Искусственный отбор

Что выражает существительное «гармония», «грация», «красота» в точке зрения человеческого существа? Первое что бросается в глаза – признак действительности, придающий формы пространственным организациям и представляющий геометрии всего существующего в энергиях бытия. То, что для восприятия естественно и красиво является необходимым и для проникающего и оживляющего глагола и силы действительности. По законам красоты реализуется субстанциональность мира, поэтому чувство прекрасного фундаментально и для принципов образования Космоса Вселенной влиянием силовой вертикали, связывая микрокосм становления и макрокосмос поточной природы действия. Мы воспринимаем это как красивое только потому, что мы живем в этом особенном мире, и само представление о красоте фиксирует энергетику рождения Вселенной из сингулярности. В иных условиях для нас возможно естественными были бы другие ассоциации с красотой. Красота представляет собой аналог напряжения поточной природы времени для каждого периода становления, генерируя в сознании образ на интуитивном уровне. Действенность глагола, созидающего симметрии и пропорции гармоничного сочетания статики и динамики подобно тому, как река выбивает свое русло. Формирует не только внутреннюю органичность, но и внешний мир антропологической мотивации действия в действительности. Это силовое поле мотивированного начала в своей действенности укрощает «мир количества» и стихийность незадачливости, увеличивающей свое жизненное пространство за счет разрушительного расширения, почти как во Вселенной с ее растущей энтропией.

Под эгидой гармонии проблема перенаселенности планеты решается комплексно, внедряя алгоритмы действия в самосознание жизни. Руководствуясь истоками организованного начала, а не стихийными тенденциями. Ориентируясь на централизацию проекций силового контура, что приводит в порядок, уравновешивает и гармонизирует стихийные порывы расширяющегося антропологического пространства, угрожая экосистеме массами заполоняющих тел. Связь между природной красотой и благополучием экосистем очевидна. Красота содержит жизненную силу природного всплеска в ее утвердительном проявлении. Могущество жизни неподвластно хищническим притязаниям обладания. Симбиоз органичного общежития привносит гармонию в экосистему уравнивания ее баланс утвердительного могущества жизненной силы и хищнического голодания. Важно не утратить чувство меры. Право хищника съесть добычу, не терзая свою природу моральными издержками равномощно возможности умереть с голоду. В книге пророка Исаии, организованное пространство исключает хищническую мотивацию, приравнивая мудрость змеи в искушении Рая к праху ничтожности: «Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищей: они не будут причинять зла и вреда на всей святой горе Моей, говорит Господь» (Книга пророка Исаии). Если происходит разрыв между мотивацией небытия и становлением мира, то в иерархию организации пространства внедряет свои алгоритмы Сам Господь. Гора символизирует силовой контур, а гармония симбиоза хищников и травоядных утверждает власть силового поля над коварством ничтожности змия. Мотивация небытия просто вытесняется из горизонта событий. Говорят, когда в мире что-то происходит, то всегда кому-то это нужно и на нижнем страдательном, и на верхнем уровне зреющих мотиваций, созидающих и разрушающих организованное пространство. Сам мир мечется между этими мотивами, то поднимаясь на гору, то уверяя всех широко открытыми глазами, что «гору родила мышь» и надо исткать в подножье.

В контексте организованного пространства инструменты либеральных ценностей заимствуются у Франкенштейна и предлагают оскопить человечность для того, чтобы решить проблему перенаселения планеты. Отсечь у этого тела место обитания души, чтобы возвеличить природное начало. Разрешить человеку жить в роли «социального животного» но утилизировать дух внутренней централизации. Ни это ли кощунство оскорбительного отношения, к человеческой глубине прививаемое глобалистами, их стихийностью жажды власти, что доводит отрицание человеческой субъективности до абсурда. Человек в его претензии сохранить внутренний мир, как бельмо на голубом глазу для превосходства исключительной расы напоминает всем своим видом о существовании Творца, раздражая князя мира сего. Человек по-прежнему сохраняет в традиционной преемственности поколений культуру проявления Вечности человечностью бытия. Глубину гармоничного организованного пространства. Тогда как власть поверхности признает только плоскостную тишину увеличивающейся энтропии. Человек в пространстве рационализации власти ноуменальная персона, а его «вещь в себе» делает мир неконтролируемым для «ratio».

Сегодня преобладают стихийные тенденции неконтролируемого энергетического всплеска. Все проблемы нестабильности, связанные с миром человека сопряжены с невозможностью интегрировать принципы девственной гармонии в алгоритмы социального бытия. Мотивация стихийного доминирования подобно нашествию саранчи, и чтобы бороться с растущей прогрессией еще незнакомых вызовов, для которых пока нет эффективных механизмов сдерживания, требуется нечто большее, чем рационализация пространственной рефлекторной реакции. Рефлексия утрачивает прогрессию необходимости концентрации, натиска. Жизненно обязательны более мощные принципы образующего начала функциональности бытия. Об этом спросите у Вечности…

Рис. 3 Томас Мор «Утопия». Желание Талассокра́тии утопить мир, связанное наверняка со «всемирным потопом» периодически созревает в недрах «Могущества моря».

Конечно, теория управляемого хаоса в ураганной политике англосаксов должна случайным образом установить мир и радость, главное, будет совершенной. Как у Робинзона, хватающегося за соломинку, вытаскивающую его из урагана разбушевавшейся стихии. Всемирный потоп должен разрушить Карфаген, поглотить материк морской пучиной, но так, чтобы торжество грядущего несло радость неизбежного и восхищение в принятии личного участия в этом грандиозном событии. Чем абсурднее неопределенность будущего, тем желаннее его неумолимость, пробуждая неимоверный азарт радостно придаться манящему чувству увлечения свободой стихийности.

И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,

И нельзя мне солнца, и нельзя луны.

В. Высоцкий

Человек стоит на перекрестке всплеска бытия разворачивающего пространство действительности мира и угасания глагола времени, качественного подавления напряженности в явлении мира. Только ему присущи эти перспективы восприятия, управляющие горизонтом событий. Все подчинено его решимости, смотреть в правильную сторону и ясно видеть целесообразность движения ленты истории то набирающей за борт, то испытывающей подъем осуществляющейся полноты действительности.

Отрывок антиутопии

"… Видишь: предположи, что нашелся хотя один из всех этих желающих одних только материальных и грязных благ – хоть один только такой, как мой старик инквизитор, который сам ел коренья в пустыне, и бесновался, побеждая плоть свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же всю жизнь свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы в то же время убедиться, что миллионы остальных существ божиих остались устроенными лишь в насмешку, что никогда не в силах они будут справиться со своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей великий идеалист мечтал о своей гармонии. Поняв всё это, он воротился и примкнул… к умным людям. Неужели этого не могло случиться?

– К кому примкнул, к каким умным людям? – почти в азарте воскликнул Алеша. – Никакого у них нет такого ума, и никаких таких тайн и секретов… Одно только разве безбожие, вот и весь их секрет. Инквизитор твой не верует в бога, вот и весь его секрет!

– Хотя бы и так! Наконец-то ты догадался. И действительно так, действительно только в этом и весь секрет, но разве это не страдание, хотя бы для такого как он человека, который всю жизнь свою убил на подвиг в пустыне и не излечился от любви к человечеству? На закате дней своих он убеждается ясно, что лишь советы великого страшного духа могли бы хоть сколько-нибудь устроить в сносном порядке малосильных бунтовщиков, "недоделанные пробные существа, созданные в насмешку". И вот, убедясь в этом, он видит, что надо идти по указанию умного духа, страшного духа смерти и разрушения, а для того принять ложь и обман, и вести людей уже сознательно к смерти и разрушению и при том обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь не заметили, куда их ведут, для того, чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми. И заметь себе, обман во имя того, в идеал которого столь страстно веровал старик во всю свою жизнь! Разве это не несчастье?.." (Ф. М. Достоевский "Братья Карамазовы").

Оценка глубокой экспертизы человеческих душ в столкновении «разумных людей» с инквизицией власти из-под пера Федора Михайловича открывает нам представление раздвоенной сущности в откровении человеческого бытия. Если нет желания организовать естественным образом пространственную гармонию любви к каждому проявлению Вечности в его самобытной природе, то приходится противоестественным образом конструировать Вавилонскую башню из человеческих тел, чтобы хотя бы в подобии или симулируя высокие смыслы в движении предстоящих перипетий повторить величавость вечности. Но это, прежде всего ложь, с которой приходится смириться как с данностью и ложь не только окружающим, но и себе самому. В синеве будущего все участники этой лихой идеи воинствующих тел, сознательно оскопивших душу, лишь средство достижения цели и к самой цели не имеют никакого отношения. Целью идеологического будущего выступает потребность подмены метафизической пустоты, что ворует веру и требует верности диктатуре вращения огненного колеса истории. Человеческая душа мельчает в безобразии ненависти, растворяется в суконной материи и тогда для того, чтобы перевернуть мир реальности вверх дном ей уже не достает одного Бога-Спасителя, нет, ей потребуются массы, массы божеств, отраженных в мире количества присягнув на верность своей идее и стихийно заполоняющих все пространство. Вера на самом деле, хранит сакральную важность каждой человеческой души для победы Творца в Космосе Его творения, что утолит голод небытия и восхитит мир в Дом Вечности. В этом Его превосходящее право Истока, во всемогуществе, которое не позволит отдать мир на поругание небытию. Когда мы говорим о надежде в любви, надежда человека уповает на Всемогущество Творца. Как мы в Него верим, так Он нуждается вернуть нашу верность в Царство Небесное. В этом смысл христианского сближения горнего и дольнего в идее спасения. Мир спасается не в будущем, а в содержании полноты Образа Вечности.

Немногих, проникавших в суть вещей

И раскрывавших всем души скрижали,

Сжигали на кострах и распинали,

Как вам известно, с самых давних дней.

Иоганна Вольфганга Гёте «Фауст»

* * *

О бедном Искусстве замолвите слово

Эпиграф «О, сколько нам открытий чудных готовит … Дух» (А. С. Пушкин).

Красота в предчувствии

«Искусственный отбор», это не просто селекция, это принцип условий возникновения красоты нашего мира, величие соприкосновения с Вечностью, раскрываемое в Искусстве! Луч времени пробивает сквозь облака пространственной изоляции мира, передавая горячий привет от Вечности, адресуя его качеству становления. Партитура волновых процессов сохраняет симметрию звучания голоса вечности в сочетании проникающего действия и отраженной реальности. Явление создается проекцией световой и отраженной интерференции. В силовом контуре поточной природы сочетаются динамичная и статичная симметрии, а в мире они отражаются как проекции геометрических пропорций соответствующие условиям сочетания 2/3. Деление отрезка на две части таким образом, чтобы меньшая часть относилась к большей, как большая ко всему отрезку. «Золотое сечение» 2/3 что есть не подавляемая часть актуальности действия глагола в действительности бытия (1/3 подавляется). Фокус концентрации сопоставим с зеркалом мира, обеспечивая логистику проникновения глагола на всех уровнях золотого сечения. То, что в силовом контуре тестируется и проходит через фазы сочетания и наконец, доставляет функцию глагола в «эрогенную область» зеркала мира, а в ощущении восприятия человеческого находит отклик – прекрасного. Искусство принимает образ начертания заглавной буквы в апперцепции! И в этом не только выразительность человеческой деятельности ведь сама Вечность посредством чувства напряженного звучания присутствует в сосредоточенности восприятия, обучает нас энергоемким процессам движения Космического Ума в нервной системе рефлексии, учит симметриям устойчивости в развитии. Это ощущение гармонии, грации, а не искусственности или неестественности. Искусство воплощения творческой идеи придает ей смыслы высшего порядка и его непосредственного соучастия в иерархии мироустройства, одобряющее структурно-силовой проект мироздания. Театр искренней, сердечной передачи мотивации здоровой действительности улавливающий мановение глагола в силе красоты, грации, совершенства. Все что подразумеваем мы под необходимостью проявляющей себя в природе зрелости мира. Доктор здравия настоятельно рекомендует обрести функциональную зрелость бытия.

Селекционный отбор в матрице ограничивает вариации многообразия явления мира. Несостоятельные случаи обусловлены несовпадением проникающего действия глагола с окном возможности в локализации рефлексии приятия. Периодическая система элементов, созданная Менделеевым, считай тот же алфавит, из которого складывается многообразие слов, но в пределы ограниченности доступных возможностей системы никак не вписать бесконечность. Мир никогда не развивался по принципам бесконечностей, хотя постоянно грезит ее присутствием. У Платона есть понятие «хора», это область местности, над территорией, где танцует, сотрясая пространство Хора. Мать и кормилица вскармливает ребеночка, подпитывая явления мира поточной природой действительности, как через сито просеивает она годное для жизни и способное дать всходы вечности в агрессивной среде теней мира. В христианстве есть похожая аллегория: сеятеля посеявшего зерна, а враг приходит ночью и разбрасывает по полю плевелы. Это примеры полярного проникновения функции бытия и небытия в мир явления. Искусство танца Хоры выбирает кванты проникающего действия глагола по критерию целостности. Платон в своей философии объединяет понятие целого в Идею. Полнота проницательной активности кванта, достигающая зеркала мира создает отраженную реальность явления. Все что мы называем действительностью, – глагол времени, отдающий свою силу свойствам явления. Матрица становления трехмерная, но это лишь усложняет, а не исключает основной принцип трансляции и экранизации мира. Мы настолько привыкли к миру, что просто не замечаем, что там что-то происходит за экраном его обыденности. Проще уступить назойливой настойчивости и согласиться, «да мир материален» и имеет статичное основание субстанциональности, нежели убеждать окружающих в массовом психозе и крайней самонадеянности. Поток времени пронизывает горизонт событий насквозь, сохраняя центры полярного энергетического влияния на горизонт событий из-за завесы ничто. Силовые поля проходят через зеркало мира насквозь от бытия к пределам небытия. В результате ускользающее бытие мира растворяется в ничто (рис. 4). Отражение поточной природы сохраняет бытие в манифестации действительности, именно так мы получаем картинку явления мира, существующее в потоке времени и разворачивающееся в пространстве горизонта событий. Мир существует во времени и в пространстве – но что это значит? Это та же самая эмпирика доступного, только в ней отражена силовая структура отношений относительности бытия мира. «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (книга Бытие).

Вся реальность формируется на изломе энергий потенции и энергии явления, а устройство мира организуется согласно законам проникающего квантования энергии. Это встречается в квантовой механике, где квант действия важнее формального присутствия частицы, да и формула Эйнштейна напоминает нам об этом: Е=mс2. Квадрат в этой формуле подсказывает нам, что скорость света потенциального действия (предел проникающей возможности глагола) умножается на объем скорости света, отраженного в действительности и так сущность уплотняет свою реальность, после чего мы можем говорить о материи. Энергия взаимодействия первична, она создает объемы потенциальной величины способные удовлетворить условиям природы, рассеивающей ресурсы явления. Нам кажется, что окружающая нас действительность статичная, когда на самом деле континуально спроектирована глаголом времени и содержится в напряжении, устанавливая меру равновесия горизонта событий. Так рассуждать нам позволяют физические постоянные, но мы уже знаем, мы видели, как эти постоянные сформировались из окна возможности становления мира. И когда умиляются: «как же это на самом деле происходит?». Ответ кроется в сердечной красоте Искусства Творца, сочетающего микрокосм с макрокосмом. Вся Физика Ньютона – родоначальника естественных взглядов на устройство мира, ошибается, не понимая, что объективная реальность не может обеспечить способ содержания способности вне силового поля бытия. Сначала надо быть в становлении, чтобы на этой основе иметь возможность двигаться и развиваться, а не наоборот. Пространство, это не пустота. Это потенциальный предел, отделяющий Единое от частной организации бытия субъективной реальности. И настаивать на его изотропном состоянии мы можем только в силу относительной изоляции. Но даже Минковский признавал, что пространство без времени – мертво! С этих основ начинается протяженность мира, определяя трехмерную перспективу растекающихся энергий в пространстве как формы разворачивания бытия, а время, это не мера измерения движения, а вектор проникающего действия глагола, освещающий все существующее, с надеждой выглядывающее из-за молчаливого ничто. Рефлексия отклика мира позволяет закольцевать прямую и обратную связь в хронологической последовательности. И только когда поточная природа времени рассеивается в явлении мира его колесо последовательного становления, запускает хронологию земного представления о времени. Августин Блаженный фиксирует в своей «Исповеди» – «времени не существует». Однако его поточная природа всегда невидимо присутствует как трансляция экранизации мира. Если человек погасит свет, который зажег Бог, мир исчезнет, по крайней мере, в самосознании жизни антропологического сопровождения. И в Космосе не останется такого наблюдателя.

Все варианты неспособные в качестве пространственной организации удержать потенциал бытия, утрачивают свою субстанциональность, да так, что некоторые соединения живут считанные мгновения. Границу между локальным становлением и внешним по отношению к нему истирает поток времени, унося явление отраженной энергии в горизонте событий с процессом ничтожности содержательного навязанным агрессией небытия. Статично-динамичная гармония состоятельности зависит от качества целого. Если качество «умирает» материя приобщается к миру количества или исчезает, если речь идет о квантовом мире, что можно наблюдать при вакуумных флуктуациях. Качество структуры привлекает значительный потенциал поточной энергии, но, если статичная и динамичная симметрии не находятся в гармонии сочетаемости эта же энергия и разрушает структурную зависимость. Только обратная связь обеспечивает субстанциональность явления! Функциональное основание первично по отношению к инерции отраженной реальности. Можно представить, что мир весит над пропастью удерживаемый от падения в небытие напряженностью отношений Вечности и логистики транспортной передачи энергии, связывающей Единое с миром, а время служит канатом, сдерживающим мир от катастрофы падения. Отраженная реальность зеркала мира – это та, которая способна сконцентрировать в своей локализованной целостности трансляцию глагола времени и предстать как единственная природа кричащего о себе присутствия с претензией на свое пространство и время. Но помимо кричащей природы есть еще и молчаливая природа – не проявленная. Таким образом, у нас не одна, а две природы сочетающихся в переходе «излома времени» сохраняя свое отношение к явлению вещи. Две природы расколотого пространства, природа нагнетающего напряжения и природа, рассеивающая поток в экранизации явления. После всего сказанного об уникальности форм, избранных к бытию поточной природой времени, наши оппоненты могут еще рассуждать о субстанциональной устойчивости ничто, содержащей материальность мира в пределах эпистемологии научной концепции Бенедикта Спинозы, открывшего секрет субстанциональности: бесконечного падения мира в небытие. Иллюзия ведь так привлекательна, и дарит ощущение свободы, словом, беспризорники мы в мире и родителей нет, и никогда не было:

Я начал жизнь в трущобах городских

И добрых слов я не слыхал

Когда ласкали вы детей своих

Я есть просил, я замерзал

Вы, увидав меня, не прячьте взгляд

Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват

Из кинофильма «Генералы песчаных карьеров».

Это происходит потому, что Спиноза придал субстанции значение творящего начала (Natura naturans) – природы порождающей, и присвоил этой природе атрибуты земного божества по аналогии Неба. Структуру дополняет модальное пространство профанного, зависящее от «вечности» субстанциональных начал и подчиненное устанавливаемому порядку причин. Natura naturata- природу порожденную, он заключил в обыденности детерминизма. Очевидно, через природу явления проступает мотивация небытия, и высшее начало обретает перспектива низа. Бога нельзя свести к субстанции, потому что субстанция горизонтальна, а Бог – высокий потенциал и эталон полноты бытия силовой вертикали. Сатана желал бы стать равным Богу, а ему досталась роль континуума, в каждой части которого он присутствует как борьба с бытием. Вместо точки Вершины Истока он растянут в непрерывности низа, сплошного непроницаемого процесса заполнения горизонта событий функцией бытия. Его власть выталкивается потоком времени в бездну небытия, угрожая «смертью смерть поправ».

Философ делегировал могущество неисчерпаемости бытия природе «бесконечного падения в небытие», структурировал природу мира и отверг природу Неба. Объединил явление в одной природе и подчинил силовую вертикаль мотивации небытия. Конечно, лукавый подправил форму, но оставил содержание атеизма, сведя функцию симметрии красоты и гармонии к банальному движению мира. Движение стало первичным, и оно якобы обеспечивает свободы возможности, расширяющие пространство. «Локтями раздвинуть и отвоевать ноосферу!». Поэтому для них возможности проявляются не через становление, а через начальную точку движения мира. В таком контексте движению придают такой же статус, что и потоку времени, отрывая движущую силу от родительского начала. Своеобразная легализация «дурочки», говорит: «дурочку гонят». Понимание мира полусферой, но гонора хватит, чтобы сконструировать реальность в нужном исполнении. «Основной вопрос философии» – как условие непоколебимости материалистической позиции, представляющей объективный идеализм в частной форме интерпретации, так желая уровнять величину силовой вертикали с горизонтальной претензией на вечность. «А бумажечку твою я махорочкой набью». Однако объективный идеализм не ограничен условиями мира, а экспертиза проводится в расколотом пространстве организованного дискурса. Это гносеологическая, а не онтологическая проблема. Сказать, что пространство объективно не расколото – ложь. Но Единое сведенное к частной форме восприятия – тоже ложь. Карты краплёные. Воинствующий атеизм, воспитанный материализмом, подхватывает эту идею и заключает: «все существует в движении!». Движение и есть основа существования?! Главное – махать руками и ногами только умерено, чтобы не потерять голову, любое перемещение в пространстве, это работа, а «искусственный отбор» – нечто относительно техники, которая должна покорить будущее. Здесь гармония не нужна, обязательна для профанации прямолинейность как дуло у винтовки. Только в полусферу гармонию не загнать, тем более если эта область знания подчиняется перспективе небытия. Знали бы эти титанические усилия по отстаиванию власти пролетарских низин, сколько качеств потенциальной возможности бытия убило отрицание небытия. Мир был бы бесконечно разнообразнее, если бы ни этот маленький казус.

«Нет никого ни без Отца, ни без Матери во Вселенной» («Кибалион» Гермеса Трисмегиста).

Если под искусственным отбором подразумевать искусственность в противоположность «естественному отбору», тогда искусственность создает больше рисков, нежели естественный отбор в эволюции. Обычно хищников называют санитарами леса, и они поедают то, что уже оставляет жизнь, а вот искусственность проникает внутрь органичного основания и меняет первичную целесообразность восприятия в направление неживой природы. Субъект объектные отношения в эпистемологии знания. Ничего не поделать, второй закон термодинамики, требующий падений и распределений потенций. Фрейд не зря занимался практиками психологического освобождения внутренней свободы восприятия от внешнего детерминизма. Это результат внедрения механики объекта в органичность бытия, в теле механизма человек превращается в винтик. Объектно-ориентированная философия акцентирует проблемную зону присутствия человека в мире и для сохранения чистоты эксперимента в естествознании предлагается вынести человека за скобку и вместе с ним все его многострадальное бытие. Пусть, типа, не морочит голову, а без мозга то и лучше будет незачем переживать. «Человек вставая утором с кровати, уже вступает в силовое поле иерархии, напоминающей о Творце, потому что его голова вверху, а ноги внизу». Так в духе Ризомы Жиля Делеза. Человечишка – мы его терем. В границах колониального восприятия развитие мира преследует единую и единственную перспективу – диктатуры социального с гуманным прикрытием исповедуя массовое погружение в природу ничто. Поэтому и инструменты такие: «социальная эвтаназия» благополучное доброе участие в собственном выборе, «личный психолог», сдерживающий фобии приближающегося конца ну и на крайний случай «ЛГБТ- истерия» кричащая о своей наличности как последние люди у Ницше в желании жить вечно. Если движение нельзя победить его надо возглавить. Искусственность есть внутренний враг, убивающий энтропией органическую конституцию разума. Так заложено на Вселенском уровне и об этом желательно помнить. Истинное бытие всегда связывали с десантированием от господства неживого над самосознанием жизни. В древней Греции отстраненность философа от мира называлась атараксией, что позволяло ему заниматься интеллигибельной практикой. Неистинность бытия Мартин Хайдеггер выражает «подручностью», когда субъект обнаруживает себя вещью среди вещей и обосновывает смысл своего существования каузальной наличностью искусственных обстоятельств. И как правило, существует не для того, чтобы нести в мир смыслы бытия, а чтобы приносить пользу, стать правильной вещью, обслуживать чьи-то интересы качественно и беспрекословно под неусыпным контролем рационального вступления в права энтропии. «Черный лебедь» в неконтролируемой ситуации ломает форму конечности завершенного действия и предлагает новое основание для будущего содержания. Свобода неживой природы становится привлекательнее по отношению к мере ответственности быть человеком. Сартр говорил: «человек незавершенное действие и это отличает его от предметного мира». Еще когда Кант предлагал в границах эпистемологии знания заменить метафизику бытия «категорическим императивом», он уже осуществил этот первый шаг гносеологической виртуализации растворения сущности человеческого бытия. Конечная природа достоверности обрела верх над неопределенностью феноменологии мира. Каузальная связь между посылом и действием в системе манипуляций разрушила искреннее отношение к ситуации. В философии Декарта, если нет мыслящей вещи: «мыслю, следовательно, существую», все вещи должны быть только протяженными и как настаивал Фихте: «сначала надо быть, чтобы потом помыслить – не наоборот», и дальше капитализм внедряет систему ценностей, при которой: любые вещи обязаны быть полезными! Конечная власть пользы одержала верх над бессмысленностью течения жизни. Ненужные вещи выбрасывают. Человек неправильная вещь и плохо вписывается в этот мировой континуум. Признаки шагающего модерна: «время – деньги» – конвертирует человеческие качества в товар, насаждая власть капитализма и, свободный либеральный рынок размывает все структуры традиционного общества. Бесполезная вещь – мусор. Нужно иметь товарную ценность, чтобы пройти социальную адаптацию переоценки ценности. Физиология протяженности представляет растворение глагола времени в явлении мира. Создаем восприятие жизни доступным для возможности использования, отменяем поточную природу бытия, преодолевая декартовский дуализм, и оба-на: возвращаемся к простейшим – инволюция…