Твёрже алмаза

– С кем?!

– С тем, – отрезала Фиона.

– Я не понимаю…

– Ты прекрасно всё понимаешь! Я запрещаю. Тебе понятно?

Каролина застыла, не веря, что этот жёсткий тон и резкие слова мать действительно обращает к ней.

– Это не шутки. Мы в отчаянном положении. Денег совсем нет.

– Я знаю, что их нет, – строптиво тряхнула головой Каролина.

– Твой отец попал в беду. У него куча долгов, – скороговоркой заговорила Фиона, отводя глаза, словно прячась от взгляда дочери. – Твоим единственным преданным будет лишь громкое имя. Ты понимаешь? Ваша с сестрой красота и наше имя единственный козырь, что мы теперь имеем. Предложение маршала Кайла немыслимая удача. Без него нам не выбраться.

Каролина недоверчиво смотрела на мать, как на незнакомку.

– Вы готовы продать меня человеку с репутацией сумасшедшего безумца, задирающего юбки всем подряд?

– Молчи, глупая девочка! И не дерзи мне!

– Матушка…

– Довольно, Каролина. Пришла пора положить конец твоему своеволию.

– Почему я должна расплачиваться?

– Не будь такой эгоисткой!

– А разве я эгоистка?!

– Ты хочешь, чтобы мы все втроём – я, ты и твоя сестра, работали белошвейками? Чтобы фамильные вещи твоей семьи распродали с аукциона? Чтоб репутация нашей семьи развеялась в прах? Скажи, ты этого хочешь?

– Зачем? – с горечью спросила Каролина, нервно комкая руками платок. – Зачем герцогу жениться на девушке, чьё положение в обществе не блестящее? Чьё состояние под вопросом? Вам не кажется это подозрительным и странным, матушка?

Лицо графини омрачилось искренней скорбью и сочувствием:

– Каролина, дочка…

– Я бы поняла, реши он сделать меня своей любовницей. Но – женой?..

– Герцог, как честный человек, никогда не поступит столь низко с девушкой благородного происхождения.

– Уж лучше бы поступил!

– Что ты такое говоришь?! – ужаснулась мать.

– Любовница – это на время. Любовницы надоедают и от них избавляются. Но жена – это пожизненные кандалы! Их не скинешь! О, матушка! Умоляю вас, каким бы не было отчаянным наше положение, не продавайте меня человеку, который совершенно точно не сможет меня ни любить, ни уважать! – взмолилась Каролина, падая перед матерью на колени и прижимаясь щекой к материнской ладони.

Графиня опустилась на колени, обнимая плачущую девушку:

– Доченька моя! Ты можешь на меня обижаться, но в сложившихся обстоятельствах предложение герцога на самом деле великодушный поступок.

– Ушам не верю!

– А ты поверь. Маршал одно из первых лиц в королевстве. Он богат, знатен, хорошо собой, как бог. В чём проблемы?

– Мне семнадцать – ему за тридцать. Он слишком стар для меня.

Графиня рассмеялась:

– Другой причины не нашлось?

– Вы всё сказали правильно. Кто такой маршал, а кто я? Вас не настораживает эта его необъяснимая прихоть?

– Если вспомнить ваш танец на балу, то причина его сватовства становится очевидной: он просто хочет тебя. Этот человек может позволить себе осуществлять любые прихоти. Ты молодая, невинная девушка из хорошей семьи. Ему пришла пора жениться. Так что ничего странного я не вижу.

– У вас на всё есть ответ! Я не хочу выходить замуж за вашего совершенного герцога! Не хочу! Слышите?!

– Хочешь – не хочешь, пойдёшь. Сейчас не до капризов. Благополучие всей семьи на волоске. И твой долг…

– Я отказываюсь платить долги подобным образом! Хотите связать нашу семью с Кайлами? У вас есть Силена. Она наверняка не будет против. А меня вам не заставить. За герцога я замуж не пойду! Не пойду, хоть режьте!

– Каролина!

Но, хлопнув дверью, она уже выбежала из кабинета.

Её шаги гулким эхом разносило по пустому дому.

Эта пародия на сватовство немыслимое дело. Каролина не могла даже представить себя рядом с таким человеком, как Сид Кайл. Она нисколько не отрицала его привлекательности и не умаляла достоинств. Но рядом с ним словно становилось меньше воздуха. Никак не удавалось вдохнуть полной грудью, говорить в полный голос или быть самой собой. Она поневоле словно начинала играть роль.

Жить с маршалом всё равно, что носить высокие каблуки, не снимая. Выглядит привлекательно, но на деле мучение.

Каролина не могла сидеть на месте. Стены давили на неё. Несмотря на обилие прохладного воздуха и белизны она задыхалась в родном доме.

– Принести амазонку, – приказала она горничной. – Я хочу прогуляться, – добавила не терпящим возражения тоном.

Она сама не верила в то, что собиралась сделать. До конца мысль словно не формировалась, оставаясь на задворках сознания.

– Я скажу, чтобы вам выделили сопровождение, мэм, – начала горничная, но Каролина лишь плечом нетерпеливо повела.

– Оставь. Ничего не нужно.

– Миледи, девушка вашего круга не может выходить на улицу одна.

– Я сказала: оставь мне я в покое!

– Вынуждена доложить госпоже о вашей прогулке.

– А разве я мешаю? Докладывай, кому хочешь.

Понимая, что мать непременно постараемся помешать, Каролина поспешила покинуть дом, почти бегом выбежала за ограду на заснеженный бульвар.

У кондитерской лавочки всегда стояло несколько наёмных экипажей. Не раздумываясь, она двинулась к ним.

– Вы знаете, где находится дом маршала Кайла?

– Конечно, госпожа. Особняк великого герцога известен всем.

– Прекрасно. Отвезите меня туда без промедления.

Каролина опасалась, что мать помешает её затее не зря. В дверях родительского дома она заметила движение и поспешила нырнуть в экипаж.

– Не беспокойтесь. Довезу, как драгоценный хрусталь, – игриво подмигнул извозчик.

Каролине не было дела до его игривого настроения. Оно её только раздражало.

Промелькнула мимолётная мысль о том, что ехать одной в наёмном экипаже плохая идея – небезопасно. Но она отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Запрячь собственную карету ей никто не позволит, поэтому придётся рискнуть.

Спроси её кто, что она собирается сделать, чего хочет добиться, Каролина ответить внятно бы не смогла. Она действовала больше на инстинктах, чем разумно.

Экипаж был открытый. Морозный воздух студил щеки. Сколько не куталась Каролина в горностаевое манто, не помогало.

– Тпру, лошадка! Приехали, барышня. Вот он, знаменитый особняк в котором обитает ваш маршал. Уверены, что не хотите передумать? Я живо отвезу вас назад. К этим воротам много дамочек приезжает. Слишком много. Но вместо ожидаемой радости частенько им слёзы лить приходится. Не знаю, мёдом вам намазан этот герцог. Будто других нет?

Смерив наглеца ледяным взглядом, Каролина протянула ему деньги.

– Можете быть свободны.

Обжигающий холодом ледяной ветер донёс звон часов, возвестивший, что время перевалило за полдень.

Холодный воздух окончательно отрезвил Каролину.

«Зачем я здесь?» – спросила она себя, разглядывая то, что извозчик назвал особняком, но что в действительности выглядело как настоящий дворец, лишь немногим уступающим размером королевскому.

Тысяча мыслей промелькнуло в голове, пока Каролина глядела на засыпанную снегом подъездную аллею, подёрнутую темно-сизой дымкой тени.

Снег с деревьев осыпался на плечи и снежинки сверкали под промелькнувшими лучами солнца ярче любого бриллианта. Мороз зажигал румянец на бледных щеках и увлажнял ресницы.

– Леди Фисантэ? – услышала Каролина знакомый голос и обернувшись, встретилась взглядом с Питером.

Глава 5. Предложение от которого нельзя отказаться

– Что вы здесь делаете? – спросил Питер, удивлённо глядя на неё.

Каролина подумала, что Питер выглядел сейчас даже красивее, чем прежде – чем всегда. При мысли о том, что скоро она потеряет его окончательно, Каролине хотелось заплакать.

Но плакать она не могла. Поэтому разозлилась.

– Я пришла поговорить с вашим лордом.

– О чём? – то ли удивился, то ли насторожился Питер.

– Я должна доложить об этом оруженосцу? – насмешка Каролины была полна злого сарказма. – Что ж, извольте! Не более часа назад матушка настаивала на том, что господин герцог сделал мне предложение. Я хочу услышать об этом от него лично.

– Вот как? – выдохнул Питер.

– Вы не знали?

Он поднял на Каролину глаза и в его взгляде промелькнула боль.

– Нет.

– Признаться, для меня предложение маршала тоже сделалось неожиданностью.

Как глупо говорить слова, значения почти не имеющие, когда твоё сердце разрывается от боли. Как нелепо стараться выглядеть равнодушной и насмешливой перед человеком, на груди которого охотно расплакался бы в поисках утешения.

– Право, не знаю, будет ли это удобно, – протянул Питер нерешительно.

Румянец на щеках юноши разгорелся ярче:

– Господин герцог сейчас не один. У него гости… вернее, гостья…

– Чудесно! – воскликнула Каролина.

Хотя на самом деле ничего чудесного, конечно, не было.

– Гости господина маршала меня беспокоят мало. Мои целям они не помешает. Скорее наоборот. Так вы впустите меня?

Наверное, Каролина выдохнула бы с облегчением, ответь Питер отказом. Но вместо этого он со вздохом вставил металлический ключ в калитку и легко провернул его, взмахом руки приглашая войти. На мгновение Каролину охватило острое желание развернуться и убежать.

С самого начала она была уверена в том, что задуманное ею вряд ли удастся осуществить. Её остановит мать или она не найдёт дом будущего жениха. И уж совершенно точно ей никак не удастся в него войти.

Но вот она стоит в трёх шагах от цели и готова повернуть вспять. Неужели она такая трусиха? Да и чего ей бояться?

– Миледи, вы идёте? – не сводил с неё Питер вопросительного взгляда.

Наверное, тоже надеется, что она развернётся и убежит?

– Готова следовать за вами, сударь. Ведите меня к вашему лорду, – вскинула Каролина подбородок.

Снег хрустел под ногами. От мороза зябли руки. От волнения и лёгкого морозца щёки разрумянилась без всякой краски. Вьющийся золотистый локон выбился из-под капора. Дыхание сбилось.

Питер первым подошёл к двери, утопающей в нише и провернул в очередном замке очередной ключ:

– Прошу, миледи.

Каролина вошла, озираясь опасливо, но не без любопытства. Жилище человека может многое о нём рассказать. Не меньше, чем его одежда или окружение.

Вслед за Питером она прошла по коридору, выведшему на широкую лестницу.

Сердце так колотилось, что Каролине начинало казаться, что она вот-вот упадёт в обморок. Как сквозь сон слышала она женский голос. Кажется, даже смех?

– Сударыня? – окликнул Питер.

Но Каролина, словно лошадь, закусившая удила, уже никого не слушала. Толкнув дверь, остановилась на пороге кабинета, из которого так и несло навязчивым запахом лилий. Сей женственный аромат плохо сочетался с мужской обстановкой – стены помещения было сплошь увешаны оружием и охотничьими трофеями.

Женщина сидела на коленях у знаменитого маршала. Взгляд Каролины скользнул по её рассыпавшимся тёмным водопадом волосам, по красивой форме рук, обвивающих мужские плечи, по расшнурованному корсажу, обнажившему полную грудь. Тонкие, слишком длинные для мужчины пальцы маршала интимно сжимали бёдра любовницы.

– Сэр, к вам пришли, – услышала Каролина за своей спиной голос Питера, докладывающего лорду о её визите.

Сид Кайл обернулся. Взгляд синих глаз обжёг Каролине лицо.

Благовоспитанной барышне её круга следовало бы гордо, с достоинством удалиться, вместо этого она просто стояла и смотрела.

Каролина и себе самой вряд ли смогла бы ответить честно, что шокировало её сильнее: лицезрение любовных игрищ господина маршала, не отличающегося разборчивостью в утолении своих аппетитов? Или то, насколько это неприличное зрелище одновременно и взбудоражило, и напугало её.

– Леди Фисантэ? Дорогуша, – обратился он уже к любовнице, – вынужден прервать наше увлекательно занятие. Вернусь, как только закончу это маленькое дело, – тёмная бровь слегка приподнялась, в то время как тонкие пальцы, украшенные массивными перстнями лениво, потрепали женщину по волосам.

«Как будто собаку гладит», – пронеслось в голове у Каролины.

Маршал ловко снял женщину с колен, оправляя одежду, прибывающую в живописном, говорящем беспорядке.

– Леди Фисантэ, признаться, никак не мог ожидать вашего визита. Я не слишком жалую непрошенных гостей.

– Не затрудняйте себя ненужными объяснениями, – через сжатые губы проговорила Каролина. – Я пришла сюда вовсе не как ваша гостья. Нам… нам нужно серьёзно поговорить.

Голос её звенел от волнения. А маршал Кайл смотрел на неё взглядом слепого, насмешливо и высокомерно скривив губы.

– Как будет угодно. Дорогая, – поцеловал он руку полуобнажённой куртизанке, – я, судя по всему, скоро вернусь. Леди Фисантэ, вас не затруднит проследовать за мной в другую комнату? А вы, Питер, зайдите ко мне после того, как я закончу беседовать с юной леди.

Каролина вслед за хозяином дома вошла в просторную, светлую комнату, назначение которой она с первого взгляда затруднилась определить. Нечто среднее между кабинетом и комнатой для отдыха.

Большие окна выходили на заснеженный парк, окруживший дом. За стеклом сонно носились мохнатые снежинки налипая на широкий карниз и ветви деревьев. Широкие стволы успели покрыться снегом. Их подножие снег окутал, как одеялом.

Тем приятнее был контраст тепла и вид весело танцующего в камине огня.

Непринужденно упав в кресло, Сид Кайл сделал приглашающий жест рукой:

– Прошу, располагайтесь, сударыня. Могу предложить вам напитки. Полагаю, чашка ароматного чая уместна после прогулки на свежем воздухе? Какой предпочитаете? – с изысканной учтивостью предложил он.

Каролина чувствовала, что теряется. И от роскоши самого дома, и от самоуверенности его хозяина и от того, что сама ни в чём не уверена.

– Не надо мне вашего чая, – ворчливо протянула она, мотнув головой.

Кайл склонил голову на бок, мгновенно сделавшись похожим на хищную птицу, выслеживающую добычу. Невольно в голову шло сравнение с коршуном, охотившемся на мышь.

– Чего же вы, миледи, в таком случае хотите?

Во взгляде, обращённом на себя, Каролина прочитала равнодушие. Даже скуку. И разозлилась.

Вскинув голову, процедила сквозь сжатые губы:

– Поговорить.

– Может быть, скинете хотя бы капор? Здесь и без того не холодно, а, судя по вашему взгляду, вы планируете жаркую дискуссию. Можете вспотеть, там и до простуды недалеко.

От подчёркнуто вежливого тона, не скрывающегося, впрочем, насмешки, так и веяло издёвкой. Каролина почувствовала себя оскорбленной.

– Мне сообщили о вашем предложении, сударь, – воинственно заявила она.

– Что-то непохоже, чтобы вы пришли изъявить радость по этому поводу.

– Наверное, потому, что никакой радости я и не испытываю!

– Выходит, вы из тех разборчивых девиц, которым трудно угодить. Чем моя кандидатура в качестве мужа вас не устраивает?

Тёмная тонкая бровь лорда слегка приподнялась, придавая лицу выражение иронии, до этого звучавшей лишь в голосе.

– Вы изволите издеваться? – аж притопнула ногой Каролина

Сид Кайл оставался невозмутимым:

– Отнюдь. Мне действительно очень интересно, что плохого провинциальная дворяночка может найти в честном предложении от одного из первых людей в государстве?

– Ваше самомнение оправдано, сэр. Вы красивы, богаты, известны. Многие женщины хотят вас, но я к этим женщинам, к счастью или нет, не отношусь, – упрямо тряхнула головой Каролина. – Мне безразличны как ваше богатство, так и ваша красота. Чести называться вашим родовым именем я также никогда не добивалась. И… я не люблю вас, сударь! Со своей стороны, не могу представить причину, побудившую такого человека, как вы, сделать это абсурдное, с какой стороны не погляди, предложение. Положение моей семьи в обществе, правда, не из последних, но вам ведь не чета. И, к тому же, для вас ведь наверняка не секрет, что мы почти разорены? Сама я не блещу никакими талантами, способными выделить меня из числа прочих леди на выданье. Тогда – почему? Зачем вы это делаете?

– Хм-м? – в задумчивости подпёр подбородок рукой Сид Кайл. – Вариант, при котором вы можете казаться мне привлекательной сами по себе, не рассматривается?

– Нет, – поспешно выпалила Каролина, краснея. – Вы видели меня на балу единственный раз.

– И что? По-вашему, одного раза мужчине недостаточно, чтобы рассмотреть женщину? Или, по-вашему, мужчины женятся только из меркантильных соображений? А как же любовь? Романтика? Страсть?

Он всё-таки издевается, пытаясь выставить Каролину самовлюблённой дурой!

– Для таких, как вы, страсть недостаточный повод дать себя окольцевать, – покачала головой Каролина. – И не неискушённой девушке пленить ваше опытное сердце, сэр. У вас нет причин желать меня в жёны, сэр. Ведь едва ли я кажусь вам привлекательнее, чем вы мне.

– Я не кажусь вам привлекательным? – в ярких синих глазах промелькнули огоньки, похожие на веселье.

– Нет, сэр, – со спокойной серьёзностью, будто отвечая выученный урок, ответила Каролина. – Вы мне не нравитесь.

– Это почему же?

– Вы для меня слишком красивый, слишком богатый, слишком умный, слишком опытный и… слишком старый. Ваше предложение лестно, но я не могу и не хочу принять его.

Кайл даже глазом не моргнул. Просто сидел и, небрежно откинувшись в кресле и с видимым удовольствием рассматривал стоявшую перед ним девушку.

Наконец, устало вздохнув, будто необходимость объяснять очевидные вещи была ему тягостна, но он с ней мирился, произнёс:

– Вы не можете что-то принимать или нет, леди Фисантэ, по той простой причине, что не достигли совершеннолетнего возраста. Все решения за вас принимает опекун. В данном случае – ваши родители. Ваша мать приняла моё предложение и сомневаюсь, что ваш отец осмелится ей возразить. Не вижу смысла терять время на обсуждения того, что уже решено.

– Не верю, что вы будете настаивать на этом глупом браке!

– Жаль разочаровывать, но вы правы – буду.

Каролина почти с мольбой подняла взгляд на совершенно чужого, чуждого ей во всех проявлениях человека, пытаясь представить себя хозяйкой его дома.

Ничего не выходило. Не получалось.

– Почему? – с тоской спросила она, так крепко сжимая одной рукой пальцы другой, что те жалобно хрустнули, заставив господина маршала поморщиться. – Зачем вы это делаете?

– Для вас действительно так важно знать? – синие глаза смотрели на Каролину холодно и спокойно. – Я могу выполнить ваше желание и сказать правду. Только вот не уверен, что она вам понравится. Правда, как и свобода, вещь омерзительная. На самом деле лишь единицы способны её переварить. Ну так что?

Сид Кайл медленно поднял голову и посмотрел Каролине в глаза, будто бросая ей вызов. От прямого, ожидающего и в то же время равнодушного взгляда Каролине сделалось совсем холодно. Не спасали ни камин, ни салоп.

– Нужна вам ваша правда, леди Фисантэ? Вы вольны уйти, покуда она ещё не прозвучала. А если всё-таки решите остаться, я бы на вашем месте присел.

Каролина не шевельнулась, кусая губы. Желание сбежать было острым, но она слишком далеко зашла чтобы отступать.

Не в силах больше выдерживать пронзительный и тяжёлый взгляд маршала, Каролина поглядела в окно, стараясь взять себя в руки. Главное не сорваться сейчас в отвратительную истерику.

Так хотелось запустить ногти, обдирая в кровь это отвратительно красивое лицо! Кинуться с визгом и выместить пылающую в сердце ненависть, неприятие даже мысли о возможной связи с этим человеком, ударами! Лупить бы куда попало, как во время стычек со старшим братом, Джорджем. В этом плане у гризеток и горничных есть существенное преимущество. Они могут опуститься до любого уровня, в отличие от благородных аристократок.

Впрочем, сомнительно, что с герцогом Кайлом даже самая наглая уличная торговка могла бы повести себя подобным образом. Было что-то в этом человеке, внушающее, – нет, не страх. Скорее почтение.

– Взаимопонимание – сложный процесс, сударыня. Снимите вашу чёртову шляпу и сядьте.

Каролина сорвала капор с головы, бросив его прямо на пол, на ковёр, и демонстративно уселась в кресло напротив маршала, с вызовом, гневно глядя на своего мучителя.

Лицо Сида Кайла ничего не выражало. Словно у каменного идола.

Потянувшись за бутылкой, он плеснул вина в оба фужера. Отсалютовав, подтолкнул его к Каролине.

– Я не пью, – отшатнулась она.

Пожав плечами, Сид пригубил своё вино:

– Ваше право знать истинное положение дел. Я выполню ваше желание, хотя для вас же было бы лучше подчиниться воле старших, не задавая лишних вопросов. Многие знания – многие печали. Старая, как мир, истина. Её редко принимают на веру.

– Вы говорите много лишних слов, – передёрнула плечами Каролина.

Скользнув по ней взглядом, тяжёлым и безразличным, маршал Кайл откинулся в кресле. Покрутив бокал в длинных пальцах, поглядел на свет словно пытаясь отыскать что-то в красной, засветившейся на солнце, жидкости.

Иллюзия была столь сильна, что на мгновение Каролине показалось, будто и она видит движущиеся тени. Хотя, конечно, это была всего лишь игра воображения.

– Вы, наверное, знаете, что наши семьи состоят в родстве? – начала он. – Не знаете? Ну, так знайте. Мы с вашей матушкой кузены то ли в третьем, то ли в четвёртом колене, но это не суть важно. Для меня куда важнее тот факт, что мой обожаемый старший брат, погибший при довольно трагических обстоятельствах, был в своё время влюблён в ФионуКайвэ. Сложись жизнь несколько иначе, вы могли бы величать меня дядюшкой, правда, вряд ли добрым? Не слишком-то я люблю детей. Особенно девочек. Вас, наверное, удивляет, зачем я об этом говорю? Чтобы вы поняли, по какой причине я проявил к вашей семье участие.

– Участие? – недоверчиво нахмурилась Каролина.

– Именно, – кивком подтвердил значение своих слов Сид. – Будь на месте вашего отца любой другой человек я отдал бы его в руки судьи, как он того, несомненно, и заслуживает, и спокойно смотрел бы на то, как его сбросят в долговую яму. Но в случае с Фионой всё меняется. Она молила меня о помощи, прося поставить между кредиторами и именем Фисантэ наше новое с вами родство. Я решил не отказывать по старому родству, знакомству и общему прошлому. Хотя, признаюсь, если бы не ваша привлекательная внешность, я не проявил бы такой сговорчивости, – со вздохом лениво сделал глоток вина господин маршал. – Ваш достопочтенный батюшка, господин Руан Фисантэ, как не прискорбно об это говорить, глупец.

Каролина почувствовала, как краска ударила в лицо:

– Как вы смеете! – возмущённо выдохнула она.

– Говорить правду не так уж словно, как это принято думать. Очень рекомендую попробовать. Может быть, вам даже понравится, сударыня. Хотя на это мало надежды. Как вы желаете, чтобы я называл человека, совершающего заведомую глупость? Определение «глупец» вам не нравится? Что ж? – снова пожал он плечами. – Пусть будет недальновидным.

Вино в бокале маршала закончилось и от потянулся к бутылке, чтобы плеснуть себе ещё.

– Помимо долголетнего знакомства с вашей матушкой, я так же имею сомнительную честь долгие годы знать также и вашего батюшку. Руан Фисантэ служил ещё моему старшему брату, уж сейчас точно сейчас не припомню, кем. То ли оруженосцем, то ли конюшим, то ли виночерпием? Он принадлежал к мелкопоместным дворянам, то есть был не тем лицом, кто запоминается навсегда и сразу. Когда, после смерти моего брата, ваша матушка вдруг приняла поспешное решение выйти замуж за одного из самых верных слуг почившего возлюбленного, а ваш дедушка (да покоится он с миром) не счёл нужным препятствовать этому браку, общество из уважения закрыло глаза на случившийся мезальянс.

– Вы смеете намекать, будто мой старший брат не сын моего отца?!

– Я ни на что не намекаю. Я лишь излагаю цепочку событий. А уж какие выводы делать и во что верить, решать вам.

Спрятав лицо в ладонях, Каролина тщетно пыталась овладеть собой.

– Это неправда! – сорвалось с языка. – Не может быть правдой!

– Ваша скорбь понятна, ваша боль естественна и даже возмущение вполне объяснимо. Вы вольны меня ненавидеть, если таков ваш выбор. Каждый из нас делает свой выбор и живёт с его последствиями. Ваш отец, ваша мать, я. И вы не исключение. Если вы не сможете смириться с мыслью о необходимости нашего брака я, естественно, не стану настаивать. Меня попросили сделать вам предложение, я оказал вам эту честь. Если вы ответите мне отказом, я приму вашу волю. Прошу лишь хорошенько подумать перед тем, как дать ответ.

Каролина опустила руки, отвернувшись к окну. За ним плавно летели толстые снежинки, похожие на мохнатых белых пчёл. Резкий порыв ветра и вот они истончились, превращаясь в острые иглы, летящие со всех сторон.

Начинался буран. За окном вскоре ничего нельзя было разглядеть. Будто туман пеленой встал.

Почему жизнь в одночасье способна стать такой сложной? Поднимется метель, закроет ориентиры и ты, продираясь сквозь вьюгу, перестаёшь понимать, где земля, а где небо и куда тебе нужно идти?