Герой союза по прозвищу Мусорщик

Удачно обменяв талон на сахар у продавца на дюжину леденцов и петушок размером с ладонь, я отправился в столовую. Проходя мимо гастронома, обратил внимание на красивое, блестящее копье с черным древком.

– Копье +1. Цена: 30 рублей. Только при наличии грамоты партии. – стояла табличка у основания. Остальное оружие также требовало особых разрешений и грамот. Хлопнув себя по лбу, я выругался. Сам отдал сестре деньги, оставив решать проблемы. Ускорившись, я дошёл до столовой.

– Братишка! – бросилась меня встречать Изайда. В столовой народ уже начал расходиться, хмельной и сытый. – О! Дай! Дай!

Малая запрыгала, увидев петушок, повисла на руке.

– Где твоя сестра? – спросил я, получив ответ, передал петушок, откусив только кончик носа. Мне рассказывали, что если в детстве не есть сладости, то взрослея их вкус становился неприятен и непривычен. Но у маленького осколка был довольно сносный горьковато-сладкий вкус, с травяным ароматом, обжигающим и одновременно охлаждающим язык.

– Ой, он мятно-медовый! – запричитала она. – Велка! Велка! Смотри, что мне брат подарил.

Вечно хмурая сестра вышла, прогоняя засидевшихся посетителей, убирая мусор и протирая столы. Двое подростков, убегая, бросили ей под ноги камень, который взорвался снопом искр.

– Чтоб вас, засранцы! – крикнула она им вслед. – Изайда, чтоб больше никаких камней. Мне еще пожара не хватало.

В конце она сделала жест, достав из-за пояса свёрток.

– А я тоже тебе купила. – сказала сестренка, побежав. Развернув свёрток, она, извлекая медный браслет с зеленым камнем, одела мне на запястье. – Это артефакт баланса. Он дает +10 к заряду при любых случаях и переводит энергию в молнию. Я его по совету Мустафы купила за два рубля, и он точно поможет тебе сдать экзамен…

Сестренка продолжала тараторить, неумело застегивая браслет на запястье, но я уже не разбирал слова. В мои мысли врезалось слово «два рубля», а слова вырвались изо рта, прежде чем я осознал сказанное.

– Два рубля. Ты совсем что ли охренела? Дура! Да мы с голоду умираем, а ты потратила два рубля на безделушку. – заорал я. Глаза застилала кровь, и я, схватив браслет, попытался сорвать с руки. В замке, расположенном под кристаллом, блеснул разряд. Тугой жгут, состоящий из десятков переплетеных проводов, затянулся на ладони, сдавливая плоть. От боли я прикусил губу, заскрипев зубами.

– Сам дурак! Дурак! Дурак! – выкрикнула Изайда, и из глаз её брызнули слезы. Захлебываясь, она бросилась к сестре, чьи губы прошептали «сдохни наконец», прежде чем завести на кухню столовой. Я бросился по улицам, сжигаемый гневом и разрываемый болью. Хватка браслета не ослабевала, все сильнее и сильнее погружаясь в ткани. В какой-то момент, обессиленный, я упал на колени на берегу высохшего русла Волги и заплакал, прижав руки к лицу. Слезы смешивались с кровью с ладони, пачкая красный галстук пионера. Стянув его с шеи и осторожно свернув, я засунул его в нагрудный карман. На дне кармана лежал маленький твердый предмет.

– Громовой камень. – прошептал я, сжав кулак. Только сейчас я понял, что сестренка дни и ночи лепила их лишь с одной целью, накопить своему непутевому брату на браслет, который должен помочь сдать экзамен. Дважды я ударил себя в лоб, повторяя слова: – Дурак! Дурак!

Ладонь обожгло, и золотистый свет пробился из-под пальцев. Приоткрыв ладонь, я увидел, как камень, вибрируя и сияя, покрывается мелкими трещинками, выпуская лучики света. Я еле успел его отбросить, как он взорвался ослепительной вспышкой, раскатом грома и облаком золотых искр. Меня оглушило, отбросив на спину.

– Что здесь происходит? Задержать! – послышался возглас под ухом, и две пары рук, подняв меня, потянули в сторону.

– Мелкая засранка. – прошептал я, снова свирепея от боли. Браслет сразу отозвался, стянув кисть, заставив меня замолчать.

– Что? Мелкие заср… Ага! Так, патруль, это не он. – снова прокричали в ухо. – Бросаем. Он мусорщик, такого запаса заряда у него отродясь не было. Это те подростки. За мной.

Меня оставили на скамейке. Спустя полчаса я успокоился, вернув слух и зрение. Я сидел на одинокой улице на окраине города. Моя правая рука была в крови, а предательский браслет все также удерживал ладонь мертвой хваткой, частично погрузившись под кожу. Я потратил еще пару минут на попытки его извлечь, но он реагировал как прежде, лишь сильнее затягиваясь.

– Стоп, а как я насытил камень? – замер я. Мой мозг просчитывал варианты, но ответа не было. Артефакты на бонус заряда были, и я ими даже пользовался на пересдачах, безуспешно. Ведь существовало непреложное правило: «Пустоту не приумножить». Вскочив, я побежал к столовой. Но застал её закрытой. На земле валялся расколотый петушок, чьи осколки уже облюбовали крысы и тараканы. Смахнув их, я извлёк коричневое крыло, аккуратно завернув в галстук. Добежав до пирона, успел запрыгнув в последний поезд.

– Что на черт? – выругался я, видя на аппарате УЗДЫ-М5 цифры. Доехав до пирона, я стремглав выскочил, направившись к входу в подземелье. В ночь перед новолунием оно обновлялось, и спускаться было опасно. Охрана мирно спала в своем кабинете, и никто не обратил внимание, как входная дверь отворилась, пропустив тень. Аппарат еле слышно загудел, выведя на табло цифры. «99998» значилось в первом поле. Последняя 8 дрожала, то и дело сменяясь на 9. Во втором, как и прежде, виднелись нули с одинокой единицей.

– Да что такое происходит? – снова воскликнул я.

– Что там у вас, молодой человек? – спросил из-за спины хриплый голос, принадлежавший Аркадию Эмануиловичу. Испугавшись, я оторвал руку от прибора. – Ну что вы, давайте проверим.

Он подошел вплотную, уставившись в прибор. Иметь запас больше тысячи было невозможно. Были слухи об детях, имевших пять, а то и 10 тысяч. Но они не подтверждались. Я осторожно вдохнул, положил руку на прибор, молясь, чтоб наваждение прошло. Аппарат зашумел, выдав на табло пять девяток, сменяющиеся на нули. Цифры прыгали, подобно биению сердца, мерцали и менялись.

– Странно, очень странно. – сказал старик. – А покажите вашу руку.

– У меня тут проблема… с подарком… от сестры. – сказал я, открыв ладонь. Кисть расчертила по кругу рана с выступающими в центре ладони зеленым кристаллом и жгутами меди. – Он не снимается.

– А тогда понятна ошибка аппарата, он сбоит от старых артефактов. Попробуйте левую кисть.

Приложив кисть, на аппарате выскочили долгожданные нули, заполнив верхнее поле, позволив мне расслабленно выдохнуть.

– Вот видите. Соболезную, молодой человек, у вас опять пусто. Хотя… – На мгновение он остановился, задумавшись. Достав странную кривую папиросу, чиркнул спичкой, всмотревшись в пламя. – Ваша участь была бы плачевней, будь прежние показатели правдой. Если такое повторится, вам придется провериться в особом отделе НКВД.

Сказав последние слова, он закурил. Затушив спичку, посмотрел в мою сторону. На миг, когда сигарета вспыхнула красным светом, я увидел пристальный сосредоточенный взгляд. Старик глазами помолодел, вернув себе четкий взгляд, осознанность, напряженность. В конце он ушел, на миг проведя взглядом по аппарату. Я посмотрел на место, куда метнулся его взгляд, в первой строчке в конце нулей плясала единица, сменяемая двойкой.

Я хотел выругаться снова, но осекся, в мыслях начав думать. Взглянув на ладонь с браслетом, едва слышно прошептал словами:

– +10 бонус заряда и трансформация молнии. – произнесли лишь губы. Махнув рукой, в моей ладони возник кинжал, спрятанный в рукаве. Я сжал холодную стальную рукоять, и браслет отозвался. По лезвию кинжала побежали искры разрядов, которые усиливались и утолщались, дойдя до сплошного потока энергии. Посмотрев на табло, я увидел, как цифры девяток вновь возникли, начав обратный отсчет, уменьшаясь на десяток единиц каждое биение сердца. Разжав руку, я бросил кинжал, который с лязгом упал на гранитный пол.

– Кто здесь не спит. – послышалось бурчание охранника. Отекший, коротко стриженный, одетый в форму солдат вышел в основной зал. Тень скрылась во входной двери, издав прощальный скрип. Аппарат остывал, теряя цифры, и охранник не увидел последних показателей проведенной экспертизы – «99971» и «00010».

Глава 3

Едва небо окрасилось в зеленый, извещая о наступлении вечера, пропускной пункт ожил. Вместо мракоборцев зал наполнили ученики всех девяти классов Сталинграда. Второй экзамен выпадал на самый неудобный день для добычи: умертвия были медлительны и менее опасны, зато их размеры и прочность впечатляли. Экзамен на владение оружием проходил на втором этаже, где ходы заполняли изваяния – тела, обросшие камнями. В такие дни мусорщики и мракоборцы считали это место своим внеплановым выходным.

– Так, строимся по школам и классам, – кричали учителя, расталкивая учеников. Они все гомонили, петушились перед друг другом, красуясь бронёй и оружием. В этой суете грустная стояла Великса, понуро опустив руку. В этой руке было зажато старое, поржавевшее копье. Лезвие испещряли глубокие трещины, угрожая сломаться в самый неподходящий момент. Ночью я долго не мог уснуть, сидя на крыше и размышляя. Набравшись храбрости и наглости, я дошел до 4 блока, разбудив своего коллегу по цеху Мустафу, в надежде выпросить копье для сестры. Он долго выслушивал меня, почесывая волосатый живот и борясь с хмельным сном. В конце махнул рукой, произнеся: «Она умница. Разберется», ушел спать. Но я не смог успокоиться. Открыв тайник на самом краю провала, я достал длинную металлическую арматуру толщиной в два пальца, с раскованным на манер копья концом, замотал в тряпки. Едва начало светлеть, не говоря ни слова, собравшись, ушел.