скачать книгу бесплатно
– Если ты о высадке войск валькарийцев в Тиосе, то да, я в курсе.
– В последнее время мы не были добрыми соседями, но никто не думал, что Руал поднимет против нас армию. Сейчас вся надежда только на Сезара. Но где гарантия, что он нас не предаст?
– Он так не поступит, – возмутилась Гаитэ.
– Почему? В прошлый же раз женился на сестре Руала против воли отца. А сейчас, если валькариец пообещает ему мой трон, почему бы Сезару и не переметнуться?
– Если бы Сезар планировал нас предать, он бы не требовал подкреплений для дальнейших сражений. У нас сейчас совсем другая беда – этого подкрепления взять неоткуда.
– О, духи, Гаитэ! Не думаешь же ты, что в этом деле разбираешься лучше меня? Поверь, гораздо проще, чем вести войны, переманить к себе противника. И король Руал рассуждать будет именно так. Не забывай, официально Сезар женат на его, и королю Валькары гораздо приятней будет видеть на троне Сезара, чем меня. Если наследников у Сезара не окажется (а, учитывая склонности его дражайшей супруги к девочкам, откуда им взяться?) Линтон сможет со временем претендовать на трон Саркассора.
– Думаю, тебе не о чём волноваться. Вряд ли Сезар разделяет планы Руала, даже если последний их и вынашивает.
– Я не верю, что Сезар останется мне верен.
– Духи, Торн! Существуешь же не только ты один. Есть ещё семья, есть государство. Твой брат не настолько беспринципен, чтобы предать всё, чем дорожит. И вообще, пока твой отец жив, разговоры о престолонаследии вести рано. Это почти измена. Лучше успокойся. Следует думать совсем о другом.
– А о чём же, по-твоему, мне следует думать? – с иронией вопросил он, вновь потянувшись за кувшином.
– Перестань, пожалуйста, пить. Сейчас как никогда, требуется твердость и трезвость мышления. Нам нужно войско. И деньги. Не исключено, что тебе придётся выдвинуться на восток, к морю, на помощь брату.
– Мне?!
– Да, тебе! Нужно собрать войско и раз и навсегда уничтожить осиное гнездо ещё до того, как они начнут наползать на наши земли, словно саранча. Помнишь, что говорил ваш отец? Вы должны быть едины – два солнца над Саркоссором.
– Ты согласишься отпустить меня на войну? – усмехнулся Торн, прищурившись глядя на жену. – Не боишься за мою жизнь, женщина?
– Погибнуть можно везде. И чем топить жизнь в вине, лучше использовать её с пользой и славой. Я не хочу, чтобы люди говорили, будто победой мы целиком и полностью обязаны Сезару. Одним титулом править не получится. Тебе нужна реальная власть. А её не получишь на блюдечке с голубой кайомочкой.
– Да, власть – это женщина. Её нужно суметь добиться. В твоих речах есть смысл. Завтра отправимся к отцу и обсудим всё с ним. А пока – иди ко мне, дорогая жёнушка и я в очередной раз докажу, какой желанной ты можешь быть.
– Почти такой же, как власть?
– Желанней, – притянул её к себе Торн. – Тебе ли бояться какой-то жалкой фрейлины? При дворе и так все знают, что я безумно влюблён в мою прекрасную колдунью, что она полностью завладела моим сердцем.
Гаитэ натянуто улыбнулась, прилагая титанические усилия, чтобы не заговорить об Азино. Не хотелось затевать очередную перепалку, а этим бы неизменно всё закончилось.
Нет, не стоит упоминать о прошлом. Может быть, тогда оно, как сорная трава, не прорастёт в будущее?
В чём-то Торн прав. Они проводили в опочивальне столько времени, что придворным не оставалось ничего другого, как перемигиваться и шушукаться. Большую часть времени Торн выглядел утомлённым и счастливым, и все ожидали со дня на день известие о том, что герцогиня понесла. А Гаитэ каждый месяц с затаённым облегчением убеждалась, что пока этого не произошло.
Хотя, чем тут радоваться? Долг королевы родить наследников своему королю. Так почему одна мысль о возможности появления ребёнка на свет пугала её до оторопи? Кто-то, кто будет зависеть от тебя столь полно, с кем ты будешь связан столь тесно? Нет, Гаитэ не желала стать матерью. По крайней мере, пока.
Когда Торн заснул, она долго глядела прямо перед собой застывшим пустым взглядом.
Последние месяцы она только и делала, что пыталась примириться с окружающей её действительностью. Игра в счастливую супругу ужасно выматывала. На самом деле Гаитэ не была ни спокойна, ни довольна, ни, тем более, счастлива.
Когда она была обычной девушкой из толпы, никому не было до неё дела, но теперь, чтобы она не делала, куда бы ни шла, на неё устремлялось тысячу любопытных взглядов. Каждые слово становилось поводом для тысячи пересудов.
На актёра, играющего на сцене, публика любуется час-два, от силы. На королей же взоры подданных глядеть не устают никогда. Ты всегда должен быть эталоном, примером для подражания, небожителем, не имеющим право на ошибку.
Но Гаитэ никогда не считала себя какой-то особенной. Ей было в тягость её положение.
На следующий день, как и было договорено, отправились в императорский дворец.
Там всегда было шумно. К Его Величеству всегда прибывали люди, и все, начиная от посыльных до нищенствующих младших братьев в захудалых саркассорских родах, толпились в просторных залах.
Несмотря на уже преклонные годы, Алонсон прекрасно справлялся с делами. Он всегда был собран, внимателен, скор в принятии решений и редко отказывал кому-либо в аудиенции, неважно, кто добивался встречи, лорд, духовное лицо или мелкий сквайр из отдалённых поместий. Никто не мог сказать, что Его Величество их не выслушал.
Эта повседневная рутина была для императора столь же любимым занятием, как фехтование или соколиная охота для его сыновей.
Встретив сына и невестку, Алонсон предпочёл уединиться с ними в личном кабинете.
– Я ждал тебя ещё вчера, – суховато заметил Алонсон, недоброжелательно касясь на Гаитэ. – Думал, ты приедешь один и мы сможем поговорить о делах.
– Отец, Гаитэ моя жена и у меня нет от неё секретов. Она в курсе происходящего и, заметьте, вовсе не от меня – от Эффи. Вертихвостка слишком много болтает.
– Все вы слишком много болтаете, – угрюмо отозвался Алонсон.
– Что ходить вокруг да около, подбирая выражения, отец? – пожал плечами Торн. – Дела идут хуже некуда.
– Тут ты ошибаешься, мой мальчик. Пока ты жив, в любом момент плохое положение вещей может сделаться ещё хуже.
– Оптимистично, нечего сказать! – фыркнул Торн, остановившись у камина и уставившись в огонь. – Ещё каких-то полгода назад можно было с уверенностью сказать, что трон наш прочен, как никогда. А сегодня мы можем потерять и власть, и королевство, и даже саму жизнь. А Сезар только тем и занят, что старается занять моё место – в вашем сердце, в сердце моей жены, на троне!
Алонсон устало поморщился:
– Прошу тебя, сын мой, не начиная старую песню снова. Нас это изрядно утомляет. Присядьте, – веле Алансон Гаитэ.
Она покорно села.
– Что касается ваших обвинений, сын мой, – продолжил император, –спешу напомнить, что мы верим вашему брату, который нам такой же сын, как и вы. Сейчас Сезар не подпускает войну к нашему порогу. Если он потерпит поражения, вражеские войска просочатся вглубь страны и тогда беды, настоящей беды, боюсь, не миновать. Нужно придумать, где взять деньги. Мы должны помочь нашему маршалу деньгами и оружием.
– Отец, возможно, будет лучше, если я сам отправлюсь в непокорные графства, чтобы усмирить их?
– Этого не требуется. Мы не можем допустить, чтобы оба наших сыновей подвергались смертельной опасности. Если вы оба займётесь внешними врагами, наши внутренние враги, словно волки, накинутся со всех сторон. Сезар будет охранять рубежи Саркоссора, а ты, Торн, будешь хранить его изнутри. Но, чтобы справиться со всем этим, необходимо пополнить казну. А как это сделать? Из-за прошлогоднего неурожая лорды отказались платить пошлину, простолюдины выжиты до предела.
– Возможно, стоит уменьшить вес монеты? – выступила с предложением Гаитэ.
Торн фыркнул, насмешливо глянув на жену:
– Я и не знал, что ты что-то понимаешь в делах монетного двора, моя милая.
Алонсон нетерпеливо дёрнул плечом:
– Невозможно! Это может вызвать взрыв недовольства.
– Ну, всегда приходится чем-то жертвовать, – с философским видом пожал плечами Торн. – Может попробовать ввести налог на вывоз шерсти?
– Сделано трижды, – отмахнулся Алонсон.
– Тогда разрешите иностранным гильдиям торговать в Жютене и других крупных городах Саркосора, – выступила Гаитэ с новым предложением.
– А что скажут наши купцы? – приподнял брови Торн.
– Они ничего не посмеют сказать, если их устраивают те налоги, что существуют на сегодняшний день, – отозвалась Гаитэ. – А ещё можно попробовать продавать титулы мелкопоместным дворянам и младшим сыновьям.
Торн с возмущением поглядел на Гаитэ:
– Правду говорят, что у женщин долгий волос и короткий ум! Гаитэ! Как можно озвучить такие святотатственные речи? Ты предлагаешь смешать благородную реку крови с грязью?
– Эта ваша благородная река обмелела – дно видно. К тому же, либо пятно на роду, либо – враг у ворот. А нам и вовсе на руку всё это смешение, с учетом того, в чём упрекают род Фальконэ. Титулы можно продать за хорошие деньги, а казна стоит того, чтобы кто-то мог свой гонор и поубавить. И уж лучше продажа титулов, чем сдирать последнюю кожу с бедняков.
– Гаитэ, то, что ты говоришь ерунда…
– Вовсе нет, – перебил в задумчивости Алонсон. – Я нахожу предложением юной сеньоры разумным. Мы как следует обдумаем его и, возможно, претворим в жизнь.
Гаитэ счастливо улыбнулась, очень довольная собой.
– Духи послали тебе рассудительную супругу, – улыбнулся Алонсон сыну.
– Я счастливейший из смертных, – в свой черёд улыбнулся Торн. – Думаю, следует выпить за принятое решение? Эй, человек! Вина!
Служка с поклоном поставил на стол серебряный поднос с кубками и глиняном кувшином, не спеша наполнив каждый бокал. Вино с тихим шелестом стекало по стенкам, влажно булькая.
По обычаю, пригубив то, что принёс сам, он с поклоном подал напиток господам.
Торн и Алонсон отсалютовали кубками.
– А ты, Гаитэ? Не выпьешь с нами? – добродушно поинтересовался император.
– Благодарю, Ваше Величество, но я не терплю вкуса вина. Предпочитаю что-то более лёгкое и сладкое.
– Как пожелаете, – Алонсон сделал несколько маленьких глотков. – Сын мой, мы счастливы вашим счастьем. Небо даровало вам лучшую супругу, какую только может пожелать смертный. А нашим поданным со временем достанется добрая и мудрая королева.
Слова вдруг застыли у него на устах. Император застыл, простирая руки вперёд в странном жесте.
Гаитэ замерла, с удивлением глядя на Алонсона. Потом перевала взгляд к Торну, ища поддержки и с ужасом увидела, как муж судорожно схватился за горло, словно пытаясь вздохнуть прямо через трахейную трубку.
Из глаз его потекли две узкие, тонкие алые дорожки крови.
Поражённая ужасной догадкой, она зачем-то схватила кубок, заглядывая в плещущееся, алое вино, словно по его виду и запаху можно было определить яд.
Но жидкость оставалась просто жидкостью.
Гаитэ с досадой швырнула кубок на пол.
Из горла Алонсона кровь хлынула фонтаном, и он повалился на пол, забившись в конвульсиях.
– Нет! – неистово закричала Гаитэ.
Впрочем, она не осознавала, что делает, словно флюгер на ветру поворачиваясь то в сторону отца, то в сторону сына.
– О, нет… Помогите! Кто-нибудь! Стража!
Глава 3
Гаитэ колебалась недолго. Она бросилась к мужу, не сумевшему удержаться на ногах и оседающему на пол.
– Виночерпай, подлец! – хрипел Торн, бессознательно цепляясь за Гаитэ.
Распахнулись двустворчатые тяжёлые двери. Гаитэ как сквозь вату слышала, как кто-то кричал: «Лекаря! Быстрей!».
Но что такого мог сделать врач, чего не могла она?
Как же страшно! Как страшно, когда помощь приходится оказывать самым близким. Ноги подгибаются, руки и голос не слушаются. Но если не помочь, если промедлить, испугаться, дать слабину, через минуту-другую будет поздно. Счёт идёт на секунды.
Дар применять бесполезно. Она не может тягаться с отравляющим веществом, поднимающимся по венам и артерия. Сначала нужно остановить его токсичное действие.
– Потерпи! Потерпи, любовь моя! – всхлипывала Гаитэ. – Возьми там подушку, подложи ему под голову, – распорядилась она, отдавая приказ одному из стражников.
Бросившись к камину, она рывком отодвинула тяжёлую решётку.
– Немедленно нужно промыть им желудки, или они погибнут! – пояснила она свои действия.
Насыпав в миску несколько совков угля, Гаитэ прикрикнула на растерявшегося стражника:
–Не стой столбом! Неси воды!
Тот со всех ног бросился выполнять распоряжение.
Гаитэ, тем временем, залив уголь водой, принялась руками разминать его в мелкую черную кашицу, приговаривая:
– Потерпи! Потерпи, Торн! Я сейчас!
Самое страшно, что он оставался в полном сознании, изо всех сил борясь, цепляясь за жизнь. Впади он в беспамятство, мучился бы меньше, но и шансов выжить у него бы уменьшились. Люди во сне умирают чаще.
Слив полученный раствор в пустующий серебряный кувшин, Гаитэ отдала новый приказ:
– Откройте ему рот! Пусть глотает, пока может! Вырвет – дайте ещё!
– Но это же колдовство?! – с ужасом проговорил стражник.
Гаитэ хотелось задушить его голыми руками.
– Это – медицина!
Гаитэ и сама бы сделала всё, если бы могла, но ей не хватало физических сил, поэтому приходилось прибегать к помощи этих олухов.
