Поверь в свою счастливую звезду

– Потому что руководство поняло, что работать тоже кому-то надо, – улыбается мама. Все будет хорошо, вот увидишь.

Зарплата на новом месте у меня была не намного больше, чем в страховании, но через пару месяцев мне дали надбавку, потом повысили всем вдвое, потом еще повысили немножко мне лично. Параллельно шли студенты с курсовыми и контрольными. Несмотря на то, что мама не получала пенсию уже больше года (оформление российского гражданства заняло гораздо больше времени, чем мы думали и чем было написано в газете), мы ни в чем не нуждались. Мама съездила в гости к подруге в Москву, и к другой – в Тамбов.

А сейчас мы собираемся на новоселье к детям: Ирина все-таки дожала своих родителей, и они выселили квартирантов из наследственного дома и разрешили жить там Ире с Владиком. Правда, при этом поставили странное, на мой взгляд, условие, чтобы дети ухаживали за огородом. Я бы вообще весь его закатала асфальтом и не стала корячиться: пока вырастишь эти три чахлых помидора и пучок укропа, на рынке они будут стоить на рубль кучка. Помогло то, что Владик устроился на работу водителем в центр медицинского страхования (это папина жена его устроила). При этом я продолжаю бегать в училище с подарками и рефератами, потому что он числится на последнем курсе и бросать учебу жалко.

Дом, где теперь будут жить дети, от мамы совсем рядом и от меня не очень далеко. Это старый саманный дом, построенный еще дедушкой и бабушкой Иры. В нем четыре комнаты и есть ванная, но туалет на улице. Правда, ванной можно пользоваться только зимой, потому что горячая вода берется из отопительной системы.

– Ир, а как же они летом мылись?, – спрашиваю с искренним недоумением.

– В баню ходили. Дедушка говорил, что баня рядом, зачем огород городить.

Я не нахожу что ответить на такой весомый аргумент и замолкаю.

В саманных стенах щели в палец толщиной, окна перекошены. Дети на скорую руку облепили стены обоями и расставили мебель. Они от души рады собственному жилью, но мы с мамой понимаем, что дом требует капитального ремонта. Кто его будет делать и на какие деньги? Дом принадлежит даже не Ире, а ее маме, а у мамы есть родная сестра, которая то претендует на долю, то нет, и Владику ничего не светит ни при каком раскладе. Но жить как скотина тоже ведь не будешь, тем более с маленьким ребенком.

В ближайший выходной Владик с Ириной решили сделать в доме небольшой косметический ремонт, а чтобы малыш не путался под ногами, я взяла его к себе. Мама тоже пришла – и со мной пообщаться, и приготовить кушать. Одной с восьмимесячным ребенком тяжело, его нельзя оставить ни на минуту: ползает по комнате, все хватает, тянет в рот. Пока я подошла ответить по телефону, он сжевал план дипломной работы моего студента. Ползая по комнате, нажал на системнике кнопку перезагрузки, потянул за провода, чуть не уронил принтер себе на голову. На некоторое время удалось занять малыша пением караоке. Вдвоем мы то и дело поглядывали на часы: не пора ли его спать укладывать.

– Еще полчаса нам продержаться осталось, – говорю, – придерживая внука на подоконнике, где мы разглядываем проезжающие по улице машины, а он между делом облизывает оконное стекло.

Мама решительно берет его на руки:

– Давай укладывать, я лучше его в коляске лишние полчаса покачаю!

Только уложили Романа спать и собрались немного поболтать с мамой, как зазвонил мобильник:

– Наталья Витальевна, у меня тут учительница заболела, не могли бы заменить?, – это Юрий Петрович, у которого я занималась на курсах английского и потом преподавала компьютерную грамотность.

– А что, моя Алина придет? – спрашиваю, думая про девочку, с которой занимаюсь компьютером.

– Нет, будете с другой девочкой заниматься английским.

– Я?! А я смогу?, – мой уровень знания английского вызывает у меня смутные опасения.

– Конечно, у вас уровень лучше, чем у многих школьных учителей!

– Бедные наши школьники, – на бегу подумала я, захлопывая дверь подъезда и устремляясь на автобусную остановку.

– Ай хэв э дог, – читает нараспев Ксюша, голубоглазое ангелоподобное существо лет девяти.

– И что это значит по-русски?

– У меня есть собака.

Мы сидим за столом в небольшой комнатке, которую Юрий Петрович арендует для занятий. За соседним столом на компьютере играет мальчик, за другим столом Юрий Петрович занимается со специалистами какого-то совместного предприятия, в углу сидит лысоватый мужчина примерно моих лет и бросает на меня многозначительные взгляды.

– Э дог ин зе яд, – продолжает читать Ксюша.

Вдруг она поднимает на меня глаза и вскрикивает так громко, что все оборачиваются к нам:

– Ин зе яд! Мою собаку отравили!

Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться во весь голос.

– Ксюша, ты знаешь, как переводится слово «яд»?

В ответ тишина.

– Если не знаешь, посмотри в словаре в конце книги и скажи мне.

Но выяснить значение слова «яд» нам так и не пришлось, неожиданно погас свет.

– Похоже это надолго, сказал Юрий Петрович, – все могут быть свободны.

На лестнице темень – хоть глаз выколи. Я спускаюсь, держа за руку Ксюшу и освещая путь мобильным телефоном. Нас догоняет лысоватый мужчина.

– Может, вас проводить?

– Нет, спасибо.

Он останавливается у входной двери и смотрит нам вслед.

За Ксюшей уже приехала мама. Я провожаю девочку до машины и иду на остановку маршрутки. По дороге думаю о том, что мне нет дела до всяких дурацких ухаживаний, я не хочу ничего менять в своей жизни. Я ни от кого не завишу, никому не отчитываюсь ни о своих поступках, ни о денежных расходах. У меня есть мама, моя группа поддержки на все случаи жизни, чего же еще желать?! Ну, если уж совсем честно, то хотелось бы конечно, иметь надежного спутника рядом. Что-то из серии «чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил». Но это– глупые фантазии , в реальной жизни таких людей не бывает. На самом деле от мужчин одни проблемы, которые они с радостью спешат повесить на женщину. Я хочу быть счастливой и радоваться жизни, а чужие проблемы мне не нужны. Мысли плавно перешли на собственные проблемы.

Вот Егор вдруг неожиданно собрался жениться. У невесты – папа какой-то чин в ГАИ. Я узнала об этом почти случайно, все решено было уже без меня, Вася с женой – тетей Олей ездили к ее родителям, договаривались о свадьбе, о количестве гостей. Меня поставили перед фактом, что Егору надо купить на свадьбу костюм и туфли. Да, и еще икону, сито, полотенце, хмель, конфеты и мелочь – для участия в каких-то обрядах, суть которых я представляю себе очень смутно. Я долго сомневалась, пригласят ли меня на свадьбу вообще. Но в итоге мы с мамой все-таки получили приглашение. Хорошо, что мама теперь рядом, с ней я чувствую себя гораздо увереннее, не то, что на свадьбе у Владика. Предстоящая встреча с Васей, его мамой и женой не прибавляет мне оптимизма. Неизвестно еще, какие окажутся родители невесты, я же ни разу их не видела. Свадьба назначена в шикарном ресторане за городом, народу приглашено 60 человек. Кроме меня и мамы и Владика с женой с нашей стороны никого не будет. Со мной не согласовывали никакие расходы, поэтому я считаю себя свободной от всяких финансовых обязательств. Костюм и все остальное я купила как обещала, и подарок приготовила, разумеется.

Мы договариваемся с Владиком, что он заедет за нами, и на его машине мы с мамой поедем в ЗАГС. Я с утра записалась в парикмахерскую, а перед этим планирую съездить на рынок за цветами. Но с самого начала все идет наперекосяк. В назначенный час, когда я уже спустилась и около подъезда ждала Владика, чтобы ехать за цветами, он вдруг позвонил и сказал, что не может меня отвезти, потому что папа заставил его куда-то ехать. Я разозлилась, лучше бы не просила вообще. На маршрутке надо было выехать намного раньше, чтобы успеть в парикмахерскую. Со всех ног бегу на остановку, втискиваюсь в маршрутку.

Бегом покупаю цветы, тут звонит Владик:

– Мама, у тебя есть 100 рублей? Мне не хватает подарок упаковать.

Находит меня, подбегает, берет 100 рублей. Я думаю, что у него что-то изменилось и он меня сейчас отвезет домой. Но он разворачивается и убегает делать стойку на ушах перед папой, а я стою как оплеванная. Со слезами на глазах иду на остановку маршрутки и тащу два огромных букета: от нас с мамой, и от Владика с Ириной. Думаю о том, что в парикмахерскую безнадежно опаздываю, и что останется от моих букетов после поездки на маршрутке, куда ломится толпа людей с сумками. Вдруг (ах это сказочное вдруг, на которое с раннего детства надеется каждый русский человек!) проехавшая мимо шикарная иномарка сдает назад, открывается задняя дверь и меня оттуда кто-то зовет по имени. Я быстро запрыгиваю в открытую дверь, потому что очень спешу, к тому же начинают усиленно сигналить идущие сзади машины. Не сразу понимаю, что сидящее рядом со мной существо с деревянными палочками на голове – это моя будущая невестка (с ней единственной меня все-таки познакомил Егор), которая едет в парикмахерскую со своим папой. Папа (тот самый милицейский чин) отвез ее в парикмахерскую, а меня домой. По дороге я предупредила своего нового родственника о том, что с отцом Егора я давно в разводе, мы не общаемся, и вообще он человек очень неадекватный – опасайтесь скандала. На что тот меня заверил, что смотреть будут в оба и скандала не допустят.

В ЗАГС мы успели вовремя. Молодожены – такая красивая пара: Егорка в светлом костюме и Аля в шикарном свадебном платье и причудливой прической. Все прошло гладко, не считая того, что когда сказали: «А теперь родители поздравляют молодых», Василий выхватил у Владика купленный мной букет и как ни в чем ни бывало, пошел поздравлять. Я посмотрела на маму. Она прошептала: «У, паскуда».

И вот мы в ресторане. Загородный ресторан отделан под старину, во дворе две беседки, фонтан и альпийская горка. В зале живая музыка и ведущая. Все гораздо шикарнее, чем было у Владика, чувствуется размах. Когда молодые подъехали к ресторану после катания по памятным местам нашего города мы с Василием и Алины родители благословили их. Я при этом постаралась встать как можно дальше от него и не смотреть в его сторону. Алин отец преподнес им хлеб-соль, мама благословила иконой, а я осыпала из сита конфетами, хмелем и мелкими монетами. Обычаи, особенно свадебные, на Кубани соблюдают свято. Надеюсь, что здесь меня не будут на тачке катать по грязи. Вроде все торжество должно уложиться в один день.

Угощения были шикарные: много закусок, несколько горячих блюд. Все шло по сценарию тамады: гости пели, плясали, дарили подарки, участвовали в конкурсах. Мама, несмотря на пожилой возраст, лихо отплясывала со всеми в общем кругу. Дошла очередь до конкурса родителей. Ведущая вызвала на сцену родителей Али, Василия, и потом назвала меня по имени отчеству. Наступила небольшая пауза, пока я выбиралась из-за стола, музыка смолкла, и в наступившей тишине Вася вдруг заорал на весь ресторан:

– Ты что, забыла?

Наступило всеобщее замешательство, люди стали переглядываться, переговариваться негромко, я остановилась на том месте, куда успела дойти.

А Василий, показывая пальцем на ведущую, продолжал орать:

– Ты забыла или мне матом сказать?

Гул в зале усилился, ведущая побледнела, потом покраснела и сказала в микрофон:

– Наталья Витальевна, извините, ваш конкурс будет позже.

Мне было неприятно под взглядами шестидесяти человек возвращаться на место, но ведущей было во много раз хуже!

Она вышла потом на улицу и проплакала целый час. А ко мне тут же подбежали родители невесты и другие их родственники, и все хотели со мной поговорить, и все хотели со мной познакомиться. Так неожиданно, не сказав ни слова, снискала я всеобщую популярность. Получилось как на свадьбе у Владика – реакция людей была одинаковая. Что бы он про меня ни говорил, по его поступкам сразу все видели, что с ним жить невозможно.

В качестве свадебного подарка отец подарил Егору дом, тот самый в котором мы жили, когда приехали из Ташкента. Правда, через два месяца он его продал, это был не более чем красивый жест на публику.

Я вернулась домой с неприятным осадком на душе. Наверное, оттого, что все важные события в жизни моих детей были, есть и будут связаны с бывшим мужем. А мне так хотелось бы вычеркнуть его из жизни раз и навсегда, никогда о нем не слышать, не видеть и не вспоминать.

Глава 11– Нам всегда везет, не правда ли?!

Наступила осень, с затяжными дождями и липкой, с трудом отмываемой грязью на обуви. Холод и уныние затронули даже мою всегда жизнерадостную маму, тем более что дело с получением гражданства и пенсии так и не сдвигалось с мертвой точки и блуждало где-то в коридорах миграционной службы. Мы всей семьей искренне недоумевали, почему это все никак не может решиться в течение уже полутора лет. Мама родилась в России (в Ташкент она попала вместе отцом-кадровым военным, который учился там в академии бронетанковых войск, а потом погиб на фронте). Могли бы хоть пенсию платить, ведь в Ташкенте за сорок лет трудовой деятельности мама аккуратно платила взносы в пенсионный фонд. Где теперь эти деньги, не может сказать никто. Конечно, я стараюсь ни в чем ей не отказывать, но маме обидно, и за всю свою долгую трудовую жизнь она не привыкла зависеть от кого-то. К тому же, что при получении гражданства ей выплатят пенсию только за шесть месяцев, а за остальное время пенсия ее пропадет (или пойдет в карман кому-то из чиновников, что тоже не исключено). Куда мы только не пытались обращаться – бесполезно.

Мама сидит у окна на кухне, повязав теплый платок (отопление в квартирах еще не включили) и проверяет курсовую работу, которую я ей принесла на предмет каких-нибудь «ляпов». Я скачиваю работы из Интернета изменяя Магадан на Краснодар, угольные вагонетки на комбайны, читаю быстро по диагонали, поэтому бывает иногда в строительном предприятии мелькнут расходы на корма и удобрения, или где-нибудь проскакивают гривны вместо рублей. Еще мама смотрит на общий смысл, не совсем ли бредятина получается. Я за кухонным столом допиваю чай, потому что только пришла с работы.

– У тебя завтра есть занятия у Юрия Петровича?, – спрашивает мама, поднимая глаза.

– Да, я теперь буду заниматься компьютерной грамотностью с его братом, который мне глазки строит.

– И что?, – спрашивает мама, которая хочет, чтобы у меня была личная жизнь. Вернее, она считает, что у меня должна быть полнота жизни, а это значит и работа, и отдых и путешествия, и личная жизнь.

– Ничего. Буду заниматься, деньги зарабатывать.

– Ну что, он совсем тебе не нравится?

– Мам, ну он может и не плохой в том смысле, что не пьет, не курит, не дерется, но какой-то он совсем уж колхозный, что ли. У нас точек соприкосновения нет.

– Натусь, ну тебе что с ним, диссертацию защищать что ли? Попробуй, может что-то и получится? Он женат?

– Разведен.

– Ну вот видишь!!!

Мне не хочется продолжать этот ненужный спор, поэтому я подхожу, целую маму, и говорю:

– Нам же всегда везет, правда?

Мама в ответ обнимает меня и улыбается.

В окно барабанит дождь. Я одеваюсь, беру зонтик и выхожу на улицу навстречу ранним осенним сумеркам, перепрыгиваю через лужи и бреду по направлению к своему дому.

Дома тоскливое осеннее настроение не оставляет меня. Я долго смотрю в окно, по которому стекают дождевые капли и думаю о том, что жизнь стала пуста, у детей своя жизнь, и они во мне не нуждаются….Если бы не мама, то и вообще не с кем словом перемолвиться. Может, и правда согласиться на предложение Виктора – брата Юрия Петровича? Но от мужчин всегда одни проблемы, будет претендовать на мое время, внимание и ревновать к каждому столбу…Хотя, конечно, он прав, что в случае, если отношения не сложатся, я ничего не теряю: расстанемся, да и все. Так ничего и не решив, забиваюсь под одеяло и пытаюсь согреться (скорее бы уж включили отопление) и проваливаюсь в сон. Резкий телефонный звонок заставляет меня вскочить и с бьющимся сердцем схватить трубку.

– Мама, забери меня из РОВД.

И короткие гудки. Включаю свет – два часа ночи. Кто это был – Егор или Владик, и как это выяснить? Не буду же я в такое время обзванивать всех родственников. Про сон не может быть и речи, сижу на кровати, завернувшись в одеяло. Звонок раздается снова. На этот раз официальный голос спрашивает меня: вы такая-то? После моего утвердительного ответа сообщают, что мой сын находится в РОВД и утром будет принято решение, отпустят его со штрафом или оставят на 15 суток. Так, значит все-таки Егор. Да, с моими детками РОВД мне почти дом родной.

В 8 утра мы вместе с женой Егора Алькой толчемся около окошка дежурного. Но нам ничего толком не объясняют, увидеть его нельзя, за что попал туда тоже неизвестно. Расспрашиваю невестку, но и она толком ничего не знает. Спустился проводить друга до такси, и больше домой не появился. Так проходит два часа. С работы мне трезвонят на мобильный, когда приду я и сама не знаю. Еще через час дежурный сжалился над нами и сказал, что скоро будет суд у мирового судьи, где будет принято решение о дальнейшем наказании. Бежим к зданию суда, боясь пропустить Егора. Ждем там еще около часа. Наконец в сопровождении милиционера заходит Егор, небритый и весь какой-то помятый. Мы бросаемся к нему с расспросами, пользуясь тем, что сопровождающий его милиционер зашел в кабинет судьи с какими-то документами.

– Ничего я не сделал, – отбивается он от нас.

– Ну тогда бы дома ночевал, – резонно замечает Алька.

Выходит милиционер и начинает стыдить его:

– Ну не стыдно, и маму, и жену заставил волноваться.

– А что он сделал-то?,– обращаюсь я к милиционеру.

– В салоне «Ваша удача» матерился, оскорблял посетителей.

– Как ты туда вообще попал?– спрашиваю сына.

Тот молча морщится и не отвечает.

Тут его вызывают к судье и мы остаемся в коридоре вдвоем с невесткой.

– Аль, ты что-нибудь понимаешь?

– Он пришел к нам вечером с другом, мне этот друг не нравится, и я стала его ругать, и Егор тогда пошел его провожать и видимо продолжил банкет в этой «Вашей удаче».

В результате Егору присудили штраф 500 рублей, который я тут же заплатила в ближайшей кассе, и побежала на работу, оставив детей самих выяснять отношения. Шла и опять думала о своем: может, не надо было платить штраф, пусть бы сидел 15 суток? Но жалко девочку, жену его, как вспомню ее умоляющие глаза… Что я сделала не так, почему мне до сих пор покоя нет, хоть дети уже взрослые? Когда они научатся сами отвечать за свои поступки и за их последствия? Может, все-таки виноваты папочкины гены?

Эти вопросы похоже, из тех, на которых не найдешь ответа. Ответы может дать только жизнь, да и то не сразу.

Глава 12 Мальта, Мальта…

Мальта – небольшой остров в Средиземном море. До чего же красивы его пальмы, в море отражаются огни набережной, а на волнах качаются яхты. Мы с Юрием Петровичем смотрим рекламный проспект, который прислала с Мальты Европейская школа английского (ESE). Вокруг стола столпились и другие ученики, взрослые и дети. Всем хочется полюбоваться на заморскую красивую жизнь.

– А откуда они узнали про наши курсы? – спрашивает худенький мальчик-старшеклассник.

– Наталья Витальевна в Интернете разместила сайт, – отвечает Юрий Петрович, и все головы поворачиваются в мою сторону.

– А сколько стоит туда поехать на учебу? – спрашивает шустрая и не по годам размалеванная девочка в мини-юбке.

Услышав ответ, публика разочарованно вздыхает и расходится.

– Вот видите, – говорю я оставшимся в кабинете Юрию Петровичу и Виктору, его брату., – Для наших людей это дорого.

– Ничего, я дам рекламу в газету. У нас в городе есть люди очень состоятельные, – не согласился со мной Юрий Петрович.

Виктор молчит и не сводит с меня глаз. Моя мама, как всегда права: здорово, когда тебя любят.

– А может и мне поехать с детьми, если найдутся желающие?, – неожиданно осеняет меня гениальная мысль., – И посмотрю методику их преподавания, и сама поучусь, и детей легче отпустят родители за границу в сопровождении взрослого.

– А что, это мысль!, – соглашается Юрий Петрович.

На Виктора жалко смотреть, на его лице отражается целая гамма чувств, и он уже собирается было возразить, но тут же понимает, что с одной стороны тут его личные эмоции, а с другой – бизнес брата, и замолкает на полуслове.

Дома мама тоже одобряет мою идею.

– Здорово, придумала. А деньги как-нибудь подкопим, съездишь на Мальту на недельку.

Сама мама собирается в Канаду, посмотреть на внука, которого ни разу не видела за 6 лет его жизни. Все дело тормозит отсутствие у нее гражданства и следовательно заграничного паспорта.

– А на будущий год мы с тобой поедем в Париж, – обещаю я маме.

У мамы от удивления округляются глаза.

– Ну, бабульки, вы даете, – смеется Владик, который зашел к нам на огонек.

Нам, молодым и не снились такие путешествия…

Мы все смеемся, всем хорошо рядом с любимыми людьми. Маленький Ромка топчется рядом и пытается засунуть в род свой ботинок. Недавно дети уезжали на море и оставляли мне Романа. Мы с Витей гуляли с ним на улице, катали на велосипеде и не заметили где и как он потерял сандалик. Хватились: ребенок наполовину разутый. Уже стемнело, мы бегали по дороге с фонариком, искали сандалик, но так и не нашли. Пришлось срочно покупать новую обувь, а то получили мы ребенка обутого, не можем же вернуть его в неподобающей экипировке. Ботинки, которые мы купили взамен, были чуть великоваты и он при любой возможности стягивал их с ноги и тащил в рот.

Владик схватил малыша на руки, вернул на ноги его ботинки, и, расцеловав нас, побежал вниз по лестнице.

– Пока, пока, ба-ба, га-га, – махал нам рукой малыш, пока они не скрылись за поворотом лестницы.

На улице уже стемнело, и мама стала отправлять меня домой.

– Ты обязательно поедешь на Мальту, – сказала она, – я в этом уверена.

Мамины слова оказались пророческими. Через несколько месяцев, благополучно пережив все уточнения, согласования, получения виз, я с двумя подростками, Викой и Артемом, сошла с трапа самолета в мальтийском городе Сент-Джулианс. Первое впечатления было такое, как будто мы попали в раскаленную духовку. Даже по сравнению с нашей краснодарской жарой было очень-очень жарко. Людей на улицах почти не видно, дома не очень высокие: три-четыре этажа, и построены из светлого известняка. Кажется, что все вокруг бледно-желтое, только море, которое иногда виднеется между домами, приятного зеленовато-синего цвета. Автобус школы, встречавший нас в аэропорту, ловко лавировал между машинами, правостороннее движение нам тоже в диковинку. На улицах много пальм и фонтанов, все это создает настроение праздника моря и солнца. Минут за сорок всех доставили в места будущего проживания: нас с Артемом в семьи, только разные, а Вику с русской девочкой из Москвы – в отель. Когда выбирали места проживания, то я решила жить в семье, чтобы увидеть быт людей, поговорить с ними о жизни, посоветоваться в случае каких-либо затруднений. Из этих же соображений родители Артема поселили и его в семью. Семьи, в которых живут студенты, отвечают за их безопасность перед школой, особенно это касается подростков: им не разрешают гулять по ночам, пить спиртное, пропускать занятия. В случае таких нарушений подростков отправляют домой досрочно. К взрослым требования не такие строгие, но в любом случае, необходимо соблюдать порядок и правила приличия, находясь в чужом доме. В отеле за несовершеннолетними присматривают лидеры, (вроде вожатых в пионерских лагерях нашего детства), но контроль там не такой строгий, как в семьях, поэтому наша Вика туда и захотела.

Сделав несколько крутых поворотов, наш автобус остановился у крыльца большого двухэтажного дома с мансардой. В этом доме я и буду жить. Услышав стук в дверь, на крыльцо выбежала хозяйка, яркая темноволосая женщина лет пятидесяти пяти, и кинулась меня обнимать и целовать, как будто всю жизнь только и ждала моего приезда. В этом доме живет итальянская семья Азоппарди: хозяйку зовут Дорен, а ее мужа Альфред. У них трое детей, но дети уже взрослые и живут отдельно. Дом огромный: на первом этаже три комнаты и большая кухня, в которой завтракают и ужинают все ученики. На втором этаже пять или шесть спален, некоторые комнаты имеют балконы. Есть еще третий этаж в виде мансарды. Мне показали мою комнату на втором этаже, объяснили, во сколько завтрак и ужин, спросили о моих пищевых пристрастиях. Я разложила вещи в шкафу (в моей комнате был шкаф, стол с настольной лампой, деревянная кровать и вентилятор на длинной ножке). В отличие от канадских домов, кондиционера здесь не было, и я об этом пожалела с первых же минут – жара стояла нестерпимая. Несмотря на бессонную ночь в аэропорту, перелет и дорожную усталость, уснуть мне не удалось. Вентилятор гонял горячий воздух и не приносил облегчения. Промучившись с полчаса, встала с кровати вся взмокшая, и попыталась позвонить домой. Но вместо обещанного роуминга мне что-то протараторили по-английски. Пришлось идти вниз искать хозяина и просить, чтобы он объяснил, в чем дело.