Лучезарный

Зайдя в дом, я разжег духовку в «древней» газовой плите и кинул на решетку ИРП «курица с овощами». Поставил чайник, достал остатки нарезки и хлеба из чемодана и пошел к рукомойнику.

Надо прибыть в лагерь, но мне вспомнился вчерашний вечер. «ОН ждет тебя». И старушка с черными глазами. Было ли это? Я даже уже начал сомневаться. Наскоро позавтракав курицей с овощами и выпив чаю с «оккупантским» бутербродом, сочинённым из колбасы с хлебом, занялся сборами. Что взять с собой в погружение? Я посмотрел на дайв- компьютеры suunto mosquito и suunto D9. Москито, мой первый дайв-компьютер, да- пластмассовый, да простой, но не убиваемый. D9 – от той же фирмы, титановый, с портом для передачи профиля погружений на компьютер. Я подумал, зачем мне профиль на ровном погружении? Зачем мне график оксигена? И к тому же, статусный D9? Я нацепил suunto mosquito.

Выйдя на улицу, оглянулся. Уже было светло. Мимо, вихляя колесом, на велосипеде, проезжал пацан.

– Тпру…– сказал я и вытянул руку.

– Чего, дяденька? – он соскочил с велика и вопросительно уставился на меня.

– Матрену колдунью знаешь?

–Неа.

Я такого ответа не ожидал.

–А Матрену знахарку, целительницу?

–Неа.

Надо было срочно выправлять ситуацию.

–Ну кто вам заговаривает болячки, ты хоть знаешь?

–Баба Валя.

А где она живет?

Пацан начал улыбаться. Я правильно понял его улыбку. Достал из кармана «тоблерон» (шоколад), который и был взят для таких случаев (в чемодане еще лежало десяток треугольно-вытянутых плиток).

– Как звать?

Петром Васильевичем! – густым басом ответил отрок.

Ну, Петро, проводи, – ответил я и «тоблерон» перекочевал из руки в руку.

–Разрешите? Тьфу., опять армейская привычка.

– Заходите, – голос был молодой женщины.

В сенях дома пахло кислым хлебом, зато, открыв дверь на меня навалился аромат свежих пирогов. Прямо вот так с порога. Около печки суетилась женщина. Рассмотреть её было трудно. Моё лицо расплылось в улыбке. Ну как иначе. Короткая блузка, которая сбилась на пояснице. Ноги, поднапряженные около плиты. Женщина обернулась. Миловидное лицо, фартук, припорошенный мукой и румянец.

– Кхе, кхе.. Мне бы целительницу Валю, -выдавил я, не отрывая взгляд от блузки.

Мамы нет сейчас, – девушка заметила мой взгляд и густо покраснела.

– Мне почему-то не захотелось уходить.

– Я подожду?

– Да, конечно, меня Ольга зовут, я внучка Валентины Сергеевны.

Было видно, что девица оправилась от смущения.

– Меня Константин, можно просто Костя, очень приятно.

За окном зарычал мотоцикл.

– Андреев, Константин! –раздался голос с улицы.

Я выглянул в окно. На «Урале» сидел вчерашний Костик. Шлем мотоциклетный, по моде СССР, как каска английского военного, в первую мировую, был ему в пору.

– Иду, – я извиняющие развел руками и улыбнулся.

– Возьмите хлеб с собой! Он еще горячий, свеженький, только из печи. Сейчас я Вам его заверну.

Девушка ловко завернула каравай в чистую полотняную тряпицу и протянула мне.

– Спасибо, -искренне поблагодарил я.

– Приходите еще, -с какой-то надеждой ответила Ольга.

–Не могу обещать. Вообще, я хотел сказать, «конечно», но что-то в последний момент меня остановило.

Я трудно, как-то, изобразил «до свидания» и вышел к крыльцу. Костя со скрежетом ногой включил на «Урале» передачу и смотрел на меня.

–Поехали!

На крыльце стояли две женщины.

–Бабушка, почему он?

–Внучка, только «Лучезарный» знает.

***

В лагере уже вовсю кипела работа.

Мимо меня промчался Селиверстов.

– Андрюха, ты чего?

– Да твои исследователи, -слово исследователи он произнес с ели уловим оттенком презрения, -вчера, вместо того чтобы собираться и настраивать аппаратуру, обсуждали условия рыбалки, где лучше и на какую снасть ловить рыбу, какая должна подкормка. А теперь, вялые и сонные, таскают свою аппаратуру. А еще ведь надо кучу вещей притащить и разместить, начиная от туристической газовой плитки и заканчивая бензо-генератором и насосом для откачки воды. Вода не терпит промахов. Вот я и бегаю, как ужаленный в попу. Мне бы хотелось до начала темноты убраться на берег.

– Слушай, а ты помнишь, в детстве нам заговоры делала баба Матрена?

– Ну да, только она умерла лет пять назад. Ну ей еще и тогда было за девяносто.

– А кто же тогда сейчас?

– Баба Валя, она и травки заварит и таблетки, если что подберет.

Говорить, что вчера вечером я лично разговаривал с Матреной, не стал. Селиверстов запросто мог передумать и уйти как моторист по-английски. Просто спросил:

– А моторист где?

Ответ подтвердил правильность моего выбора.

– Так он же сразу отказался, да и я бы не пошел к этой скале, если бы не ты. Ты у нас всегда был самый удачливый в компании.

Ждууу……– вспомнил я вчерашний ветерок. Вкупе с бабой Матреной – та еще удача.

– О, Константин пришел, давай помогай своему товарищу и отходим. –это профессор «нарисовался».

Вообщем, пока суть да дело, но отошли мы только в одиннадцать утра. По пути командировочные включали свои приборы и настраивали их. Попутно я узнал, зачем место выбрано у Белой Скалы. На скалу ставится основной прибор, который измеряет очень много параметров, от атмосферного давления до магнитной и электрической составляющей Земли, а буи выставляются на якорных цепях вокруг и связываются по Wi-Fi с основным прибором. Причем ставить лучше не очень глубоко, а вокруг скалы как раз отмель. Селиверстов провел экскурсию по баркасу.

– Вообще-то это не совсем промысловый баркас. Им пользовались, чтобы возить детей с северного окончания озера на южный, где стояла школа. Отвозка была в понедельник, обратно в пятницу. Конечно, оформили его как промысловый и он в оставшее время выполнял другие работы, в том числе и сети на рыбу ставил. А вот смотри что для тебя. Вот кухня, здесь макароны, крупы. Вот тушенка, вот яйца. ИРП армейский – три штуки, на три дня хватит с запасом, даже потолстеешь. В ИРП есть джем, сахар, кофе, чай, галеты. Я для тебя у своих взял «кружок» домашней колбасы. Холодильник маленький, но рабочий. Вот еще китайская радиостанция YAESU VX-6R, к ней зарядка. Уверенная дальность двенадцать километров, на открытой местности, этого хватит, но вот более мощная антенна с усилителем. До пятнадцати километров «бьет» без проблем. Утром и вечером в десять часов будешь выходить на связь. Сзади на радиостанцию под скотч прилеплены канал и частоты для связи. Все понял?

–Да понял я, понял.

Было приятно, что друг детства так заботится.

Ставили буи мы с профессором вокруг скалы, хоть занятие не сложное, но два часа заняло. Я замерз основательно, один раз менял баллон, да и от второго, при всплытии, оставалось десять «бар». Я пошел на нарушение из-за того, что глубина была пять метров, а до лодки, в которой сидел ассистент, было от места погружения всего ничего.

Теплый свитер, обжигающий горячий чай – что еще надо после погружения.

Андрей ухитрился еще раз поругаться с профессором.

Питающие провода к основному прибору оказались короткие – пятнадцать метров. Селиверстов требовал отойти от отмели минимум на двадцать метров, чтобы при волне баркас не сел на отмель.

– Да какая тут волна, -разгорячился Юрий Юрьевич, -Вы просто добиваетесь для себя преференций.

Андрей обиделся.

– Сильный ветер есть и у нас, затащит боком и все, ляжет он, это не морское судно.

Сошлись на том, что баркас поставим кормой к скале, а питание перенесем на корму. В случае критической ситуации, я отцеплю кабель и отойду на судне. В этом случае, и баркасу ничего не угрожает, и аппаратуру не скинет в воду. А подключить обратно – не проблема. Слушая перепалку, мне стало понятно, что Селиверстов и сам не верит, что погода может преподнести нам сюрприз, но уж очень ему хочется «ткнуть носом» командировочных за их снобизм.

За всеми этими спорами и перестановками вечер подкрался незаметно. Андрюха стал нервничать и чаще поглядывать по сторонам.

У меня стало «сосать под ложечкой». Вдруг дико захотелось есть! Вода забрала много калорий и организм отреагировал соответственно.

– Товарищи господа! –торжественно сказал я, -может поужинаем?

Селиверстов дернулся, как будто кто-то его сзади шилом ткнул:

– Нет, мы в лагерь.

К моему удивлению, решение поддержал и Юрий Юрьевич:

– Да, пожалуй, на берег пора, завтра еще много дел.

Знаю я твои дела, наверное, спишь и видишь, как блесну в речку закидываешь, –про себя усмехнулся я.

– А Вы, молодой человек, не боитесь здесь оставаться один, -вдруг хитро подмигнул мне профессор. Говорят, пять лет назад, здесь произошел странный случай.

– Да ладно, я не из пугливых.

Вот же какой, ну нас, Александровых, на мякине не проведешь.

Но что-то «царапнуло» меня внутри. Опять упоминание пяти лет. Какое-то событие еще было пять лет назад. Мысли, как шестеренки, поворачивались в моей голове и вот-вот должны были встать на место, но их ход прервал Андрей.

– Грузимся в моторку!

Прощание было быстрым. Пожали друг другу руки, и я распутал стыковочный с лодкой фал.

– Не забывай про связь утром и вечером, -уже отходя крикнул мне Селиверстов.

Я помахал им рукой вслед. Желудок, призывно заурчав, напомнил, что обеда не было. Я огляделся вокруг. От моторки был виден только маленький белый бурун, справа темнела узкая полоска берега и ..вокруг вода. Мне стало неуютно. Казалось, что за темнотой наступающей ночи, что-то есть, и это «что-то» пристально меня разглядывает. Идея, провести три дня «робинзоном» посреди озера, перестала казаться мне хорошей. С берега раздалось «уханье» филина. Около борта баркаса с шумом раздался всплеск. От неожиданности я вздрогнул. Рыба плескается, -понял я. Тьфу черт, совсем себя запугал. Еще этот профессор, на прощание: «не боитесь здесь оставаться один». Хватит себя накручивать, надо идти ужинать.

Наскоро сварив макароны и слив воду, я закинул в кастрюлю банку тушенки, размял её вилкой, накрыл крышкой и пару раз встряхнул. Пока ужин настаивался, разобрал постельное бельё на откидной койке.

Осоловев от макарон с тушенкой, я даже не стал пить чай и сразу завалился спать. Слишком много было всего: и впечатлений, и физической нагрузки сегодня. Сил хватило только раздеться и натянуть на себя одеяло.

Мне снился странный сон. Причем я отчетливо понимал, что это сон.

Ледяная пустошь. Куда ни кинь взгляд – ни конца, ни края. Я стою на небольшой возвышенности. Мимо меня бесконечным потоком идут люди. Они идут колонной. Начало колонны теряется за горизонтом ледяной пустыни. Люди все разные: старики, дети, взрослые. Многие с вещами: вот семья толкает тележку с барахлом, сверху восседает маленькая девочка. Кто-то одет богато, в шубы, другие в каких-то обносках, закутанные в платки, но что роднит их всех – решимость в глазах. Ни у кого нет страха, паники, отчаяния, только решимость преодолеть свой путь. Как бы подчеркивая, что иного пути нет, на горизонте, за колонной, темная стена мрака, по поверхности которой скользят молнии.

– Видишь, как было!

Рядом появился старец с длинной седой бородой, над его головой светился нимб. Отчего-то я не удивился. Вот и святые привиделись. Ну сон ведь, -как-то отрешенно промелькнула мысль.

– «Ледяной исход» не должен повториться! –старец.

– Почему я?

– Тебя выбрал ОН!

– Кто?

– Баркас.

– ????

– «Баркас», -старец заговорил голосом Андрея Селиверстова, -«баркас», ответьте «лагерю».

Я открыл глаза. Радиостанция надрывалась голосом моего товарища. Я не сразу вернулся в реальность. Вернее, реальность «ледяной пустоши» была настолько сильной, что я несколько секунд находился и там, и там.

– «Баркас», ответьте «лагерю», как слышите меня, -занудно продолжала вещать радиостанция.

– Андрюха, кончай голосить, проснулся я уже, -я наконец-то добрался до китайского гаджета.

– Уф, наконец-то, а то я уже собирался идти за моторкой.

– Все нормально у меня, продрых просто долго, вчера умаялся.

– Мы же договаривались в десять утра и десять вечера – сеанс связи. Ты же знаешь, как все относятся к тому месту.

– Ну виноват, больше не повторится. А сколько времени?

– Десять минут одиннадцатого. Прогноз погоды на ближайшие три дня: солнечно, ветер умеренный, без осадков.

– Хорошо, слушай, отбой связи, мне срочно надо «отлить».

– Ха-ха-ха, беги, курортник!

– Пока, до связи.

Справив малую нужду прямо с борта, я принялся за утренний туалет. Почистив зубы и облившись из ведра холодной водой, я взбодрился. Видение «ледяной пустоши», со странным седым незнакомцем, отступило на задний план, но вместе с тем возникло желание убраться отсюда как можно быстрее. Слишком много за два дня каких-то галлюцинаций. Сначала знахарка Матрена, которая умерла пять лет назад, сегодня странный сон, да еще и разговоры Селиверстова и профессора. Не люблю «непонятое». Готовить не хотелось. Достал Андрюхину колбасу, лениво пожевал. Потом быстренько сделал себе кофе из пакетика армейского рациона и задумчиво посмотрел на коробочки с джемом из того же рациона. Галеты армейские меня не впечатлили. О, у меня же есть каравай от Ольги. Рот сам, непроизвольно, растянулся в улыбке. Я ей понравился. Ну а как же – каравай, испеченный самолично, отдала. Настроение, подпорченное сном, стало подниматься.

День шел замечательно. Как только количество карасей, пойманных на удочку превысило десяток, я взялся за спиннинг. Время близилось к обеду и солнышко припекало не по-детски. Видимо поэтому щучки ушли поглубже и с поклевкой не ладилось. Через час, мои страдания с забрасыванием блесны, увенчались успехом. Щука была сантиметров тридцать и весила грамм семьсот – восемьсот. Пойдет, -решил я и занялся приготовлением ухи.

Пока кастрюля вместе с запущенными туда карасями, ломтями щуки, картофелем и приправами булькала, я стал готовится к погружению с пневматическим гарпуном. Умом я понимал, что это блажь и на спиннинг возьму больше, но как хотелось реализовать детскую мечту. Сколько вечеров, еще ребенком, я представлял себя в серебристом костюме, парящим в бирюзовой воде среди рыбок. Этому способствовал фильм «Человек-амфибия», который мы с пацанами посмотрели в офицерском ДК. Подсоединил баллон для воздуха, завел компрессор. Накачал гарпунное ружье: РПП Alpinasub короткое, тридцать два сантиметра. Взял его по объявлению с рук за какие-то смешные деньги. Человек, его продававший, честно сказал, что это игрушка для начинающих, себе он берет помощнее и длиннее, но мне профессиональное и не нужно, так, поиграться. Наконец все было готово. Сходил на кухню, выключил газ, пусть уха настаивается, вернусь с погружения и пообедаю. Дальше пошла рутина: закрепил BCD (компенсатор плавучести аквалангиста при погружении, в виде жилета) на баллоне, подсоединил регулятор давления, открыл вентиль воздуха, подключил BCD, проверил его, убрал «октопус» (запасной регулятор с загубником для дыхания) в один зажим, консоль (устройство с манометром воздуха, глубиномером и компасом) в другой. Накинул металлическую лестницу на борт баркаса. Костюм, ласты, пояс с грузиками, щелкнули зажимы BCD, подтянул за ремни жилет, загубник регулятора в рот, правая ладонь на маску и широким шагом погружение.

Выдох, легкие уменьшились, стравим воздух из BCD, отрицательная плавучесть есть. Медленное погружение. Что мне всегда нравилось в дайвинге – это ощущение невесомости. Вдох, чуть добавим объема. Ура! Парю в толще воды. Перед маской основание Белой скалы, теперь следуем вокруг, там ровная площадка, камыши, значит там рыба прячется. Хорошо, что ясная погода, здесь на глубине семь метров все видно. А вот и отмель, присядем на грунт, выждем немного, стрелять все равно надо не дальше трех метров, слабосильный гарпун.

***

Над Белой скалой кучевые облака начали разбухать и темнеть. Внезапно поднявшийся ветер пошевелил баркас. Судно, на волне, неровно качнулось, как человек с пятки на носок. Фал, крепивший корму к земле через завернутый анкерный болт, натянулся. Облака стремительно чернели и раздавались вширь. Ветер, словно играясь, ударил в борт баркаса, затем стих, снова ударил. Стороннему наблюдателю могло показаться, что невидимая рука шлепает по корме судна, как будто наказывает за что-то, а баркас виляет воображаемым хвостом. Тучи закрыли Солнце и окончательно стало темно. Как будто ожидая этого сигнала, следующий порыв ветра был сильнее предыдущих в несколько раз. Удар воздушного потока был такой силы, что анкерный болт вырвало из земли и баркас описал дугу вокруг якорной цепи. Приемная аппаратура взлетела со скалы, держась только на питающем кабеле, и, в полете за кормой судна, хрустнули зажимы на генераторе. Дорогостоящая регистрирующая аппаратура, махнув на прощание оторванным кабелем, со всплеском ушла под воду озера. Сразу стихло. Тучи стали разбиваться на маленькие клочки и расползаться в стороны, давая свет Солнцу. Через час установилась безоблачная, солнечная погода. Ничто не напоминало о маленьком локальном погодном катаклизме, только баркас стоял теперь на якорной цепи носом к Белой скале.

***

Я внимательно всматривался в камыши. Вот стайка мальков просквозила между стеблей. Аккуратно, сложив руки на груди, оттолкнулся от дна и пошел параллельно растительности. Почему-то щуки слабо реагировали на параллельные курсы, но зато моментально улепетывали, если идешь на них. Остановился еще раз. Вот она красавица. Метра полтора. Нет метр. Под водой все кажется в полтора, два раза больше. Спокойно, боковым зрением намечаем точку выстрела, ближе к голове, верхняя часть. Сейчас, соберемся и резко довернем гарпунное ружье. Вдруг словно выключили свет. Стало темно, все вокруг приобрело оттенки фиолетового света. Ну да, вода поглощает свет согласно радуге: красный, оранжевый и т.д. остается последний-фиолетовый. Я чертыхнулся и посмотрел вверх. Темно. М-да, засада. Надо всплыть, посмотреть, что там с погодой, надолго ли это. Лучше сделать это ближе к баркасу, чтобы потом не тратить силы, плывя по поверхности. Разочарованный, я поплыл назад, огибая шельф скалы. Вот и отвесная стена, значит недалеко точка погружения/всплытия. Тут меня плавно потянуло вниз. Сразу это не заметно, только скальная стена почему-то ушла вверх. Я удивленно посмотрел на консоль, стрелка ползла вниз: десять метров, двенадцать, пятнадцать. Уши пронзила острая боль. Внешнее давление воды резко повысилось. Отработанным жестом я зажал нос правой рукой и со всей силы дунул в него. Барабанные перепонки с хлопком выпрямились и боль отступила, а левая рука со всей силы нажимала на клапан поддува BCD. Не отпуская клапан, я повернул левую руку с дайв-компьютером, цифра была двадцать метров и медленно, но уверенно перескочила на двадцать один. Жилет раздулся дальше некуда, а вокруг шел поток воды куда-то вниз. Что за чертовщина. Тихо, спокойно, без паники. «Суетливый дайвер долго не живет». Вспомнил я поговорку центра PADI. Развел ноги и из положения «ножницы» стал работать ластами. Сердце стучало как после забега на стометровку. В голове стучала мысль – что это? Течение? Какое к черту течение, это омут, воронка. Откуда здесь она? Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Еще и маска запотела изнутри. Вдруг меня резко швырнуло в сторону. Я давно уже потерял ориентир, кроме того, что я еще нахожусь в вертикальном положении. Удар затылком о скальную поверхность был настолько болезным, что в глазах закрутились «звездочки», а изо рта выпал загубник. Рот наполнился водой с примесью чего-то солоноватого. На автомате, я вырвал из зажима «октопус» и сжал зубами загубник запасного регулятора. Меня развернуло лицом к скале и швырнуло вперед. Там оказалась расщелина, в которую и уходил весь поток воды. По предплечьям хлестнула боль. Я буквально пробороздил стенки, разрывая неопрен дайв-костюма и встал, как пришпиленная муха. Баллон с воздухом донышком встрял в сужающуюся нижнюю часть скального отверстия, причем ноги мои, увлекаемые током воды были устремлены вперед, образуя прямой угол с телом. Пользуясь передышкой, я жадно дышал. Голова кружилась, тошнило. Тело стонало от ударов и переворотов. Сколько воздуха? Где консоль? Я скосил глаза вниз и влево. Вместо консоли колыхался обрубок шланга из которого текли пузырьки воздуха. Сил ужасаться уже не было. Воздух мог кончиться в любую минуту. В этот момент в голове возник знакомый образ седовласого старца. Он внимательно смотрел мне в глаза. Губы его пришли в движение. «Ты сможешь», -раздался голос в моей голове. Ну спасибо, дед. Утешил. Меня вырвало. Нажатием на подачу воздуха загубника я очистил рот. Пальцем правой руки поддел маску сверху и запустил под нее немного воды, затем покивал головой вверх-вниз. Вода промыла маску изнутри. Нехитрый трюк из курса обучения, зато маска стала прозрачной. Я посмотрел вперед. Одна нога была без ласт. От бедра до ступни из ноги шла серая муть. Кровь-понял я. В метре от ног была еще одна расщелина овального типа. За ней виднелось светлое пятно. Взглянул на свой дайв-компьютер москито. Двадцать два метра глубины. Выбора не было. Время и воздух уходили. Босой ногой поддел вторую ласту и скинул её. Подхваченная потоком воды, она скользнула в расщелину и резко рванула вверх. Правой рукой расцепил замок пояса с грузами, затем поочередно расстегнул замки жилета. Поочередно вывел плечи из лямок BCD. Держась за лямку жилета, ногами нацелился в расщелину. Сделал десять полных, быстрых, глубоких вдохов. Гипервентиляция легких, ни разу не пробовал, вот сейчас и проверю. Отпустил жилет и влекомый потоком воды влетел в расщелину и сразу устремился вверх. Я стал, как учили, потихоньку выпускать пузырьки воздуха изо рта. По идеи, мне нельзя пониматься быстрее их. Куда там, я летел как пробка. Свет ударил по глазам, отозвался режущей болью в груди. Баротравма!!! Последнее что я слышал – это «рёв» воды. Водопад, что-ли? И сознание милосердно покинуло меня.

Глава 3

– Бабушка, он ушёл! Я чувствую это. Хлеб намоленный, который я ему дала, остался, а его в нашем мире нет.

– Внученька! Значит такое его предназначение. Ему давалось предостережение, но он сам вызвался идти к «Воротам». Лучезарный не ошибается в выборе. Он избранный. Давай лучше помолимся за него.

Ведунья Валентина Сергеевна и её внучка Ольга подошли к иконе. Иисус строго смотрел на них.

– Мы правильно делаем? Может там другой бог? –шепотом спросила девушка.

– У него много обличий, молитва дойдет, -уверенно ответила женщина.

***

Андрей Селиверстов поймал себя на том, что ерзает на сидении моторной лодки «Казанка 5», наваливаясь грудью на штурвал, как бы пытаясь ускорить её ход. Двухтактный маломощный двигатель стучал как маленький барабан. Хорошую лодку с мощным двигателем, никто из местных отдавать в аренду приезжим на три дня не хотел, поэтому взяли за «консервный бартер» то что было у председателя Мефодьича. Сзади сидели командировочные: профессор Юрий Юрьевич и его ассистент Дмитрий. Они, перекрикивая шум мотора о чем-то оживленно спорили. Андрей не вслушивался, его мысли были заняты другим. Костя Андреев, оставшийся на ночевку на баркасе около Белой скалы, вчера в десять вечера не ответил на вызов по радиостанции. Не ответил он и в одиннадцать, и в двенадцать ночи. С утра Андрей безуспешно его вызывал с семи часов. Профессор, которому он выложил свои опасения по поводу молчания друга детства, только отмахнулся рукой. Накупался, нарыбачился и дрыхнет теперь без задних ног твой друг. Таков был основной смысл его ответа. Сейчас Селиверстов давил внутри себя панические мысли, ночь он почти не спал. Как только он проваливался в сон, то сразу ему начинались снится кошмары. Залитая кровью палуба баркаса, по которой он идет, и в углу непонятный мешок, при рассмотрении которого поближе, превращающийся в тело, лежащее лицом вниз. Или затонувший баркас, с торчавшей из воды рубкой и рядом пятно, которое, опять же, при рассмотрении, оказывалось телом, плавающим лицом вниз. В кошмарах, он не разу не видел лица Андреева. Пусть будет все хорошо, -подумал Селиверстов.

Впереди показался баркас. В моторке все притихли. И было с чего. Когда уезжали, он стоял носом к воде и кормой к Белой скале, теперь наоборот. С кормы свисал фал. Андрей скинул обороты двигателя. «Казанка» медленно проходила вдоль борта баркаса. Палуба была чиста. Селиверстова чуть «отпустило». Впереди показалась Белая скала.

– Ох ты, -застонал профессор.

Место приемной аппаратуры было пусто. Там, где был анкерный болт, зияла развороченная дырка.

– Он что, переставил баркас не отцепляя аппаратуру? –начал истерить Юрий Юрьевич, -да он у меня ответит за это! Она же стоит двадцать тысяч евро! Да я его…

Андрей, не обращая внимания на стенания профессора, заложил дугу около скалы и плавно начал швартоваться к баркасу, к борту, где была накинута металлическая лесенка.

– Держи лодку, я сейчас фал с кормы подтащу, -сказал Селиверстов помощнику профессора Дмитрию. Тот единственный, кто сохранял хладнокровие. Сам профессор, не дожидаясь швартовки, перемахнул через борт, и бормоча: сейчас я покажу этому недоумку…, умчался в сторону рубки.