banner banner banner
Так становятся звёздами – 2
Так становятся звёздами – 2
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Так становятся звёздами – 2

скачать книгу бесплатно

– Вот демон! Как же такое могло произойти! Как такое допустили?! Змея подобралась слишком близко…

– Боюсь, что ты прав. И… – Гаитэ заколебалась, не уверенная в том, что эту новость следует сообщать сейчас. Но как умалчивать о таком?

– Что?

– Бюсь, моя мать может быть замешена в заговоре. Она сбежала сразу же, как всё началось.

Торн поднял на Гаитэ тяжёлый, придавливающие взгляд.

– Ты не стала пить вино, – с горечью, почти с ненавистью, проговорил он.

– Я никогда не пью. Ты же знаешь.

– Наша смерть с отцом была тебе выгодна!

– Если так, то зачем я сделала всё возможное, чтобы спасти вам жизнь?

Гаитэ не была удивлена подозрениями Торна. Зная его нрав и характер она к этому готовилась.

– Я на вашей стороне. Сейчас слишком много всего навалилось, чтобы нам ссориться. Мы должны быть едины. Все.

– Ты права. Ворота во дворец заперли?

– Кристоф посоветовал мне сделать это, как только мы поняли, что вас отравили. Эффидель с мужем здесь.

– Отлично. Всех посетителей гнать прочь! Болезнь мою и отца следует держать в тайне. Это поможет выиграть время.

– Мы можем попытаться, но вряд ли получится, – вздохнула Гаитэ.

Передав приказ Торна секретарю, она, напоив мужа целебным отваром из трав, которые должны были нейтрализовать остатки токсинов в его организме, направилась в покои императора.

Лекарь передал тревожное сообщение. Их Величества пришли в себя, но, скорее всего, не проживут до рассвета.

К собственному удивлению, Гаитэ не застала царственного свёкра в постели. Он велел отнести себя в тронный зал. Всё это было странно, нереалистично, жутко. Высокий зал, неровные всполохи факелов, эхо шагов, тени.

И умирающей в высоком кресле.

Рядом с Алонсоном стояли его дочь и любовь последних лет его жизни, красавица Франческа.

Жозе Рокор, муж Эффидель, стоял в отдалении.

– А, вот и ты, последняя из Рэйвов, – тихим, ровным голосом проговорил Алонсон. – Подойти ближе. Скажи, как мой сын?

– Пришёл в себя, Ваше Величество.

– Он будет жить?

– Вне всякого сомнения.

– Мы рады это слышать, – откинулся на спинку кресла император. – Известие скрашивают нашу боль, которую мы почти не в силах выносить.

Гаитэ, не говоря ни слова, приблизилась к императору и, присев у его ног, положила свои руки на его. Исцеление было невозможным, процесс интоксикации зашёл слишком далеко, но облегчить его муки она всё-таки могла. Правда, в изрядной степени разделяю их.

– Благодарю, дитя, – мужчина отнял ладони, покачав головой. – Но не стоит. Слишком поздно, – тяжело вздохнул он. – Слишком поздно для многого.

– Нет! – всхлипнула Эффидель. – Нет, папочка. Не покидайте нас! Мы не готовы…

– Дитя моё, к смерти нельзя подготовиться. В такой час, как мой, нужно быть благодарным за жизнь, которую прожил. А мы прожили интересную жизнь, о которой немногие могли бы мечтать. В этом дворце я видел и рай, и ад, вкусил сполна и любовь, и предательство. Здесь я видел смерть и не раз сам был её причиной. И все же, пусть на душе моей много грехов, я не жалею ни о чём. Люди могут говорить что угодно, но всё, что я делал, я делал для будущего процветания моей страны и воцарения нашей династии.

Императору каждое последующее слово давалось труднее предыдущего. Он тяжело дышал.

– До этого часа из всех войн, в каких довелось участвовать, я выходил с надеждой. Даже если проигрывал, всегда находил способ вновь начать игру с преимуществом в положении. Но в этот миг сердце наше не спокойно. Наши сыновья недостаточно сильны и мудры для того, чтобы править. Торн слишком самовлюблён, а Сезар… – дыхание императора всё учащалось, делаясь прерывистей. – Сезар слишком амбициозен. Оба слишком легко идут на поводу страстей. И единственная надежда, которую я даже сейчас храню в своём сердце, что ты сумеешь примирить непримиримое, найти равновесие там, где его изначально не было. Я должен был бы передать этот перстень тому из сыновей, кто займёт моё место на престоле. Но вокруг меня нет сыновей. Лишь женщины. Ты, как будущая королева и мать моих внуков, передашь этот символ власти вашему новому королю.

Тяжёлый перстень с кровавым рубином лёг в ладонь Гаитэ.

– Нет, отец, нет! – сжала руку отца, рыдая Эффи. – Не говорите так. Мы вылечим вас! Спасём. Правда же, Гаитэ? Ну скажи ему!

Но Гаитэ и без дара было видно, как душа Алонсона медленно, но верно покидает его бренное тело, отходит.

– Папочка! Как же мы будем жить без тебя?! – причитала, всхлипывая, Эффи.

– Если ты любишь меня по-настоящему, дитя моё, будь щедра, не держи меня больше здесь. И не плачь. Мне пора в последний, самый трудный бой, моя девочка. Пообещай позаботиться о них, – обратил он последний взгляд на Гаитэ.

– Обещаю, – кивнула та.

– Мой день подошёл к концу. Ночь близка… – выдохнул, угасая, Алонсон перед тем, как в последней смертной судороге упасть на руки плачущих женщин.

Спустя четверть часа Гаитэ была вынуждена войти в опочивальню мужа с тяжёлым известием:

– Ваш отец, Их Величество император Саркассора, Алонсон III, умер. Король умер. Да здравствует король!

С этими словами она надела оставленный кровавый перстень на руку мужу.

Какое-то время Торн хранил молчание, откинувшись на подушки, прикрыв глаза рукой. Потом тихо произнёс.

– Нам всем следует готовиться к худшему. Власть мало получить. Её нужно завоевать. А Бог свидетель – врагов у нас немало.

Глава 4

– Ваша Светлость, – подошёл к Гаитэ премьер-министр. – Мы не можем больше ждать. Наша обязанность перед поданными сообщить о смерти императора.

– Так делайте то, что должны.

– Откройте ворота! Откройте ворота! – гудела толпа, заполнившая всю площадь.

Стемнело. Среди ночи леденящим ужасом наполнял душу этот рёв, что страшнее звериного.

Факелы в руках толпы будили в душе Гаитэ, наблюдавшей с верхней галереи, застарелые, укоренившиеся фобии – её самым большим страхом было сгореть на костре.

Самые отчаянные из смутьянов сделали из бревна таран и теперь тащили его к воротам, что гвардейцы изнутри заперли на тяжелый засов. Те ходили ходуном на массивных петлях.

Толпа ревела и бесновалась. Мужичьё держало в руках импровизированное оружие от вертелов, на которых обычно жарили рябчиков, до заржавевшей сабли, неизвестно как попавшей в лачугу простолюдина.

– Что будем делать, Ваша Светлость? – вытирая пот с бледного лица проговорил кто-то из мужчин.

Судя по форме, один из военных. Кажется, капитан?

– Они вот-вот прорвутся.

– Чем можно противопоставить толпе, чтобы привести её в чувства? – вопросительно поглядела на него Гаитэ

– Нечто более действенное, чем простая алебарда и аркебуза.

– Тогда велите приготовиться мушкетёрам, – распорядилась Гаитэ. – И пусть готовят пушечные жерла. Раскалите до красна прутья. Если убедить толпу словом не удастся, нам придётся думать о наших жизнях и жизнях тех, за кого мы в ответ.

– Вы правы, мидели. Мы должны быть готовы дать серьёзный отпор, – одобрил её решение капитан.

Гаитэ плотней запахнула на себе плащ, подбитый волчьим мехом. Ночь была прохладной, да и страх, поднимавшейся в душе, порядком вымораживал.

– Что с нами будет? – услышала она рядом с собой встревоженный голос Эффидель, подошедшей неслышными, мягкими, как у кошки, шагами. – Что с нами со всеми будет, Гаитэ? Брат должен что-то сделать.

– Торн очень слаб, он едва дышит. Толку от него сейчас будет меньше, чему ему вреда от подобной активности.

– Как назло, от моего муженька никакой пользы! – с досадой притопнула ногой Эффи. – Знаешь, что он делал, когда я покинула наши покои? Он – молился! Представляешь? Молился!

– Иногда молитва бывает животорящей.

– Сомневаюсь, что она возымеет волшебное действие, если не предпринимать ничего больше.

– Мы отобьёмся, – постаралась успокоить Гаитэ девушку. – Дворец – неприступная крепость. Даже если чернь прорвётся во внутренний двор, это ещё не конец. В опасности не столько мы, сколько все эти люди. Если бы только можно было избежать большой крови, – вздохнула она.

Тем временем солдаты, вооружённые мушкетами, выстроились в два ряда напротив ворот в прямоугольное каре. После первого залпа первая шеренга должна была уступить место второй.

Если первые два огневых залпа не остановят людей, дальше сцепиться придётся в рукопашную.

Пролившаяся кровь могла либо испугать людей, либо окончательно превратить их в кровожадных зверей.

– Их голоса, – нервно передёрнула плечами Эффидель. – Похоже на рёв океана.

– Они вот-вот выбьют ворота. Нужно спуститься вниз.

– Зачем? – Эффидель посмотрела на Гаитэ, как на сумасшедшую.

– Чтобы в последний раз попытаться поговорить с людьми нормальным языком перед тем, как заговорим на языке оружия.

– Думаешь, с ними можно нормально разговаривать?

– Нужно попытаться хотя бы понять, чего они от нас требуют? Чего им надо?

Спустившись, Гаитэ встала перед воротами.

– Отворите! – велела она страже.

Все вокруг смотрели на неё с явным сомнением в её умственных способностях.

– Открывайте! – настаивала Гаитэ.

Гвардейцы, подчинившись, отошли в стороны. Тяжёлые деревянные воротины разошлись в стороны и в образовавшийся проём хлынул поток дубин, колов, топоров.

Всё, как кровью, залито багровым светом факелов.

Пока толпа с дикими воплями заполняла внутренний дворцовый двор, военные стояли молча, кто, положив руки на эфес клинка, кто, держа мушкет на мушке, кто, готовый запалить фитиль. Все бездействовали в ожидании приказа начать атаку.

– Вперёд! Бей! – кричали люди и лица их искажались, словно они были одержимы бесами.

Гаитэ ощущала присутствие тёмных духов так же явственно, как чувствуешь запах крови на скотобойне.

Она стояла в этом диком водовороте и не чувствовала страха – лишь печаль и решимость идти до конца, чего бы не стоило.

Вся предыдущая жизнь отдалялась от неё в этот момент, словно берег, от которого отчалил корабль, уходя в открытое море.

Она никогда не была маминым любимым ребёнком, папиной ненаглядной дочкой, деревцем, свежим цветком, который все холили и лелеяли. Её с детства жизнь приучила к бурям. Но то, что разворачивалось сейчас было хуже всего.

Последние остатки детства, последние пылинки невинности слетали с Гаитэ в этот страшный миг, когда она стояла один на один со Смертью, и только от её решения зависели дальнейшие события.

Она, Гаитэ, урождённая Рэйв, ставшая Фальконэ, познала тоску и боль в окружении величайших богатств этого мира. Тьму, скрывающуюся за блеском великолепием драгоценностей и богатством одежд. Дьявола, прячущегося за самыми прекрасными лицами.

Большинство людей уверены, что быть королём значит быть в безопасности ото всего, даже от капель дождя. Но вот она стоит, сжимая в кулаки руки с такой силой, что на ладонях остаются лунки от ногтей.

Одна.

На неё движется бессмысленная, из-за чего-то восставшая толпа. И никто и ничто не спасает её от участи быть разорванной в клочья и зарубленной топорами.

При виде женской фигуры, с ног до головы закутанную в белое, неподвижно замершей у высохшего фонтана, словно добровольная жертва, выступившая вперёд, толпа сбавила шаг.

Гаитэ бесстрастно и свысока глядела на людей.

Сегодняшний день, или, вернее, ночь, должны подвести черту под годом жизни, в котором Гаитэ столько тосковала, теряла и обретала, надеялась и разочаровывалась. Сейчас ей предстояло пройти через Врата Смерти.

В этот длинный, бесконечный, ужасный день они словно танцевали вместе, в паре. Или, скорее не танцевали – сражались. Пока счёт шёл один – один.

Но ведь это только разминка?

Две женщины в белом. Королева и Смерть. Тет-а-тет.

Гаитэ либо падёт, либо выживет. Прощай, прошлое! Прощай, маленькая, скромная, наивная, чистая монашка-чародейка, с душой, как лепесток лилии. Жизнь оставляет сальные пятна на всём. Чем чище полотно, тем ярче пачкающий его мазок.

Порвать связующие нити, расправить крылья, лететь сквозь бурю, чтобы поздороваться с Небом.