Америка-мать зовёт?

А работа по уборке гостиницы была тоже нормальной. Без крови и стресса. Ну, унитазы почистить, пропылесосить, постельное белье снять, полотенца повесить чистые определенным образом – Антон все смекнул и добросовестно выполнял. Никакой фантазии и ума не надо. Не сравнить с его махинациями в России. Связей на родине у Антона было побольше, чем у председателя колхоза. Антон находил покупателей, договаривался, сколько, допустим, колхозного мяса, они купят. Потом следил несколько дней, когда сторож делает обход, запоминал и строил планы. Благо, у него лошадь была своя. Приходил Антон к коровнику, открывал двери, привязывал двух коров по разные стороны своей телеги, и уводил из колхоза. В чистом поле он должен был их завалить, освежить, и в заранее приготовленных брезентах везти чистое мясо на встречу с покупателями. Получив рублики, он возвращался к месту разделывания, доставал из телеги лопату, рыл яму и закапывал следы преступления. Вот это физический труд, там надо было попотеть! Вором он себя не считал, скорее – русским находчивым Мюнхгаузеном.

Антону не нужно было высшее образование, чтобы понимать, что если этого не сделает он, то сделают председатель с зоотехником, отвезут скот на мясокомбинат, а деньги приватизируют. Антон понял, что в восьмидесятые годы в России-матушке началась новая эра под девизом «распихать по карманам светлое социалистическое будущее».

О своих колхозных похождениях он вспоминал с улыбкой, убирая американские отели. Находить чаевые ему очень нравилось. Однажды он убирал с Игорем не вакантный, а заселенный номер, куда гость должен был вернуться. Под кроватью лежала металлическая коробка, которую Антон не мог не открыть. Любопытство было сильнее его. В коробке лежали ароматные сухие стебельки с листочками, знакомые до боли. Антон половину отложил себе, в чистый пакетик для гостиничного льда, отмахиваясь от боязливого лепета Игоря.

«Кто кому пойдет жаловаться? Ты мозгами шевелить умеешь, в натуре, или в России оставил? Как ты себе эту картинку представляешь? Подходит гость к клерку в фойе отеля и с уверенно-победоносным раздраженьицем в голосе заявляет, вот, мол, в вашем паскуднейшем заведении мою марихуану уполовинили! Верните мою наркоту, мать вашу, а то я на вас в суд ваш американский подам! Вызывайте полицию, будем разбираться!»

Травку курить Антон любил. Она его расслабляла, особенно если болели от многочасовой работы мышцы и суставы, или, что еще хуже, зубы и десны. А травка помогала убаюкать боли, усыпить переживания за далеких близких, и все становилось ему по барабану!

Глава двенадцатая

Ложь в раю

Осенью 1998 года Марина наслаждалась аризонской погодой. Ни тебе слякоти, ни снега. Иногда шли ливневые дожди и ветер завывал как драная кошка. Но это – иногда… Было ощущение, что она живет в раю. Особенно когда они проезжали мимо великолепных цитрусовых плантаций. Марина в Ташкенте имела возможность есть цитрусовые только в зимний сезон, и дешевые апельсины и мандарины, доступные круглый год в супермаркетах Америки, для нее были как пища богов.

На балконе они повесили пластмассовые кормушки для колибри с красным сладким нектаром, любовались юркими экзотическими птичками. Роб посадил помидоры в кадках на их балкончике, и они радовались краскам, которые дарила жизнь.

Молодожены подружились с соседями. Домохозяйка Пэт стала учить готовить Марину кое-какие американские блюда. Пэт и Марина ходили вместе в бассейн и джакузи на территории квартирного комплекса, ездили на почту и в магазин, но самым главным было общение.

Роб много работал дома, но находил время для прогресса русской жены. Детей не было, и заводить их он не торопился. Он объяснил Марине, что сперва «должен сделать ее более-менее самостоятельной, чтобы у него не было двух зависимых детей на руках». Он заставлял Марину снимать трубку второго телефона и прослушивать его разговоры с пиццерией, со страховыми агентствами, учил пользоваться чековой книжкой и понимать присылаемые счета.

Роб стал учить Марину водить машину. Они вместе зубрили правила дорожного движения на английском языке, выписывали новые слова, ездили по полупустым парковкам еще не открывшихся гипермаркетов.

Роб уважал склонность жены к эпистолярному жанру и поэтому заказал ей через Интернет-магазин клавиатуру с английским и русским алфавитами, чтобы она могла печатать свои письма про Америку по-русски. Частенько они вместе смотрели фильмы и передачи, и он объяснял жене непонятные слова и выражения, в том числе нецензурные, записывая некоторые из них, чтобы ей проще было найти их в словаре и выучить. В такие моменты Марине было приятно, что у нее такой заботливый и терпеливый муж. Носится с ней как ювелир с алмазом!

Роб, купив атлас США, начал учить жену понимать американские карты: показывал ей горы, учил правильно читать названия городов, рек. Некоторые местечки на карте бросались в глаза. Оказалось, в Аризоне была своя «Флоренция». Кое-какие города резали слух своими названиями, которые Марина переводила для себя на русский язык: «Красное Озеро», «Иголки», «Два Пистолета», «Перидот», «Снежинка».

Роб и Марина один-два раза в неделю ездили на Соленую речку купаться, загорать, рыбачить. Отдых на природе, одним словом. Романтика!

Микроб обиды поселился в душе русской жены, когда Роб предложил ей вернуться на родину. Она поняла, что если он не хочет помогать близким ей людям, значит, на самом деле – эгоист и жмот. Марина не могла купить себе даже крем для лица, ибо Роб считал это излишней роскошью: «Зачем? Тебе всего 25 лет!» Она чувствовала себя «на коротком поводке» во всех смыслах этого слова: плохой английский, неумение ориентироваться в американском пространстве и отсутствие «своих» денег. Но Роб все-таки послал триста долларов ее семье в Ташкент – новогодний подарок. Он считал, что денежные подарки можно делать только на Рождество и на дни рождения. А ей хотелось запаковать гипермаркеты и выслать в Ташкент: так потрясало ее изобилие вокруг. Когда она мысленно покупала что-то из сувениров или одежды и отправляла на родину, ее Союзник-Хранитель тактично, но с укором выговаривал ей: «Ты заработай сначала эти доллары, чтобы ими раскидываться! Легко быть добренькой за чужой счет! Ты хочешь слишком много и сразу».

Марине иногда казалось, что Союзник выполняет функции не только Ангела-Хранителя, но и психолога и родителя одновременно, но ни с кем не делилась своей тайной, даже с мужем. Она выяснила, что Роб не верил ни в привидений, ни в инопланетян, ни в ангелов, ни в энергии чакр, и все это называл не иначе как «лошадиным дерьмом». Он хотел жить только физической реальностью и старался разнообразить ее по-своему: завел котенка и щенка-лабрадора, аквариум с рыбками. Марина хоть и научилась за всеми ухаживать, но иногда ее раздражал факт, что муж тратил свои деньги на растения для аквариума, игрушки для животных, в то время когда жена ходила в его вещах, сама делала себе маникюр-педикюр и выпрашивала деньги на марки.

Что же касается материальной помощи брату или больному отцу, Марина не спорила с Робом о необходимости помогать ее родне, не переубеждала и больше не просила. Она улыбалась со словами: «Да, медовый! Ты прав! Ты им ничего не должен». А что тут такого? Не разводиться же от непонимания в таких мелочах, как благотворительность и любовь к близким! Живут же белые с черными, демократы с республиканцами, и ничего! И она будет жить, решила Марина, назвав мысленно себя «пластилиновой Золушкой».

Марина начала работать няней у аризонских соседей, благо муж не возражал. В этом занятии было два жирных плюса. С одной стороны, она получила доступ к американским детским книгам, читала их вместе со своей подопечной и училась воспринимать на слух американскую детскую речь. С другой стороны, она могла укрывать часть своего скудного заработка от мужа, который требовал все заработанные ею деньги бросать в общий семейный котел. Так в раю поселилась ложь.

Глава тринадцатая

Антон и его ангел-хранительница

Следователя Василия раздражало многое. Тараканы в доме, где они жили, как селедки в банке. Иммигранты-соседи. Некоторые, в том числе Игорь, покинувшие СССР из-за проблем с законом. Чистки унитазов бесили. Василий не за тем табельное оружие сдал и приехал в Америку, чтобы год торчать на этой работе! Мысленно он видел себя в каком-нибудь строительном или малярном бизнесе: это было интересно и не так, на его взгляд, позорно, как работать «горничным» в гостинице.

Спальный район, в котором они жили в доме Скопцовой-Фишер, был построен в негустом лесном массиве. Вокруг – одноэтажные домики и лес. Чтобы дойти до ближайшего магазина, нужно было минут сорок топать пешком.

Благо, фастфуд ресторанчик находился на «плазе» с разными магазинчиками и кафешками. Один назывался «Армия спасения», и там нелегалы одевались и обувались в секонд-хенде. Низкие цены и качество поражали, как и факт, что иногда можно было купить совершенно новые вещи с бирками за пару долларов, а в ношеных джинсах найти деньги. Антон и Василий открыли для себя, что размеры обуви в Америке не такие, как в России. Пришлось перемерить разные ботинки и кроссовки, чтобы понять, что российский сорок восьмой размер соответствует американскому восьмому, а российский пятидесятый размер ноги – десятому американскому.

В один прекрасный день Василий пошел отправить деньги в Россию. Он каждую копейку высылал домой, чтобы по возвращении купить квартиру и открыть бизнес. Разговаривал по телефону по-русски с получателем валюты. И тут к нему подошел познакомиться русский парень: услышал родную речь, не удержался. Слово за слово, оказалось, что оба из одной области, из одной и той же деревни. Василий не мог поверить своей удаче! Он встретил того самого свояка-другана Вадима, который, оказывается, и понятия не имел, что в Америке его кто-то ищет.

Вадим на тот момент жил в Индианаполисе, а в Цинциннати был проездом, ехал с контракта, случайно зашел в магазин купить сигареты и продукты. Они обменялись телефонами и расстались. Василий не мог поверить своей фортуне. Когда он вернулся домой, к иммигрантам – селедкам в банке – и тараканам, оказалось, что Антон слинял как мартовский кот, к русским иммигранткам, в другой дом Скопцовой-Фишер, но в том же спальном районе, погреть свои одинокие мужские душу и тело.

На самом деле Антона интересовали женщины черные-желтенькие и в полосочку. Русские у него в России были, и он знал, «с чем их едят». Но, поскольку у него не было ни машины, ни языка, ни знания мест, где можно снять американских проституток, приходилось довольствоваться русскими.

Игорь, познакомив Антона с русскими нелегалками, предупредил его, что переспать с некоторыми можно всего за двадцать долларов. Но Антону было стыдно так прибедняться, и он оставлял пятьдесят долларов за страстную ночь. Вскоре некоторые женщины стали ценить свои услуги дороже, а парням-иммигрантам вроде Игоря это было не по нутру. Зачем он будет пятьдесят долларов отдавать за секс-кордебалеты, если ему нужно за них десять часов в фастфуде отработать? Десять! Эта никому не нужная щедрость разозлила антоновских соседей по хате. А как же мужская солидарность? Надо было избавляться от «Бати», а то обнаглел вовсе. Учит их жить, кому и сколько платить за услуги, грамотей какой нашелся!

План мести придумывать не пришлось. Все произошло естественно, как утилизация порванной булки в мусорное ведро. Мадам Скопцова-Фишер пришла проверить, как живут ее иммигранты-работнички. Цокая каблуками, она прошлась по дому. И не поверила своим глазам: в одной из спален на подоконнике стояла коллекция детских игрушек – собственность ее забегаловки! Эти игрушки нужно класть в детские заказы с едой, а не воровать! Игорь был коллекционером этого барахла. Но признаться в этом разъяренной хозяйке он не мог. Ложь пустилась танцевать если не фламенко, то чечетку: вором был назван Антон. Благо, он был у русских женщин в гостях, Буратино богатенький! Благородный окучиватель!

Миссис Фишер позвонила мужу-полицейскому, мистеру Фишеру, и поставила его в известность, что одного из нелегалов нужно арестовать за разворовывание казенного, ее личного, имущества. И определить в иммиграционную тюрьму в целях депортации.

Василий молча наблюдал за штормом и, как только взбешенная хозяйка, цокая каблуками-подковами как лошадь на скачках, удалилась, собрал по-быстрому вещи Антона и позвонил Вадиму. Через несколько часов Вадим уже увозил Антона и Василия к себе в Индианаполис, чтобы помочь землякам встать на ноги в такой чужой, но такой прекрасной стране.

Антон не сомневался в существовании своей Фортуны, с крылышками или без, своей Помощницы-Хранительницы, как не сомневался в зеленых американских купюрах, заработанных у русской бизнес-леди.

Глава четырнадцатая

От неблагодарности до перемен один шаг

1999 год. Май. Первая годовщина свадьбы. Роб преподнес жене коробочку с подарком, которую она с подозрением и без особого энтузиазма вскрыла. Марина ожидала увидеть еще какую-нибудь ерунду в виде детского чайного набора. Но подарок сразил ее наповал. Роб подарил ей пистолет. Для самообороны. И предложил научить ее стрелять в аризонских горах.

Во время кемпинга у них не было разногласий, они пришли к выводу: им повезло, что они друг у друга есть. Роб был шутником, мог строить смешные рожицы и забавно танцевать. А какие вкусные раковые хвосты он сготовил на гриле в лесу – объедение! Робу стукнул сорок один год. Марине было двадцать пять. Он учил ее стрелять из их нового пистолета. Она училась, хотя ей было это совсем неинтересно, но она же «пластилиновая». Она была уверена, что никогда не будет оружием пользоваться, и муж купил его лично для себя как очередную игрушку для разнообразия своей реальности.

Роб также решил, что может позволить себе купить дом в кредит, и счастливая парочка ждала момента, когда строительство будет завершено.

Когда Марина переросла должность бебиситтера, она «уволилась по собственному желанию». Ее соседка-ровесница, американка Кристин, имела свой малый бизнес с милым названием «Отражения». Кристин занималась уборкой новостроек. Маринина мама, услышав новости по телефону, что дочь – уборщица, сказала: «Ну, начинай с низов». Марине было обидно это слышать, как будто мама сможет приехать в Штаты и сразу доктором стать. Маринины родственники были глубоко разочарованы в ней. Их знакомые в Америке не хрячили при муже-американце с приличной профессией, а учились в колледже и осваивали нормальную специальность. А Марина не могла мужа уломать даже часть своего заработка посылать своим. То есть столкнулась с полным непониманием. С одной стороны – мужа, с другой стороны – родни.

Например, Марина и ее родственники были уверены, что с ее высшим филологическим образованием она достойна высокооплачиваемой работы переводчика, преподавателя русского языка в колледже, на худой конец – секретаря. Конечно, Марина не хотела работать в сфере обслуживания, ей казалось это низким, грязным. Она пренебрежительно относилась к официанткам, кассирам, уборщицам, доставщикам пиццы. Но ее бедноватый английский не позволял получить работу, соответствующую ее завышенным запросам и наивным, этаким розовым в крапинку, ожиданиям ташкентской родни. Без английского и хорошего американского образования приходилось начинать с низов. Нужен был опыт, любой опыт, чтоб тебя наняли, чтоб язык развязался.

«Ни в коем случае нельзя пренебрегать какой-либо работой. Все они чему-то научат», – учил жену Роб, рассказывая, как работал грузчиком, официантом, барменом, стюардом, прежде чем стал программистом.

Марина стала постигать азы уборки новостроек. Она работала в «Отражении» иногда только пять часов в день, все зависело от объекта и скорости. Первое время она была довольна: уборщицам не надо иметь дело ни с людьми, ни с деньгами, не надо выряжаться. Даже возила ее Кристин на объекты сама. У них была одна машина с Робом на двоих, да Марина и водить-то ее боялась. Идеальная на тот момент была ситуация, ведь торчать дома и смотреть телевизор часами надоест любому.

Может ли сердце запрыгать от радости при виде мочи на свежепостеленном линолеуме? Может. И душа поблагодарит бессовестного мародера, который нагадил непонятно по какой причине в новоотстроенном и благоустроенном помещении. Да здравствуют саботаж и вандализм – кому-то от этого стало хорошо! Марине! Кристин подавала специальный рапорт начальнику строительства квартирного комплекса, а в нем ехидно улыбалась сквозь редкие зубы кругленькая сумма за выведение мочи с линолеума. И Марине, счастливице, шанс предоставлялся эту неприятность извести. Заработать, значит. Не доллар и не два. А десять-двадцать за пять минут работы. Не для брезгливых. Это вам не бутерброды делать, не хотдоги продавать. И главное, можно было договориться с шефиней, чтобы отдельно выписывала чек за такую работу сверх нормы. И Марина смогла даже родителям эти легкие деньги посылать за спиной мужа.

Марина слово «уборщица» ненавидела всеми жабрами-фибрами своей загадочной славянской литературоведческой души. Она возмущалась и укоряла своего Ангела-Хранителя, как тот мог позволить, чтобы она, чья дипломная работа посвящена была поэзии Н. К. Рериха, стала уборщицей в Америке и радовалась любым проявлениям вандализма? Но Союзник демонстративно молчал, то ли считал ниже своего достоинства повторяться, то ли обижался на свою подопечную за критику.

Не успела русская принцесса из Узбекистана освоить новую профессию, как Кристин решила продать свой бизнес. Это означало, что новый шеф приобретал все заключенные ею контракты, все ее оборудование, состоящее из стремянок, ведер, пылесосов, тряпок и чистящих средств, а также ее работников. И Марине, воспитанной в духе развитого социализма, предстояло получить этакую капиталистическую пощечину. Но новый босс решил нанимать своих людей, и Марина лишилась работы «уборщицы на стройках». Однако она не унывала. Кристин передала Марину как Красное знамя своему другу Мэфью, у которого был свой маленький бизнес по уборке квартир, с которых съехали жильцы.

Новый начальник – это как новые туфли, никогда не знаешь, подойдут ли они тебе, пока не поносишь. Новый босс – новые правила, под которые нужно было гордым буревестникам, вроде Марины, научиться подстраиваться. Нет проблем, она – «пластилиновая»! Прежде чем она покорит Америку, ей придется самой покориться. Для адаптации.

Итак, ближе к делу. Из «уборщицы на стройке» Марина стала «домработницей». Если учитывать первую работу бебиситтером, это была ее третья американская профессия. Ее задача состояла в том, чтобы все сияло: холодильник, духовка, посудомоечная машина, унитаз, ванна, раковины, зеркала. От Мэфью Марина научилась новым терминам. Если квартира требовала четыре часа вылизывания, то Мэфью называл съехавших жильцов то «куском дерьма», то «мусором».

Марина сделала выводы, что работа домработницы легче, чем труд уборщицы на стройке. При кондиционере работаешь, оплата почасовая, а значит, она не пребывала в стрессовом состоянии, как при работе на Кристин. Это надо было испытать: хозяйка бизнеса тратила время работников на выдачу оборудования, объяснения, вынос мусора, перетаскивание оборудования с одного этажа на другой и не платила за это. Только за убранные квартиры. Причем Кристин платила одинаково двадцать долларов за уборку как односпальной, так и трехспальной территории. Жадная, хитрая, капиталистическая гнида! Поэтому Марина сразу оценила плюсы работы на нового босса. И денег больше, и работенка легче.

Все объекты, преподнесенные Мэфью, были квартирами, где жили «куски дерьма». Потому что чистенькие он убирал сам: это были его легкие деньги. Отдраивание холодильников и духовок занимало много времени, и Марине удавалось «вылизывать» всего по две квартиры в день. Через два дня новый босс ее уволил. Медленно, на его взгляд, она убиралась: «Я не сделал на тебе денег». Ну и катись колбаской! Робу и Марине было уже не до ее грошей, они готовились к переезду в новый дом! До этого переезда Марина не сомневалась в адекватности мужа. Но когда он слил содержимое своего огромного аквариума в унитаз, вместо того чтобы подарить зоомагазину, и у него еще хватило совести сказать прослезившейся жене, что он дал рыбкам свободу, а она – «девочка из страны третьего мира, которая ничего не понимает», Марина многое поняла. Один сомик, сантиметров десять длиной, все выплывал, борясь с потоками воды, но в конце концов и он сдался. Марина не понимала мужа: покупали, растили, кормили, лелеяли… И в унитаз. Как будто долларовые купюры порвали и выбросили, не внимая их визжанию. Марина подумала, что если существует Ангел богатства или бог Мамона, то Роб этим своим поступком просто выбесил его донельзя и финансовые проблемы не за горами.

Въезд в новый дом с тремя спальнями, двумя туалетными, гостиной, столовой и гаражом на две машины был для молодоженов апогеем счастья и стабильности. Для Марининого мужа это был первый в его жизни крупный кредит. Роб объяснил жене, что наконец они бросили якорь и деньги будут не на ветер выкидывать за аренду квартиры, а платить за свой дом, постепенно, ежемесячно, финансировавшему их банку. Разумеется, прежде чем получить кредит у банка, нужно было доказать, что ты кредитоспособный. Это означало, что у Роба должны были иметься работа и документация, подтверждающая сей факт. Банку-кредитору было важно знать, что в течение последних трех лет Роб работал и платил налоги, оплачивал счета и является благонадежным и ответственным членом общества. Взнос за дом был три тысячи долларов, повезло, не стали требовать десять процентов от стоимости недвижимости! Всего шесть процентов! Спасибо хорошей и стабильной кредитной истории. Марина поняла, что она со своей чистой кредитной историей не смогла бы получить кредит у банка ни на дом, ни на машину.

Марина поначалу не догадывалась, что ее американец – транжира, который слишком впитал в себя устои американского общества: «купи сейчас, плати потом», «быть не хуже соседа» и «что скажут родственники». Ей казалось, что все у них чудесно, поскольку всеми финансовыми делами занимался он, то есть вел бюджет, рассчитывал, когда и кому сколько платить.

Перед въездом в дом Роб повел Марину в мебельный магазин: «В новый дом нужна новая мебель». И они взяли в кредит новые гарнитуры в гостиную, спальню, стиральную и сушильную машинки, столовый гарнитур, новый ортопедический матрас за штуку баксов, телевизор-гигант! Марине нравилось ходить по магазинам, глазеть по сторонам. Она уже не мечтала о новых вещах, косметике, духах или сумочках и не намекала на их приобретение. Они же дом купили и мебель! О чем может идти речь?

Пока кредитная история Роба еще не показывала, что он влез в долги «по самое не хочу» с покупкой дома и мебели, он решил стать обладателем бассейна. Извилистые края, водопад, огромные валуны, ступеньки, встроенная очистительная система. Двадцать тысяч за постройку бассейна – такое удовольствие. Или двести долларов в месяц выплачивать кредит в течение нескольких лет.

Казалось, теперь, все купив, можно расслабиться, поджав хвостики и затянув пояски, и выплачивать долги как все нормальные американцы.

День Благодарения, Рождество. Роб удивил жену билетами в театр на балет «Щелкунчик», который шел в городе Финикс. Марина узнала, что в США этот балет идет весь декабрь перед Рождеством в разных театрах страны. Марине всегда нравилась эта история – история мужчины и женщины, которая сделала себе принца из деревяшки-игрушки. Она философствовала, что принц-то был заколдованным, превращенным в орехоколку. И любовь его сделала человеком. Любовь поистине творит чудеса.

Перед началом нового, 2000, года Роб маниакально, без отрыва на прогулки и правильное питание, работал двое суток подряд. Марине казалось это диким и было непонятно, откуда в нем иногда берется столько энергии, как будто скипидара кое-куда добавили…

На новом месте, Марина завела себе новую подругу-американку, конечно же, старше себя. Лоре было сорок, но выглядела она на все пятьдесят. Худощавая, некрасивая, с изможденным лицом и добрыми серыми глазами. Ее дочке было всего два годика. Лора и Марина общались, у соседки тоже был лабрадор, и собаки подруг играли на зеленом газоне или плескались в бассейне.

Лора была программистом, работала дома, но ежеквартально ездила в Лос-Анджелес с какими-то отчетами. Приближалась очередная командировка. Лора попросила Роба и Марину ей помочь. Она хотела купить Марине билет на самолет, наняв ее в качестве няни, чтобы та сидела с двухлетней девочкой в отеле, пока Лора будет на всяких конференциях и собраниях. Марина с радостью согласилась поехать в Лос-Анджелес. Она сказала Робу, что ей надоело все время сидеть дома и хочется увидеть что-то новое, прогуляться по берегу Тихого океана, ведь Лора не откажет ей в этом удовольствии, на то она и подруга! Соседка обняла Марину и стала готовиться к поездке.

Роб несколько дней ходил хмурым. Марина слышала нудные, как цепочка мурашей на кухне, упреки в свой адрес, мол, как легкомысленно было давать согласие на поездку, не посоветовавшись с ним. Роб обижался, что упрямая жена приняла решение без него. Он рисовал ей какие-то мрачные кровавые картины, в которых она почему-то подвергалась изнасилованию, словно русская наивная жена собиралась гулять по незнакомому городу одна на свой страх и риск. Или он переживал, что она встретит голливудскую звезду и бросит его? У Марины таких высоких планок и целей – стать актрисой в Америке – в жизни никогда и не было. Роб обиделся, когда она искренне сболтнула, что хочет отдохнуть от него и домашних дел. Домашних дел ей хватало. И связаны они были в основном с домашними животными.