать и отряхнуть песок, а его снова качнуло.
– Давайте вы не поедете за рулём? Если недалеко я вас довезу. Я умею водить.
– Дойти бы для начала.
Невероятная слабость, голова кружится, мышцы затекли, и ноги не идут.
– Что с вами? Как вы тут оказались?
– Слишком много вопросов.
Наконец, почти повиснув на своей спасительнице, они дошли до машины. Глеб облокотился на стойку дверцы, не в силах больше сделать ни одно движение.
– Ключи в кармане куртки, вытащи, пожалуйста.
– Такая машина шикарная, совсем новая, я боюсь садиться за руль.
– Забей, претензий не будет. Довези, а потом я тебе такси закажу.
Такой молодой, красивый, явно обеспечен и так болен… Жалко. Хотя всё может быть, может и не болен, а отходняк от наркотиков, раз алкоголем не пахнет. Лучше держаться подальше. Глеб рухнул на пассажирское сиденье, выпил воды, бешеное сердцебиение, отдышка… путь до машины дался нелегко. Девушка с опаской села за руль. Спутник был совсем бледный, на лбу испарина, наверное, стоило вызвать скорую помощь.
– Как вас зовут? – спросила она, аккуратно трогаясь с места.
– Дэн… Чёрт, забыл, Глеб.
С ним явно что-то не так.
– Наркотики? – спросила она.
– Какие, к лешему, наркотики? Не балуюсь я этим, недавно из больницы, плохо себя чувствую.
Девушка припарковалась у указанного им дома. Зачем она бросилась ему помогать? Вызвала бы врачей и всё, а то вся изнервничалась за рулём такого автомобиля.
– Прям спасла, спасибо тебе. Дальше я сам. Возьми такси, – он сунул ей купюру в руки, – Бежать обратно далеко.
Она ушла, Глеб долго сидел в машине, набираясь сил, наконец, смог выйти и открыть дом. Дом был новый, абсолютно пустой, без мебели, не было даже коврика, на который можно было бы прилечь. Его трясло от озноба, но одежды запасной не было, пледа и одеял тоже. Ладно, попробует согреться кофе или, на крайний случай, чаем. Но кухня была девственно чиста и пуста, ни кофемашины, ни чайника, ни посуды, а вода только из-под крана. Глеб лёг на пол, вместо подушки – рука, он как смог укутался своей курткой и провалился в сон. К нервному срыву добавилась ещё и сильная простуда, у него поднялась температура, саднило горло, бил озноб, не было одеяла, лекарств, еды, горячей питьевой воды. Телефон разрядился, никто не искал его в пустом доме, всем было на него наплевать. Интересно, если он умрёт, скоро ли его тут обнаружат? Или он уже сгниёт окончательно? Вот Лена наверно, огорчиться, что в такой красивом новом доме и такой ужасный запах. Сжавшись в комок на холодном полу, в полуобморочном состоянии, он пролежал четыре дня, как брошенный пёс, он совсем ослаб, но твёрдо осознал, что ему никто не поможет, надо как-то спасаться самому. Вот ведь парадокс, и денег теперь полно, а он умирает от голода и отсутствия врачебной помощи в шикарном многомиллионном доме. Как не хочется вставать, как кружится голова и тянется обратно на пол, ставший таким родным… Но не умирать же тут в самом деле, как раз тогда, когда он решил жить. Идя по стенке, где-то ползком, падая, он добрался до машины. Он ещё тут ничего не знает, но в центре посёлка должен быть какой-то магазин и аптека, надо только как-то доехать, и не упасть в обморок за рулём. Вот ведь, когда искал смерти, никак не получалось, а теперь вроде проснулась воля к жизни, но вероятность погибнуть велика. Соберись, Глеб, соберись, тут недалеко, выпьешь кофе в каком-нибудь кафе, сразу полегчает. Медленно, предельно аккуратно, поминутно останавливаясь, он доехал до центра, а подкрепив силы в кофейне, смог добраться до города. Сейчас зайдёт домой, если Елена ещё там, то он возьмёт вещи и поедет в квартиру Даниила, но лучше бы её там не было.
– Глеб, где пропадал? – радостно воскликнул Вовка.
– Мать где?
– Уехала пару дней назад. Сказала, что ты снова будешь обо мне заботиться.
Глеб с облегчением вздохнул. Сходив в горячий душ он, наконец, отогрелся, надел тёплый спортивный костюм, выпил лекарства и залез в кровать. Поправится и займётся загородным домом, наймёт дизайнера, обставит дом, закупит всё необходимое.
Когда Елена следующий раз появилась дома, в Петербурге, живот уже был довольно большим. Она сама вся резко постарела, отекла, видимо беременность давалась ей тяжело.
– Уфф, – упала она на диван в гостиной, – не думала я, что будет так тяжко. С вами было всё проще.
– Ты тогда была значительно моложе, – с отвращением смотрел на неё Глеб.
Всегда красивая, стройная, ухоженная мать превратилась в какую-то полноватую бабу с тусклыми волосами, отёкшим лицом, с мелкими прыщами на коже. На ногах вздулись вены, подмышками – пятна пота.
– Я так плохо себя чувствую, еле полёт перенесла.
– А чего прилетела то? Рожать в Штатах ведь планируешь
– Рожать, конечно, мне нужен гражданин США. Прилетела потому что супруг не должен меня такой видеть, немного поживу здесь, и уже поеду туда, в госпиталь.
– И какой у тебя срок?
– Около семи месяцев. Принеси мне попить, пожалуйста, я не в силах встать, так болит.
– Может врача?
– Нет, у меня постоянно болит, это нормально, – отмахнулась Елена. – Принеси водички, и я посплю немного.
Глеб пожал плечами, принёс ей воды и занялся своими делами. Глубоко ночью его разбудили нечеловеческие крики. Кричала Елена. Глеб вскочил, натянул спортивный костюм и побежал к ней. Мать лежала на полу, корчась от боли, ноги раздвинуты и согнуты в коленях, на полу и по ногам хлестала кровь. Вовка уже выскочил из своей комнаты, весь трясся, выл от страха, глаза были закатаны, этого еще не хватало. Глеб схватил Вовку за шею, вытолкал его в другую комнату и захлопнул дверь. Елена стучала ногами и гортанно ревела. Она разорвала на себе одежду, держалась за живот, а кровь сгустками вытекала из неё. Глеб на секунду закрыл глаза, выдохнул и подошёл к ней. Надо вызвать скорую помощь, может они ещё спасут ребёнка, хотя судя по всему, вряд ли. Но Глеб вспомнил, что у него разрядился телефон, и он не стал на ночь заряжать его.
– Где твой телефон? – спросил он Лену.
Но Лена взвыла, но ничего не ответила. На тумбочках, в сумочке телефон он не нашёл. Глеб выскочил к Вовке.
– Телефон свой дай быстро, врача вызвать.
– Неееетууу, сломааааал, – сквозь икоту, пробормотал Вовка.
– Твою мать.
Глеб поставил свой телефон на зарядку. Но пока тот хоть немного зарядится, пройдёт время. Преодолев приступы тошноты, он вернулся к Елене. Она рожала, кричать сил у неё уже не было, она обмякла, была в полуобмороке, стоял жуткий запах крови, Глеба мутило, но надо было как-то ей помочь. Он приподнял мать за подмышки, прислонил к дивану, раздвинул ей ноги.
– Давай тужься, – встряхнул он её, – Вытолкни всё из себя. Давай, – почти кричал он на неё.
Елена сделала над собой усилие, и наконец что-то кровавое, мёртвое вывалилось из неё, и она провалилась в обморок. Глеб добежал до ванной, его вывернуло. После этого он выдернул телефон с зарядки и вызвал скорую помощь. До приезда скорой, он сидел рядом с Еленой, стараясь не смотреть на её истерзанное тело и на нечто, что она родила. Ничем помочь он больше не мог. Приехала бригада, один врач занялся Еленой, второй принялся что-то писать. Глеб сидел в кресле и курил, отвечая на вопросы. Тот, что писал с сочувствием посмотрел на Глеба.
– Вы ей кто? Супруг?
– Сын.
– Сочувствую, молодой человек, что вам такое пришлось видеть. Советую, обратиться к психологу, травма на всю жизнь может быть.
– Справлюсь.
– Ну ребёнка мы бы всё равно не спасли, он, видимо, ещё умер в утробе. А мамашу спасём. Не переживайте. Гарантировать, что ещё она сможет родить не могу, но жива будет.
Глеб кивнул. Потом он помог спустить Елену на носилках до машины скорой помощи и вернулся домой. Уже светало. Вовка, привалившись, спал в столовой, но дышал ровно, спокойно, и Глеб решил его не будить. Он налил себе щедрую порцию виски, выпил залпом, и налил ещё, надо уничтожить мерзкий привкус во рту. Зайдя в комнату, где была Елена, он опять почувствовал тошноту, теперь надо всё это убрать. Нет, сначала он напьётся, прежде, чем дотронется до всего этого. Напьётся и запомнит этот момент, своих детей, после увиденного, он не захочет никогда.
Через несколько дней Елена появилась дома, она, как и раньше, была стройной, отёки ушли, но в глазах жизнь погасла.
– Что я скажу супругу? – вздыхала она, глотая алкоголь.
– То есть то, что я почти что принял вашего мёртвого ребёнка, тебя мало волнует? Заметь, я не врач, такие зрелища не по мне.
– Да брось, Глеб, ты ж не девственник, девок, небось, трахаешь, и бывает вот такой результат. Так что, если не планируешь детей, предохраняйся.
– Сам, конечно, я не догадался до этого. Спасибо за совет.
Елена открыла бутылку вина и налила себе большой бокал. Затем вскрыла пачку обезболивающих таблеток, и запила алкоголем. Глеб пожал плечами и уехал из дома. Вернулся он поздно вечером, в столовой нашёл две пустые бутылки из-под вина и полупустую из-под коньяка. Мамаша сегодня разошлась вовсю: глушит боль алкоголем и таблетками. Надо зайти к ней в комнату, посмотреть, вдруг перепила, плохо ей. Глеб зашёл к ней в комнату и застыл на пороге. Елена валялась на кровати, раздетая по пояс, в одной руке сигарета, в другой – бокал. А к её обнажённой груди присосался Вовка и что-то мурчал, как котёнок. Глеб остолбенел, потерял дар речи. Елена, увидев его, пьяно захихикала.
– У меня пошло молозиво после выкидыша, мне так лень сцеживать, Володя помогает.
– Ты своём уме???
Глеб взял Вовку за воротник и отшвырнул от Елены. Вовка явно был не в себе, он был возбуждён, у него дёргалось лицо, вся эта ситуация вызвала припадок. У Елены из соска сочилась жидкость, а Вовка всё не мог оторвать взгляд от груди в нервном возбуждении.
– Оставь Вову, я же вас грудью не кормила, вот появился повод.
Глеб отвесил матери оплеуху.
– Ты совсем чокнулась? Перепила? Ты чего творишь?
– Вова, – жалобно сказала Елена, – мамочку избивают.
Вовка со звериным воем накинулся на Глеба, но тот уложил его одной рукой.
– Ты довела его до припадка, ты не видишь?
– Ну вот пососал бы грудь и успокоился, ты что не знаешь, как детей успокаивают?
Елена ещё раз получила наотмашь по щеке.
– Он тебе что, младенец что ли? Он мужик взрослый, у него в штанах всё встало от твоих игр в маму.
Елена приподнялась на кровати, но даже не подумала запахнуться.
– Если ты ещё раз выкинешь что-то подобное, ей богу, я поменяю замки, и ты сюда больше не придёшь. Застегнулась быстро.
– Ой, вышел из могилы и давай командовать!
Глеб поднял лежащего Володю за шиворот и оттащил того в его комнату. Он сделал ему укол, который выписал врач во время подобных приступов, дал воды и уложил в кровать. До утра он не проснётся. Елена закрылась у себя с бутылкой, и Глеб надеялся, что она напьётся окончательно и заснёт. Однако через час в дверь раздался звонок. Глеб не успел выйти из своей комнаты, как Елена уже открыла дверь. Он услышал пьяный мужской голос, звон стекла. Она кого-то позвала к себе, она совсем с катушек съехала? Она что будет с кем-то трахаться, если пару дней назад у неё случился выкидыш? Глеб нервно закурил, уйти из дома он не мог, надо было присматривать за Вовкой. И, действительно, скоро раздались стоны. Глеб надел наушники, это невыносимо. Он и раньше, будучи ребёнком, слышал стоны из комнаты матери, но сейчас она перешла все границы. Глеб так и задремал, не вынимая наушников, но ночью его разбудил телефонный звонок. Звонил консьерж.
– Что там у вас происходит? Крики, ночь на дворе, сейчас полицию вызову.
– Не надо, сейчас успокоимся.
Глеб выключил музыку. Действительно, из комнаты матери раздавался уже нечеловеческий вой. Прежде всего Глеб заглянул к Вовке, тот спал. Тогда он дёрнул дверь Елены – на замке.
– Эй заткнитесь, – сказал он, – а то полиция приедет.
