Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

скачать книгу бесплатно


Окружающий их мир принял вид совершенно нереальный. Блистательное солнце сияло над их головами и суженные тени лежали у их ног наподобие грязи. Все по сторонам от них было совершенно лишено теней, что и придавало пейзажу этот почти нереальный вид. Вид мертвый, какой бывает у дурно нарисованной картины.

Прибрежная битва перед ними кипела с лихорадочной яростью. Здесь, в этом страшном месте в это поразительное время (в обычном смысле) правила лишь Природа. Природа была верховной владычицей над всем и вся; казалось, что течение жизни завершается здесь тем, что Природа решила наложить проклятие на дело рук своих.

Преодолев в себе страх, Той наконец двинулась вперед.

Остальные, устремившиеся от странной горы вслед за Той, шли на подгибающихся ногах; камни под их ступнями были покрыты коричневым ядом. Под жарким солнцем яд быстро высох и стал безопасным.

Грохот битвы наполнял их уши. Из моря до них долетала пена – но сами сражающиеся растения не обращали на них совершенно никакого внимания, поглощенные яростью своей безумной междоусобицы. На поверхности моря один за другим начали подниматься столбы воды от мощных взрывов. Некоторые из деревьев Безлюдья, обреченные век за веком прозябать в узкой полосе своего существования, зарывали свои корни все глубже и глубже в бесплодные пески в поисках пропитания, в то же время всеми силами изыскивая способов защиты от неприятелей. Так ими был обнаружен уголь, так они научились вытягивать из земли серу, так они узнали как употреблять для своих целей нитрат калия. В своей глубинной корневой системе эти деревья очищали и смешивали необходимые компоненты.

Получившийся в результате ружейный порох поднимался по внутренним протокам к орехам, вырастающим на верхних сучьях деревьев. В случае опасности эти деревья умели метать свои взрывчатые снаряды в наседающие водоросли. И теперь поверхность вражеской водной обители, подвергнутая бомбардировке, усеялась столбами водяных взрывов.

План Той не был самым лучшим; возглавляемая ею вылазка увенчалась успехом скорее благодаря удаче, чем точному расчету. На одном из берегов полуострова водорослям удалось разом накрыть своей огромной массой пороховые деревья. Благодаря значительному перевесу сил деревья на этом участке были побеждены и битва ни на жизнь, а на смерть закипела вокруг них. Маленькой группке людей удалось незамеченными проскользнуть мимо и укрыться в зарослях ползучего пырея.

Только тогда они наконец заметили, что Грина с ними нет.

Глава восьмая

Вжавшись в одну из расселин скалы, Грин остался лежать под палящим солнцем.

Страх был не главной и отнюдь не единственной причиной, по которой он остался. Как он уже сказал Той, вера в то, что повиновение остальных – главный показатель силы, была крепка в нем. А он, по природе своей, всегда с большим трудом мог заставить себя повиноваться. Частью причиной здесь было именно это, тем более когда стало очевидно, что план Той дает слабую надежду на то, чтобы добраться до Леса целыми и невредимыми. А кроме того, у Грина были и собственные идеи, которые он не мог выразить быстро и убедительно имеющимися словами.

– Ну почему мы не можем толком что-либо объяснить! – повторял он самому себе. – У нас так мало слов. Наверняка когда-то слов было гораздо больше!

То, что он задумал, было связано со странной горой.

Остальное племя предавалось размышлениям в гораздо меньшей степени. Не раздумывая они устремились вслед за Той, и все их внимание было сосредоточено на происходящем вокруг сражении. Внимание всех, но только не Грина; мгновенно он уразумел, что странная гора – это вовсе не гора. То, что построило ее, обладало разумом. Существовал единственный вид живых существ, который мог воздвигнуть эту гору, и этот вид наверняка должен был знать безопасный путь к берегу.

Вот почему, убедившись, что его спутники находятся на полпути к относительной безопасности прибрежной полосы, Грин, повернувшись лицом к горе, принялся выстукивать рукояткой ножа ее каменные стены.

Поначалу то, что он делал, не приносило никакого видимого результата.

Однако чуть погодя, без всякого предупреждения, часть стены прямо над головой Грина отворилась. Он мгновенно обернулся на звук и оказался лицом к лицу с восемью термитами, появившимися из темноты.

Когда-то враги, сегодня термиты и люди воспринимали друг друга едва ли не как друзья и союзники, словно бы прошедшие миллионы лет связали их узами родства и дружбы. Теперь, когда люди стали на Земле более изгоями, чем хозяевами, они относились к насекомым как к равноправным соседям.

Окружив Грина, термиты внимательно его осмотрели, безостановочно шевеля жвалами. Он замер и все то время, пока белесые тела насекомых сновали вокруг него, стоял неподвижно. Размером термиты почти не уступали ему. Он слышал их запах, кислый, но не лишенный приятности.

Убедившись в том, что Грин не представляет собой опасности, термиты вернулись в свою нору. Грин не знал, способны ли были эти насекомые видеть в ярчайшем дневном свете, но шум моря и звуки недалекой битвы они наверняка различали, в чем Грин был совершенно уверен.

Соблюдая осторожную дистанцию, он двинулся к черному входу в пещеру следом за насекомыми. Из зияющего зева в лицо ему пахнул незнакомый прохладный запах.

Заметив, что человек тоже собирается зайти в их башню, пара термитов преградила Грину дорогу, подняв тяжелые головы на уровень его горла и закрыв острые жвала.

– Я хочу спуститься вниз, – объяснил он им. – Я попал в беду. Позвольте мне войти внутрь.

Один из термитов быстро исчез в проеме скалы. Через минуту он появился наружу в сопровождении другого термита. Грин отпрянул назад. У этого нового термита на голове имелся огромный нарост.

Нарост имел неприятный коричневый цвет проказы, пористую структуру, и на вид напоминал уменьшенную копию сотов, которые изготавливали древесные пчелы. Нарост находился прямо на лбу массивной головы термита и опускался вниз, огибая шею наподобие толстого ошейника или воротника. Однако, несмотря на свое пугающее болезненное украшение, термит был необычайно подвижен. Он быстро протиснулся вперед, и другие термиты уступили ему дорогу. Остановившись перед Грином, насекомое словно бы внимательно осмотрело его, потом так же проворно повернулось.

Наклонившись вниз, термит принялся водить лапой по песку, словно бы пытаясь изобразить так какой-то чертеж. Несколькими грубыми и условными линиями, но довольно доходчиво он нарисовал башню и несколько в стороне от нее провел длинную тонкую линию, соединив то и другое двумя параллельными отрезками, образовавших узкую полосу. Длинная линия определенно обозначала берег, а полоса – язык полуострова.

Грин был поражен увиденным до глубины души. Никогда прежде он ничего не слышал о том, что у насекомых могут встречаться подобные способности. Он обошел рисунок кругом, чтобы получше его рассмотреть.

В свою очередь термиты расступились и следили за реакцией Грина. Было ясно, что они чего-то ожидают от него. Немного подумав, он присел на корточки и добавил к рисунку термита несколько своих штрихов. Он прочертил дорожку от вершины горы до ее основания, а потом от основания до прибрежной полосы. После чего он указал на себя.

Трудно было сказать, поняли его насекомые или нет. Вместо ответа, они повернулись и устремились обратно к своей горе. Решив, что делать нечего, Грин двинулся вслед за термитами. На этот раз никто не пытался его остановить; очевидно, его просьба была принята.

Внутри горы странный кислый запах места, незнакомого с солнечным светом, окутал его со всех сторон.

После того, как отверстие входа за ним затворилось и он очутился в полностью замкнутом пространстве, Грин испытал несколько мгновений отвратительной клаустрофобии. После сияющего солнечного света снаружи, внутри его обступила кромешная тьма.

Спуститься вниз по проходу башни не составило труда для такого ловкого и проворного парня, каким был Грин, причем спуск по большей части напоминал путешествие вниз по узкой дымовой трубе. Достигнув дна, он уже снова был уверен в себе и выпрямившись, развел в стороны руки, чтобы убедиться в просторности помещения.

По мере того, как его глаза привыкали к темноте, он начал различать слабое фосфорическое свечение, исходящее от тел термитов и придающее им призрачный вид. Внутри башни термитов было великое множество, здесь царила настоящая сутолока, происходящая в полном молчании. Подобные фантомам, насекомые целеустремленно ползли во все стороны, беззвучно целыми рядами исчезая во тьме проходов, уходящих куда-то вниз. О целях этого безустанного движения он мог только догадываться.

Двинувшись вслед за своими провожатыми, Грин постепенно достиг подножия башни, где во все стороны расстилалась ровная площадка. Как догадывался Грин, они находились немного ниже уровня моря. Воздух вокруг был влажным и тяжелым для дыхания.

Теперь рядом с Грином бежал только один термит, чью голову украшал странный нарост; другие провожатые, без малейшего приказа, в военном порядке и не оглядываясь двинулись прочь. Грин заметил странный зеленоватый свет, складывающийся словно бы из теней смешанных с флуоресцентным сиянием; поначалу он не мог определить источник этого сияния. Его провожатый двигался очень быстро, Грин едва поспевал за ним и ему некогда было оглядываться по сторонам. Тоннель, по которому они шли, был неровным и движение насекомых в нем было чрезвычайно напряженным. Термиты были всюду, их движение определенно было целенаправленным; кроме термитов встречались также и другие создания, помельче: термиты гнали их перед собой, иногда по одному, иногда небольшими стадами.

– Пожалуйста, не так быстро, – взмолился Грин, но его провожатый и не вздумал замедлить свой ход, не обратив на его слова ни малейшего внимания.

Зеленоватый свет усилился. Сияние лилось туманным потоком отовсюду на их пути. Наконец Грин заметил, что свет проникает внутрь тоннеля сквозь тонкие слюдяные листы, выложенные по стенам созидательным гением насекомых, устроивших эти подземные проходы. Слюдяные платины образовывали окна, смотрящие прямо в воды моря и, приглядевшись, можно было различить сквозь слюду бурную активность хищных морских водорослей.

Устройство этого подземного обиталища заворожило и поразило его. Здешние жители были столь погружены в свои собственные дела, что ни один из них за все это время даже не приблизился к нему, чтобы изучить и познакомиться. Наконец одно из существ, очевидно относящихся к проживающим здесь добровольным соседям термитов, заинтересовалось им. Четвероногое и пушистое, существо имело длинный хвост и горящие желтым огнем глаза с расширяющимися и сужающимися зрачками. Подобравшись к Грину, создание крикнуло «Мяу!» и попыталось потереться о него. Вздрогнув от страха, Грин отшатнулся от животного и прижался спиной к стене.

Пушистое животное взглянуло на него с выражением, чрезвычайно напоминающим сожаление. Потом, отвернувшись от Грина, оно направилось к термитам, этим благородным существам, теперь заботящемся о нем и кормящим его. Через некоторое время Грин встретил еще несколько таких же мяукающих пушистых созданий, некоторые из которых были почти полностью покрыты странными пористыми наростами, напоминающими грибок.

Грин и его провожатый термит добрались до места, где тоннель расходился, разделяясь на несколько меньших рукавов. Не медля ни одного мгновения, провожатый Грина выбрал один из этих тоннелей и устремился в темноту. Внезапно темноту прорезал яркий дневной свет, хлынувший в тоннель после того, как термит Грина отвалил круглый камень, закрывавший вход. Вместе они выбрались на воздух.

– Я очень благодарен тебе, – проговорил Грин, повернувшись к термиту. При этом он старался держаться как можно дальше от коричневого нароста на лбу у насекомого.

Не ответив ему ни единым жестом, термит устремился обратно во тьму тоннеля. Круглый камень был задвинут на место и вокруг все стихло.

Без лишних объяснений было ясно, что Грин оказался в самом сердце Безлюдья.

До его ноздрей доносился соленый запах недалекого моря. Он слышал приглушенный гром продолжающейся битвы между обитателями моря и суши, между водорослями и деревьями, сливающийся здесь в один непрерывный гул, медленно утихающий, ибо обе стороны исчерпали свои силы. Вокруг него в воздухе явственно ощущалось странное напряжение, незнакомое по прежней жизни в мягком климате срединных слоев Леса, где был рожден он и его собратья. Над ним продолжало сиять солнце, жар которого, проникающий сквозь слои зелени, припекал его голову.

Земля под его ногами была сырой и топкой, смесь глины, песка и гальки, с выступающими кое-где более крупными камнями. Это были бесплодные земли, и растущие на них деревья имели болезненный вид. Их стволы были искривлены, их листва пожелтела и свернулась. Многие деревья сплетались стволами в попытке поддержать друг друга; там, где опереться было не на что и попытка подняться не увенчалась успехом, деверья извивались на земле, олицетворяя собой ужасное уродство. Более того, многие виды за прошедшие бесчисленные века выработали настолько невероятные и удивительные способы самозащиты, что теперь едва ли вообще напоминали собой какие-то древесные формы.