скачать книгу бесплатно
И правда, вопрос от роженицы в первый день после родов мог показаться странным. От смущения я вся покрылась красными пятнами. Кажется, врач не был посвящен в перипетии нашей сложной ситуации. Возможно, это медсестрам и санитаркам любопытно до жути, кто с кем кому изменил и от кого родил, а главный врач отделения занимается исключительно вопросами здоровья своих пациентов.
– Ничего, извините за беспокойство. Когда я снова смогу пойти в реанимацию и кого мне спрашивать об этом?
– Мамочка, вы только что там были, ничего за пять минут с вашим малышом не случится. Отдыхайте, вы же только после родов. Самочувствие матери – залог здоровья ребенка.
Мне хотелось расспросить еще о многом, но врач уже покинул палату. И она погрузилась в жуткую, вязкую, какую-то звенящую пустоту, в которой мне больше ничего не оставалось, как размышлять о том, что произошло.
Думала я до того усиленно, что заработала страшную мигрень, которая свалила меня, как выстрел в упор, и я провалилась в тяжелый сон.
А вырвало меня из него резко. Рядом раздавался жалобный детский плач, словно малыша не покормила мама.
Около моей кровати стояла Кристина. А на руках ее лежал сверток. Ее сын. И моего мужа.
– Проснулась? Сладко спишь, гадина? Из-за тебя у меня молоко пропало. Так что будешь кормить нашего с Ильей сына!
Глава 7
– Проснулась? Сладко спишь, гадина? Из-за тебя у меня молоко пропало. Так что будешь кормить нашего с Ильей сына!
Что? Сперва мне показалось, что я ослышалась. Или это жуткий сон.
Наглость, с которой это заявляла мне Кристина, выбила у меня почву из-под ног. Я открыла рот, чтобы высказать всё, что я о ней думаю, но лишь засипела, чувствуя, как отчаянно мне не хватает воздуха.
Часто задышала, отчего грудь заходила ходуном, и я вся налилась кровью, до того сильно горело мое лицо.
– Ты… – выдохнула, пытаясь приподняться.
Лежать, когда Кристина стоит надо мной гордая, с выпрямленной спиной, было физически дискомфортно.
– Чего ты мямлишь? Вставай давай, сейчас я медсестру позову, она возьмет…
Она вдруг замолчала и посмотрела на ребенка, которого неловко держала на вытянутых руках.
– В общем, будет держать младенца, пока ты его кормишь. Последит за тобой. Еще не хватало, чтобы ты из мести что-то сделала с ним.
Я проглотила вязкую слюну, ощущая, как во рту снова скапливается горечь. Кристина стояла передо мной и смотрела на меня с таким видом, словно я по меньшей мере ее служанка.
– Убирайся из моей палаты! Немедленно! Пока я не вызвала охрану! – захрипела я, трясясь от негодования. Села, опираясь на слабые руки.
– Что это пропищало? Неужто голосок у нашей клушки прорезался?
Ее насмешливый, полный издевки голос взвинтил мою злость до максимума.
– От крысы слышу! – процедила я сквозь зубы, не веря, что эти слова летят из моего рта.
– Смотрите-ка, как она заговорила, – цокнула Кристина языком и покачала головой, как в индийских сериалах, – у самой-то рыльце в пушку, а она всё никак не уймется. Да, малыш?
Ее сюсюканье с ребенком было напускным. Она как-то так кривила лицо, что даже младенец заплакал, разразившись громким рыданием. Кристина отшатнулась и вдруг чуть было не уронила его.
Эти секунды, когда она пыталась его удержать, превратились для меня в бесконечные минуты, я оцепенела и даже не могла сдвинуться с места, чтобы не дать этой криворукой уронить ребенка. В животе всё ухнуло, прилипая к позвоночнику, как это бывает, когда спускаешься резко вниз на американских горках.
– Фух, – выдохнула Кристина, не уронив и не покалечив малыша.
Я вся задрожала, и мне так сильно хотелось разреветься, ударить ее, словно она чуть было не угробила моего ребенка. Пусть я и злилась на нее, и ненавидела, но зла малышу не желала. Наоборот, в эту секунду я возненавидела эту грубую женщину еще сильнее. Меньше всего она напоминала любящую мать.
– Вот смотри, теперь он плачет из-за тебя, – фыркнула она, даже не испытывая раскаяния, что из-за нее чуть было не произошла трагедия.
Напротив, она посмотрела на меня с таким презрением, словно это я во всем виновата. А я силилась перебороть в себе желание унять плач малыша, который странно отзывался во мне.
Сердце мое ныло, а грудь набухла, и я знала, что так должно быть, ведь в ней сначала появляется молозиво, а потом и молоко.
К родам я готовилась основательно, читала много статей и всё переживала, что не смогу справиться с кормлением, что малыш не будет брать грудь.
А вон оно как вышло…
Моего сладкого мальчика будут кормить через зонд, а мое молоко хочет забрать любовница мужа для того, чтобы прокормить их с моим мужем сына. Как ее извращенный мозг додумался до такого издевательства? Мало ей того, что отняла моего мужа, настроила его против меня, так еще и унизить хочет.
– Ай-яй-яй, злая тетя тебя кормить не хочет. А мы возьмем и нашему папочке пожалуемся, да? У-тю-тю.
После того, что я видела, ее нежности звучали наигранно, и мне было этого не понять. Как можно так небрежно и наплевательски относиться к своему ребенку, которого ты носила под сердцем девять месяцев, а затем рожала несколько часов?!
Мое сердце сжалось в тисках ребер, и я снова чуть не заплакала, вспоминая своего собственного малыша, который не то что не познал еще материнского молока, но и ее объятий.
Лежал весь худой, слабый, в памперсе, под датчиками. А что, если его памперс полный и медсестры вовремя его не поменяют? А что, если не покормят его, ведь сам он не умеет? А что, если что-то пойдет не так и он не сможет дышать, а рядом не будет никого, кто позовет на помощь?
Все эти мысли атаковали мое сознание разом, и я засуетилась, снова вставая с постели.
Вот только выйти из палаты, чтобы проверить ребенка, я не успела.
В этот момент вошла главная медсестра. Дородная блондинка лет сорока, с короткими волосами под каре. Кристина меж тем вышла в коридор, покачивая на руках заходившегося ором, всего уже красного ребенка.
– Титова? – прищурилась женщина. – Собирайте вещи, мы вас в другую палату переселяем.
– Что? Как это? Но разве моя не оплачена?
Я растерялась, чувствуя себя и без того неважно, а тут такие перемены. Непредвиденные и неприятные. Да еще и крик малыша не давал мне сосредоточиться на разговоре. Меня тянуло взять его на руки и попробовать успокоить, как бы странно это ни звучало. Грудь налилась, переполненная молоком, но я стиснула зубы, не собираясь идти на поводу у капризов Кристины.
– У вас оплачена двухместная палата на сутки, я проверила по документам, – помахала листком перед моим лицом. – Сутки кончились. Мы вас оставили тут, так как было свободно, вошли в ваше положение, но к нам Полякову везут, сами понимаете.
Ничего я не понимала. Медсестра восторженно пропела, будто испытывала перед этой Поляковой пиетет.
– Жена депутата, разве вы не в курсе? – пояснила она, видя мое недоумение.
Но я лишь бездумно кивнула, не вникая в ее слова. И всё никак не могла сообразить. Неужели Илья даже денег на меня пожалел, не мог оплатить одноместную палату, чтобы ко мне никого не подселяли? Уверял же, что всё оплачено.
– А к кому меня переселяют?
– К Михайловской. Роженица из пятой палаты, – кивнула себе за спину. – Скажу тебе по доброте душевной, девчонка – стерва, так что ты это, характер там прояви, а то придется на цыпочках перед ней прыгать.
Михайловская…
Разве это не фамилия…
Меня переселяют в палату к любовнице моего мужа?
Глава 8
– Вы серьезно?
Я опешила и в ужасе посмотрела на медсестру, которая по виду не проявляла ко мне никакого участия. Для нее я была всего лишь обычной пациенткой, каких здесь так много, что они забили палаты под завязку.
– А что такое? – удивилась она. – Есть какие-то проблемы?
Мне хотелось бы объяснить ей, что проблемы есть, да еще какие, что эта девушка – любовница моего мужа, и ребенок тоже его. Но мой рот захлопнулся, я просто не смогла из себя выдавить ни одного звука. Озвучить такой позор было совершенно невозможно.
– Так, я жду, какие могут быть проблемы? – поторопила меня медсестра и закатила глаза с видом, мол, как она устала от капризов богатых пациенток.
Случись это раньше, я бы позвонила Илье и попросила его разобраться с этой ситуацией, но теперь сомневалась, что он меня поддержит. Муж стал врагом, объединился со своей любовницей, и у меня возникла крамольная мысль: а вдруг они это всё подстроили, чтобы я кормила их ребенка? И от этой мысли я пришла в еще больший ужас, хотя думала, что дно уже пробито.
Рот мой запечатался еще сильнее, я словно онемела.
– В любом случае, – вклинилась в мои мысли медсестра. – Я уже не смогу найти вам другую палату, все заняты. Аншлаг какой-то просто! Все решили рожать и повышать демографическую ситуацию именно сегодня!
И она ушла, оставив меня собирать вещи. Ничего не оставалось, как взять их и переместиться к Кристине. Но не для того, чтобы поселиться в ее палате. Я пока не знала, что делать, но решила поговорить с ней, как бы ни было сложно.
Но надо перебороть себя. Надо в принципе бороться за себя, а не давать себя каждый раз в обиду и позволять унижать.
Меня толкала решимость взять реванш. Потому что я устала терпеть безосновательные нападки Михайловской. Увела у меня мужа, а ведет себя как законная жена!
– Я долго буду тебя ждать? – встретила меня упреком Кристина, сидя на кровати вместе с ребенком на руках.
Не знаю уж, как ей удалось его успокоить, но ангелочек мирно спал, не подозревая, какие страсти разгораются рядом с ним.
На этот раз я встала над ней, чтобы верховодить и не чувствовать себя слабее.
– Зачем тебе это? – спросила холодно. – Зачем ты так настаиваешь, чтобы я переехала в твою палату? Это же ты подстроила?
– Я? – передернула она плечами и манерно вздернула подбородок. – Ты дура? Ну да, я подговорила жену депутата, чтобы она рожала именно сегодня и попала в этот родильный дом. Какая ты смешная. У меня, конечно, много знакомств и связей, но не до такой степени, и уж природой я точно управлять не могу.
– Можешь не распинаться, – осадила я ее. Вечно она хвастается своим положением в обществе. Это здесь вообще при чем? – Я не знаю, подстроила или нет, но с тобой в палате я оставаться не буду.
– А куда ты пойдешь? – Она перевела взгляд на дверь, а потом снова на меня. – Идти тебе некуда. Куда ты денешься из роддома? Ты же не можешь бросить своего ребенка.
– Я что-нибудь придумаю. Если что, буду спать в коридоре.
– Тебе никто этого не позволит, – надменно фыркнула она. – Здесь приличное место, хотя кому я это говорю…
Она состроила такую гримасу, что меня всю передернуло.
– Что ты имеешь в виду? – огрызнулась я. – Вот только не надо постоянно указывать мне на мое происхождение. То, что ты родилась в богатой семье с золотой ложкой в зубах, еще ничего не значит. Ты не выше меня. И никто не давал тебе право меня унижать.
– Не выше, – протянула она и откинула голову, хохоча. – Ты такая смешная, – снова повторила свое оскорбление, – как Моська, которая беспомощно кусает могучего слона. Можешь утешать себя мыслями о равенстве, но это всё ерунда. Я выше тебя. Уясни это, голодранка! Ты вообще знаешь, из какой я семьи происхожу? Михайловские еще при царской семье в советниках ходили. Ты можешь таким похвастаться? Знаешь, какое я получила образование? У меня их два!
– Нашла чем гордиться, – усмехнулась я, – наверное, папа купил тебе оба.
– Да что ты понимаешь? Я родилась в приличной семье, меня с детства учили манерам, этикету, иностранным языкам, у меня было несколько гувернеров, я танцевала и пела, и обучалась верховой езде, и рисовала. Я могу поддержать любой разговор на любую тему, я ходила на все выставки в мире, путешествовала, встречалась со знаменитостями и политиками. А ты можешь чем-то подобным похвастаться? Я знаю, кто твои родители! Простой люд!
– Не смей касаться моих родителей и не смей оскорблять меня! Ты просто унижаешь сама себя, кичишься своим богатством, своим происхождением, но зато влезла в чужую семью, этим ты тоже будешь гордиться? – нашлась я чем ее задеть, надеясь, что тут-то она не сможет приписать себе заслуги и умения.
Но Кристина осталась собой.
Она поднялась и молча прошла к прозрачной люльке с подкладом, чтобы положить туда ребенка. Когда она встала, то даже не озаботилась тем, чтобы дать мне время отойти, и по факту просто толкнула. Ее бесцеремонность уже перестала меня удивлять. Я в своей жизни никогда не встречала подобных ей людей.
Как только такая, как она, могла нравиться моему мужу? Она же хамка, грубиянка, хоть и рассказывает про свои манеры. Мне их она точно не продемонстрировала…
Кристина обернулась ко мне и сложила руки на груди. Глаза ее сузились, и она осмотрела меня с ног до головы, словно оценивая. Судя по виду, оценила она меня на минусовую категорию. Ну да, выглядела я неважно, не в пример ей, однако это было меньшее, о чем я сейчас думала.
– А может быть, это ты влезла в чужие отношения? – пропела она, накручивая рыжий локон на палец. – Илья всегда любил только меня, у нас был короткий перерыв, мне надо было подумать и выбрать направление своей жизни, я развивалась, я жила за границей и путешествовала. Искала себя, занималась журналистикой. Ты знаешь, что у меня есть блог с пятью миллионами подписчиков? Я пишу про жизнь богатых и знаменитых. Ты можешь похвастаться чем-то подобным? Что там у тебя? – Она пощелкала пальцами. – Незаконченное высшее. Училка? Нашла чем гордиться.
– Хватит всё грести в одну кучу! – не выдержала я. – Твои заслуги тут ни при чем. Как и твоя семья. Как бы то ни было, Илья – мой законный муж, а ты нагуляла ребенка от женатого человека. Я не знаю, как там, в вашем высшем обществе, является ли это чем-то позорным, но в обычном мире за такое презирают.
– Никто не будет меня презирать, – повела она плечиком. – Какое-то время ты еще будешь женой Ильи, ладно уж, я потерплю тебя. Так надо. Его отец баллотируется в госдуму, скандалы нам пока ни к чему. Но потом мы поженимся и будем воспитывать нашего ребенка, а пока ты будешь присматривать за ним.
– Ты совсем ополоумела, – уставилась я на нее. – Откуда у тебя эти странные мысли, что я буду кормить вашего ребенка? Я тебе что, дойная корова? Может быть, в твоем мире людей ниже положением и считают ниже себя, но вряд ли за такое поведение похвалят твои подписчики.
– Ты что, угрожаешь мне? – взбесилась она. – Быстро ты пришла в себя и стала брыкаться.
– А ты предлагаешь мне плакать в подушку? У меня хороший учитель, – с горькой иронией улыбнулась я. – Вот что, Кристина, я не знаю, что вы задумали с Ильей, но меня в свои планы не впутывайте. Я не буду находиться с тобой в одной палате и не буду кормить твоего ребёнка. Мне даже с тобой разговаривать противно!
– Ой-ой-ой, разговаривать ей противно! Раскудахталась тут! Несчастная побродяжка. Наверное, тебе Илья еще не рассказал, что происходит с твоими родителями? Иначе ты не вела бы себя так борзо, – насмешливо передернула она плечиком, и ее глаза коварно блеснули.
Глава 9
Слова про моих родителей заставили напрячься. Перед глазами возникла пелена ярости, и если бы не ребенок, я бы толкнула любовницу мужа, однако побоялась, что она завалится на бокс и с малышом что-то случится. В отличие от Кристины, у меня было сердце, полное сострадания.
– Закрой свой рот! – процедила я и набычилась. – Я уже сказала тебе, чтобы ты не смела трогать моих родителей. И если Илье есть что сказать мне, мы с мужем сами разберемся и обсудим всё наедине, без твоего вмешательства.
– Без моего вмешательства? Ты слышала такое выражение: ночная кукушка дневную перепоет? Плебейское выражение, так что ты должна его знать.
Слово “плебейское” звучало из ее уст как самое мерзкое оскорбление, но я лишь сжала ладони в кулаки и сдержалась, чтобы не кинуться на Кристину и побить ее. Мне так и хотелось дать ей в глаз или сломать лощеный, явно сделанный пластическим хирургом нос.
– Ты жалкая, – сморщилась я, вздергивая подбородок. Всё, что я могла – это держать лицо. – Влезла в чужую семью и пытаешься всеми силами избавиться от меня, унизить. Это ли не говорит о том, какое у тебя шаткое положение? Боишься, что общественность узнает, какая их любимая блогерша грешница? Разве не твой отец на прошлой неделе пожертвовал в церковь несколько миллионов? Каково будет ему, когда прихожане узнают, какие грехи он таким образом замаливает?
Я попала в ее болевую точку. Кристина прищурилась и часто задышала, отчего ее грудь стала часто подниматься вверх-вниз, но, в отличие от моей, ее сорочка не пропиталась пятнами вокруг сосков, как это было со мной.
– Ничтожество, – прошипела она в итоге и, толкнув меня плечом, вышла из палаты, оставляя ребенка одного.
Меня всё еще шатало, тело одолевала слабость, и я ненадолго присела на вторую кровать в палате. Посижу, приду в себя и отправлюсь на поиски другой палаты. Вот только чем дольше я сидела без движения, тем сильнее меня клонило в сон.
