Делия

– Знала, что на тебя можно рассчитывать! – шепнула она и потянулась обнять меня, но я отстранилась. – Прости, забыла, что ты этого не выносишь. Проходи… она спит. Я прислушивалась – дышит, но тяжело. Может, чаю выпьешь? Или жарковато для чая?

Судя по тому, как Лина тараторила – такое было впервые на моей памяти, – переволновалась она не на шутку. И все же сомнения у меня остались.

– Почему ты позвонила именно мне? – строго спросила я. – Неужели все разъехались?

– Нет, Соня, кажется, в городе.

– А Коля?

– Точно в городе, но… у нас с ним все не так серьезно, чтобы я могла положиться на него в трудный момент. Да и с остальными… одно дело – погулять, посмеяться вместе, в кафе сходить, другое – позвать на помощь в тяжелую минуту. Даже Настя, хотя она наиболее ответственная, – все равно не то, понимаешь? Я сразу о тебе подумала.

– Ну да, такую дурочку, как я, можно использовать в любой момент и по любому назначению.

– Молчи! Это я была полной дурой, что потеряла единственную близкую мне подругу, – горячечно заявила Лина – прямо как в моих мечтах – которые я, правда, оставила больше полугода назад. – Я должна сказать тебе одну вещь. Я была дико тронута, когда ты пришла поздравить меня после экзамена… дождалась меня… Это был такой поступок! Мне тогда стыдно стало… поэтому я и говорить с тобой не хотела… поэтому по телефону потом так резка была… Защитная реакция. Хотела доказать себе, что уверена в том, что делаю.

Не зная, что на это ответить, я равнодушно пожала плечами.

– Что же мы в коридоре стоим? Проходи на кухню, это вон в той стороне, а я посмотрю еще раз, как там бабушка, – произнесла Лина.

– Я пойду с тобой.

– А, понимаю. Не веришь, что бабушка вообще существует?

– Раскусила, – призналась я без улыбки.

– Не доверяешь мне.

– Для этого есть основания.

– А я тебе доверяю. Вот ты пришла – и сразу спокойнее стало… Ладно, давай вместе посмотрим.

Бабушка несомненно существовала и определенно спала. Правда, по ее лицу сложно было определить, действительно ли ей недавно было плохо, но этому, пожалуй, можно было только порадоваться.

– Посидишь со мной, пока она не проснется и мы не убедимся, что все в норме? – еще раз попросила Лина.

– Куда ж я денусь, раз пришла. – Мне показалось, что безразличный, даже слегка грубоватый тон будет как раз к месту.

– Ты чудо, – прошептала она и снова попыталась меня обнять, но я увернулась, пробормотав:

– Раньше ты была оригинальнее, что ли, в выражении эмоций.

– А, это все девчонки. В нашей компании принято постоянно обниматься, громко хохотать, визжать – в общем, бурно на все реагировать, – немного свысока пояснила Лина, когда мы вышли из комнаты бабушки.

– А ты, кажется, в любой компании умеешь стать своей.

– Они хорошие. С ними легко… Если не хочешь чай, можно выпить сок с печеньями.

– Не откажусь.

Мы разместились на небольшой, довольно уютной кухне. Я отметила, что хотя на вид она вроде бы не отличалась от сотен других кухонь (шкаф для посуды скучного серого цвета, выцветшая скатерть, не ахти какая чистая плита и всяческие фартуки и прихватки тут и там), в ней все же было что-то особенное, что-то очень личное.

– Это бабушкино самое любимое место во всем доме, – подтвердила мою догадку Лина, наливая мне сок. – Она проводит здесь кучу времени. Читает, пасьянсы раскладывает, чай все время пьет…

– Часто ты у нее бываешь? – спросила я, все еще соблюдая правило неизменно холодного тона.

– Раз в неделю точно. А то и чаще. Мне здесь очень хорошо. – Это прозвучало искренне, не в духе Лины. Хотя что я могла о ней знать, если она никогда не бывала со мной самой собой?

– Ну вот. А я даже не знала, что у тебя есть бабушка. Ты о ней ни разу не упоминала.

Никакой обиды. Никакой тоски. Помнить о «правиле».

– К слову не приходилось.

– Ты не хотела впускать меня в свою жизнь.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, Делия.

– Прекрати меня так называть. Это… из прошлого. – Я сама почувствовала, как глупо и сентиментально прозвучала последняя фраза, и тут же пожалела о том, что в последнее время смотрела так много мелодрам.

– Ладно… я понимаю, все это сложно… но я рада тебя видеть, – сказала Лина, опять подозрительно искренне. – Может, просто поговорим… ну, как старые знакомые? Как учеба?

– Хорошо. Заканчиваю вроде без троек, надо только биологию подтянуть, – соблаговолила ответить я.

– У меня будет всего три четверки. – Лина заботливо подвинула ко мне печенья. – Ты угощайся.

– Спасибо. Ну, с точными науками ясно – в этом ты сильна. А как тебе удалось справиться с гуманитарными предметами?

– У нас на них обращают не очень много внимания. Что с нас взять – мы же «физики», а не «лирики». В прошлом году сложнее было.

– В прошлом году у тебя была я. А в этом кто? – без обиняков осведомилась я.

– Не-е, на сей раз не то… все мои подруги в этом приблизительно одинаково соображают. Учиться чуть легче, потому что у нас другие требования… – снова начала объяснять Лина.

– А как там Зойка? – язвительно перебила ее я.

И тут она рассмеялась – сначала весело, а потом как-то смущенно.

– Ой, да… видишь ли… нет никакой Зойки.

– Переехала? Не общаетесь?

– Нет, я ее выдумала.

Я чуть не подавилась печеньем.

– Что?! Зачем?! – мгновенно стряхнув с себя напускное безразличие, воскликнула я.

– Теперь уже сама не знаю. Хотелось казаться круче, наверное, – призналась Лина с такой милой улыбкой, что будь я парнем – тут же простила бы ей любой обман.

– Значит, ты сама делала все рефераты?

– Конечно. И даже удовольствие от этого получала иногда.

– Отлично! О чем еще ты врала мне ради создания имиджа супергерл?

– Я и не помню.

– Хоть что-нибудь вспомни, а. Интересно.

Судя по тому, что Лина снова смущенно захихикала, что-то все же пришло ей на ум.

– Говори – не отстану, – грозно предупредила я.

– Если честно, когда в прошлом году я говорила тебе, что уже с кем-то целовалась… ну, понимаешь.

– А-а, ясно. Но теперь-то ты исправила этот досадный промах.

– Да, с Колей, – подтвердила Лина и вдохновенно произнесла:

– Рассказать тебе про наш первый поцелуй? Это было…

– Не надо! – вырвалось у меня, прежде чем я успела себя остановить.

– О-о, ну да, прости. Я забыла. Он тебе все еще нравится? – Сочувствие в голосе – ужасно, этого я и боялась.

– Нет-нет, просто не слишком интересуюсь чужой личной жизнью. А то ты сейчас еще что-нибудь захочешь рассказать…

– Что? – не поняла Лина.

– Кто-то там мне говорил, что намерен подождать всего год с сексом. Год прошел, – ядовито напомнила я.

Эта тема давалась мне уже чуть легче, чем раньше: взросление и пагубное влияние пресловутых мелодрам с обязательными постельными сценами.

– Мы об этом говорили, – без тени смущения сообщила моя бывшая подруга. – Он хочет, но я… понимаешь, мне кажется, у нас все не всерьез, а занятие «этим» – все-таки признак доверия. Так что, наверное, это будет кто-то другой. Хотя… я еще подумаю.

– Если не всерьез, почему не бросишь его?

– Он мне нравится.

– С самого начала, да? Признайся уж, – вздохнула я, чувствуя себя как никогда уязвимой.

Мне казалось, я успокоилась насчет Коли – избегала ходить по коридору мимо кабинетов, где шли уроки его класса (расписание я так и не смотрела, просто постепенно выучила, где и когда он появляется), резко отворачивалась и заставляла себя думать о другом, когда видела его в обнимку с Линой, запрещала себе мечтать о нем перед сном… А вот теперь на секунду представила, как они… да просто, без подробностей – как они лежат в одной постели… и все. Замутило, все сжалось внутри…

Казалось, забыла об обиде, которую мне нанесла Лина, и теперь мне все равно, – а оказывается, совсем даже нет. Но как я ни стараюсь разжечь в себе желание оттолкнуть ее, сделать побольнее, чтобы она все поняла, – мне нравится сидеть с ней рядом, пить этот сок… Еще чуть-чуть, и я вообще брошусь ее обнимать, просто потому что она снова рядом.

А она? Наверняка задумала какую-нибудь пакость – держи ухо востро, Оля.

– Отметила я Колю с самого начала, – согласилась Лина, – но встречаться с ним захотела ближе к концу учебного года.

– Ты еще думала, кого выбрать: его или Журавлева, – напомнила я, и вдруг Лина изменилась в лице – по нему будто пробежала легкая судорога, пусть всего на секунду, но не заметить этого я не могла.

– Ох, Оля, – пробормотала она, – как же хорошо, что ты снова со мной.

– Я не…

– Наконец-то мне есть с кем поделиться! Кроме тебя, мне некому такое рассказать. Оль, я с ума схожу. Я любуюсь его профилем, когда он пишет что-то в своей тетради… я наслаждаюсь звуками его голоса, когда он выходит к доске отвечать… я помню все, что когда-либо было на нем надето. Я сохранила записку, которую он мне написал, хотя в ней было всего лишь «подскажи решение третьей задачи»…

– Стой-стой! Ты ведь не о Коле, да?!

– Конечно, нет. Я о… о нем.

– О Журавлеве?! Ты влюбилась в Пашку?!

– Я не то что влюбилась, я обожаю его. Я осознала это где-то в начале весны – тогда-то я и стала понимать, насколько все по-другому с Колей. Да, мне приятно быть с ним рядом, держать его за руку, целовать, но… да я даже не помню, куда засунула открытку, которую он мне подарил на Восьмое марта, а ведь в ней он, между прочим, в любви мне признался!

«Как у нас с ней все похоже… но вот мне не пишет о любви не только тот, кто мне нужен, но и… вообще никто», – обожгла меня горестная мысль.

– Послушай, а он, Журавлев? Он проявляет к тебе знаки внимания? – почему-то взволнованно спросила я. – Ты вроде бы говорила, что нравишься ему.

– Боюсь, ошибалась, – невесело улыбнулась Лина. – Либо уже разонравилась. В общем, он со мной общается так же, как со всеми… О, послушай, это не голос моей бабушки?!

– Не знаю, как звучит голос твоей бабушки, но мне тоже показалось, что кто-то что-то сказал.

– Скорее! Надо узнать, как она. – Лина вскочила и ринулась в комнату – мне пришлось последовать за ней.

***

– Где ты была?! Ты что, с ума сошла?! – с возмущением встретила меня мама.

– Ну не так уж и поздно, всего девять вечера, – слабо защищалась я.

– Но ушла-то ты в шесть, причем одна! Обычно такие прогулки занимают у тебя не больше часа, а тут… что, по-твоему, я должна думать?! Все-таки надо купить тебе мобильный телефон…

– Ужас, я же говорила, не надо мне этого мобильника. Кошмарно всегда быть в зоне доступа, – поморщилась я. – У некоторых моих одноклассников тоже есть телефоны, и они…

– Не отклоняйся от темы! – эмоционально перебила мама. – Я спросила, где ты была так долго!

– У Лины, – выдохнула я.

Она широко раскрыла глаза, как делала всегда, когда изумлялась.

– Вы помирились?! И ты ходила к ней домой?!

– Она позвала меня, потому что ей нужна была помощь – ее бабушка плохо себя чувствовала, – затараторила я, понимая, как вся моя история прозвучит со стороны.

После всего, что Лина мне сделала, после всех слез, что я пролила, я не только прибежала к ней по первому зову, но вместо того, чтобы потом сразу уйти, болтала с ней на кухне еще часа два. Выложила ей кучу очень личных вещей, договорилась о встрече на следующий день, а напоследок еще и сериал посмотрела вместе с ней и ее бабушкой. Идиотизм, не так ли?

– Конечно, выяснилось, что у нее вообще нет бабушки и просто нужно написать сочинение к четвергу? – проворчала мама.

– Нет. Все было правдой. И…

– …она попросила тебя о примирении, а после как бы невзначай упомянула о том, что четверг – крайний срок сдачи сочинения?

– Да ма-ам, перестань, – только и сказала я.

– Я бы на твоем месте не давала ей шансов. Но ты как знаешь, – отрезала мама. – Я помыла все окна в квартире, хочешь полюбоваться?

– Она моя единственная подруга. Помнишь, что я тебе говорила, мам? Дружба – это любовь. А любовь – это когда человек остается для тебя лучшим, что бы он ни делал. А еще это прощение. Вот я и простила.

Повисла короткая, но значительная пауза, во время которой мама смотрела на меня не то понимающе, не то сочувственно. Потом произнесла:

– Так ты полюбуешься результатами моей работы? Я и ужин приготовила, между прочим, – твои любимые блинчики. Как насчет того, чтобы подкрепиться?

***

« – Я ждала тебя, – прошептала она дрожащими губами.

– Я примчался, как только смог, – жарко заверил он и подарил ей нежный поцелуй, после которого земля ушла у нее из-под ног…»

– Не годится, – прокомментировала Лина.

– Черт, ты опять смотришь через плечо?! – Я подскочила от неожиданности.

– Должна же я как-то убивать время, когда ты уткнулась в свой роман и ничего вокруг не замечаешь, а Коля болтается невесть где.

– Почему же невесть где – он переодевается перед физкультурой.

– А, у него сегодня физкультура?

– Да, среда, третий урок.

– Я и забыла. Не хочешь еще сока или булочку?

– Лин…

– Поняла. Вдохновение. Не отвлекаю.

– И не заглядывай больше в мою тетрадь! Обещаю дать тебе этот роман, как только закончу.

– Да не стоит, я и так подозреваю, что в финале будет пышная свадьба и, может быть, рождение двойни, но тут я не уверена на сто процентов…

– Думаешь, все слишком банально, да? – вздохнула я.

Лина печально покивала.

– Что ж, значит, писателя из меня не выйдет. Пойду встану в очередь за очередной булочкой.

– Эй, не горячись. Просто надо переписать сцену у озера. И, если можно, добавить немного трагизма в третью главу – ну, в которой Камелия уезжает навсегда. А то суховато вышло. Но вообще ты молодец. Тридцать четыре страницы – и ведь наверняка без единой грамматической ошибки!

– Сейчас же прекрати издеваться!

– Что ты, я без шуток!.. Кстати, забыла сказать – бабушка приглашала на обед перед школой. Завтра. Нас обеих.

– Чудесно, спасибо…

– Гляди! Он зашел. Слава богу, я уже заждалась.

– Коля?

– Да при чем тут Коля? Пашка! Он сегодня в моей любимой синей футболке… о боже!

– Отвлекись, отвлекись!

– Что, заметно, как я на него смотрю?

– Пялишься, дорогая, пялишься. Лучше скажи, ты в субботу едешь ко мне на дачу?

– Вы же там еще не убрали.

– Ты что, мы в прошлые выходные ездили. Я настояла. Сил нет в субботу-воскресенье в городской духоте торчать.

– А, точно… так значит, к тебе на дачу… я согласна.

– Отлично. Кого еще пригласим? Учти только: если нас будет больше десяти человек, мы не рассядемся за столиком на веранде.

– Э… что?

– Как что? Ты разве еще не поняла, что в субботу мы отмечаем твой день рождения?

– Мой… что, правда? Ты серьезно?!

– Ну конечно. Не оставлять же праздник без внимания только из-за того, что у тебя сейчас нет возможности пригласить всех в кафе.

– Да, с деньгами не очень… дома продолжается ремонт… бабушка вызывалась помочь все устроить у нее, но не хотелось напрягать… я уже и смирилась, что в этом году не выйдет. Оль, ты такое чудо!

– Прекрати меня так называть – слащаво.

– Прости, у компании понабралась… стой, а расходы я тебе как возмещу?

– С тебя фрукты. Соня приносит конфеты, Настя покупает…

– Ты договорилась со всей компанией?!

– Да, и с родителями – о том, что они с нами не поедут. Поставили единственное условие: дачный домик не должен сгореть, потонуть и развалиться.

– О… а с Колей ты говорила?

– Нет. Я не знала – вдруг ты захочешь девичник. – На самом деле я, конечно, просто не смогла заставить себя к нему подойти.

– Да нет, неудобно его не позвать.

– Я тоже так решила. Поэтому он приглашен. Но разговаривала с ним не я, а Пашка.

– Что?!

– Я ему поручила. А его я пригласила сама.

– И он…

– …с удовольствием приедет. Компания соберется та же, что и на прошлый твой день рождения, только буду я. Если решишь пригласить еще пару человек…

– Господи! Оля! Ты лучше всех на свете!

– Не надо меня обнимать! Я не люблю, когда меня… о, черт. Поздно. Да все, хватит! Идем уже, тебе нельзя опаздывать на геометрию, а меня обязательно спросят по английскому, я еще последнюю тему не отвечала…

Я и не подозревала, как это приятно – видеть восхищенные, счастливые глаза подруги. Раньше только ей удавалось меня поразить своими экстравагантными заявлениями и поступками.

Иногда мне казалось, что теперь она навсегда сделала выбор в пользу естественности – как в поведении, так и во внешнем виде, – даже стала краситься чуть меньше (у некоторых моих одноклассниц макияж был ярче раза в два). Но вскоре мне предстояло убедиться, что когда Лине нужно произвести на кого-то впечатление, она все еще не знает рамок и запретов.

***

На пару долгих секунд на веранде воцарилась полная тишина, после чего заговорили одновременно Настя и Лиза:

– Ты решила переодеться?

– А что ж ты нас не предупредила, чтоб мы захватили купальники?

Я не сказала ничего, поскольку у меня буквально отвисла челюсть – примерно так выглядел Коля, когда впервые увидел Лину. Кстати, он выглядел так и сейчас, только еще немного побледнел и зачем-то вцепился в столик.

Оставив нас в разгаре праздника «на пару минут», Лина зашла в дом и переоделась из довольно короткого голубого сарафана в наряд куртизанки – иначе я бы это не назвала. По идее это был купальник. Алого цвета. Практически не прикрывающий ее довольно полную грудь и еще меньше скрывающий снизу – узенькая полосочка ткани спереди и тоненькая ниточка сзади. Стринги.

И она явно заранее готовилась к этому представлению, потому что и ноги, и зона бикини были абсолютно гладкими, ни волоска, как в рекламе. Я уныло вспомнила, как мама неделю назад отговорила меня брить ноги, заявив, что на месте светлых тонких волосков появится темная щетина. Что-то у подруги я никакой щетины не наблюдала.

– Мне стало жарко. – Она как ни в чем не бывало проследовала к своему месту – справа от меня и слева от Коли – и села. – Я и не предполагала, что солнце будет так палить. Захватила это в последний момент на всякий случай. Мне идет, а?

Девочки механически закивали, а Коля сдавленно добавил:

– Очень.

Я бросила взгляд в сторону Пашки Журавлева и убедилась в том, что Лина старалась не зря: внимание он на нее обратил точно.

– Именинница шикарна, – с улыбкой резюмировала Настя. – За такую роскошную девушку и выпить не грех. Что же мы не открываем вино, которое привез Паша? Паш, ты сказал, оно у тебя в пакете и ты потом достанешь.

Он моргнул.

– Э-э… тут такая ситуация…

– Забыл?!

– Ну, я вспомнил, но утром, когда надо было уже собираться… и… в общем, для экономии времени я взял то, что стояло у отца в баре. Он все равно туда не заглядывает – там хранится только то, что ему дарят, а так он почти не пьет. Но… – Пашка снова замялся. – Вина не было. Только коньяк.

– Ого! – одобрительно присвистнул Коля.

– Я ни разу в жизни не пила коньяк, – призналась Соня.

– А я попробовала как-то, но он был такой крепкий, что сразу голова закружилась, – сообщила Настя.

Я была солидарна с Соней, но воздержалась от комментариев. Лина же вдруг спокойно и даже с превосходством произнесла:

– Я пила – и не раз. Отличная штука. Оль, где у тебя рюмки?

– Сейчас, – пробормотала я, поднимаясь из-за столика.

– Очень хорошо, что ты взял именно коньяк, – отважно посмотрев в глаза Пашке, добавила Лина. – Отметим по-взрослому. Мне все-таки уже четырнадцать исполнилось.

Главное – как следует вымыть потом рюмки, чтобы родители не заподозрили, мелькнуло у меня в голове.

В сервизе оказалось всего шесть рюмок. Поскольку нас было семь, я вздохнула: мне, похоже, придется пить из пластикового стаканчика.

– О, отлично, что их шесть. Настя просила передать, что не будет. – Голос Коли за моей спиной раздался так внезапно, что я чуть не уронила рюмки (радикальное было бы решение проблемы).

– А ты будешь? – спросила я тихо.

– Конечно. Надо выпить за здоровье Лины, – с жаром заявил он.

– Она сегодня… хм… такая красивая. – Нашла что сказать – можно подумать, он сам не заметил.

– О да. – Коля слегка покраснел.

– Часто пьешь коньяк?

– Я? Ох, нет. Я все больше пиво.

Он говорил со мной, он обращался ко мне, и мне захотелось запечатлеть этот исторический момент всеми возможными способами: фото, видео, зарубки на дереве – что угодно. Грела мысль о том, что Лина – красивая, смелая, яркая Лина – испытывает то же при виде Пашки.

Я беспомощно смотрела на Колю («Оля, поддержи разговор, скажи что-нибудь»), но кроме хрестоматийного и совершенно неуместного «я тебя люблю» в голову ничего не приходило. Собравшись с силами, я выдавила из себя только:

– Поможешь отнести рюмки?

Он кивнул, добавив:

– За этим и пришел.

Какая галантность, какая внимательность… и о-о-о, какие глаза – как же можно предпочитать ему пусть и обаятельного, но бесцветного блондина Пашку?! Хорошо Лина устроилась – у нее есть и отношения, и чувства, а у меня…

«Хочу с кем-нибудь встречаться, – призналась я ей в день нашего примирения. – Пора бы уже понять, каково это». Я не стала добавлять, что иначе ощущаю себя неполноценной (ведь мне почти четырнадцать!) и что главная цель – добиться того, чтобы Коля когда-нибудь застал меня в той же ситуации, что и я его с Линой – рука в руке, глаза в глаза, поцелуй… Подумал: «Ого, у нее налажена личная жизнь» – и почувствовал что-то неприятное, вроде холодка по спине…

Все будет, все будет. Мой парень, наши счастливые взгляды, нежные прикосновения губ… Он провожает меня до дома, несет мою сумку, сжимает мою руку – как же гармонично моя тонкая белая рука смотрится в его сильной мужской ладони… Мы с ним – пара года, пара века, Бонни и Клайд, Ромео и Джульетта, Орфей и Эвридика (хотя, черт, все они плохо закончили)… Иногда он заходит ко мне домой, когда родителей нет – мы целуемся до умопомрачения, и в его глазах горит огонь желания, но я всегда застенчиво, но решительно отвечаю взглядом «не надо, рано» – и он слушается, потому что уважает меня… Наши песни, наши места в городе, знаменательные даты – всего этого у нас навалом…

Пока идеальных отношений не получалось. Но, может, и к лучшему? Ведь если бы это был не Коля, это все равно была бы не любовь. Что угодно, но не она.

Итак, Насте хватило прошлого опыта, поэтому она воздержалась от того, чтобы выпить со всеми. Честно говоря, до сих пор завидую: она была единственной, кто в этот день сохранил лицо.

Началось все с бедняжки Сони. После первой же рюмки, которую она зачем-то опустошила залпом, Соня побледнела как полотно и пару минут смотрела в одну точку. Заметила это только я: внимание остальных было приковано к имениннице. Где Лина купила купальник, куда Лина поедет отдыхать летом, как Лина заканчивает учебный год, как Лине удается сохранять такую прекрасную фигуру (как будто она сорокалетняя мать четверых детей, а не девчонка) – вот что интересовало гостей. Даже Пашка – к ее радости, наверное – задал ей вопрос. Кажется, о том, нравится ли ей в физмате.

Соня не имела роскошной фигуры, не надела две ленточки вместо купальника, это даже не был ее день рождения, поэтому, когда я, тоже с трудом оторвав взор от именинницы, обнаружила, что с Соней что-то не так, было слишком поздно. Она слабо кивнула в ответ на мое предложение немного полежать в доме, но на крыльце побледнела еще больше и… как бы это сказать? Рассталась со своим завтраком.

Тут все соизволили ее заметить: пока я сбегала за тряпкой, девчонки проводили несчастную до кровати, а мальчики начали шумно и наперебой вспоминать, что надо делать с «пострадавшим» в подобных случаях.

Примерно на полчаса, совершенно того не желая, уже Соня оказалась в центре внимания. Потом все успокоилось: она уснула, я все убрала, мы вернулись за стол. После увиденного есть больше никому не хотелось, зато никто не брезговал коньяком.

Он действовал по-разному: у меня слегка кружилась голова, но в целом я была в порядке; Лина все громче хохотала и бросала все более красноречивые взгляды в сторону Пашки, который внезапно начал рассказывать пошлые матерные анекдоты. Лиза болтала страшные глупости довольно бессвязным тоном. А Колю, похоже, все еще сводил с ума купальник Лины: он придвинулся к ней ближе и, поглаживая ее талию, то и дело шептал что-то ей на ухо, при этом его рука спускалась чуть ниже, а то и вовсе исчезала под столом. Смотреть на это было невыносимо не то что мне, а даже Насте – она долго отводила глаза, потом заявила, что хочет посидеть рядом со спящей Соней, и, подозреваю, испытала громадное облегчение, скрывшись в домике.

– Ну что, налить еще? – Пашка потянулся к бутылке.

– Хватит! – не выдержала я. – Вы не забыли, что автобус в семь, а сейчас уже пять? Как мы доберемся до остановки?!