скачать книгу бесплатно
Быть самим собой, делать добрые дела от всего сердца – вот главное жизненное правило Пантелея Сазонова. Правило человека, правило казака, правило атамана. Он делал всё на совесть, не преследуя никакой корысти и личной славы.
В конце 80-х годов прошлого столетия на приднестровской земле, в городе Дубоссары, началось возрождение казачества. Инициатором этого процесса был в значительной мере Пантелей Семёнович Сазонов.
В конце октября 1990 года дубоссарцы, как и представители других приднестровских городов, отправились на помощь братскому народу Гагаузии. Пантелей Сазонов по возвращении из этого похода был немногословен, его соратники вспоминали, как они объезжали по полевым ухабистым дорогам выставленные посты и кордоны. Как недалеко от Комрата их остановили вооружённые полицейские Молдовы, а один из них, размахивая пистолетом, приблизился к Пантелею, и мгновенно был обезоружен. Растерянный полицейский упрашивал Сазонова вернуть ему табельное оружие, на что Пантелей отвечал: «Проедем спокойно – на обратном пути верну». Что и сделал. Он всегда был верен своему слову, даже с врагами. Со слезами благодарности встречала Гагаузия приднестровцев и с благодарностью провожала их домой 31 октября. Главное – тогда не пролилась кровь, и в этом немалая заслуга добровольцев из Приднестровья.
В конце августа – начале сентября 1991 года дубоссарцы и лунговчане, отстояв напор ОПОНовцев Молдовы на кругу ГАИ, всё-таки не сдержали их прорыв в районе Лунги по набережной. На перехват их с площади устремились добровольцы, бросился туда и Пантелей Семёнович с охотничьим ружьём – любимой «вертикалкой». Пантелей оказался в числе первых, и вдруг неожиданно на него накинулось несколько полицейских, выпрыгнувших из «летучки». Навалились, скрутили, вырвали ствол и бросили в машину и тут же принялись нещадно избивать. Как потом вспоминал сам Сазонов, сколько мог – отбивался, но повалили на пол, били ногами, прыгали на грудь, сломали несколько рёбер. Тут бы и конец атаману, но неожиданно машина застряла, и, улучив момент, Пантелей, вывалившись из неё, скатился с обрыва вниз. Полицаи не стали искать его, это и спасло казака. О чём же больше всего сокрушался Пантелей Семёнович? Не о рёбрах, нет, хотя боль мучила его нещадно. Жалел атаман об оружии – верном охотничьем ружье – «вертикалке». Но, слава Богу, что жив остался, хоть и ходил потом долгое время Пантелей с перетянутой простынёй грудью.
Кольцо врагов вокруг Дубоссар становилось всё плотнее.
Казаками Дубоссар было принято решение отправить Сазонова на Дон, а в помощники и телохранители определили его соратника – Валентина Грабового.
Пантелей был готов к поездке. Заправив автомобиль отправили Сазонова и Грабового на Украину в город Котовск. Через несколько дней казаки здесь же их и встречали. Сазонов рассказал о встрече с атаманом Всевеликого Войска Донского Мещеряковым, казаками Дона, которым поведал о сложной обстановке в Приднестровье и которых просил о помощи, если таковая понадобится. Казаки Дона, поняв всю важность главного для Приднестровья вопроса – выстоять, безоговорочно решили, что помощь будет оказана.
Дон готов был помочь и в вопросе возрождения казачества на берегах Днестра, и в вопросе защиты Приднестровья от агрессора. Договорились, что, если что-то случится, Пантелей отправляет условленный текст телеграммой. Поскольку время поджимало, Сазонов с товарищем тут же отправился в обратный путь. Поездкой Пантелей Сазонов остался очень доволен, но вот то, что происходило вокруг Приднестровья, вокруг родного города Дубоссары, тревожило его всё сильней. Тревога, просто, не сходила с его лица: он уже знал, какие силы ОПОНа, волонтёров, народнофронтовцев Молдовы собраны вокруг города, да и многочисленная толпа свезённых с правого берега «крикунов» у городского здания полиции добавляла тревоги.
13 декабря 1991 года Молдова уже в третий раз нападает на Дубоссары. Полицейские Молдовы, переодевшись в камуфляж, и введя в заблуждение гвардейцев из Рыбницы, стоявших на посту при въезде на мост через Днестр, открыли огонь на поражение. Погибли трое рыбничан. Было много раненых, взятых в плен ОПОНовцами ни в чём не повинных гражданских лиц. С их стороны тоже были потери, как утверждали очевидцы, но об этом Молдова до сих пор умалчивает. Потом было прощание дубоссарцев с погибшими приднестровцами из Рыбницы на площади Победы, затем была поездка в Рыбницу – проводы героев в последний путь.
Ранее этих событий казаки были предупреждены Пантелеем Сазоновым, что 17 декабря в Тирасполе состоится организационный Круг по возрождению казачества в Приднестровье, и казаки собирались туда ехать. Но, вернувшись из Рыбницы, казаки узнали, что найден исчезнувший в то трагическое утро 13 декабря 1991 года начальник производственного отдела СТО, Баландов Николай Дмитриевич. Его труп нашли в песчаном карьере. Николай был убит народнофронтовцами ножом в шею, похороны должны были состоятся 17 декабря. Рассказали Пантелею Сазонову об этом, стали решать, как быть. Совместно с председателем Совета старейшин А.Л. Лобода казаки приняли решение: едут Пантелей Семёнович Сазонов и Гончаров Виктор Михайлович.
Вернувшись из Тирасполя, Пантелей был немногословен, коротко рассказал о Круге, о том, что было принято решение возродить Черноморское казачье войско, днём возрождения считать 17 декабря, Дубоссарский союз Днестровских казаков вошел в состав возрождённого Черноморского казачьего войска.
О гибели атамана Пантелея Семёновича Сазонова за эти годы рассказывали по-разному, но одно достоверно: его убийство – заранее спланированная акция по уничтожению первого атамана Дубоссарского Союза Днестровских казаков.
Ещё по возращении из Гагаузии Пантелей говорил, что чувствует за собой слежку, которая усилилась после его побега в августе 1991 года из ОПОНовской машины, когда ему сломали рёбра. Сазонов видел тех людей, что ходят за ним.
С декабря 1991 года он перестал ночевать дома, ночевал в отцовском доме. Казаки подстраховывали его сзади, со стороны огорода, дежурили. Недруги поняли, что так его не взять и, зная отзывчивую душу этого человека, придумали ловушку, в которую, к сожалению, и попал наш доверчивый атаман. Было известно, что в районе детского сада в микрорайоне Коржево появляются какие-то люди у промтоварного магазина, это же подтвердили и гвардейцы. Сазонов со старшиной роты гвардейцев Волошенко ходили туда, чтобы выяснить, кто эти люди. Где-то в середине марта женщины-продавцы этого магазина упросили Сазонова выставить охрану, чтобы они могли забрать товары из повреждённого магазина.
Утром 2 апреля 1992 года к Пантелею Семёновичу подошла женщина и, плача сказала, что из детского сада кто-то уносит продукты, предназначенные детям. Наскоро собравшись, Пантелей Сазонов взял с собою свободных бойцов и отправился к детскому саду. Тут и произошла трагедия, потрясшая всех – и казаков, и гвардейцев. С трёх сторон из окон садика был открыт шквальный огонь, которым был убит Пантелей Семёнович Сазонов и тяжело ранены два бойца. Позже казаки пытались узнать у раненых бойцов подробности происшедшего, но ни тогда, после шока, страха, ни позже они подробности так и не узнали.
Умер атаман. Похоронен он был на Аллее Славы города Дубоссары. А казаки, благодаря его бесстрашию, упорству – выстояли и победили.
…
Вот так нелепо ушел от своих братов-казаков их «батя» Пантелей Сазонов. Память о нём навсегда останется в сердцах дубоссарцев и казаков-черноморцев. Вечная слава герою.
А казаки продолжали отстаивать родной край. Сидя в окопах, поминали атамана, «слышь Коля, хоть ты бы рассказал что-то интересное», – угрюмо проговорил Иван. «Да что рассказать, ничего в голову не лезет, вон слышал «Донцы» пообещали найти и оторвать яйца этим ублюдкам, убившим «батю», – отвечал Николай.
«А если бабы его убили, тогда что,» – усмехнулся Иван. Коля только расхохотался, но так ничего и не сказал.
Проходивший по окопу командир, увидя нас приказал – «Чего бездельничаете, идите в посадку заготовьте дров, а то что-то холодно сегодня».
Выругавшись, мы, взяв топорики и веревку, с автоматами поплелись в посадку. «Говорил, надо было в блиндаже сидеть, а ты воздухом надо подышать, воздухом», – съязвил Николай. «Тебе бы только не работать Колюня», – горестно отозвался Иван.
Зайдя в посадку, стали собирать хворост.
«Иван, посмотри за дорогу, сады цветут, к осени должны яблочки вырасти, если война их не погубит, – говорил Коля, – помнишь мы два года назад ходили в сады под Кошницей, собирали «джонатаны», какие вкусные, сейчас бы похрустеть свежим яблочком».
«Да, были времена», – сокрушался Иван.
Тут неожиданно, что-то с силой ударило по каске Ивана. Она улетела на несколько метров. «Хорошо, что ремешок не завязал», – пролетела мысль в голове Ивана, – «Коля, на Землю», – крикнул Иван и вовремя, вторя пуля ударила в дерево, где только что стоял Коля.
«Опять эта сука снайпер по нам стреляет, когда его уже грохнут», – мрачно отозвался Коля из какой-то ямы. «Давай по тому ровику отползать к своим», – предложил другу Иван.
Через полчаса, друзья грязные, все в колючке предстали пред грозные очи командира казачьего подразделения. «Где дрова лесорубы х…вы, я вас спрашиваю», – кричал командир, – где твоя каска … …»?
Мы все рассказали, после чего командир отправил нас приводить себя в порядок, пообещав при этом сделать с нами и нашими матерями, что-то осеменаторско-осенезаторское.
«Может выпьем после такого стресса», – предложил Коля. «Нет», – отказался Иван, – «сейчас уже почти стемнело, скоро обстрел начнется, а может эти сволочи еще и в атаку пойдут».
Но тут неожиданно, в садах, на стороне националистов, раздалась беспорядочная, автоматическая стрельба. «Что за хрень», – ни к кому не обращаясь сказал Иван.
На позициях сразу была объявлена тревога. Командир сказал, что в эфире донцы и оуновцы просят прикрыть их выход с позиций националистов возле насосной станции.
«Только оуновцев здесь не хватало», – сказал Коля. «Иван, Николай, Вася, Никифорович, берите автоматы, пулемет, гранаты, пару «мух» и дуйте к дороге напротив насосной, будете прикрывать наших братьев», приказал командир, – «бегом».
Мы, схватив все вышеперечисленное, побежали. Залегли у дороги, стали ждать. Стрельба становилась все ближе и ближе. Трассеры летали над головами. Мы увидели, как с той стороны дороги в сумерках нам кто-то машет, мы ответили. «Стреляйте вон по той высотке у насосной, быстрее, а то нам хана», – прокричал человек. Иван приказал всем открыть огонь. Никифорович стал полевать из пулемета высотку, а мы открыли огонь из автоматов.
Вскоре показались донцы и оуновцы с какой-то ношей. Перебежав дорогу, они упали рядом с нами. «Не останавливаемся уходим к нашим позициям», – проговорил здоровенный оуновец. Бахнув пару раз из «мух» по высотке, мы стали перебежками уходить к своим. Только мы отошли метров на пятьдесят, как на нашу позицию стали падать мины.
Добежав до позиций, мы все спустились в окопы и разошлись по своим боевым постам, так как бой разгорался не шуточный. Командир кричал в рацию чтоб прислали подкрепление из города и бронетехнику.
Позиции засыпались тяжелыми минами как никогда раньше. Как будто националисты потеряли что-то важное и теперь хотели если и не вернуть это так уничтожить, а заодно и нас.
В тоже время идти открытой силой на нас они не решались. Знали, что у нас есть чем ответить, не то, что в первые дни войны, когда у нас были только палки и бутылки с горючей смесью.
После полуночи обстрел немного стих. Со стороны Дубоссар к нам прибыл автобус с подкреплением, состоящим из взвода гвардейцев и два гусеничных минных заградителя ГМЗ-3, усовершенствованные умельцами механического завода Дубоссар – машины были обшиты дополнительными листами железа, а сверху на броне установлены пулеметы.
Командир позвал к себе в блиндаж, нас прикрывавших отход донцов и оуновцев, а также еще нескольких авторитетных казаков. В блиндаже была полутьма, за столом, на котором попискивала рация и лежал автомат, сидел командир, вдоль стен расположились донцы и оуновцы. Тот самый здоровый оуновец командовавший видимо при прорыве стоял возле командира и что-то горячо доказывавший ему обернулся на нас, когда мы вошли.
«Что герои, прибыли, – сказал он нам, – сидите тут, в земле ковыряетесь, а мы за вас всю работу делаем». Наш командир попросил его воздержаться от оценок и обратился к нам, – «вот братья казаки, видите вон тот сверток в углу»? Мы все посмотрели в угол. Там завернутый в плащ-палатку кто-то лежал. «Это наш снайпер, за которым мы так долго охотились, – продолжал он, – Микола, ну давай развяжи свою добычу, покажи нам». Здоровенный оуновец подошел к свертку, без труда поднял его и стал разматывать. К нашим ногам из плащ-палатки выпал снайпер, нет не снайпер, снайперша, очень молодая и как нам показалось очень красивая блондинка в камуфляже. Весь вид портило только то, что она была без сознания и огромный синяк под глазом.
«Ух ты какая красивая, – проговорил Коля, – кто это ей такой «фонарь поставил»?
Между тем Микола начал рассказывать, – «сидели мы на позициях у плотины и узнали, что у вас тут завелся снайпер, которого вы не можете обезвредить, ну и решили мы его поймать, тут еще ваши донцы вызвались помочь – отомстить за Сазонова таким образом. Выбрались мы на сторону молдован и сидим в засаде, осматриваемся тихонько. Смотрим на вашей стороне в посадку идут два «оленя в касках с топориками, ну видимо за дровами (недобро смотрит в нашу сторону). Заметили какое-то движение в саду возле насосной станции, присмотрелись, девка с СВД и недалеко от нее два молдована с автоматами, прикрытие (смеется). Успела она пару выстрелов сделать пока мы молдован резали, ох и покромсали мы их, мама родная не узнает. Тут и девка нас заметила, сразу начала скулить, сучка, отпустите мол, я никого не убивала. По акценту поняли, что она с прибалтики. Ну дали ей в глаз чтоб не пылила, взяли ее и пошли. Так бы и дошли, если б два оленя донца не зацепили растяжку. Они то погибли сразу, козлы, да вот моего бойца Сашко зацепило, вот его жалко, не донесли умер уже рядом возле дороги. Ну а как растяжка сработала так молдоване стали стрелять куда попало, хорошо хоть вояки с них никакие, а то хрен бы мы оттуда вышли. А ваши дровосеки то живые остались», – и он снова посмотрел на нас с недоброй усмешкой.
Командир приказал медсестре привести снайпершу в чувство. Наша Галка медсестра взяла нашатырь и поднесла его к носу блондинки. Та стала морщиться и очнулась. Испуганно обведя нас глазами, она ползком забилась в угол, и вся сжалась. Командир поставил возле себя стул и сказал ей быстро на него сесть, – «давай быстро садись, а то второй синяк поставлю».
Она медленно поднялась и осторожно, как кошка, подошла к стулу и села, – «дайте пожалуйста воды», – с четким прибалтийским акцентом проговорила снайперша. «Мы тебе щас такой воды нальем, мало не покажется», – кричали все вокруг, особенно недовольны были донцы и оуновцы. Командир сказал ей рассказать, как ее зовут, откуда она и чем тут занималась.
Девушка, стуча зубами от страха, представилась спортсменкой разрядницей из Риги по имени Сауле. Сказала, что приехала заработать деньги, которые ей очень нужны для лечения больной матери, но никого убивать она не собиралась.
Тут Микола подошел к ней с винтовкой СВД в руках и сказал ей показывая на пять зарубок на прикладе, – «что ты … сука, вот зарубки, что не убивала что ли»? И он снова ударил ее рукой по тому же глазу. Девушка упала на пол, зарыдала, стала просить прощения, – если бы я не стреляла меня бы убили молдоване, там сумасшедшие люди, они убивают, насилуют, я хотела уехать домой, но меня не пустили, сказали пока всех русских не убъем никуда ты не поедешь».
«Да в расход ее, кричали вокруг», – какой-то донец, видимо с криминальным прошлым предложил изнасиловать ее, люди даже схватили ее и уже начали раздевать. Но наши казаки вместе с командиром воспротивились, – «отставить, здесь не тюрьма». Пока все спорили вокруг, Микола и его товарищи оуновцы взяв девку, находившуюся в полуобморочном состоянии, выволокли на улицу и потащили к гусеничным заградителям. Микола все время мрачно повторял, – «разорвем суку тягачами, разорвем суку тягачами. Мой дед в сороковые этих поляков и немцев на Украйне сотнями резал и лошадьми рвал. Конец тебе прибалтийская тварь». Блондинка, что-то бессвязно говорившая окончательно потеряла сознание.
Оуновцы привязали снайпершу веревками за две ноги к машинам и уже дали команду разорвать девушку.
Вокруг продолжался горячий спор о том, что делать. Видя, в каком состоянии находятся люди вокруг,
Иван взял автомат, передернул затвор и выпустил длинную автоматную очередь в воздух, – «прекратите, я не позволю совершится расправе, я служил в Афганистане, у нас за такое расстреливали, вы что делаете, мы же не националисты». Микола выхватил из-за пояса огромный тесак и пошел на Ивана, – «да я тебя русская свинья сейчас зарежу и выпотрошу, животное». Услышав такие слова уже и остальные казаки, и даже донцы направили оружие на оуновцев. Командир крикнул, чтоб все успокоились, приказал развязать снайпершу, и посадить под арест в его блиндаж, – «пусть суд решает, что с ней делать, мы не животные».
Оуновцы, скрепя зубами, выражаясь чем-то вроде, -«москаляку на гиляку», – уселись на заградители и направились в сторону Дубоссар. Но еще долго у Ивана и Коли в памяти стоял ненавидящий взгляд Миколы.
На следующий день блондинку в Дубоссары на уазике доставили Иван и Коля. Девушку поместили в отделение милиции для следствия и суда.
V
«Да Иван, не знаю, чтоб я без тебя делал, если б не Сауле, давно спился бы наверно на этих стройках в Москве», – и Коля снова благодарно посмотрел на Ивана.
«Ладно, хватит про твою зазнобу рассказывать, лучше поведай Николай чем сейчас занимаешься, какие планы строишь», – спросил Иван.
«Слушай Ваня, что мы с тобой только пиво хлебаем, давай закажем что нормальное поесть и выпить, ты ж домой не торопишься»? – спросил Коля своего друга.
«Нет, не тороплюсь, мои уехали в гости к родственникам, но денег особо нет, у нас в Приднестровье зарплаты не очень, не то, что у вас в России, да и задерживают постоянно», – пытался отказаться Иван.
«Не переживай Ванюша, я угощаю, да и как раз расскажу про будущее, на голодный желудок как не рассказывается», – и Коля подозвал девочку официантку, что-нибудь заказать.
«Чего желаете»? – улыбнулась девчонка, подойдя к ним.
«А что у вас есть», – спросил Николай.
«Вот меню пожалуйста», – пропела девчуха, продолжая очаровательно улыбаться.
«Платят им за хорошее настроение что-ли», – подумал Иван.
«Так, я буду шашлык из свининки, где-то три шампурика, хлебушка белого принеси, оливьешку грам 500, соленых огурчиков, бутылочку коньячка и бутылочку водочки, только чтоб водочка была холодненькой. Хорошо моя прелесть?», обратился Коля к официантке.
Девочка все записала и обратилась к Ивану – «а вы что будете»?
Иван, глянув в меню, заказал картошечку по-деревенски, соленые огурчики, ну а выпивку уже заказал Николай.
«Все быстренько принесу», – и еще раз улыбнувшись она упорхнула.
«Хорошенькая девочка», – восхищенно проговорил Николай.
«Вот старый греховодник, у тебя вон жена красавица и дети почти взрослые, чтоб я этого больше не слышал», – пожурил Иван товарища.
«Да ладно, я так, просто выразил свое мнение, да и прав ты Ваня, но годы то идут, и идут безвозвратно», – немного загрустил Коля.
Вскоре девушка официантка принесла все, что заказали мужчины. На столе аппетитно шкворчал ароматный шашлык – сочное, покрытое золотистой корочкой маринованное мясо вперемежку с лучком и помидорками, стояла большая, красиво украшенная фигурно вырезанными морковкой и капусткой тарелка «оливье», блестели солененькие огурчики, призывно пахла тарелка картошечки по деревенски – порция состояла из поджаренной картошечки, долек сала с прослоечкой мяса и нарезанными кусочками соленых огурчиков, все это великолепие дополняла корзинка свежего белого хлеба и бутылки тираспольского коньяка и «вспотевшая» от холода бутылочка местной дубоссарской водочки.
Мужчины подняли стаканы с водкой, «чокнулись», выпили и стали закусывать, живо орудуя челюстями.
«Третий тост», – Иван и Николай встали, подняли стаканы за своих боевых товарищей, погибших или умерших от ран, нанесенных той необъявленной войной.
Насытившись, мужчины стали делиться своим настоящим и планами на будущее. Иван говорил, что с женой у него все хорошо, дочка уже большая, воспитывает двух маленьких дочурок, погодок, старшая уже должна в этом году пойти в первый класс, а младшая ревнует и хочет тоже в школу, поругал слегка зятя за недостаточную по его мнению инициативу в жизни, ну и главное чтоб все были здоровы, чтоб было мирное небо над головой.
Николай рассказал о своих детях, студентов одного из колледжей в России, хорошей квартире в Москве, жене, все еще писанной красавице.
«Кстати, представляешь она сейчас в Одессе, в антимайдане участвует», представляешь, – неожиданно сказал Коля и пристально посмотрел на Ивана.
«Что ты так на меня смотришь», – несколько удивленно спросил Иван Николая.
Коля потупился и ответил вопросом, – «ты, Ваня не изменил за эти годы своих политических взглядов, ты по-прежнему за Приднестровье, за Россию»?
Иван, в свою очередь пристально посмотрев на Колю начал говорить, – «мое мнение не изменилось, к козлам в политике России и Приднестровья я всегда относился очень плохо, но к людям, к России, Приднестровью я всегда относился и буду относится хорошо. Помнишь книгу Валентина Пикуля «Моонзунд», по ней потом еще фильм снял в Советском Союзе», – Коля утвердительно кивнул, – «там офицер царского флота сказал простому матросу, который разочаровался в стране, во власти – «Россия одна и любить ее надо всякую» – я придерживаюсь точно такого же мнения как тот офицер. Но это не значит, что людям надо терпеть сволочей и утверждаемые ими порядки. Вот у нас в Приднестровье, да и у вас в России, какие красивые лозунги говорили и говорят, только лишь бы выбрали во власть, а там как в том фильме – «Выбираешь худого, а через какое-то время у него уже рожа, что жопа» – сколько под хорошие лозунги за эти годы после развала Союза эти подонки награбили. Обещали нам Швейцарию построить, суки. Для себя они, конечно, построили и не одну. Вот простых людей на Украине я даже понимаю, эти власти украинские во лаве с этим слабаком Януковичем, как и все остальные до него только грабят и больше ничего. Конечно, понятно, что под шумок вместо Януковича к власти на Украине рвутся откровенные фашисты, ну чтож поделаешь раз Россия ничего не делает, не поддерживает здоровые силы в обществе соседней страны, то результат будет очевидным».
«Да Ваня, тебе бы не сварщиком быть, а политиком, – засмеялся Николай, – ты прав, Россия за эти годы действительно занимала какую-то половинчатую позицию, в лучшем случае, а порой просто сдавала своих союзников, бывали даже случаи, когда шла на прямое предательство. Вспомни как Черномырдин уговорил Милошевича сдаться, да и других примеров полно. С Украиной тоже бяка все время получается, «Мы не вмешиваемся в дела суверенных стран и просим другие страны тоже этого не делать». А другим странам на это наплевать, они вмешиваются и будут вмешиваться, особенно Америка».
«Но ты знаешь Иван, в России есть люди, есть патриоты, в том числе среди честных бизнесменов, которые готовы помочь русским и не только им, а вообще все здоровым силам на Украине выстоять», – продолжал Николай.
«Ты себя имеешь в виду», – поинтересовался Иван у друга.
«Ну какой я бизнесмен, так небольшая строительная фирма в Москве, но это все благодаря хватке Сауле, она у меня умная девочка», – ответил Коля.
«Ты сказал, что она в Одессе сейчас, в антимайдане»? – спросил Иван.
«Да, непосредственно участвует, помогает немножко деньгами, а я тут приехал родных проведать, друзей повидать, может, кто захочет не словом, а делом помочь в Одессе, да и вообще на Украине, – посмеиваясь, смотрел Коля на друга Ивана, – вот сегодня 20 февраля, а в Киеве совсем плохо, настоящие бои начались и чем все кончится один Бог знает».
Иван задумался, – «да, хорошо было бы расфигачить всю эту нацистскую нечисть на Украине, может и нам тут в Приднестровье легче зажилось, а с другой стороны семья, дочь, внучки, кто будет о них заботиться если со мной что-то случится, а вслух ответил Коле, – может кто-то и захочет помочь. Слушай завтра сход нашей станицы, приходи ты же тоже казак, поговоришь с братьями, может, что и порешаем».
И друзья вышли из бара, обнялись, простились до следующего дня и разошлись каждый в свою сторону.
VI
Вечером следующего дня, казаки, оповещенные Иваном о приезде Николая, стали собираться на сход.
Не смотря на холодную погоду, возле здания правления станицы, стояли группками казаки, курили, что-то жадно обсуждали.
Иван подошел к казакам, поздоровался со всеми, – «не видели Николая Кравцова, он сегодня должен был прийти на сход»?
«Он внутри с атаманом беседует», – хором отвечали казаки.
Поблагодарив, Иван зашел внутрь. Перекрестившись на икону, Иван поздоровался с атаманом, Николаем и членами правления станицы.
«А Иван, вот видишь беседую с твоим товарищем не разлей водой, интересные вещи рассказывает чертяка», – проговорил атаман.
«Хорошо Николай, сейчас откроем сход и вместе с другими насущными вопросами и тебя послушаем, – сказал атаман, – эй, Вадимка, а ну позови всех братов-казаков с улицы, пора начинать».
Вскоре казаки стали входить в помещение, все крестились на икону, расселись по своим местам.
Кошевой зажег лампадку под иконой и подал знак атаману, который принялся читать молитву, все встали:
Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твое;
Да приидет Царствие Твое;
