
Полная версия:
Сорняки
– Я не слышу? – повторил вопрос старик, покрытый росписью.
– Пил, – коротко ответил он.
– Чем платил?
– Брат платил.
– Брат, – проворчал старик. – Снова будут проблемы, в следующий раз должен явиться сразу. Понял?
– Почему?
– Правило такое! Ты не знал?
– Нет.
– Незнание – не оправдание. Понял?
– Вроде того, – ответил Стайер, не желая связываться. Еще понял, что ему ничто не угрожает. Обошлось.
– Ладно, – примирительно ответил старик. К этому времени он успел чем-то брызнуть ему на колено, которое тут же замерзло, потеряв чувствительность, тонким лезвием ножа ковырнуть поверхность ноги и вынуть крошечную капсулу. Это был чип. Старик прочитал на нем номер, посмотрел на экран допотопного компьютера (из прошлой эры) и с уважением перевел на него взгляд.
– Охотник?
– Вроде того, – скромно ответил Стайер.
– Хорошая статистика – четыре Чужака за два месяца.
Наконец его опознали! Наконец в этом городе он был не Чужим, а своим! – подумал Стайер.
Старик тем временем взял маленький пистолетик, поднес к его бедру, раздался щелчок.
– Все, – произнес он.
– Так быстро?
– Чип на месте. А этот, – и показал на старую капсулу, промыв ее в воде, – видишь, помяли. Коротнуло, вот и сглючил.
– Чужой камнем попал, – гордо пояснил он.
– Не заморачивайся, теперь все оки-доки.
Старик промокнул бедро тряпкой, смоченной неизвестной жидкостью, и сказал:
– Свободен.
– А коины? – удивился Стайер. Рассматривая тату на теле старика, он был уверен, что с его счета спишут огромную сумму. Тату стоили немыслимых денег. Столь искусной работы, да еще в таком количестве на теле одного человека, он раньше не видел. Значит, старик зарабатывал хорошо.
– Бесплатно, – вдруг ответил тот. – Не стоит ничего, – добавил это и улыбнулся.
– И ты ничего с этого не получишь? – поразился Стайер.
– Не твоя печаль, – засмеялся татуированный собеседник, – Бродилка щедра. В жизненно важных вопросах она делает для нас все. Ладно, живи! – и Стайер в недоумении удалился.
Спустя мгновение оказался на улице, залитой солнечным огнем. Но солнце он не заметил. На голове был надет шлем, который моментально ожил. На экране появилась голограмма, где можно было прочитать множество сообщений, скопившихся за сутки! У него снова были друзья! В уголке явилась приятная сумма состояния счета – у него снова были коины! Правая панель засветилась волшебными ярлычками. Они мигали, искрились, переливаясь всеми цветами электронной палитры. Это был мир игр. Волшебный мир, куда так хотелось нырнуть, больше не думая ни о чем! Действительно, есть только игра. А что еще нужно? Ничего!
И вдруг в системных сообщениях обнаружил странную запись. Была она напечатана мелким строгим шрифтом черного цвета. В пестром окружении иконок Стайер поначалу ее не заметил. Надпись гласила:
«Штраф. С вашего счета списано… Вчера вы не истратили ни единого коина».
Сумма была столь ничтожной, что он сразу же об этом забыл. А перед глазами в дивном танце закружились ярлычки игр!
Теперь он был свободен, и ничто не могло выбить из привычной колеи. У него было много коинов, масса свободного времени, он долго мог ничем не заниматься, не думать о еде. Оставалась только игра! Множество игр, даже самых дорогих, которые он мог себе позволить. Но главное – он мог не думать ни о чем другом… Куда-то пропала Мочалка, но он не особенно об этом сокрушался. Вокруг вертелось столько красивых девчонок, знакомых и не очень, стоило захотеть, пальцем поманить, выстроилась бы очередь. Но, очередь ему была не нужна. Никто из них сейчас его так не волновал, как игра. Лишь иногда вспоминал девчонку с красивыми глазами. Чем она его так зацепила? – думал он. Думал?! Нет, думать не хотелось. Он снова ныряет в бескрайнюю реку, где только игры, все мелькает, сверкает, слышится волшебный перезвон, и где он снова и снова становится первым. А как же та девица? Какая? С глазами? Ну, ее. Мало ли других…
Через неделю притащилась Мочалка. Разыскала она Стайера в одном из баров, уселась за его столик и заказала самый дорогой бургер с запахом… С запахами! Чего ей туда только не насыпали. По старой дружбе Стайер хотел было заплатить, но она жестом его остановила.
– Разбогатела? – засмеялся Стайер.
– Ты не поверишь! – воскликнула она.
– Ну, колись, где болталась? Сдала?
– Есс!
– Прикольно! Больно было?
– Ни черта не помню, – заявила она.
– Как это?
– Дали нюхуть какой-то дряни, я и заснула. Проснулась – сказали, типа сделано, эмбрион удалили, могу жить!
– Вот и я могу жить, – пробормотал Стайер.
– Чего? – не поняла Мочалка.
– Это я так, о своем.
– Знаешь, сколько коинов мне отсыпали?
– Я что девица, откуда мне знать?
От суммы, которую она назвала, он обомлел. За такие деньги ему нужно было догнать с десяток Чужаков. На это ушел бы год – игра случается редко, а эта…
– Можно несколько лет ничего не делать, прикинь! Я богата! Открою салончик. Или кафешку.
И Мочалка отхлебнула большой глоток из стакана, куда ей налили самого крепкого, что нашлось в баре.
– Отрываешься?! – засмеялся Стайер, наблюдая за ней. Он знал, какой после выпивки она очень скоро станет. Хотя, ему это нравилось. И Мочалке тоже.
Была она грубой и дикой. Делала все так, как любила. Впрочем, раньше его это забавляло. Почему раньше? – вдруг подумал он, с любопытством уставившись на обнаженную подругу. – Наверное, так ведут себя кошки, которые во множестве бегают по улицам. Те, которых еще не сожрали собаки. Те, которые орут долгими весенними ночами… Кошки. Интересно, кого они едят? Крыс. А крысы? Этого он не знал. Помнил лишь, что все эти твари не ели человеческую еду из тошниловок, в ужасе от нее шарахаясь. Мочалка ела. Хотя напоминала кошку. Впрочем, какая разница. Обратил внимание на то, что она не сняла шлем. Он зачем-то стащил его со своей головы, затем сделал то же самое с ее шлемом.
– Что ты делаешь, дурачок? – удивилась она. Кроме шлема на ней ничего не было, но когда он его снял, девушка, словно, застеснялась.
– Смотрю в твои глаза.
Мочалка замерла.
– Нафига тебе мои глаза?
– Просто.
И он снова на нее уставился. В глазах Мочалки читалось неудовлетворенное желание.
– Не останавливайся! – воскликнула она. – Ну же! И надень мне очечки, я люблю больше в них.
– Почему?
– Не знаю. Так привычнее. Не останавливайся! – снова прикрикнула она.
– Ладно.
Он вернул ей шлем, свой тоже натянул на голову. Шлем обладал изумительным качеством. Он получал от мозга сигнал, который видоизменял любое изображение по воле хозяина. Сейчас ради прикола Стайер подключил фантазию, и уже огромная толстая тетка была перед ним. А теперь совершенно зеленая вся в чешуе русалка извивалась на диване. Фантазировал дальше. Видимо, Мочалка в этот момент делала то же самое. Интересно, в кого она в этот миг его превращает? В фонарный столб? В зверушку из прикола-комикса. Вдруг замер. Воображение непостижимым образом превратило Мочалку в ту девушку… Оттуда… Он не знал, как ее зовут! Хотя, какая разница? Это было не так важно. А может быть важно? В любом случае в этот миг перед ним оказалась ее совершенная копия. Была она обнажена, казалась чудом. А еще эти глаза…
«А ничего, что для этого нужно хоть немного любить того, с кем ты собираешься…» – услышал он ее голос. Тогда девушка не закончила фразу. У нее в горле застряло то последнее, ради чего двое ложатся в постель. И снова он взглянул на видение.
– Что с тобой? – услышал он голос Мочалки.
– Ничего.
Стайер отпрянул, уселся на диване, посмотрел в окно. Немного помолчал, потом спросил:
– Послушай, а ты любишь?
– Чего?… А я что делаю? Я очень люблю тра…. Что-то не так? Не понравилось?
– Я не об этом. Как сказать? Меня ты любишь?
– Ты что, бутерброд? – захохотала Мочалка. – Или пирожное с прикольной добавкой? Что с тобой, я не догоняю?
Он молчал. Мочалка немного подумала и уже серьезно добавила:
– Я очень люблю с тобой секс. Ты лучше Кабана, лучше Щелбана, Урода. Лучше богатеньких из золотой мелкоты, которых по малолетнему убожеству хватает на полторы минутки. Зато понтов! С тобой классно, прикольно! Ты это имел в виду?
– Одевайся!
– Зачем?
– Пойдем.
– Куда? – удивилась Мочалка.
– Без разницы.
– Хорошо.
Скоро они оказались на улице.
– Дай руку, – вдруг попросил Стайер.
– Что? – не поняла она.
– Руку дай!
– Зачем?
– Он схватил ее за руку, и какое-то время шел молча. Потом отпустил. Вернее, отбросил.
– Не поняла?!
– Холодная.
– Что?
– Рука у тебя холодная. Как лягушка.
– Идиот! – спокойно ответила Мочалка.
– Хо-ло-дна-я, – пробормотал он.
– Да, пошел ты! – не выдержала девушка.
– Сама иди.
– И пойду. Думаешь, долго ходить буду?
– Не думаю. К Кабану катись, он давно на тебя пялится.
– Найду куда круче твоего Кабана и тебя тоже.
– Хорошо.
– За мои-то коины! Десяток охотников себе заведу. Бегать за мной будут. Тоже мне, крутой нашелся.
– Вот и иди.
– Даже тату сделать себе не может. Ходит, как урод.
И Стайер проводил ее стройную удаляющуюся фигуру долгим взглядом…
Надоела, – вдруг подумал он. – А может, действительно завести себе троих? Как та девчонка, которая говорила про любовь. Чего-то не хватало. Чего, он не знал.
И снова игры погружают его в дивный мир, где можно ни о чем не думать. Он за кем-то гонится, он стреляет, летит. Проигрывает, начинает с самого начала, проходит все уровни, наконец, побеждает, и тогда звенят волшебные колокольчики. Ради этого он потратил столько времени и сил. Сколько он играл? Иногда забывал спуститься в кафе. Когда вспоминал, даже за столиком, машинально откусывая от бутерброда, продолжал играть. Впрочем, почти все постояльцы, заработав коины и придя сюда, делали то же самое – отдавали их Бродилке, играя за соседними столиками. В этом был смысл.
Как долго он играл – не помнил, сколько дней после возвращения из странного места со странными людьми делал это – не знал. Но однажды почувствовал невероятную усталость, отбросил джойстик и посмотрел в окно. Голова болела, мозги сводило, веки дергались, к глазам приливала кровь, сердце бешено колотилось. Понял, что пора остановиться. Игра тоже не терпит усталости. Ей нужны молодые руки и мозги, здравый смысл и хорошая реакция. Но он устал. Значит, нужно отдохнуть. Есть психи, которые играют до конца. Так называют тех, кто не может остановиться. Потом наступает этот конец. Он не раз видел, как совсем еще молодые парни или девчонки неожиданно падали, потом лежали без движения. Они еще дышали, могли вращать глазами, пытаясь что-то сказать. Лица их были перекошены, искажены замершими гримасами, словно, свело мышцы. Что с ними делать – никто не знал. Их оставляли в покое, а спустя какое-то время они закрывали глаза навсегда. Тут же появлялись мелкие, из тех, кто не сторонился такой работы. За приличную горсть коинов они вывозили тела на окраину города в специальные места. На заработанные крохи покупали немного еды и тоже играли, пока не обнулялся счет. Потом начинали все с самого начала. Так жили все. Но у Стайера на счете была огромная сумма, поэтому нужно думать головой и вовремя прекращать игру.
Он долго смотрел в окно. Потом зачем-то стащил шлем, который тут же заверещал. Да, заткнись ты! Больше не горели лампочки, не светились аватарки друзей, не бряцали в волшебном перезвоне коины. За мутным пыльным оконным стеклом начинался новый день. Стайер подошел, открыл окно. Было еще очень рано и совсем не жарко, хотя лето было в разгаре. Прохладный ветер, ворвавшись в комнату, освежил. Окно с отчаянным скрипом затанцевало на петлях, исполняя незнакомую мелодию. Зарождался рассвет, таинственный и тихий. Город спал. Улицы были пусты. Где-то на окраине в предутреннем тумане одиноко застыли брошенные городские строения, дома, сгоревшие лачуги. За ними начинались поля, покрытые высокой травой, там были озера, речки, высокое небо. А где-то далеко находился город, который был совсем другим, люди в нем тоже были другими. Они не носили шлемов… А, значит, не ведали, что такое игра! Прикольная игра – где ты можешь и должен победить! Ведь больше ничего нет!
Он оставил окно открытым и упал на диван. Уснул мгновенно. Сколько спал – не помнил. Когда очнулся, любимый шлем был на голове, а Бродилка жила полной жизнью. И друзья, подруги, подписчики – все-все были вместе в этом чудесном мире, который создавала сеть, где он был не один, всегда зная, что ему нужно делать…
5
Через несколько дней свалилось долгожданное сообщение: «В городе Чужой!», и Стайер понесся за врагом, а за спиной на поясе у него была повязана бита. С тех пор, как он стал охотником, никогда с ней не расставался. Он снова в игре! Голограмма показывала расположение игроков. С каждым разом их становилось все больше. Эта была самая популярная игра в сети. Многие стремились в нее войти, стремились заслужить право на ношение биты. А потом, если повезет, побеждать и получать заслуженные коины и славу. Поэтому игра притягивала все новых конкурентов. Снова крики из наушников, снова он стремительно летит навстречу врагу. Да, врагу! Так говорит Бродилка – значит, так и есть. Иначе кому же верить? Глазам ненормального Чужого? Конечно же, нет. В этот миг за ним наблюдают тысячи, весь город! Тысячи верят в справедливость правил – а тут какие-то глаза. Волновало одно – будет ли он сегодня первым?!
Цель все ближе. Она мечется уже в соседнем квартале. Другие охотники неподалеку. Но на этой улице есть место, где можно срезать. Это его любимый конек. Вопреки подсказкам навигатора он всегда находит лазейки, тогда путь сокращается во много крат. У Стайера был особенный нюх, благодаря которому он научился побеждать. А Шакал? Где ваш Шакал? Вот он – ближе всех к цели! Идет курсом, который подсказан. Глупый Шакал, вон стена, через которую можно перелезь, и цель окажется прямо перед тобой. Жирный ленивый Шакал! Ты даже не знаешь об этом!
И вдруг подумал:
Цель? Почему он Чужого назвал целью? Раньше ему было все равно, как его называть. Да и не думал он об этом. Главное дистанция, маршрут…
Осталась всего сотня метров, и он окажется первым. Он будет у цели!… Снова цель? Чужой – так будет вернее. А если тот окажется с непокрытой головой? Если он снова собьет с него шлем?
Стайер на мгновение замешкался. И тут крики фанатов возвестили об окончании игры. Первым пришел Шакал. Жирный ленивый Шакал! Но это невозможно! Стайер ничего не понимал. Он должен был его опередить! Но, поверженный Чужой лежит на асфальте, а Мезонки его добивают…
Стайер стоял в толпе игроков, наблюдая за тем, как ликует Шакал, косясь глазами в уголок экрана, где волшебными струйками сыпались коины. Мезонки закончили работу. На Чужаке надет шлем. Его тело растекается по мостовой. Как всегда оно безобразно. Глядя на такое чудовище, невозможно не захотеть поймать его и уничтожить. А вот и мелкие. Они с радостью грузят то, что осталось от Чужака на тележку. Сейчас они отвезут эту нечисть на окраину города, и получат от родной Бродилки щедрый куш. «В вопросах жизненно важных для нас она сделает все», – вспомнил Стайер слова старика из тех. помощи. А избавить город от Чужого – вопрос жизненно важный. Но, почему он не победил?!
За короткий период прошло еще несколько игр, Стайер не выиграл ни одну. Охотники обходили его снова и снова. Чужих в этом жарком месяце появлялось все больше. Откуда они брались, куда бежали, зачем? Это было неважно. Почему он не может победить?! Не может всех обогнать?! Вот, что мучило его. И однажды он понял, что делает это нарочно. Словно какая-то сила заставляла его притормозить, когда цель была так близка. Вспомнил ворон, которые однажды за ним следили, не понимая, что с этим странным типом происходит. А он и сам не понимал. Тогда у его ног топталось маленькое глупое существо. Стоило запустить камнем, тупые маленькие глазенки предсмертно на него уставятся, а в них застынет вопрос… Проклятый вопрос – «Зачем?». Стоп! – понял Стайер. – Так дальше нельзя. Он должен справиться с наваждением. Он слишком много думает – это мешает. Нужно отбросить все лишнее, ненужное. Пора побеждать, иначе скоро, как мелкие, он пойдет разгружать еду или вывозить тела, а над ним будут смеяться. Вся Бродилка! Весь город! Потом закончатся коины, и даже приличной игрушки будет не на что купить. А это уже беда! Зачем тебе их глаза?! Возьми себя в руки, парень! – подумал он и принял верное решение – ближайшего Чужака он должен догнать. Он обязан его завалить. Пусть тот будет без шлема, хоть без штанов – наплевать. Нужно возвращаться в игру, и главное – больше никогда не снимать шлем. В этом смысл!
Стало спокойно и легко. Труден момент принятия решения, дальше дело за техникой. Оставалось ждать.
И снова гонка, снова раскаленный ветер обжигает, бьет в лицо, ноги сами несут к заветной цели. К цели? К Чужому! «В городе появился Чужой, следует догнать его и уничтожить!», – так написала Бродилка. Это закон. Правило сети – единственный закон, по которому стоит жить, и он сделает это! На навигаторе Шакал завис позади, остальные ребята еще дальше. Все, как всегда. А еще дивное упоение бегом или даже полетом! Да, полетом! За плечами крылья! Остается преодолеть последнюю сотню метров, пробить деревянное окно, которое будет под ногами. Ничтожное, маленькое окошко. Туда не пролезть жирному Кабану, а он проберется. Пробежать по подвалу, и вывалиться с другой стороны дома прямо перед Чужаком. Ничего не ждать, не смотреть, не думать, сделать бросок – и ты снова будешь первым, будешь навеки в игре, в сети…
Стоп! Что-то не так! Сегодня что-то пошло по-другому. Дело не в охотниках, ведут они себя, как обычно. Тогда в чем? И вдруг понял – дело в Чужаке. Посмотрел на экран, где навигатор показывал расположение врага. С момента начала игры тот не сдвинулся ни на шаг. Окно от удара ноги с дребезгом разбивается, Стайер в подвале. Мгновение – и он преодолевает длинный пустой зал, вот и окно с противоположной стороны, в которое нужно пролезть. Его даже не нужно разбивать – оно открыто. Окно, словно, приглашает сделать последнее движение. Можно не вылезая, бросить биту прямо отсюда. Бросить и легко попасть… Но, почему Чужой не шевелится? Такое невозможно. Может, он уже погиб? Может, кто-то из фанатов-зрителей ради забавы испортил игру, догнав его первым? Тогда он свое получит, это не по правилам – в любой игре нужно их соблюдать, не нарушать, не лезть в чужие дела, иначе наступит хаос. Стайер выбрался из подвального помещения и замер…
Чужак сидел на поваленном дереве, никуда не убегая. Он был жив, иначе давно бы упал – мертвые так не сидят. Но, что с ним не так? На Чужаке нет шлема. Какая разница?! Для себя он все решил. Он не будет смотреть в глаза, просто сделает бросок. Но, почему тот сидит? Кажется, Чужак на него смотрит. Да, смотрит! Ну и что? И тут, неожиданно для себя, Стайер сорвал с головы шлем…
Перед ним была женщина преклонных лет – ровесница старушки Клюквы. Она сидела на стволе поваленного дерева и спокойно на него смотрела. Во взгляде не было страха, мольбы о пощаде. Удивительное спокойствие застыло на ее лице. Но было что-то еще в этой женщине, что не укладывалось в голове. Незнакомое, непостижимое. Что? – снова подумал Стайер. И вдруг понял – под просторной длинной рубахой на уровне пояса просматривался предмет. Был он огромных размеров. Женщина что-то прятала на животе. Это нечто казалось большим и овальным. Стайер ничего не понимал. Такое он видел однажды – было это в странном городе, куда он по случайности ненадолго заехал. Там по улице шла женщина с таким же предметом на животе. Наверное, она чем-то больна – подумал он тогда. И снова уставился на цель. Поражало спокойствие жертвы. Неужели она не понимает, что сейчас произойдет? Что с ней сделают?! Нужно что-то делать! Что? Бросать биту он не мог, надевать шлем не хотел. Так эти двое какое-то время друг на друга смотрели. И тут женщина заговорила. Голос ее был тихим, глухим, но спокойным. Было видно – для себя она уже все решила.
– Мальчик, надень шлем, – произнесла она.
– Зачем? – вырвалось у него. А шлем громко подтвердил: – «Немедленно наденьте шлем»!
– Так тебе будет легче, – ответила она.
– Зачем ты выходила из города? – спросил он. – Зачем ты сделала это?
– Я никуда не выходила, живу здесь всю жизнь. Просто они меня нашли.
– Кто?
– Шлем надень, – повторила она.
Эта женщина ему помогает, – понял Стайер.
– Ты дебил? – послышался голос Шакала. Тот стоял рядом и ничего не понимал. – Кончать будешь или нет?
Стайер промолчал.
– Ослеп? Чужой перед тобой?! Навигатор глючит?
– Это женщина, – пробормотал Стайер.
– Придурок, это Чужой! Давай, мелкий, бросай.
А вокруг уже собралась толпа игроков. Снова все на него смотрят, снова подбадривают. Как те вороны. Но эти – люди! Только в шлемах.
– Беги, – вдруг услышал он голос женщины. И тут понял – это единственное, на что он сейчас был способен.
Стайер побежал. Он мчался так, как ни делал это никогда раньше. Шлем не надевал, оттуда слышались свист и улюлюканье, а ноги несли все дальше. Очень скоро затерялся в незнакомом дырявом районе, плюхнулся у стены дома в серую пыль. Долго лежал на спине, смотрел на узкую полоску неба, пробивавшуюся между домами, по которой плыли облака. Небо было голубым, облака белыми. Солнце. Оно слепило глаза, было красным. Или тоже белым? Невозможно было его разглядеть – слишком ярко оно светило. Как хотелось забыть эту гонку, не вспоминать. Вид неба помогал, успокаивал. Играть не хотелось. Было тошно. Интересно, что та женщина прятала под рубахой? С чем в последние минуты она не хотела расстаться?
Постепенно пришел в себя, нацепил шлем. Тот безупречно работал, все было хорошо, все было, как всегда. Но, что это? Внизу черными буквами мигало системное сообщение: «Вы нарушили правила. Неоправданно вышли из игры. Ваш счет обнулен». Смотреть на количество оставшихся коинов он не стал – все было понятно и так.
Потом он долго слонялся по незнакомым районам. Незнакомым, потому что снял шлем, сунув его в карман. (Тот ему отчаянно мешал.) А теперь озирался по сторонам. Раньше этот город, улицы, деревья, проваленные глазницы разбитых окон, солнце, небо – все помещалось на поверхности голограммы. Было в плоскости, на расстоянии вытянутой руки. Сейчас появился объем. И каким бы неряшливым, безобразным он ни был – это был город, где он вырос, жил, с которым знакомился заново. Интересно, столько лет он его не видел, словно находился в коробочке, кричащей, подсказывающей, что нужно делать, а теперь оказался один на один с огромным миром, где был совсем один. Но надевать шлем не собирался. Играть тоже. У него не осталось коинов, впрочем, сейчас его это не волновало. Если вспомнить, за какую работу он их получал. Вспомнить глаза Чужих. А та женщина правил не нарушала, она не выходила из города. Он ей абсолютно верил. Но, кто тогда перевел ее в статус Чужого? Кто дал команду уничтожить, назвал ее врагом? Если все так просто, каждого можно назвать врагом? Кто этот человек? Он затаился в городе, живет на одной из улиц, ходит вместе со всеми в забегаловки и принимает такие решения? Интересно посмотреть ему в глаза…
И снова Стайер с любопытством озирается по сторонам. Повсюду нагромождения кирпича и бетона, останки после пожарищ. В этом месте давно никто не жил. Кое-где сохранились номера домов. Вот – 68-я. Надпись сделана на табличке, прибитой неумелой рукой. Табличка едва держится на одном гвозде. Он зачем-то взял камень и запустил в нее. Не попал. Бросал еще и еще. Наконец, табличка с металлическим лязгом плюхнулась на мостовую. На месте, которое она прикрывала, появилась надпись: «ул. Клода Дебюсси». Он ничего не понимал. И вдруг стремительно помчался, углубляясь все дальше в незнакомый лабиринт заброшенных улиц. Швырял камни или ломиком, найденным на дороге, сбивал все таблички подряд, под которыми находил незнакомые названия. Что это? Имена? Чьи? Почему такие странные? Почему он ничего об этом не знает? В городе, где он прожил всю свою жизнь, находился какой-то другой город? Кто заколотил эти названия, спрятав от глаз людей? Не поленился найти огромное количество табличек, гвоздей, дорогую краску и скрыть все это под простыми номерами?
Не заметил, как оказался в знакомом месте. Здесь он был пару недель назад. 78-я. Интересно, как она называется? Здесь припарковался автобус. А вот странный дом, конусом уходящий в небо – называется «Собор». Стайер остановился. Зачем делал это, не осознавал, понимал одно – он должен проникнуть внутрь. Обошел здание, ни одного окна не обнаружил. Приблизился к массивным воротам. Они были деревянными, с металлическими полосками, прибитыми большими гвоздями-клиньями. Все было сделано давно и на совесть, разломать такую конструкцию будет сложно. Невозможно! Сжечь? Даже думать об этом себе запретил. Ведь не зря чьи-то умелые руки создали преграду, закрывающую проход в загадочный дом. Ключа в массивной скважине не было. Интересно, какого он размера? Ключ был у парня из автобуса. Хотя, может быть, тот умел вскрывать такие замки. Тогда он этого не увидел – сразу же сбежал. Впрочем, сейчас это не имело значения, главное попасть внутрь. Еще раз, обойдя высокое здание, к которому не примыкали другие строения, обнаружил маленькую дверцу. Она тоже была сделана из крепкого дерева, но петли поизносились, и ему удалось ее приоткрыть. Протиснувшись в узкий лаз, он переступил высокий порог, сделал несколько шагов и остановился…