Возмездие

На улице, покрутившись около дома и не находя занятия своей кипучей натуре, выскочил к набережной и наперегонки с преследующим Пятачком побежал по тротуару. За углом его явно заинтересовала машина ГАИ и стоявшие в засаде двое милиционеров. Выбрав для беседы одного из них, постарше, с автоматом наперевес, смело вступил в диалог:

– Дяденька военный, а вы, небось, здесь бандитов ловите?

Представитель закона с любопытством осмотрел возникшего перед ним мальчика с огромным черным котом у ног.

– Что-то поздно ты гуляешь, сынок, – почти ласково произнес милиционер. Тут же из-за поворота на бешеной скорости вылетел «Мерседес». Второй гаишник, выскочив на дорогу, замахал жезлом, пытаясь остановить дерзкого нарушителя. Но машина, не сбавляя скорости, пронеслась мимо, даже не стараясь притормозить. Ребенок посочувствовал.

– Не слушают вас, щипачей дорожных, видать, не уважают, – и бодро посоветовал: – а Вы стреляйте, дяденька, стреляйте.

И пожилой навскидку от живота веером распорол тишину затяжной очередью вслед уходящим габаритам.

– Ты сдурел Георгии! – дико заорал обомлевший от неожиданности напарник. И заметив, как вильнувшая машина, визжа тормозами, ткнулась бампером в бордюр, запричитал: – Убил, небось, бандючков! – И в спешке бросился к автомобилю.

Стрелявший обернулся, ища глазами мальчишку, но вокруг никого не было, кроме охающего вдалеке товарища. Опустив автомат, он подождал, пока к нему не спеша вернется напарник. Только сейчас сообразив, что натворил, со страхом выдавил: «Ну как там?»

– Да живы все, – еле сдерживая смех, сообщил приятель. – Только обосрались, герои. Иди, сам вынимай засранцев.

А Вова уже, ловко преодолев кусты, оказался на аллее сквера. Приметив троих нечесаных мужичков возле сидящей на лавочке девушки, весело подпрыгивая, направился к компании. Девушка плакала, умоляя оставить ее в покое. От страха она разрыдалась, но ужас кошмара разорвал веселый детский голос:

– Привет маньячкам и педофилам, – и слету озорно прочитал удивленно обернувшимся хулиганам: – с заходом солнца, с помоек мерзких стремятся в город подонки стаей. Гениально в натуре. – И, замолчав, застыл в ожидании ответной реакции.

Пауза затягивалась. Когда один из мужчин направился в его сторону, приговаривая: «Мальчик в ночи – это чудо», Вова предупредил: – Сейчас вас Пятачок будет рвать на фашистские кресты.

Сразу же из-за его спины лениво выпрыгнул кот. Неожиданно рев потряс аллею, а домашнее животное, вырастая, на глазах, превратилось в гибкую пантеру. Вскрикнула девушка, теряя сознание, и два насильника как подкошенные рухнули замертво на землю.

– Не, так не честно, – обиженно заныл Вова, провожая взглядом последнего убегающего искателя любви, – с кем тут бороться, где достойный противник? – обратился он к ставшему обычным Пятачку.

Среди ночи, открыв дверь квартиры, мальчик галантно пригласил гостью. И от порога громко представил:

– Оксана, гордость и краса крайнего севера. По национальности буренок.

Смущенная девушка хихикнула:

– У меня только мама бурятка, а папа русский.

– И это прекрасно, – восторженно взвыл Вова. – Можно она здесь побудет? Ей ночью никак до Малаховки не добраться.

– Ну, красавец, уже знаем, что натворил, – похвалил Данила – Молодец, сынок, дело нужное. Двумя скотами меньше. А ты, дочка, иди в другую комнату, располагайся места всем хватит. – И не успела закрыться дверь за прекрасным созданием, тут же упрекнул мальчика: – Долго тебя ждать? Здесь такие дела разворачиваются, а ты ходишь, глазки строишь.

– Все, хватит. – остановил перепалку Петр.

Не успел Вова расположиться на диване, очертания предметов стали таять, меняя видимый рисунок, необычными узорами заструился серебристый свет, и горные вершины, восстав из ничего, окружили видимые горизонты. Скалистое плато, созданное причудой великого художника, венчало вершину главной горной громадины. В центре ровной как блюдце площадки и очутились трое путешественников. Петр с укором посмотрел на Данилу:

– Ну, и любишь ты грандиозность декораций, скромней надо быть, экономней.

– Вот, вот, – добавил мальчик. – горазд понты колотить, зрителей-то нет, не перед кем.

Дед хмыкнул и обиженно пробурчал:

– Не с бесенятами встречаемся. По рангу и обрамление.

Гранит основания заходил ходуном, и из глубины каменного монумента раздался утробный голос:

– По какому праву вы нарушаете договоренность? Вы только смотрящие с правом доложить. Решение принимают другие, зачем стремитесь уничтожить зло?

Петр, склонив голову, но нисколько не робея, с достоинством возразил:

– Там нет уважения ни к чему, никто не желает строить иерархию. Там правит хаос. Каждый продаст любого кому угодно, не создавая подчиненности. Там уже нет авторитета ни добра, ни злодейства.

И вновь голос, сотрясая горы, возвестил:

– Наказание. Серость заслужила наказания. Мародеры даже в зле уязвимы.

В серебристом свете черным жемчугом в бездонной высоте вспыхнул знак Оуробора – огромный змей, кусающий себя за хвост. Вновь явь, колыхаясь, обрела вид обычной квартиры. Вова, вскочив с дивана, торжественно воскликнул:

– Ух ты, с самим владыкой темноты, общались! – И, погрозив кулаком неизвестно кому, предупредил: – Ну держись, мразота. По грибы на катке дорожный мастер выезжает. – Подхватив Пятачка, заплясал на месте.

Дед Данила, в задумчивости восседая в кресле, с сомнением сказал Петру:

– Неужели греховоды не осознают гибели своей души? Не предчувствуют надвигающегося наказания? Ведь с момента падения во мраке помыслы пребывают.

– Вот ты и ответил, – равнодушно заметил Петр. – После смерти душа будет находиться в том мире, который при жизни построит воображение. Где ты видел, чтобы злодей мечтал о прекрасном? Они и красоту понимают в искаженной и уродливой форме. Это зло дурит мир индивидуальным развитием, а само давно уразумело, божья воля формирует сознание. Для этого достаточно послушать рассказы слепых от рождения. Все там есть – и горы, и моря, хотя никогда не виданные. Вот сейчас серость народ русский ослабит, а того не поймет, что бессильный потенциал Руси не сможет в полной мере противостоять хаосу, и начнутся катастрофы невиданные по всей планете, эпидемии да пожары. Ну, а мы поможем России в единый кулак сжаться, выбив заразу из ее пределов. Да что мне вас убеждать, сами знаете, создатель лоно готовит для пришествия, так что здесь мрази не устоять. Пока лучше посмотрим, что там наш генерал делает.

Все слушатели, закрыв глаза, погрузились в созерцание событий.

В штабе на Лубянке проходило совещание. Андрей Иванович конкретизировал задание каждому руководителю.

– Мобильные отряды спецназа, ведомые оператором, арестовывают подозреваемых и доставляют в намеченные изоляторы. Устанавливаются места проживания, и по адресам выезжают следователи для проведения обысков, изымая компрометирующие доказательства. Работники прокуратуры немедленно проводят дознание, формулируя обвинения. В стадии допроса к следователям подключаются налоговые инспекторы, разбираясь с недвижимостью. Рядовых бандитов «закрывать» по любым подходящим статьям. Начало операции через два часа. Все свободны. А Вы, Петр Николаевич, останьтесь, – обратился генерал к крупному мужчине – представителю ФСБ. Подождав, пока участники совещания покинут кабинет, смягчив голос, попросил: – Значит, как договорились. Записывать все звонки, поступающие в связи с данной операцией.

– Да знаю, – обиженно заметил мужчина. – Копии записей передам кому следует. Не подведу, не бойся. Что же ты думаешь, мне не больно видеть, как Родину на куски терзают? Э, нет, не за то мой отец да старшие братья в сорок первом в землю полегли.

– Вот и славно, – устало похвалил генерал.

Операция началась неожиданно, оглушив коррумпированных представителей власти. Впервые взаимодействие ведомств выглядело обдуманно и целенаправленно. Клиентов отлавливали банально просто, вытаскивая из публичных домов и многочисленных бань, с дач и квартир, хваленая охрана не успевала даже пикнуть. Группы захвата действовали жестко и четко. Да и поникшие хозяева, в жутком страхе безропотно подчинялись представителям закона. Уже к двенадцати ночи все свободные камеры были заполнены. И с первых допросов многие коммерсанты принялись сдавать своих продажных благодетелей. Материала было столько, что не успевали записывать. Только часа через четыре после основных задержаний началось активное противостояние. Телефоны разрывались в кабинете Андрея Ивановича, звонили депутаты, почетно-заслуженные деятели искусств, шипели правозащитники. Со всеми генерал общался вежливо, отделываясь цитированием законов и указов Президента. И, наконец, с ним связались те, кому по рангу он обязан был докладывать по существу. За каждым задействованным чином чувствовалась указка вороватых советников. Просьбы были конкретные. А на любые доводы следовал один ответ – так нужно.

Вырисовывалась странная картина: свобода предоставлялась жуликам иностранного происхождения, или напрямую связанным с властью. Неприкосновенными объявлялись особо наглые расхитители, в активе которых числились миллиарды похищенного. Выплывали контуры заговора. И когда раздался звонок, и ему сообщили, что он смещен с должности, что приказ прибудет с минуты на минуту, это его не удивило. Не дожидаясь посыльного, вышел из кабинета и, не отвечая на вопросы встревоженных сослуживцев, покинул помещение. Садясь в машину, попросил отвезти на дачу.

Сердечно попрощавшись с расстроенным водителем, ушел в сад. Там, расположившись в любимом кресле, долго думал, всматриваясь в бесконечность звездного неба, затем достал из нагрудного кармана небольшой «браунинг» и со словами: «Прости, отец», поднес руку к виску. И в эту трагическую минуту за спиной раздался голос:

– Генерал, погибать надо в бою. Особенно, если враг уже определен.

Обернувшись, Андрей Иванович воочию увидел стоящих перед ним персонажей недавнего сна. И удивленно замычав: «Вы живые?» – медленно опустил руку с пистолетом.

– Ну конечно, – съязвил мальчик, – чевой-то нам помирать? Мы только приступили к исполнению.

Военный, не слушая, все силился понять:

– Как вы прошли, где охрана?

– Сняли за Вами наблюдение. Вскорости за инициативу награждать прибудут, успокоил хозяина Вова.

– Здесь небезопасно. Вам следует уехать, – предупредил гостей Андрей Иванович.

– Да не стоит беспокоиться, все уже произошло, – показывая вверх рукой, заявил равнодушно Петр. – Сейчас просто раздача предстоит. Там постановили не миндальничать. Так что начнут гасить свечки родовые. А Вы, сломались! Стыдно, генерал, русские не сдаются, – голосом отца закончил молодой человек. И нехотя обернувшись на легкий шум, вежливо обратился к группе людей, показавшихся на тропинке сада: – А вот и гости желанные.

Выскочивший вперед мальчик весело поприветствовал их очередным шедевром:

– Влюбленный волк в глухом лесу дождался все-таки козу. Гениально, в натуре, – опережая упреки деда, похвалил себя. И не давая никому проявить инициативу, громко закричал, обращаясь к остановившимся мужчинам в длинных плащах: – Вы близко не подходите, а то еще кровью забрызгаете, здесь люди все-таки приличные. А ты, длинный, давай-ка кончай дружков своих.

Самый высокий, как по команде, выхватив из-под полы тупорылый «Узи», принялся резать очередями сообщников. И только со щелчком закончившейся обоймы трупы рухнули на землю.

– Ух ты, во натворил дел, – упрекнул застывшего исполнителя мальчик. – Вас, дяденька, за это начальство не похвалит. Вы пойдите подальше и подумайте там. Притом у вас еще граната осталась.

Фигура развернулась и, бодро шагнув в темноту, скрылась за углом дома. Вова, немного подождав, дурачась, крикнул:

– Атас, ща как бабахнет!

И правда, вдалеке ухнул взрыв, осветив яркой вспышкой ночной сад.

– Ну, нам пора прощаться, – обратился Петр к онемевшему генералу, сидевшему в кресле с открытым ртом и выпученными глазами.

– Не отчаивайтесь, генерал, прорвемся.

Все трое спокойно растворились в темноте.

…Утро встретило семейку в своих любимых креслах. И когда из комнаты выглянула заспанная северная красавица, ее уже ждали. Вова с Пятачком тут же потащил гостью на кухню, показывать съестные припасы.

Накормив завтраком, мальчик проводил Оксану и, не задерживаясь, вскорости вернулся домой, застав старших товарищей за просмотром телевизора. Все с любопытством принялись слушать лживые объяснения бессовестных комментаторов по поводу ночного происшествия. Какие-то козлино-угодливые эксперты витиевато клеймили происки врагов, покусившихся на демократию. Предъявленные документы объявлялись подделкой, а записи голосов с признаниями – фальсификацией. С каждым новым выступлением в речах слышалось все нарастающая истерия. Требовали от властей примерно покарать виновных в провокации, обвиняя последних во всех смертных грехах.

Даже ко всему привычный дед поперхнулся от возмущения:

– Вот обнаглели, подлецы. Нам, зрячим, в глаза доказывают, что вор честней праведника. Это что ж за порода на свет вывелась, ложью и мерзостью живет и других жить заставляет.

Вова, конечно, не преминул блеснуть дарованием. С достоинством встав на кресло, таинственно прошептал:

– Кто на свете всех хитрей и коварней, и подлей? Кто торгует всяким хламом, кто и в книжечках злодеи? Посмотрите телевизор и ответьте, – сделав паузу хитро попросил, – угадайте с трех раз, – и не дождавшись реплик, смеясь прокричал, – ну, конечно, Бармалей.

Данила, заинтригованный было стишками, разочарованно чертыхнулся:

– Тьфу на тебя многократно, юморист вшивый. Здесь о серьезности рассуждают, а он смешки строит.

– Вот-те раз, – обиженно ухмыльнулся мальчик, – чего тут мудрствовать? Пошли да наказали, мы не судить, а казнить право имеем. Нам чего с ними выяснять? Ох ты, Боже мой, всех дел на минуту, если не сомневаться.

Петр, внимательно слушал, одобрительно кивая головой, поддержал Вову:

– Полностью согласен с нашим юным другом. Серость сильна анонимностью стаи, она пытается скрыть истинные намерения. Ложью доказывает окружающим свою исключительность и необходимость. Возможно, провидение специально прогнуло Россию, заставив серых кардиналов проявиться, Теперь, по крайней мере, их не надо выискивать по углам, все враги земли русской о себе заявили во всеуслышание. А возводя хулу на Господа и святость, обрекли себя на погибель. Божественный суд свой приговор давно вынес. И даже темный князь эту мерзкую слякоть уничтожает без сожаления. Ведь серости не свойственно состояние ни тьмы, ни света. Она не способна воплотить в своей среде ни одного созидающего начала. Так что, друзья, работы предстоит много. Пожалуй, пора потревожить главных.

К этому неприметному домику в Барвихе можно было подъехать со всех сторон. Расположенный в центре перекрестка, он скрывался за высоченным забором, выглядывая поверх него красной черепичной крышей. Глухая ограда предохраняла просторный двор от любопытных глаз, а незаметные камеры по углам позволяли надеяться на безопасность. Окрестные жители с некоторой брезгливостью и страхом относились к необычному строению, называя между собой темным подворьем. Никто и никогда не видел обитателей дома. Лишь изредка приезжали машины с затемненными окнами и мгновенно пропадали за глухой изгородью. Таким же способом и сегодня несколько иномарок проследовало к теремочку, а вышедшие из них пассажиры скоренько прошмыгнули внутрь дома.

Уверенно спустившись вниз по лестнице, приезжие очутились в прекрасном зимнем саду с пальмами и необыкновенными диковинными кустами. В яркой зелени листьев слышались переливы соловьиных трелей и ласковое журчание ручья. В центре сада, на аккуратной лужайке в кресле-качалке сидел пожилой мужчина с обвислыми щеками, огромным носом и оттопыренными ушами. Заметив прибывших, жестом, по-хозяйски, предложил располагаться на стульях в виде пеньков, с массивными спинками. Затем знаком кому-то отдал распоряжение, и птичий гомон смолк вместе с шумом воды.

– Прекрасно у Вас здесь, наставник. Как мудро иметь искусственные растения, никаких хлопот, вечное лето. Да и акустика замечательная, любые звуки воспроизводить позволяет.

Хозяин поморщился от набившего оскомину комплимента и, резко прервав гостя, хмуро заметил;

– Не до хорошенького. Деревцами потом восторгаться будем. Давайте конкретно и по существу. Пусть каждый доложит, что происходит в его ведомстве. Кто курирует МВД, начинайте первым.

Несколько сутуловатый, тщедушный с виду, мужичок резко поднялся.

– За эти годы нам удалось полностью разрушить министерство. Особо одаренные работники, смелые и принципиальные, уволены или дискредитированы. Патриотически настроенных как таковых остались единицы. Многие к настоящему моменту коррумпированы, на остальных собирают компромат. В уголовной среде созданы группы, специализирующиеся на заказных убийствах Благодаря безнаказанности удалось привлечь к подобным делам молодежь, способную выполнить любое задание, несмотря на политические пристрастия. Все бы хорошо, но в последнее время органы пополняются бойцами, прошедшими военные конфликты. И вот именно они все настойчивее пытаются докопаться до истинных причин происходящего.

Наставник слегка поморщился:

– Это ерунда. Ограничим доступ к системе. Следующий, что там с армией?

И уже другой, с косым взглядом и бугристой кожей на лице, принялся бубнить:

– План развала Вооруженных сил выполняется даже с опережением. Флот, авиация уничтожены больше, чем на половину, ВПК на грани развала, сухопутные соединения деморализованы. Если бы не стратегические системы, задачу можно считать выполненной. А так у них ума хватит, рванут на своей территории пару ядерных ракет, и конец Европе.

– Хорошо, учтем. – похвалил оратора хозяин. Но, главное, следует сосредоточить усилия по. искоренению патриотизма и национального самосознания. Как здесь обстоят дела?

Уверенно поднялся высокий мужчина в дорогом костюме с курчавыми волосами.

– Основные средства направлены на размывание национальной идеи, ставка делается на работу с молодежью. В их среду поставляются всевозможные наркотические вещества, культивируют идеалы насилия и исключительности личности, поощряются всевозможные извращения. Все виды искусства, направляемые нашими людьми, активно помогают в этом, формируя стиль и образ новой жизни. Многочисленные премии и финансовая помощь стимулируют подобную деятельность. Все эти годы мы не позволяем создать образ героя нации, кому могли бы подражать или следовать его идеалам. Размыт нравственный барьер, заниматься проституцией, воровать, обманывать уже не считается чем-то позорным, наоборот мы переводим это в разряд достоинств.

– Отлично! – во весь свой уродливый рот засмеялся наставник, но, что-то вспомнив, померк и сердито заговорил: – Не все так просто, как кажется, соратники. Конкретных противников можно физически устранить, но что делать, если происходит нечто необычное. Вы в курсе, что за последнее время погибло несколько наших товарищей. В их кончине много странного и необъяснимого.

Мне кто-нибудь может пояснить, что происходит? – Замолчав, обвел взглядом присутствующих: – Ну тогда слушайте, что предстоит сделать. Необходимо спровоцировать межнациональные конфликты. Только беспрерывные разрушения не дадут очухаться России. Всем нашим поскорее вывозить семьи из этой страны. – И не прощаясь, поднялся из кресла и, волоча ноги, прихрамывая, скрылся между деревьев.

Разъезжались так же поспешно, как и прибыли. Один из участников совещания, с виду кривой недомерок, особенно торопился в Москву. Именно через него осуществлялись заказы на ликвидацию неугодных, и к подобным делам он относился равнодушно. Вся схема по подготовке ликвидаторов-террористов была осуществлена в России именно им – — специальным агентом ЦРУ. Давным-давно засланным еще на территорию СССР. Во времена неразберихи демократического становления, активизированным и внедренным во властные структуры. Именно ему принадлежали инициативы по реформированию КГБ и МВД. Россию этот человек ненавидел люто. Как впрочем, и всех людей на земле, за исключением соратников своего круга. Выполняющих великую миссию по завоеванию планеты. И подъезжая к условленному месту, Паук еще раз про себя повторил исходные данные, необходимые для передачи исполнителям. Уничтожению подлежал один из промышленников. В холле ресторана, попросив охрану подождать, проследовал в полумрак бара. Заметив сидевшего за дальним столиком солидного мужчину в дорогом черном костюме, уверенно подсел на свободное место. Достал из внутреннего кармана пакет.

– Здесь деньги и данные. На все про все неделя срока. – Подождав, пока клиент возьмет сверток встал, собираясь уходить. Но от стоики к столу подлетел мальчик с огромным стаканом пепси-колы с рюкзаком за плечами, из которого высовывалась большая голова черного кота. С шумом высасывая содержимое через толстую трубку, дружелюбно посоветовал:

– Вы не торопитесь, дядя, с Вами разговор не окончен. – А попытавшемуся вскочить мужчине грубо приказал: – А, вы, замрите. К притихшей как во сне компании из темноты подошли старик в элегантном пальто и молодой человек приятной наружности. Обращаясь к застывшему мужчине, парень равнодушно принялся объяснять:

– Ты свою погибель сам изобрел, а мы тебе показать в состоянии, чего ты лишишься. Смотри, гад, и наслаждайся.

При этих словах брезгливо дотронулся до мужчины рукой. Тот дернулся, словно от удара током. Тут же перед ним, как на экране, выплыло изображение небольшого летящего самолета. В салоне он увидел свою любимую жену и смеющуюся дочь. Затем машина клюнула носом, закручиваясь в пике, понеслась навстречу земле. Перед глазами мелькали лица, безумные в страхе, и немой крик дочери набатом взорвался в голове.

– За что? – очнувшись, из последних сил смог выдавить смятенный очевидец.

– За сотни погибших по твоей вине. И это не все, кара коснется всех близких. И приговор им вынес ты сам. Иди и умри с этой мыслью.

В миг постаревший мужчина обреченно поплелся к выходу.

– Ну, а вам, – обратился парень к очумевшему советнику, – легче пулю в лоб пустить, чем принять то, что назначено. – И потеряв интерес к беседе, тотчас растворился в сумрачном сполохе.

Этот день ознаменовали два необычных события. Удрученный вестью советник выбросился из мчащейся по Кутузовскому проспекту машины и принял смерть под колесами грузовика. И седой мужчина на кухне в квартире застрелился, не оставив даже записки. Данное происшествие списали на дикие нравы современного общества.

А несколько утомленная компания вновь оказалась в квартире, занимаясь каждый своим делом. Вова носился за Пятачком, а потом, наоборот, Пятачок за Вовой. Дед критически заинтересовался сериалом, на глазах тупея и превращаясь в дурацкую статую. Петр, в вечном молчании, равнодушно наблюдал в окно за потугами бессмысленной суеты. Этот размеренный уют потревожил звонок в дверь. Мальчик первым бросился открывать, и из коридора послышался радостный вопль:

– Кого мы видим, Буря в гости пожаловала – И парень втащил упирающуюся девушку.

Та, опешившая от подобного приема, красная от смущения, не поднимая головы, робко поздоровалась.

– Буря, ну ты чего? – теребил за руку девушку неугомонный мальчик.

И она, украдкой взглянув на внимательно наблюдающего за всем Петра, неловко переминаясь на месте, решилась и скороговоркой выпалила:

– Вы не могли бы со мной пойти в театр, у меня два билета? – И испугавшись собственной смелости, зарделась.

Даже дед заулыбался, когда до всех дошел смысл сказанного. Ну, а уж Вову надо было видеть, как корежило. Он похрюкивал, показывая пальцем на Петра, и при этом с трудом выдавливая:

– Кого, его самого на любовь? Ну, это слишком.

И когда вконец растерянная девушка решилась бежать, всех остановил спокойный голос Петра:

– Хватит дурачиться. Нет силы, способной противостоять любви. И нет греха тягостней, чем оскорбить, оттолкнув влюбленного. – И попросил притихшую девушку: – Простите нас, милая, в гордыне забылись. Мне доставит огромное удовольствие сопровождать вас. – И заметив трущегося о ноги красавицы кота, пристыдил Вову: – Пятачок галантней, неуч.

На что обиженный мальчик тут же заявил:

– Мне. между прочим, тоже театр не помешает. Во мне дарование пропадает. – Отозвавшись на испуганный взгляд девушки, успокоил: – Не боись, Буря, мы билетик достанем.

…До здания театра дошли пешком. Петр с цветущей от радости Оксаной впереди, развязный мальчик в расхристанном одеянии и незашнурованных кроссовках позади. Еще на подходе к кассе к ним подлетел вороватый мужичок, на ходу предлагая билеты по очень завышенным ценам. Петр, не торгуясь, купил один и протянув Вове, серьезно предупредил:

– Попробуй вести себя достойно. Не забывай, они пытаются иногда сами создавать образ, способный вызывать светлые эмоции, и часто это им удается.