Уродливый человек

С этими словами, я медленно тянулся к самому большому яблоку, и когда оно уже было в моей руке, я поспешно, откусывал маленькие кусочки от этого фрукта. Его вкус мне показался очень странным и немного ароматным.

Наконец, когда яблоко было съедено, а огрызок валялся на полу, я испытал облегчение, которое я не испытывал от Лизкиных книг со школьной библиотеки. Я радовался. Мне было приятно ощущать новое начало и успешное далекое будущее. Я ощущал новые перемены в себе. Мне ужасно хотелось взглянуть на себя, но я знал, что зеркало было завешано. Поэтому, я поспешил к сестре, чтобы она увидела, что я все это время действовал, а не сидел, сложа руки.

Когда я вошел, я увидел Лизку с тетрадью в руках. Я остановился у двери, вздохнул и присел рядом с сестрой.

– Давно я не видела тебя с тех пор, как ты забрал у меня две книги по усовершенствованию мысли. Ну как, ты чему-то научился?

– Я изменился. Посмотри на меня.

Я с радостью посмотрел на сестру, но она писала текст о своей семье. Я со злостью уставился на нее, и подождал, пока она посмотрит на меня.

– Ах, ты меня испугал. Почему так близко подсел? Отодвинься.

Я удивился. Я не понимал, почему она врет. Я, ведь, съел таинственное яблоко, которое подарит человеку красоту.

– Посмотри еще раз. Посмотри.

Я схватил Лизку за голову и начал ее трясти. Затем я отбросил ее к столу, от чего, она ударилась головой об угол. Я был в ярости. Неужели все было ложью, а я так отчаянно в это верил? И яблоня мне была ни к чему.

В гневе, я побежал на кухню, обнаружил там разделочный топор и направился в сад. Я подбежал к древу жизни и со всей силы нанес удар. Но оно не шелохнулось. Я еще раз ударил. Я рубил и рубил, до тех пор, пока не увидел, как красные плоды рассыпались по всей земле, а сама яблоня безжизненно лежала у меня в ногах. Я смотрел на ее опущенные листья и прозрачный сок, струившийся с отрубленного ствола. С моих глаз полились слезы. Я не хотел плакать, но глаза сами наполнялись слезами. Я вспомнил все обещания, которые давал яблоне. Я склонился над деревом, взял ее листья в свои руки и громко зарыдал.

– Прости меня. Помнишь, как я пообещал, что буду бесконечно тебя любить? Как обещал защитить тебя ото всех? Но, не защитил от себя. От этих рук.

Я взял топор и ударил ним себя по правой руке. Правда, ничего не получилось, но мне немного стало легче. Я опять притронулся к веткам яблони и продолжал говорить. Я сетовал на свою жестокую судьбу, на испорченную жизнь и на плохую Лизку.

– Слышишь, это она меня заставила срубить тебя. Я бы никогда не посмел тебя убить, ведь ты мой единственный друг. Ну, давай, подымайся. Ты сможешь.

Я встал на ноги и попытался поднять яблоню. Не знаю, откуда я взял силы (ствол был шире, чем сам я), но, я, все же, приподнял древо жизни и начал вкапывать его обратно в землю. Я быстро рыл землю и, при этом, держал яблоню. Я, постепенно, начал чувствовать кровь под ногтями, но продолжал копать. В конце концов, я вырыл огромную глыбу, всунул туда дерево и присыпал его землей.

– Ты же древо жизни. Ты сможешь освоить новую жизнь. Ты прорастешь. Только попытайся. А я, как и раньше, буду приносить тебе книги. Буду читать тебе свой дневник. Ты же помнишь, как нам было весело? Помнишь, как я рассказывал тебе о подслушанных Лизкиных случаях в школе? Нет, лучше не вспоминай ее. Это она тебя убила.

Я все говорил и постоянно смотрел то на пень, от срезанной яблони, то на ее оставшуюся часть, которую я вонзил в землю. Теперь яблонь было две: одна – срубленная и обреченная на погибель, а вторая – зарытая в землю, дабы снова обрести жизнь…

После того страшного дня, я решил проверить яблоню. Поэтому, я встал ранним утром и побежал в сад. Я осмотрел все деревья, но они казались мне, на диво, сильно опечаленными. Как будто все вокруг скорбело по яблоне.

Я начал медленно прохаживаться вокруг сада. Я извинялся, просил прощения, но деревья не слушали. Они били меня по рукам, которые я протягивал к ним. Солнечный сад превратился в холодное отуманенное жилище.

– Простите меня. Во всем виновата Лизка.

Я упал на колени. Я, постепенно, осознавал, что, до сих пор, (спустя некоторое время, после прочтения многих книг) я так и не научился признавать свои ошибки и свою вину. Я постоянно, все плохое, содеянное мной, сворачивал на всех. Ночью, когда я смотрел в окно, я, мысленно, проклинал Лизку и, даже, желал ей смерти.

– Почему ты не умрешь, как умерла моя яблонька? Ты не имеешь права жить, – кричал я, когда обедал на кухне, пока мама меня не услышала.

– Андрей, успокойся.

Я, как обычно, во время долгой депрессии, не успокаивался.

– Перестань кричать. Ты испугаешь всех девочек. Младшие, ведь, не знают, что в нашей семье есть мужчины. Лучше расскажи, что случилось?

Я ждал вопроса, но мама молчала.

– Она срубила яблоню, которую ты посадила семь лет назад. Ну, помнишь, ты ее еще брала у нашей соседки?

– Ах, да, я вспомнила. Она была посажена возле березы?

– Да.

– Но, разве Лиза выходила вчера в сад?

Я не знал, что ответить. По сути, сестра ни в чем не виновата, но мне нужно было оболгать кого-нибудь.

– Может, она и не выходила, но ей удалось срубить дерево.

– Как?

– Она огорчила меня, поэтому… – я запнулся. – Я был вынужден срубить мое древо жизни и красоты. Знаешь, я прочел в книге, которую мне отдала девочка, что раньше плоды яблони использовали для достижения красивой внешности. Там было написано: «Любой, кто съест яблоко, в миг, сможет околдовать не только человечество, но и, растения». Так вот, я вкусил плод, но никаких изменений во мне не произошло. Более того, я не околдовал ни Лизку, ни наш сад. Наоборот, деревья начали отворачиваться от меня, а твоя дочь, вообще, сказала, что я ее пугаю.

– Из-за этого ты срубил яблоню?

– Да. Я, ведь, надеялся стать красивым. Впервые я чувствовал себя настолько прекрасным. Но, потом, я вошел к Лизке, которая обрушила все мои надежды, обломала мои крылья.

Мама вздохнула. Мне показалось, что ей надоел этот бессмысленный разговор.

– Почему ты проклинаешь Лизу? Это ты во всем виноват, Андрей. Ты срубил дерево. И только ты должен понести наказание. Лучше придумай, как ты будешь отвечать перед Богом за этот поступок.

– Пусть она отвечает.

– Андрей, она сказала тебе правду. Если бы ты, вчера, спросил у меня о твоем изменении во внешности, я бы также ответила. Тогда, ты меня тоже бы посчитал виновной?

Я задумался. Я больше не хотел говорить с матерью, так как она всегда будет защищать Лизку.

– Ты не понимаешь как мне плохо. Вчера, когда я срубил яблоню, я начал рыть землю, – я показал свои изодранные руки, – чтобы обратно ее посадить. Я думал она, вновь, прорастет, но, увы, я ошибался. Когда я подошел к древу жизни посмотреть как оно, я увидел дерево, полностью опустившееся книзу. Ветки яблони бездыханно болтались от ветра, а ее плоды почернели. Еще вчера я обнимал ее, пел ей песни, а сегодня я увидел ее мертвой. Как все сложно в этом мире. Ничто ни вечно. Никто ни вечен.

– Тебе было больно осознавать, что яблони больше нет?

– Да. Очень. А тебе было бы больно, если бы твой ребенок умер? Если бы Лизка исчезла, чтобы ты чувствовала?

– Если так произойдет – я погибну вместе с ней.

– Тогда пусть она сдохнет, – заорал я. – Пусть все покинут этот мир, как мое древо жизни. Пусть и я умру, вместе с яблоней.

– Не говори того, о чем потом будешь жалеть. У тебя сейчас горе и ты под впечатлением.

– Жалеть? Мама, ты плохо меня знаешь. Я буду рад. Я несказанно буду рад смерти. Мне уже нет места в этом мире. Да и раньше его не было. Мой мир расположен в моем сердце. Но, и мое сердце оказалось маленьким. Единственною нитью, что связывала меня с этим миром, была яблоня. Но, и ее я уничтожил. Как видишь, у меня ничего не осталось.

– У тебя есть мы.

– Кто? Я не знаю, сколько людей живет в этом доме. Я даже не знаю имен всех обитателей дома. Я ничего не знаю…

– Не беспокойся, склад семьи можно выучить за несколько часов.

– И жизнь тоже можно потерять за несколько часов.

– Жизнь можно потерять и за секунду, но обрести ее обратно невозможно. Задумайся над этим.

Мама подошла ко мне и взяла меня за руки.

– Смотри, я прикасаюсь к тебе, но не становлюсь уродливой. Я говорю с тобой, но не чувствую твоей боли, горести и тоски по яблоне. Я не могу прочесть тебя. А знаешь почему?

Я молчал. Мать все сильнее сжимала мои руки.

– Потому что ты этого не позволяешь. Ты всегда улыбаешься, но я-то знаю, что это всего лишь твоя очередная игра.

– А разве не ты этого хотела? Разве ты не просила меня улыбаться, когда я спускался на кухню, когда я посещал ванную, когда я ложился спать. Разве не ты говорила, что мне всегда следует смеяться, ведь тогда и день пройдет удачно. Это ты сделала из меня монстра. Из-за тебя я убил древо жизни. Из-за тебя я отнял у него жизнь.

– Не обвиняй меня во всем. Я всего лишь хочу уберечь тебя. Ты достаточно взрослый, но мыслишь как ребенок. Те книги, которые Лиза приносила с библиотеки, совсем тебя одурачили.

– Книги здесь ни при чем. Твое воспитание было слишком жестоким. Настолько, что, порой, не возможно было обернуться без улыбки. Знаешь, те моменты, когда я встречал тебя с улыбкой, были для меня ничуть не хуже казни. Хотя, я был рожден человеком, я ним не являюсь. Ты сотворила игру. Лживую игру. Думаю, пора уже все закончить.

– Андрей, моей вины здесь нет. Ты был обучен теми старинными рукописями…

– Ты хочешь сказать, что это они меня изменили? Из-за них я убил яблоню? Нет уж, книги научили меня любить. Я по настоящему любил древо жизни. Я растил его и ухаживал за ним. Я любил его, но только до того момента, как оно начало приносить плоды… Я понял, мама! Это они во всем виноваты. Плоды, которые из древних времен запомнились людям в греховном свете. Так, это они искусили меня и заставили срубить яблоню?

– Прекрати искать виноватых. Ты во всем виноват. Лучше поищи ответа в своей душе и в своем сердце. Разберись со своим миром.

Я не стал больше слушать маму. Я просто развернулся и ушел. Мне надо было направляться в сад, так как я хотел увидеть яблоню. Я просунул руку в дверной проем и достал оттуда свой дневник, завернутый в красную ткань. Затем, я вышел в серый и грустный сад.

– И почему мне нужно было забывать свое писание? Возможно, Лизка уже его прочла, когда обедала с мамой. Ну и странные дни пошли. Как будто, черная полоса вонзилась в меня и не отпускает.

Когда я подошел к деревьям, я осмотрелся по сторонам. Мелкие капли дождя легко ложились на мои плечи, руки и голову. Я собрал свои волосы и перевязал их небольшой атласной лентой голубого цвета, что была расположена у меня на руке. Затем, я подошел к древу жизни, взял его вялые ветки и прикоснулся к ним губами. Я целовал их. Жадно впивался в каждый сантиметр яблони. Но я не чувствовал ее тепла.

– Ты такая холодная. Земля никак не дарит тебе жизнь. Может, тебе поможет мое чтение.

Я открыл дневник.

«Двадцать шестое октября. Мой день начинался с неожиданных поворотов. Я встал, довольно таки, поздно. Настолько поздно, что даже не увидел Лизкино прощание с мамой, перед ее уходом в школу. Первое, что привлекло мое внимание – отвешенное зеркало. Я был удивлен. Мама никогда не оставляла его в таком положении. Я подумал о сестре. Это, наверное, она любовалась собой, поэтому сняла черную ткань. Ну, ей есть на что посмотреть. Она красивая…

Недолго думая, я осторожно спускался к зеркалу. Мое сердце бешено колотилось. Я был в испуге, ведь я боялся увидеть свое страшное лицо. Но, по правде говоря, я не успел посмотреть на свое отражение. Когда я спускался, я увидел маму, которая усердно накрывала зеркало.

– Андрей, ты уже проснулся? – ласковым тоном заговорила мать. – А я не видела тебя.

– Не ври. Если бы не видела… Тогда ты бы не завешала его, – я указал на зеркало. – Кстати, почему голубая ткань? Ты решила изменить обстановку?

– Нет. Я не знаю куда Лиза выкинула черную материю.

– Возможно, она оставила ее в своей комнате.

– Не думаю. Она бы не поднималась к себе с черной тканью. Тем более, она всегда ее оставляла при выходе.

Я осмотрел все вокруг, но ткани не увидел.

– В таком случаи, я пойду, поищу в ее комнате.

– Не нужно. Теперь здесь будет голубая. Она словно небо, правда?

– Она не описывает моего состояния. Я хочу видеть черный цвет. Мне кажется, он символизирует прогнившие души всех присутствующих в этом доме. Я же, среди всего этого, заблудился и стал голубым цветом. Цветом неба.

– Почему ты так говоришь? Ты тоже во многом виноват.

– В чем? В том, что я посмел родиться с таким лицом?

– Может, сейчас ты хороший мальчик, но в будущем я не могу предугадать, что с тобой случиться. Ты еще успеешь сотворить множество плохих поступков.

– Ты, только что, сама сказала, что не знаешь о будущем. Так почему тогда ты убеждаешь меня в этом? Почему говоришь, что я стану плохим? Это из-за моего лица? Ну, знаешь, многие люди, хотя имеют некрасивую внешность, являются получше остальных.

– В этом ты определенно прав, – подтвердила мама. – У меня был друг. Он не был моим одноклассником. Мы просто ходили в одну школу. И как-то, на празднике (правда, не помню на каком) мы впервые встретились. Поначалу, я сильно испугалась. У него были длинные уши, сильно заостренный нос, раскосые глаза, немного приоткрытый рот и острые желтые зубы.

– Ты его поприветствовала? – заинтересовался я. – Или убежала от него?

– Изначально, я подошла к нему поближе и некоторое время просто смотрела. Петя, так его звали, был занят созданием музыки. Ну, знаешь, раньше, в мое время, это не очень было популярно, а сейчас этим занимаются, практически, все. Я не помню названия.

Я с удивлением присматривался к матери. Я пытался угадать, но не понимал о чем идет речь. Тогда, я попросил ее детально все рассказать.

– Возле Пети стояли два проигрывателя, на которых он плавно регулировал скорость вращения…

– Так он был диджеем?

– Вот как это теперь называется. А, при мне, все называли Петьку музыкантом.

– Хотел бы и я быть диджеем. Мне кажется, эта профессия никогда не надоест, так как постоянно нужно создавать новые ремиксы. И тебе хорошо, и людям в радость. Они с удовольствием бы слушали мою музыку.

– Хватит тебе мыслить, мечтатель.

Я пошел присесть на табурет. Мама последовала за мной.

– Потом, мы с Петькой, начали встречаться. Он был интересным человеком, который создавал удивительную музыку. Его так и прозвали Монстер-музыкант. С ним я не чувствовала себя одинокой. Мне было хорошо. Он всегда подымал мне настроение своими композициями. Правда, они не очень мне нравились, но я их слушала с огромным удовольствием. Он был некрасив, но мог околдовать любого. Не знаю, как так получалось у него.

– Мама, ты не боялась мнения окружающих?

– Нет. Они осуждали меня, но я их не слушала. Я была по уши влюблена.

– Что твои одноклассники говорили?

– Спрашивали, как я такая красивая могу встречаться с Монстром-музыкантом.

– И, что ты отвечала?

– Говорила, что безумно люблю его. Но, они ведь не знали его и его внутренний мир. Поэтому смеялись надо мной.

– Где он сейчас?

– Не знаю. Я жила с Петькой долгие шесть лет…

– А, что случилось?

– Я забеременела, и он меня бросил. Сказал, что не хочет растить уродливого ребенка.

– Так, это я был тем ребенком?

– Нет, это Лиза.

Я был в недоумении. Я все никак не мог понять, как в такого некрасивого отца могла вырасти дочь с прекраснейшей внешностью. Я неподвижно осматривал часы на стене. Они показывали половину шестого.

– Она унаследовала мои черты лица.

– Значит, я тоже был рожден от уродливого человека?

– Нет. Твой отец был очень красивым.

– Тогда, почему я такой?

Мама молчала, а я опирался на ее плечо. Мне было приятно осознавать, что она удерживает мою голову.

– Почему тебя всегда волнует твоя внешность?

– Тебя тоже волнует. Лизка сказала мне причину моего отсутствия в школе.

– Она проговорилась?

– Да. Ты специально раздобыла справку о моем, якобы, плохом психическом состоянии.

– Я сделала это для твоего блага.

– А ты у меня спросила нужно мне это или нет? Спросила, хочу ли я становиться психом или хочу остаться уродливым, но умным и образованным человеком?

– Андрей, тебе всего тринадцать. Ты еще ничего не смыслишь в жизни. Ты не знаешь, как вести себя с незнакомыми детьми…

– Правильно. Ты меня не подпускала к соседским детям. Да что там к соседским, ты и к собственным меня не подпускаешь. Я в глаза не видел своих младших сестер. Скажи правду, ты, ведь, меня не любишь?

– С чего ты взял?

– Я слышал твой разговор с подругами. Ты сказала, что выбрала бы мою смерть, нежели мое рождение.

– Я сказала это для того, чтобы они не узнали, что у меня есть мальчик.

– Тогда, зачем ты скрываешь меня?

– Боюсь тебя потерять.

Я не верил своим ушам. Неужели это правда? Я посмотрел в мамины глаза, и мне показалось, она не врет.

– Я пойду спать.

– Еще рано. Только начало седьмого. Посиди еще немного со мной.