Найман

– Хотела, да только просчиталась, не помогло бы это. – Старуха продолжала собирать травы. – На мужчинах этот отвар не работает. Женщина принимающая сторона, на женщине работает. Да и без ведома человека нельзя такой отвар давать. Много может быть плохого после.

– Чего плохого? – уточнила Руния, пытаясь запомнить, какие травы собирает Нурсун.

– Любопытная ты моя! Вот выпьешь, и мысли одолевать перестанут, остальное знать тебе сейчас нельзя.

***

Застоявшаяся в стойле пегая кобыла летела по степи, погоняемая громкими вскриками Рунии. Свежий утренний ветер свистел в ушах, раскидывая в стороны заплетённые в жгуты черные волосы. Отвар, который сделала Нурсун, не заставил забыть о Ферхе, но что-то изменил. Мысли о нем больше не кружили голову, не вызывали дрожи в теле, никаких чувств. Сердце больше не трепетало от воспоминаний о жгучих глазах воина, а всё произошедшее казалось смешным недоразумением. Тело откликалось небывалой лёгкостью, словно её одурманил белый цветок. Удивительная сила трав, и рану затянет, и сердце облегчит. Сколько разных рецептов знает Нурсун и сколько Рунии ещё предстоит узнать. Она будет ещё усерднее учиться, а сейчас самое главное – добыть как можно больше кореньев кровохлёбки!

Без этой ценной травки у знахарок не обходился практически не один отвар. Её использовали и в укреплении, и в лечении, и в подготовке к Брачнице. Летом собирали стебли и листья, осенью заготавливали коренья. Коренья ценились больше, расход у них был меньше, а вот процесс добычи чуть сложнее. Однако если Руния не привезёт что необходимо, Брачница не состоится. Совсем скоро у них с Нурсун не будет ни одного свободного мгновения. К шатру потянутся одна за одной девушки из деревни. Не каждую выберут, не каждая уйдёт в степь с мужчиной разводить священный костёр, но каждая надеется и готовится. Вносит последние штрихи в работу над ривасами и пьёт заговорённый отвар, чтобы остановить кровь и подготовить утробу к семени мужчины. Самые счастливые женщины после этой ночи несли дитя. Воины и охотники потихоньку стягивались в поселение, разбивали на окраине шатры и ждали священного дня. Как и Ферха, который наверняка не нашёл подходящей спутницы в своём селении, прибыл к ним испытать удачу. Это обычная практика для киситов, так не смешивалась кровь, дети получались красивыми и крепкими. В один из таких дней Талокай и привёз из далёкой деревни Варису, чем испортил жизнь Ярне.

Когда солнце уже закатилось за спину, две крупные кожаные корзины были наполнены кореньями почти до самого верха. Слава Туруну, день прошёл с великой пользой для всей деревни. Руния с трудом прикрепила тяжёлую ношу к седлу, выпила молока и наспех перекусила запасённой пресной лепёшкой. Собирая коренья, она слишком далеко ушла, и сейчас нужно было спешить. Резко сменился ветер, и с запада небо начинало потихоньку темнеть, надвигалась непогода. Прячась от студёного ветра, запахнула крепче кисей, накинула капюшон и собралась залезть на кобылу, как вдруг услышала странный звук со стороны овражка. Или ветер играл злые шутки, или правда кто-то пищал. Скинула капюшон и покрутилась вокруг себя, напрягла слух, охватывая взором степь. Снова писк, и вот теперь точно из овражка. Оставив кобылу, осторожно ступая, Руния пошла на шум. Спустилась вниз по крутому склону, хватаясь за обильно растущий вокруг ковыль. Что-то рыжее промелькнуло и скрылось за терновым кустом. Испуганно дёрнулась и не сразу заметила лежащую у куста тушу растерзанного маргача. Подошла ещё ближе и присела, всколыхнув небольшой рой мух. Совсем ещё молодая самка. Маргачи приносят детёнышей в начале лета, и эта, увы, слишком рано стала чьей-то добычей. Из кустов на неё, поскуливая от досады, смотрела трусоватая лисица, а за спиной лисицы прятался лисёнок. Так вот кто пищал. Наверняка мать привела его попировать, а Руния их спугнула. Но в одиночку лисица не смогла бы справиться с такой крупной добычей. Руния вскочила на ноги. Волки! Как же она могла потерять осторожность?! Со всех ног она заторопилась выбраться из овражка. Маргач совсем свежий, а значит, волки не успели далеко уйти. Читая молитвы кому только могла, заторопилась к кобыле, ускоряя шаг. Миг – и из оврага послышался визг и рык. Выкатился серо-рыжий клубок. Лисица вырвалась из волчьих лап и словно выпущенная стрела понеслась по степи странными зигзагами. За ней метнулся второй волк и, быстро догнав, сбил рыжую с ног. Лисица по инерции подлетела в воздух и упала, прибитая к земле тяжёлой волчьей тушей. Хват за горло, резкий рывок в сторону – и всё, лисицы больше нет. Руния затряслась от ужаса, не в силах сдвинуться с места, ошарашенно наблюдая за тем, как выживает сильнейший. Вдруг со стороны, противоположной оврагу, появились ещё несколько серых точек, и приближались они очень быстро. Словно кто-то толкнул её в спину, наконец отмерла и поспешила к уже беснующейся от страха кобыле, привязанной к тому, что осталось от старого засохшего дерева. От волнения не сразу попала в стремя, схватилась за гриву и, вынув из-за пояса нож, наспех срезала крепкий кожаный повод, за который была привязана кобыла. Что было мочи прикрикнула, и почувствовавшая свободу кобыла рванула прочь от страшного места, но было уже слишком поздно, хозяев степи только раззадорила погоня.