Человек с высшим образованием

У самой двери сарая, прямо на голой земле задумчиво опершись на ржавенький автомат сидел молодой человек с весьма скучающим видом провожая проплывающие по небу облака. Заметив появившихся из-за угла дома двух вооруженных людей, волочащих под руки третьего, юноша заметно оживился и вскочив на ноги, наспех нашарив рукой в кармане ключ, бросился отпирать висевший на двери огромный амбарный замок. Двое "бойцов", не дотащив Форса до распахнутой двери каких-нибудь полтора метра бросили его на землю тяжело дыша и переглядываясь меж собой – мол "вот ведь бугай! Явно не собираясь тащить дальше эту огромную тушу они тяжелыми ударами ботинок по голове растормошили его, и оглушенный Форс, инстинктивно понимая, чего от него хотят встал на карачки и уставившись в землю пустыми стеклянными глазами медленно пополз вперед. Едва преодолев порог, он рухнул на землю уткнувшись лицом в грязную, колючую сухую траву которой был выстлан земляной пол сарая.

Запах грязной, прелой подстилки и чьих-то давно не мытых ног ударил ему в нос похлеще нашатыря, и он почувствовал, как приступ тошноты медленно поднимается к горлу. Под страшные гортанные звуки он опорожнил содержимое своего желудка прямо на пол.

Дверь позади него захлопнулась. Форс уперся руками в землю и хотел было вновь подняться на четвереньки, но тело совсем его не слушалось и едва приподнявшись на локти он опять рухнул на пол прямо с зловонную лужу собственных испражнений и потерял сознание. Очнулся он от того что чей-то грязный палец оттопыривая верхнюю губу елозил по его деснам. Он лежал на спине, опершись головой на что-то мягкое.

– Они напичкали его какой-то дрянью, смотри, у него все зубы красные как будто в крови. —услышал Форс открывая глаза чей-то басистый голос, говоривший на не чистом английском с характерным русским акцентом.

–Это скорее всего бетель – отозвался другой, более молодой, высокий баритон— природный наркотик, я встречался с ним в Индии, что-то типа местного ката, эффект тот же- туристам с непривычки сильно бьет в голову, а индусам ничего- привычка. Жрали его горстями и плевались как верблюды. Ничего, скоро очухается.

– Форс приоткрыл глаза. Сквозь слизисто-мутные прорехи отекших век он разглядел расплывчатый в полумраке силуэт небритого лица, с которого серыми тлеющими угольками на него глядела пара добродушных глаз.

– Оклемался что ли? На вот попей!

Лицо незнакомца придвинулось ближе блеснув в узком луче пробивавшегося сквозь узкую щель света серебристой сединой на черной бороде и от него словно от бродяги пахнуло потом и сальными, давно не мытыми волосами.

Форс почувствовал, как крепкая клешнявая рука незнакомца подхватила его за затылок и немного приподняв потянула на себя помогая подняться. Вторая рука поднесла к губам мутную обшарпанную пластиковую бутылку. В нос ударил терпкий болотный запах затхлой воды. Форс поморщился, к горлу снова подступил едко-кислый приступ тошноты. Преодолевая себя, он вытянул губы трубочкой и обняв ими горлышко бутылки сделал несколько коротких глотков. Несмотря на неприятный запах сама вода казалось не имела никакого вкуса. С гораздо большей охотой он сделал еще несколько глотков, потом еще и еще и через несколько мгновений его кадык уже судорожно дергался вверх-вниз жадно, поглощая этот мутный нектар жизни.

– Пей, пей, не бойся! – приговаривал незнакомец заботливо придерживая голову Форса и постепенно приподнимая бутылку все выше и выше —Она хоть и вонючая, но пить можно. Кипяченая. Не продрищешься, бациллу никакую не подхватишь.

– Что ты его как сына родного потчуешь— недовольно прозвучал на русском из полумрака тот же моложавый голос – смотри, все вылакает, самим ничего не останется.

– Останется не переживай. – добродушно ответил незнакомец так же по-русски —У нас там еще пара бутылок есть в заначке, я запасливый.

–Смотри… запасливый он…

Форс немного приподнялся, опершись на локти вглядываясь еще не привыкшими к полумраку глазами в лицо незнакомца.

На вид ему казалось лет сорок – сорок пять. На широком глянцевом от пота лбу, меж густых черных бровей глубокие борозды, придающие этому лицу какой-то особой суровости, идущей вразрез с добрыми смеющимися глазами.

– Вы русские? – сипло прохрипел Форс прорывая голосом скопившуюся у голосовых связок вязкую слизь.

Незнакомец молча кивнул головой.

– Где я?

– Лучше бы тебе и не знать – Криво ухмыльнулся русский.

– И все же…

– Республика сомали. Слыхал про такую? Как ты попал сюда?

– Наш корабль захватили пираты. – превозмогая страшную головную боль и еле ворочая языком произнёс Форс. – А вы кто такие?

– А мы со Степой… – незнакомец махнул рукой и крикнул по-русски куда-то в темноту: “Степа иди сюда, он не кусается! “ —А мы со Степой работали по контракту на золотом прииске в Кении в

маленькой золотодобывающей компании. Ну и вот… Выпал нам как-то на долю золотой самородок, меньше моего кулака размером, ну мы и решили его припрятать. Прибрали, стали искать покупателя, нашли…. И вот мы здесь, звеним кандалами, ни денег, ни золота.

–Вас что похитили? —мрачно пробубнил Форс держась за больную голову

– Да. Мы договорились встретиться с покупателем ночью на пустыре. Предполагали всякое, что просто могут отнять, избить, убить… Надеялись на удачу, но такого точно не ждали: Подъехал черный минивен, вышел солидный мужчина, одетый, знаешь, в лучших традициях фильмов про ковбоев, джинсовый костюм широкополая шляпа с загнутыми полями, он создавал впечатление серьезного человека, долго общались, торговался даже зараза (русский истерично усмехнулся, покачав головой), и тут бац, как барану сзади мешок на голову, навалились, спутали по рукам и ногам и в машину. Мы и понять ничего не успели.

– Ков-бо-о-ой —протяжно простонал Форс так словно это слово само по себе вызывало адскую боль во всем его теле— чертов ковбой, в шляпе с ракушками и кисточками из птичьих перьев.

–Точно! – подтвердило щетинистое лицо русского выныривающее из темноты в узкую полоску света – Этот ковбой, как я впоследствии узнал, и продал нас Ахмеду.

– Какому ещё Ахмеду? – ища глазами в темноте своего собеседника настороженно спросил Форс.

– О-о-о, это ты еще узнаешь! – невесело ответил ему тот же голос из темноты

– Весёленькое дельце!

–Угу! —отозвался его собеседник словно сова из темноты – добро пожаловать в рабство!

– Какое сомали, какое к черту рабство, —простонал Форс проводя по лицу своей широченной ладонью и истерично смеясь так словно ему стыдно даже предположить, что все что он слышит является правдой – двадцать первый век…

–Да, да, двадцать первый век, широкополосный интернет, "глобал виладж" и все такое, только наступил он не везде, здесь до сих пор живут здравствуют людоеды и самые дикие обычаи древности почитаются за норму… Тебя как зовут-то?

– Джейкоб.

– А я Александр

– Степан – представилось лицо протягивая из темноты красную словно рачья клешня, худую с длинными пальцами руку.

–Джейкоб —еще раз представился Форс приветствуя Степана вялым рукопожатием. – Вас здесь только двое?

– Нет там еще трое спят – ответил Александр оглядываясь куда-то назад —филиппинцы. Как я понял они раньше работали поварами на каком-то судне. Как они сюда попали я, так и не понял, они очень паршиво говорят по-английски. Один из них серьёзно болен. Уже неделю не встает и практически ничего не ест. Если так дальше пойдет, то он долго не протянет.

– И что нет никакой возможности хоть как-то ему помочь?

Форс приподнялся на локтях и оперевшись на стену уже твердо занял полу-сидячую позу. Откуда-то справа донесся еле слышный жалобный стон.

– Чем ты ему поможешь? Голыми руками много не сделаешь. Здесь нет даже каких-то элементарных средств гигиены, о медикаментах то я молчу. Так что все мы тут ходим под богом. —грустно вздохнул Александр.

– А давно вы здесь?

– Мы то со Стёпой больше года, а "филипино" эти, наверное, с пару месяцев. В ближайшее время бандиты скорее всего заставят тебя связаться с твоими родственниками чтобы потребовать у них выкуп,

– За вас тоже требовали выкуп?

– Пытались, но я уперся рогом, сказал, что у нас нет родственников поэтому можете делать с нами всё что хотите, а денег с нас как с козла молока.

– И что поверили? —сухо усмехнулся Форс переводя взгляд с Александра на Степана.

– Конечно нет, Ахмед лично вызывал нас несколько раз, требовал связаться с родственниками, нас избивали, часами оставляли связанными на жаре под палящим солнцем, но мы были уперты. В итоге нас оставили в покое.

– До тех пор, пока ты не попытался бежать – раздраженно добавил Степан

– Пытался и попытаюсь еще раз – злобно огрызнулся Александр – Если бы ты мне тогда помог… если бы ты побежал вместе со мной все бы получилось, а ты оказался слабак, сопля…

Форс лежал и оживленно не без интереса наблюдал за перепалкой двух товарищей.

– Я здравого смысла придерживаюсь, куда бежать то? До первого кордона? Или пулю головой поймать? – обижено засопел Степан в ответ, раздувая ноздри— Лучше гнить на нарах чем в сырой земле. Ты один побежал, а отделали всех, хорошо, что никого не пристрелили в назидание, с них станется.

– И черт с ним – пристрелят… пусть лучше пристрелят чем…

Откуда-то из угла вновь послышался жалобный, но на этот раз более громкий и протяжный стон.

– Русского духа в тебе нет! – с досадой подытожил Александр смысл своей неоконченной фразы и махнул рукой в темноту:

– Иди глянь чего он там

Степан все еще недовольно супясь и ворочая ноздрями медленно поднялся со своего места и боком нырнул в темноту.

– Горячий он – взметнулся из темноты выкрик Степана – губами шевелит. Бредит наверно. Шепчет чего-то по-своему, непонятное.

Форс повернул голову на окрик. Глаза его в этот момент уже совсем обвыклись с темнотой, и он уже мог отчетливо видеть силуэт Степана, сутуло сгорбившийся над неясными очертаниями того что по предположению было филиппинцем. Форс снова прилёг.

Он попытался представить, что чувствует этот несчастный скрюченный на земле человек, но его сознание слабостью во всем теле тут же ему напомнило о его собственном, не лучшем, состоянии.

"Самому бы не сдохнуть в этом богом забытом адском пепелище" —подумал он, медленно закрывая тяжелые, словно свинцовые, веки и постепенно проваливаясь в сон.

Глава 10

Ахмед как раз закончил обеденную молитву, когда к нему в комнату зашел один из его подручных – Сабир.

Расстроенный некоторыми событиями последних дней Ахмед пребывал в скверном расположении духа

– Почему ты входишь без стука? – спросил он с явным раздражением по-сомалийски обращаясь к Сабиру. На что последний ничего не ответил, а молча подойдя к Ахмеду бросил перед ним, на молельный коврик большую дорожную сумку из коричневой кожи с широкими ремнями концы которых были увенчаны массивными металлическими пряжками.

Сумка была расстегнута и среди одежды и прочих вещей словно огромный стеклянный глаз из нее выглядывал объектив кинокамеры.

– Что это – всё так же раздраженно спросил Ахмед, брезгливо поддевая сумку ногой и сбрасывая ее с молельного коврика на пол давая тем самым Сабиру понять, что ей тут не место.

Все с тем же спокойствием, не проронив ни слова Сабир взял сумку за дно и перевернув ее одним движением высыпал все ее содержимое на пол.

– Что ты творишь? – прорычал Ахмед, едва сдерживая свой гнев.

– Посмотри, что я выторговал у этого ханыги Мурата – улыбнулся Сабир игнорируя раздражение своего шефа – сегодня на рассвете он принес мне эту сумку.

– Какое мне дело до твоего Мурата и до всякого краденного барахла, которым он торгует – краснея пятнами, еще больше распалялся Ахмед.

– А ты погляди – лукаво улыбнулся Сабир прищурив свои и без того узкие щелки черных глаз.

С этими словами он наклонился над небрежно разбросанной кучкой и порыскав рукой среди вываленных на пол вещей извлек из нее небольшой прозрачный кусок пластика со свисающим с него зеленым шнурком и крупной надписью на английском языке: "PRESS". Прямо под надписью в левом углу красовалась Фотография чернокожего мужчины с надписью: Jacob Fors.

– Погоди-ка! – глаза Ахмеда жадно впились в фотографию, глядящую на него с куска прозрачного покачивающегося в воздухе пластика—Это же тот парень, которого недавно мне продал Мальборо!

Сабир, прикрыв глаза, медленно, утвердительно кивнул головой

– А это его вещи! Слава аллаху что этот крохобор принес их именно мне, а не сбыл первому попавшемуся на рынке – ужом извивался Сабир добиваясь похвалы от хозяина.

–Так он журналист! – Блеснул глазами Ахмед, игнорируя все выдаваемые Сабиром реверансы. И этом блеске на секунду отразился живой азарт вперемешку с алчностью.

Его угодливая память тут же подкинула ему ситуацию, которая случилась совсем недавно каких-нибудь три года назад, когда его людям удалось похитить одного самоуверенного "журналиста одиночку" который приехал в сомали снимать репортажи о местных укладах жизни и был настолько самоуверен что даже отказался нанимать охрану из местных бандитов, которые любезно предоставляли свои услуги туристам, якобы для защиты от других бандитов. Себя они конечно позиционировали как "хорошие парни" без чьих услуг приезжим просто не обойтись так как все государство Сомали по сути представляло из себя конгломерат вооруженных, постоянно воюющих между собой банд, и чтобы чужаку хоть сколько-нибудь безопасно передвигаться по этим "диким" местам нужно было нанять себе в охрану одну из банд. В этих варварских, полувоенных условиях, для местных бандитов это был один из немногочисленных, относительно честных способов сбора денег с приезжих "зажравшихся" иностранцев. И любой иностранец, отказавшийся от этих услуг и тем самым невольно покусившийся на этот заработок должен был быть жестоко наказан. Похищенный средь бела дня самым наглым образом "журналист-одиночка" оказался не очень известным в широких кругах, но весьма небедным Французским режиссером и исследователем. И после долгих и напряженных переговоров его таки удалось сторговать за довольно кругленькую сумму в американской валюте.

Воспоминания об этом журналисте возродили в душе Ахмеда все те переживания, которые были с ним связаны и особенно момент получения долгожданных денег, которые, как он сам считал, он честно заработал своими страданиями.

– Юсиф ничего не должен знать – медленно, чеканя каждое слово произнес повелительным тоном Ахмед, глядя Сабиру прямо в глаза —Ты понял?

Сабир ничего не ответил понуро, потупив взгляд в пол. По всему было видно, что он не согласен, но зная суровый, запалистый характер своего босса он то ли боялся, то ли не считал нужным высказывать свое мнение на этот счет.

–Ты понял? – Снова, на этот раз уже более жёстко упирая на последнее слово повторил Ахмед.

–Я понял. —Покорным тоном ответил Сабир все так же, не глядя своему боссу в глаза.

–То-то!

Про жестокость и самодурство Ахмеда слагались легенды не только в тех кругах в которых он был известен, но и далеко за их пределами.

Как любой тиран и самодур Ахмед проложил путь к своему олимпу с самого дна. Родился он в одной из беднейших деревень сомали одним из бесчисленных сыновей своих нищих родителей. Дети в их семье рождались регулярно и умирали, не достигнув хоть сколь ни будь сознательного возраста. В тот момент, когда он начал себя помнить их, выживших в этих тяжелых условиях, было у матери трое, а к своему десятилетию в живых остался только он. Два его старших брата постепенно умерли от болезней и голода. В четырнадцать лет умерла его любимая мать, а еще через два года умер отец и он вовсе остался сиротой. Зарабатывать на жизнь тяжелым физическим трудом он начал еще лет с восьми, и быстро научился разделять своих работодателей на богатых и бедных. Более-менее богатые сомалийцы платили ему деньгами и едой, не сильно загружали работой, и в целом относились к нему более-менее сносно, бедняки же напротив готовы были выжать из него все соки заплатив на прощание парой хороших оплеух и провожальным пинком приправленным советом “никогда больше не попадаться на глаза”. Наблюдая за укладом жизни богатых людей Ахмед все больше и больше проникался ею.

Мечты о богатой жизни пробрались в самое сердце маленького Ахмеда, и он дал себе зарок разбогатеть во что бы то ни стало. Перебиваясь случайными заработками в один из дней, он нанялся на работу к одному очень богатому и в то же время овеянному дурной славой человеку по имени Сатхияд. Человек этот слыл самым жестоким и скупым работорговцем на всем восточном побережье. Пропитанные самыми ужасными слухами о Сатхияде, простолюдины старались не упоминать его имя вслух и избегали всяческого контакта с ним и с его людьми. Ахмед и сам не раз слышал жуткие рассказы про то как Сатхияд издевался над своими работниками моря их голодом за малейшую провинность и сутками на пролет иссушивая под палящим солнцем, но в тот момент он не придал всему этому значения охотно принося в жертву воображаемые страдания реальному, сосущему под ложечкой чувству голода. В первый же день на своей шкуре Ахмед успел почувствовать всю справедливость народной молвы, когда, не справившись с поставленной перед ним задачей его в наказание поставили голыми коленями на раскаленный щебень, так он простоял около трех часов и только когда, потеряв сознание от жары и нестерпимой боли в коленях он рухнул на землю, его бесчувственное тело за ноги, словно тушу забитого животного отволокли в тень и оставили на волю судьбы. Вскоре после этого он понял, что для того чтобы двигаться вверх нужно держаться подальше от рабов и поближе к хозяевам, меньше перечить и больше делать. Так он и поступал, и вскоре его немудрёная философия принесла свои плоды. Его заметили. Сначала надзиратели стали больше уважать его за то, что он выделяется среди общей массы потом среди них, поползли разговоры о его упертости и трудолюбии, а вскоре эти разговоры достигли слуха самого Сатхияда и имея в своем окружении острую нехватку упертых и самоотверженных людей он обратил свое внимание на Ахмеда сделав его своим посыльным. С годами заслуживая своим рвением все больше и больше доверия со стороны Сатхияда к своим тридцати Ахмед уже стал его правой рукой и старался во всем походить на своего босса и так в этом преуспел что после смерти последнего, заняв его место, стал жесточайшим самодуром и деспотом в своей среде.

Ахмед с достоинством продолжил дело Сатхияда и весьма в этом преуспел, переплюнув даже своего покойного босса. Если при Сатхияде людей просто покупали и перепродавали как товар, то Ахмед пошел еще дальше он организовал несколько групп которые намеренно похищали людей с тем чтобы впоследствии использовать их в качестве бесплатных рабов на своих плантациях. Но также, как и в случае с его предшественником, дурная слава шла далеко впереди своего хозяина отпугивая от него весьма влиятельных и авторитетных людей которые не желали марать свою репутацию подозрениями в связях с подобного рода людьми, и это обстоятельство весьма затрудняло продвижение дел там, где для этого требовались связи в высших эшелонах власти. Налаживать связи в среде власть имущих имея подобную репутацию было делом непростым и тот самый Юсиф который “ничего не должен был знать” был тем самым связующим звеном чье посредничество помогало устанавливать связи там, где они никак не хотели налаживаться напрямую.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.